Он был мечтателем.

The xx — Reconsider (Jamie xx Remix) — О чём ты мечтаешь? — спросила Бонни, вырисовывая пальцами на мужской груди причудливые узоры. — Мечтаю? — он задумался. — Мне не о чем мечтать, потому что я ничего не видел в этой жизни. У меня не было друзей, поэтому я не мечтаю о дружбе. Я не мечтаю о спокойной жизни, потому что спокойнее, чем сейчас быть не может. Слава, деньги, женщины мне вовсе неинтересны. — Нет, мечта не должна быть банальной, она должна быть сумасшедшей, яркой, такой, чтобы достигнув её ты понимал, что твоя жизнь прожита не зря. Девушка говорила об этом с таким восхищением, что внутри у неё всё трепетало. Она перекинула одну ногу через парня и села ему на бедра. — Вот я, например, мечтаю объездить весь мир, пробовать разную еду, смотреть на разных людей, просыпаться в разных городах, говорить на разных языках. Я люблю свободу, я хочу быть свободной, жить свободной и умереть свободной. Он чувствовал, что эти слова льются из её сердца. Её карие глаза сверкали, она горела этой идеей. Джастин смотрел на девушку так же, как она говорила о своей мечте. С восхищением. В этот день он понял, что это именно та, которую он так долго ждал. Она — его надежда. — Чего ты хочешь больше всего в жизни? Что у тебя здесь? — она тоненьким пальчиком указала на сердце парня. Ему потребовалось время, чтобы дать ответ. — Всю свою жизнь я заложник собственного разума. И этого не изменить. Но одно я знаю точно, в моей жизни не хватает любви. Поэтому ты будешь моей мечтой. Девушка улыбнулась. Опустила глаза и легла на грудь парня. — Ничего ты не понимаешь, Джастин, — она выдохнула и закрыла глаза. А парень лишь думал о ней. Это был лучший момент в его жизни. Они были пьяными, но такими влюблёнными. И только вспоминая о том, что она уехала, Джастин понимает, что вся влюбленность выветривается так же быстро, как алкоголь. Да, она уехала. Даже не попрощалась. Не сказала банального «прощай», не поцеловала напоследок. Она даже не сказала, что уезжает. Бонни игнорировала его сутки, ссылаясь на плохое самочувствие. Закрылась в своей комнате и сидела весь день, даже не отзываясь на его слова, которые он говорил, сидя под её дверью. Джастин хоть и был жестоким, бесчувственным и диким, он не был глупым. Бибер понял, в чём дело. Он был зол на неё, бил кулаками в дверь, кричал то, что она стерва и сука. Считал её полнейшей тварью, использовавшей его. И если бы она открыла дверь, то осталась бы истерзанной не только внутри, но и снаружи. — Бонни… Я не трону тебя, обещаю. Позволь мне просто обнять тебя. Я боюсь, что больше не увижу тебя. Слышишь? Это так странно… Я никогда ничего не боялся, а ты… Парень ушёл только под вечер. Полностью подавленный, разбитый и разочарованный. Она сломала в нём то безразличие ко всему, что держало его в строю всё это время. Эта девчонка сломала Джастина Бибера. Ему хотелось спрятаться ото всех. Сбежать от людей. Он был готов сам закрыться в карцере, чтобы никого не видеть. В его сердце была лишь обида. Но он не знал, что, слушая его крики, Бонни металась из стороны в сторону, боясь закричать от боли. Она не хотела прощаться, понимая, что их прощание будет невыносимо тяжёлым. Девушка знала, что, прижавшись к нему, ощутив запах его кожи, почувствовав крепкие объятия, она не сможет уйти. Труднее всего было слушать, как он уходит, оставив после долгого молчания только «прощай, Бенкс». Через несколько часов, глубокой ночью, она взяла свои вещи и вышла из комнаты. Её глаза были красными, всё тело дрожало, а внутри пустота и страх встретить его. Но нет. Она дошла до первого этажа, до двери оставалось два шага. — Бонни? Девушка замерла. Ей будто выстрелили в спину. — Эд, — тихо шепнула она. Все её мрачные, тяжёлые мысли сменились светлым воспоминанием. Добрая улыбка, нежные объятия, сладкий голос, сверкающие глаза. Это был тот мальчишка, желавший верить в искренность этого мира, но как никто другой знавший истинную тяжесть жизни. Он подошёл к ней и просто обнял, а она не могла и руки поднять, её словно парализовало и единственное, что она могла, это взвывать от тяжести, взвалившейся на неё. — Мне так тяжело, я не хочу… — прошептала она, когда он посмотрел ей в глаза. — Ты должна идти. Поверь, он справится. Иди. На прощание она получила мягкий поцелуй в холодную щеку и крепкие объятия. Внутри пустота. Одиночество и боль. Вот теперь Бонни знает, с чем ежедневно борется Джастин. Его ненависть ко всему полностью оправдана. Девушка, ставшая его последним шансом выбраться из бездны собственного разума, просто сбежала. На память она оставила ему разбитое сердце.

