Николь Саммерс всегда была послушной девочкой. Никки еще с младшей школы пообещала себе стать лучшей во всем. В память о маме. Её самой заветной мечтой было попасть в лучший колледж на факультет журналистики. И вот она получает заветный красный диплом об окончании старшей школы, и с надеждой заглядывает в наполненные слезами от гордости за дочь глаза отца. Ведь его крошка Николь уже выросла, хотя, кажется, еще вчера ходила пешком под стол. Вот его доченька, красавица, стоит, растягивая красные губы в улыбке, а в руках мнет маленькую черную сумочку.
Отец в сердцах прижимает дочь к себе, пачкая ее накрашенную щеку солеными слезами. Никки целует его в седой висок и тихо сообщает ему важную новость:
— Приняли, Па, — еще утром она получила свой пропуск в хорошую жизнь. Ей пришло письмо, что она зачислена в тот самый, лучший колледж.
Рэй Саммерс, не в силах выразить свою радость, крепче сжимает ее в объятьях. Как же похожа на мать, — с нежностью думает он. Невысокая, светловолосая, с такой же доброй улыбкой. Мой ангелочек, — так он её всегда называет.
— Мне пора, — Никки поправляет короткое платье, отряхивая невидимую пыль, и проводит худыми пальчиками по морщинистой щеке, утирая слезы Рэя, тихонько смеется: — Не надо плакать, Пап, это всего лишь выпускной, я вернусь к полуночи.
Каблучки ритмично стучат по мокрому серому асфальту. Никки цокает языком — так не вовремя пошел дождь! Прическа растрепалась, белокурые пряди намокли, отяжелевшие выбились из высокой прически, падая на глаза. Тушь уже давно на лице черными подтеками. Кривая ухмылка касается губ — столько времени потрачено зря.
Сворачивает в ближайшую подворотню и ежится от порыва холодного ветра, пытаясь плотнее завернуться в легкий плащ.
Так обидно. Никки хочется разразиться горькими рыданиями, ведь ее никто не ждет там. Этот бал не для нее. Никки столько времени убила на то, чтобы стать лучшей в учебе, что совсем позабыла о том, что неплохо бы обзавестись друзьями. Или парнем, например. Но куда там, ее блондинистая головка была забита абсолютно другим. А вот теперь, когда пришло время развлекаться, она с грустью вспомнила о том, что нет того принца, что отвел бы, нежно взяв под руку. Провел бы в самый центр украшенного разноцветными шарами зала и прижал к себе в медленном танце. А девчонки, которые ее постоянно дразнили зубрилой, стояли бы у стены, зло поглядывая, как крепко ее сжимает в своих объятиях самый популярный парень в школе.
Только Никки даже имя его вспомнить не может, настолько фальшивыми ей кажутся эти мечты.
Не важно, уже всё не важно. Завтра она уедет из этого злачного города. Оставит позади опостылевших одноклассников, обидные прозвища. Всё оставит! — она даже уверенно тряхнула мокрой головой, соглашаясь со своими мыслями. Уедет из этого мрачного и серого города в другой, где ее уже ждет местечко на факультете журналистики. Она обзаведется там друзьями, парнем, а может, и парой лучших подружек, с которыми она будет проводить выходные, устраивая пижамные вечеринки. Шушукаться с ними о своем, о девичьем… На этой мысли блондинка передернула плечами и сморщила нос, она почему-то никак не могла представить себя такой. Глупышкой, хохотушкой, легкомысленной и болтающей о какой-нибудь чепухе, вроде популярных рок-групп, что собирают толпы девчонок, или о новинках косметики. Нет, это ей было чуждо.
Порыв холодного ветра треплет мокрые волосы, задувает под прилипшее к телу влажное платье. Гордо задрав подбородок, Никки шагнула через расплывающуюся под ногами лужу. Нечего тут сопли распускать, она со всем справится! Справилась же со смертью матери, а это — просто дурацкая шутка, которая с ней приключилась. Ничего, сейчас она зайдет в ближайшую забегаловку, поправит макияж, соберется с духом и утрет нос всем этим выскочкам!
Никки сама не заметила, как быстрым шагом, который гулким эхом цокающих каблучков раздавался позади, она миновала темную подворотню и оказалась у самого входа маленькой кафешки. Над застекленной дверью висела жужжащая лампочка и постоянно подмигивала, словно приглашая войти.
