Жадеитовые глаза

В красном свете от Чертова Колеса У нее жадеитовые глаза. Потухающий свет в её волосах Умирает за городами.

Последнее солнце из Огненного Колеса закатилось за горизонт, красный закат на несколько минут сменился желтым, а потом остался только далекий свет двенадцати далеких звезд. На Авалоне было много звезд, в их причудливых рисунках можно было видеть лица, замки и воображать, что все это сбудется, что все замки, которые Дерк возводил для Джинни станут былью, их общим домом. Но только не здесь. Клинок не отражал свет звезд, зато отражал глоустоун, который был вмонтирован в далекие небоскребы и камни на улицах, отчего город как бы пылал кровавым пламенем. Сейчас ничего не осталось: ни мостов, ни звезд, ни былых грез. Гвен уже никогда не станет Джинни, если она когда-либо ей была. Он, Дерк, никогда не вернется на Авалон, потому что в таких обстоятельствах и на такой дуэли не выживают оборотни. На Уорлорне свои правила. В закатном свете солнц профиль Бретана Брейта выглядел страшно, его глаз устрашающе светился в наступающем мраке. Целью Дерка было всего одно попадание, однако когда все началось, когда Бретан начал осторожно наступать, т'Лариен понял, что и этого будет достаточно. Он изо всех сил пытался сосредоточиться на отражении ударов, но не мог, ведь все его мысли унеслись в высотный Лартейн, где ничего не подозревая мирно спали Джаан Викари и его Гвен. Дерк подумал, что звук сталкивающихся мечей должен походить на пение ветра в Крайн-Ламии, городе Сирен. Только сейчас он понял, почему его по-настоящему напугала песня старого города. Это была песня смерти. Но почему же он сразу не понял, что его нежной Джинни уже нет? Гвиневры, которая любит приключения - тоже нет. Осталась только Гвен, та, что нуждается в герое, в идеальном герое со страниц легенд и баллад. Например, таких, которые рождаются на Верхнем Кавалаане. Дерк пришел на дуэль потому, что больше некуда было идти, потому что и эта планета, и Гвен, и связь говорящего камня - все мертво. Бретан Брейт угрожающе поднял меч, на его клинке отразился свет звезд. Он остался последним человеком, представляющим свое сообщество на этой планете, которая умирает, забирая с собой и тех, кто жил там долгое время. Брейт начал наступать. Дерк попытался первым нанести удар, как и учил Гарс, однако меч одноглазого человека отразил удар так же легко, как если бы он отгонял муху. На далеком Авалоне сказали бы, что дуэли чести между кавалаанцами дают шанс Богу решить, кто прав, но если на Вернем Кавалаане когда-то и жили Боги, то они не могли проникнуть на мертвую планету Уорлорн, которая вышла из тьмы и так же стремительно погрузилась во тьму. Теперь оставался один удар за брейтом. Он был искусным воином, побеждал других искусным войнов, они умирали. Меч проткнул ребра Дерка, вонзаясь прямо в сердце. Смерть была быстрой. Хеллей еще не взошел, однако уже были отчетливо видны два других солнца, самых желтых и блеклых. На них можно было смотреть, не щурясь, они не слепили. Как два глаза они поднимались над горизонтом, как два жадеитовых глаза Гвен Дельвано они смотрели на одиноко лежащее в луже крови тело Дерка. Свет Толстого Черта был похож на сияние глоустоуна на браслете Гвен. Каждый день до тех пор, пока планета существовала под гаснущим теплом экрана, желтые солнца всегда всходили раньше, чем Хеллей. И даже когда красный свет гиганта уходил за горизонт, еще некоторое время желтые солнца озаряли Лартейн, Челлендж, пепел Крайн-Ламии и другие города умирающей планеты Фестиваля. Гвен не могла играть две роли. Она по-прежнему оставалась более бетейн, женщиной, которая принадлежит мужчине, чем тейном Джаана Викари. Дул леденящий ветер. Было холодно.