***

Тейлор робко постучала в дверь с номером 355. Опустив ручку двери, рыжеволосая сделала несколько шагов вперёд. Закрыла дверь и повернулась лицом к парню. Он сидел на полу, поджав под себя ноги. Его кровать стояла на «ребре», тумбочка была перевернута, двери шкафа открыты, все вещи раскиданы по палате. Рядом с парнем стояла пепельница, полностью заполненная окурками. Он медленно выдыхал дым, смотря в потолок. — Джастин? Он не отозвался. — Как ты? Прошло три дня… И ты даже ничего не ел. Джастин? Она присела немного левее от него, протянув руку к его щеке. Бибер вздрогнул, ощутив касание горячей ладони своей щекой. Запах духов Тейлор, который никогда не любил Джастин, показался ему таким родным. Вот она. Та, что всегда рядом. В любой момент. — Не трогай меня, — хрипло проговорил шатен, прикрыв глаза. — Я волнуюсь… — Не нужно. Я не нуждаюсь в твоей заботе. Рыжеволосая поднялась и направилась к двери. — Тейлор, — она обернулась. — Позови Билли, и пусть она возьмёт свои бумажки. Мне нужно с ней поговорить. Девушка кивнула и вышла за дверь.

***

Джордан никогда не заставляла ждать, поэтому через десять минут она была уже в палате Джастина и наблюдала за тем, как санитары ставят мебель на место, а уборщица складывает вещи парня в шкаф. — О чём ты хотел поговорить? — аккуратно спросила женщина, присев на край кровати. — Ты знаешь, что я тебя ненавижу больше, чем кого-либо? Женщина улыбнулась, опустив взгляд. — Знаю, Джастин. Всегда знала. Парень посмотрел на неё и с улыбкой отвернулся. — Ты хочешь знать о моей прежней жизни? Женщина удивлённо посмотрела на пациента и торопливо начала искать чистые страницы в своём блокноте. — Видимо, хочешь. Джастин потушил сигарету. — Я родился в Нью-Йорке в богатой семье. Моя мать — владелица нескольких крупных гостиниц в разных штатах Америки. Отец генеральный директор одной из компаний в сфере электроники. Моя старшая сестра — актриса. Я — позор семьи. Мои родители никогда не воспринимали меня всерьёз. На первом месте всегда была сестра. Она самостоятельно продвигалась в карьере, а я читал комиксы и стрелял по кошкам во дворе. Ходил я в обычную школу и воспитывался служанками. Первые симптомы моей болезни стали проявляться в пятнадцать лет, когда я избил одноклассника. Он толкнул меня, хотел забрать деньги. В этот момент у меня в голове что-то щёлкнуло. Словно отключили «стоп». Я ударил его в живот, потом ещё раз, когда он упал, я начал бить его по лицу. Руки будто не слушались. Я бил, бил и бил. Его лицо было в крови, а я не мог остановиться. Когда меня оттащили, мои руки были в его крови, а внутри я ничего не чувствовал. Будто так и должно быть. В шестнадцать лет я воткнул ножницы в руку какого-то парня. Даже не помню из-за чего. Сущий пустяк. Дальше срывы были всё чаще. — Ты когда-нибудь принимал наркотики? Может быть, у тебя были проблемы с алкоголем? — спросила Билли, не отрывая взгляда от своей рукописи. Джастин усмехнулся. Он изливает ей душу, а она относится к этому, как к работе. Хотя, это и есть её работа. — У меня не было проблем с наркотиками. И с алкоголем тоже. Он мне никогда не нравился. Я терял от него голову. Мой внутренний мир рушился, а разум вовсе отключался. Однажды я напился до такого состояния, что не смог