Блондинка, не раздумывая, нырнула внутрь, в тепло. Здесь пахнет выпечкой и быстрорастворимым кофе. Небольшое помещение, вдоль окна выстроились столики с потертыми диванчиками. За последним кто-то сидит, поэтому она занимает самый первый, ближе к выходу.
— Кофе, горячие бутерброды? — безразличным тоном спрашивает молодая официантка, чавкая жвачкой. Никки вздрогнула от неожиданности, потому что даже не заметила, как та подошла к ней. Должно быть, задумалась.
— Кофе, пожалуйста, — кивает Никки, но тут же вспоминает про поплывший макияж и прячет в ладонях свое лицо, когда официантка резко разворачивается на каблуках. Жалкое, должно быть, зрелище. Достает из сумочки маленькое зеркальце, чтобы подтвердить свою догадку. И глядя в отражение, обреченно вздыхает.
— А мне нравится, — раздаётся вкрадчивый голос. Парень за дальним столиком склонил голову на бок и подмигнул. Щеки залил стыдливый румянец.
Никки смущенно улыбнулась, не зная, стоит ли что-либо вообще отвечать. Парень медленно поднялся со своего места, упираясь ладонями в столешницу, и направился к ней.
— Не занято? — спрашивает уже после того, как опустился на диванчик напротив. Никки сочла бессмысленным отвечать, раз уж непрошенный гость уже сел, к тому же, внимание незнакомца определенно ей льстит. Он, зацепив пальцами край, ловко сдернул с себя капюшон. Выбеленные светлые волосы, коротко стриженные по бокам и длинные на макушке. Под глазами пролегли темные круги, а белки красноватые, наверное, от недосыпа. Легкая щетина на подбородке. Больше тридцати, но меньше сорока. Она его видела. Раньше. Но сейчас отчего-то не может вспомнить, где…
Парень опять склонил голову на бок и нагло уставился. От его взгляда по спине пробегает холодок, и закрадывается какое-то неприятное чувство, которое пока еще находится на самом дне, притупленное любопытством.
— Мне нравится твой… — проводит пальцем по своей щеке, — макияж. Необычно.
Никки только глупо хихикнула в ответ. Достала из сумочки салфетку, чтобы убрать с щек черные разводы, когда он мертвой хваткой вцепился пальцами в ее худое запястье, останавливая. Пристальный взгляд голубых глаз в ее серые.
— Не надо, — хрипит он, но тут же отдергивает руку, когда губы Никки формируют удивленное «О».
Он представился как Джей. Коротко, звучно, ей понравилось. Ее парня могли бы звать так же.
Официантка ставит на стол дешёвый кофе, когда Никки уже во всю беседует со своим новым знакомым. Рассказывает ему про то, что сегодня у нее выпускной, но ее там никто не ждет. А Джей, кажется, слушает ее с особым интересом в глазах. Ох, какие у него глаза! Никки запинается на каждом слове, когда ловит на себе его пристальный взгляд, рождающей где-то в глубине души доселе неведомые ей чувства. Может, это любовь? Та самая, которая с первого взгляда? Никки не знает, она никогда не влюблялась. А Джей молчаливо и так внимательно ее слушает, значит, она ему интересна, да?
— Куколка, забей на них, — хрипло советует Джей, когда она, наивная девчонка, жалуется ему на самый провальный вечер в ее жизни, который должен был стать одним из тех, что вспоминают потом, став старше, за кружечкой горячего чая, в компании друзей. А может, еще не поздно все изменить? — закрадывается мысль, когда Джей зовет ее к себе. Говорит, что живет здесь неподалеку от этого квартала.
***
Маленькая захудалая квартирка на третьем этаже. Ржавые трубы зловеще гудят, разгоняя ночную тишину. Ну и клоповник. Никки неуверенно жмется у обшарпанной стенки, поглядывая на силуэт Джея у холодильника.
— Пиво будешь? — Никки отчаянно кивает, ведь она уже взрослая и это ее «выпускной», пускай своеобразный, но только её. Личный. Выхватывает из его пальцев бутылку из темно-зеленого стекла и жадно приникает ртом к узкому горлышку. К черту! Сегодня ведь её праздник!
Алкоголь метко стреляет в голову, размягчая мозг и лишая возможности здраво мыслить. Никки чувствует его горячую шершавую ладонь в своей руке. Она сама ведет его обратно в тесную гостиную, с продавленным старым диваном, из которого пробиваются железки.
