Цветной

Его голос – что-то потрясающее. Он не просто меняет оттенки, сам его цвет меняется в зависимости от ситуации, интонации, настроения Найна. Темно-бордовая злость, слепящее серебро раздражения, тепло-синие слова одобрения. Белый, как нежные перья на птичьем крыле, спросонок, насыщенный фиолетовый во время игры в шахматы. Его голос – самое красивое из того, что он видел в жизни. Самое дорогое. Самое родное. - Твелв?! - А? Прости, задумался. - Если у нас завтра не получится украсть бомбу, то все эти годы пойдут насмарку. Будет очень глупо, если это случится из-за того, что ты забудешь какую-то деталь плана. - Скорее в твоем баллончике закончится краска на последней букве, чем я забуду что-то важное. Твелв дурашливо бодает Найна головой в плечо, тихо фыркает. Они лежат рядом на общей кровати, - еще с детства привыкли спать вместе, жаться друг к другу, согреваясь. И хотя сейчас они могут позволить себе и теплый дом, и много хорошей одежды, привычка остается. - Серьезно, Найн, ты слишком много думаешь в последнее время. Расслабься, все пройдет хорошо. Найн глубоко вдыхает теплый, перегретый даже воздух. Они тщательно повторили план от начала до конца несколько раз подряд, если тот и провалится, то это явно будет не от того, что кто-то из них что-то забудет или сделает не так. Твелв прав. Переживать сейчас бесполезно. Тот сдувает в сторону от себя белесый туман волнения Найна, хитро косится на него и ласково трется носом о напряженную шею. Вот так. Отвлекись, не думай о дурном. Подумай о чем-нибудь приятном. Обо мне. Найн вздрагивает, вздыхает, принимает правила игры. Стягивает очки, осторожно кладет их на тумбочку возле кровати, и, резко перевернувшись, опрокидывает Твелва под себя. Кусает в отместку за мочку уха. - Ауч. Ты же так ничего не видишь. - Мне не надо ничего видеть, - негромко, на ухо, и Твелв сам ничего не видит, кроме застилающего глаза глубокого синего, а Найн уже спускается ниже, задирает футболку, лижет на пробу сосок. Твелв спохватывается, и, запустив руку в темные волосы, тянет за пряди, поднимает к себе для поцелуя. Найн почти неощутимо царапает зубами его нижнюю губу, чувствует влажный язык на своей верхней. Опускает одну руку, с силой гладит чужой уже возбужденный член. Твелв захлебывается жидким золотом своего собственного стона. Они возятся так еще минут десять, даже не стянув нормально одежду, бесцельно ласкают друг друга, устраивая из этого игру, почти соревнование. Твелв безобразно поддается. Продолжает кусать ключицы, гладить по волосам, царапать спину, но сам уже не может ничего контролировать, только следовать за движениями Найна. Так привычней. Он не уверен правильней ли, но точно привычней. Но он не может думать о правильном и неправильном. Только о том, как рука Найна ласкает его между ног, как сам Найн вылизывает его кожу в чувствительном месте чуть повыше пупка. А потом все мысли заканчиваются и остаются только ощущения. И цвета. - Скажи что-нибудь. - Твелв, - хриплый выдох прямо туда, где еще остался мокрый след языка. Твелв, ты мне нужен. Твелв, ты самое дорогое, что у меня есть. Твелв, я доверяю тебе. Твелв, я верю тебе. Твелв, я верю в тебя. Твелв, я, может, не справлюсь без тебя. Твелв, ты должен быть рядом со мной. Твелв, я не представляю себя без тебя. Твелв, я люблю тебя. Твелв все слышит. Его имя цвета маленькой вселенной, и оно уносит его в разноцветный поток, так что остановиться нельзя, схватиться не за что. Остается только потерять себя в наслаждении ненадолго. Ему незачем хвататься за что-либо. Есть кому его удержать. Твелв выглядит совсем беспомощным сейчас. Широко распахнуты заблудившиеся в цветах глаза, губы неуверенно цепляют воздух, вдох-выдох, пальцы еще сильнее сжимаются в волосах, сердце колотится запертой в темноте птицей. Найн ласково целует его в скулу, прижимается к его лбу своим. - Быстро ты. - На себя посмотри, - выходит легко и необидно. Твелв закрывает глаза, удерживает под ресницами послеоргазменный, неповторимый и нежный лиловый. Расслабляется. - Куда? Надо снять и застирать одежду, помыться и кровать перестелить тоже не помешало бы. - Ага. Разбудишь меня, как закончишь, - Твелв сладко зевает, и, противореча сам себе, притягивает ближе, не отпускает, утыкается в изгиб шеи. Найн снова сдается, обнимает в ответ. День только начинается и у них есть еще время поспать пару часов так, чтобы встать до заката. А одежда… Твелв уже сладко сопит ему куда-то в ключицу, почти так же, как в свои семь лет, когда в приюте перебирался к нему на кровать, если не мог заснуть ночью. Найн не пытается сдержать улыбку и зарывается носом в густые пряди. Одежду после переезда все равно легче новую купить. Да и простыни эти ему никогда особо не нравились. Завтра все пройдет хорошо.