подняться с дивана. Мне пришлось смотреть, как мой кузен насилует девушку, которая жила напротив меня. Она каждую неделю ходила в церковь, посещала благотворительные акции, вечно говорила мне о своих планах на жизнь, а потеряла невинность с ублюдком, который поспорил с кем-то, что трахнет её. Она одна из немногих, кого мне действительно жаль. — Расскажи про своих родителей. Как они обращались с тобой? Бибер тяжело вздохнул. Тема родителей всегда не нравилась ему. Это ранило его до самой глубины души. — Мои родители не любили меня. Когда отец узнал о моей болезни, то просто перестал общаться со мной. Мы жили в одном доме, но виделись только когда он приезжал домой, а я уходил. Не важно куда, лишь бы не видеть его. Мать хотела помочь мне, но не могла. Иногда она встречала меня, когда я приходил домой посреди ночи, но чаще всего она просто стояла на лестнице. Убедившись, что я цел, она молча уходила спать. Моей сестре всегда было всё равно. Если бы я умер, она бы и на похороны не приехала. Джастин замолчал, заметив, что Билли прекратила писать и отвела взгляд. — Что? — спросил парень, вытянув ноги перед собой. — За всё время, что я работаю здесь, мне никогда не попадались пациенты адекватнее тебя… Почему ты здесь, Джастин? Шатен широко улыбнулся, опустил голову. Но его улыбка пропала в считанные секунды. Джордан вздрогнула, заметив, что его глаза заблестели. — Однажды я вернулся домой раньше обычного. Из спальни родителей доносились громкие женские стоны. Мне стало так противно, потому что это, как я думал, были родители. Я хотел уйти, пока не заметил, как мама сидит в гостиной и вытирает слезы с лица. Знаешь, как бы сильно я ненавидел людей, мне всегда казалось, что никто не заслуживает душевной боли. В тот вечер я чуть не убил отца. Мать пыталась остановить меня, когда поняла, что отец уже без сознания. Я никогда не забуду то, как она кричала. На следующее утро она везла меня сюда. Я до сих пор не знаю, что движет ей. Любовь или преданность? Билли поднялась с места и направилась в сторону двери. Бибер непонимающе посмотрел на неё. — Джастин, твоя мать звонит каждую неделю. До сих пор. Я думаю, этой женщиной движет любовь к детям и преданность мужу. Я позвоню ей, чтобы она забрала тебя отсюда. После этих слов она ушла. А Бибер знал лишь одно: домой он не вернётся. Следующим утром одна из медсестер нашла Джастина, повешенным на простыне в его палате. Я была на его похоронах. Видела его плачущую мать, огорчённую сестру и равнодушного отца. Я обнимала Эдвина, а рядом стояли Билли и Тейлор. Больше никто не пришёл. У него не было друзей, бывших девушек, любящих бабушек и дедушек. Всю свою жизнь он был одинок. И одиночество душило его изнутри. Что стало со мной? У меня муж, двое чудесных детей, дом, собака, собственная клиника. Но у меня нет того трепетного чувства, которое подарил мне Джастин. Во мне нет любви к человеку, с которым я живу. И самое страшное, что он знает об этом. Джастин тот, кто разжёг во мне огонь страсти, заставил почувствовать истинный страх, нежность, злость и любовь. Он научил меня чувствовать. А я украла у него мечту. Я бросила его. Разрушила его. И, возможно, его больше никто не вспомнит, но он будет жить в моём сердце до тех пор, пока я не умру.