Джей впивается пальцами в волосы, разделяя слипшиеся светлые кудри. Свет уличного фонаря, который пробивается через грязное окно, опасно поблескивает в его глазах, а она, дурочка, как глупый мотылёк, летит на этот холодный блеск.
Джей бьет наотмашь. Хлестко. Голова болтается как у тряпичной куклы, заваливаясь на бок. Никки тихо всхлипывает, удивленно распахивая глаза, и прижимает ладошку к горящей щеке.
— Извини, куколка, я случайно, — скалится, а потом начинает смеяться. Страшно, надрывно. Заливается смехом, давясь им, и закашливается. Сплевывает на и без того грязный пол, и хищно скалится. Она определенно видела его раньше. Ненормальный, —, но отчего-то даже не думает убегать. Алкоголь сдружившись с адреналином подначивают друг друга, гоняя красную жижу по венам. В груди клокочущий сгусток крови, словно пойманная птица. Страшно, дико, и… притягательно? Ей бы убраться сейчас, но она застыла изваянием на месте. Ноги ватные, она их почти не чувствует, каблуки пошатываются под тяжестью тела.
Отсмеявшись, Джей хватает ее за запястье и с силой тянет на себя. Заглядывает в глаза и забирается рукой под платье нежно-голубого цвета, жадно шарит по горячей коже между бедер. Впивается губами в ее рот, размазывая красную помаду. Кусает нежную кожу на плече, уродуя отпечатками зубов. Никки, вместо того, чтобы бежать отсюда со всех ног, льнет к нему, ластится, как котенок. Сама несмело зарывается пальцами в его спутанные волосы, прижимается ближе к его худому телу.
Джей, заметив это, запрокидывает голову, давясь беззвучным смехом. Бабочка, мотылек, попала в его ловушку. Она еще не знает. Резким движением опрокидывает ее на диван, который жалобно скрипит, когда Джей взбирается на него.
В спину больно впиваются прогнившие пружины. Мозг затуманен смешным количеством спиртного и похотью, которая поднимается откуда-то из самых потаенных уголков души ангелочка, когда Джей опускается на нее всем телом, вдавливая в диван. Задирает платье, обнажая бедра. Пальцы рвут тонкую ткань нижнего белья.
Джей хрипит, матерится, пока возится с ремнем на джинсах. Никакой ласки. Только больные укусы в губы, шею — куда придется. Рвано смеется, когда резко входит в податливое тело. Затыкает ей рот, когда она вскрикивает от боли, но не нежным поцелуем, а шершавой ладонью. Двигается резко, рывками. Жгучая, разрывающая боль изнутри. Между ног противно мокро. Она цепляется пальцами в его худые широкие плечи, зажмуривает глаза, так, что под веками разливаются цветные пятна. Каждый толчок, выбивает из ее груди глухие надрывные стоны. Слезы застилают глаза, заливают красные щеки, но его это не останавливает. Он уже не раз все это видел. Его лицо искажается гримасой отвращения, когда она начинает откровенно рыдать, и даже замирает на секунду. Она распахивает глаза и смотрит на него с отчаянной мольбой во взгляде. Может, прекратит?
-Эй, девочка, хватит ныть! — злобно шипит он, начиная вновь неистово в нее вбиваться. У Никки больше нет сил сопротивляться этому зверю. А ведь там, в кафе, она даже на миг подумала, что могла бы в него влюбиться, а он в неё. Дура набитая, идиотка!
Джей кончает хрипя. Выходит из тела и сползает с дивана на пыльный пол. В темноте загорается оранжевый огонек и пахнет сигаретным дымом.
Джей, докурив, тушит об пол. Поднимается и наклоняется к свернувшейся в клубок Никки. Властным движением он разворачивает блондинку к себе и с каким-то противоречивым выражением заглядывает ей в лицо. Кажется, он готов расхохотаться только от одного её испуганного вида. Страх, который чувствует всем нутром, как бы она не скрывала его. Всхлип. Дурацкий, выдающий её с потрохами. В ужасе зажимает ладошкой рот. Никки Саммерс вспомнила, где его видела. В новостях, месяц назад. Его разыскивают за убийство бессчетного количества молоденьких блондинок.
***
Спустя пару дней, убитый горем Рэй Саммерс, отец пропавшей Николь и шериф этого города, приедет на вызов. Позвонит молодая официантка, и испуганно будет лепетать, что обнаружила мертвое тело. Бедный Рэй узнает в изуродованном трупе, покрытом многочисленными синяками и грязными ранами свою Никки, своего маленького ангелочка.
