***
Драго неотрывно летел за взъерошенным напарником. Бакуган не знал, что творилось в голове его товарища, почему он вдруг так разозлился на собственных друзей или почему его глаза горели такой яростью, но в тоже время в них он видел необыкновенную, не свойственную Дэниэлу растерянность. Казалось, будто бы его что-то очень сильно тревожило. У Драго имелась своя догадка на этот счет, вот только до этого момента она была абсурдной, потому как кроме боев, стратегий и самих бакуганов Кузо больше ничего не интересовало. А теперь бакугану даже стало немного любопытно: окажется ли она верна, или все же это было немного поспешно. Через неопределенное количество времени Дэн все же остановился, завис в воздухе и Драго, глядя в спину товарищу и ожидая его дальнейших действий. Остановились они, как успел заметить бакуган, у подножия невысокой каменной скалы. Вокруг одни камни и песок. Было жарко, хотя в небе высоко светила луна, ярким серпом застывшая в безоблачном ночном небе. Но может быть так казалось и потому, что они недавно вступали в бой, не жалея себя, и из крови не выветрился до конца весь адреналин сражения. Дэн неожиданно для бакугана вдруг раздраженно запустил пальцы в волосы и нервно взъерошил и без того неидеальную прическу. Походив из стороны в сторону по несколько раз, он наконец сел прямо на песок в тени скалы и оперся спиной о холодный камень, спрятав лицо в согнутых коленях и опустив руки на голову. Драго терпеливо ждал, пока Дэн окончательно успокоится и заговорит. Он знал, что рано или поздно тому будет нужно выговорится, потому как его напарник не умел долго держать все в себе. Так было всегда. Дэниэл совсем не взрослый, он лишь подросток, о бакуганах, как и о своих собственных проблемах, с родителями он поговорить бы не смог — слишком мало проводил с ними время, а у друзей было и своих проблем достаточно. Поэтому парень часто делился чем-то действительно важным и личным только с Драго. — Я зря на них так разозлился, я знаю, — заговорил наконец Дэн (бакуган уж было подумал, что все еще серьезнее, чем ему казалось). Слова звучали приглушенно, но Драго все же разобрал еле слышные звуки. — Я просто… звучит как жалкое оправдание, черт, — послышалось тихое бормотание из которого понять было ничего невозможно. Дэн вновь замолчал, не зная, как объяснить свои чувства, эмоции и поступки. — Каюи… наши жизни немного похожи. Она говорила, что у нее нет родителей, и из-за того, что скрывалась она в одиночестве, друзей у нее тоже нет или они все слишком далеко. Я не знаю, никто из нас не знает, что еще происходило в ее жизни. Она не очень любит об этом говорить. У нее никого не было до тех пор, пока она не встретила нас, понимаешь? Драго показалось, что вся его сущность болезненно сжалась в одну крохотную сферу. Начало разговора ему не нравилось, к тому же слова Дэна напомнили о привязанности, которую он желал бы не вспоминать. Она отдавала тоской и болью. Тем временем Кузо все продолжал говорить, подняв наконец голову и сложив руки на согнутых коленях. Во время своего монолога он даже не взглянул на Драго, явно поглощенный своими вновь всколыхнувшимися эмоциями. — Она знает, что на нее возложена большая ответственность, что кроме нее это предназначение выполнить не сможет никто. Такая же ответственность, как и на нас тобой! Но разница между нами в том, что она одна. Одна! Когда я сражался против Наги и Маски, я знал, что за спиной были друзья, они поддерживали всегда. Ты был рядом и в твоей силе я был уверен даже больше, чем в своих собственных. А Каюи сражалась в одиночестве. Знаешь, Драго, мне кажется ей до сих пор сложно кому-то из нас доверять, она мало говорит, больше слушает, и вообще старается нас не беспокоить ничем. А когда Шун, Эйс и Маручо сказали, что ее с ними нет, кажется, будто красная пелена перед глазами встала. Я был так зол. Больше всего разозлил Шун, ведь он был последним, кто ее видел. Он ведь знает свои чертовы приемчики ниндзя, почему он не пошел ее искать?! — раздраженно выдохнув, Дэн вновь уткнулся в свои колени, схватившись за голову, явно пытаясь выровнять дыхание и успокоиться. А Драго кажется окончательно решил, что его догадка была не такой уж и глупой. Это и правда было похоже на разумное объяснение. — Но сейчас, когда злость притупилась, я понимаю, что если бы они пошли ее искать, они бы не выбрались оттуда. Даже Шун с его приемчиками ниндзя. И я зря сказал то, что… сказал, — Дэн тяжело вздохнул. — Что со мной не так, Драго? Что мне делать? — Кузо перевел свой растерянный взгляд на бакугана, который все же нашел хоть какие-то слова в утешение своего напарника. — Думаю, для начала, стоит вернуться обратно и извиниться, — начал Драго, приземлившись рядом. Он протянул свою ярко-красную когтистую лапу и опустил рядом с Дэном. Парень в первые несколько секунд не понимал, что от него хотят, но увидев, как его напарник взглядом показывает на свою конечность, забрался на нее, держась за один из когтей. Как только он это сделал, Драго аккуратно поднял его в воздух и опустил на один из широких выступов каменной скалы так, что глаза бакугана были почти наравне с телом, казавшегося бакугану миниатюрным из-за своей настоящей формы, Дэна. А когда Кузо поудобнее устроился на своем месте, сев по-турецки и опустив руки на скрещенные ноги, бакуган продолжил: — Я рад, что ты видишь свои ошибки и признаешь их, — Дэн безрадостно кивнул, виновато сжав пальцами ткань своих ярких брюк. — А на счет Каюи, я уверен, что чтобы стать такой, какая она есть сейчас, ей помогали. Да и в последнее время она не одна. Мы же все были рядом. Твоя злость, — Драго немного замялся, не зная, продолжать или все же остановиться. Заметив взгляд Дэна полный надежды, он все же продолжил, хотя эта тема тоже была дня него небезболезненной, — похожа на проявление сильной привязанности. Ты так волнуешься за нее, что мне кажется будто бы ты, напарник, влюбился. Драго предвкушал яркую, бурную реакцию на свои слова, но Дэн неожиданно опустил взгляд, будто бы глубоко задумался, и покраснел. Он не знал, прав ли друг, потому что самому было сложно разобраться в собственных чувствах. Драко же в очередной раз понял, что совсем не понимает людей. Вроде бы и прав, и в то же время не прав в своих убеждениях. Вот, например, считал бакуган, если бы Дэн отреагировал бурно (возмущенно восклицал, отрицал сказанное и краснел), значит, зачатки влюбленности или, скорее, все же симпатии были. А если бы промолчал и не сказал бы ни слова, то он наверняка уже давно осознал свои чувства. Ведь правильно же Драго интерпретировал людские реакции и эмоции? Вот только сейчас, бакуган наблюдал престранную картину. Во-первых, его напарник ничего не сказал. Во-вторых, покраснел. А в-третьих: — Все вокруг так часто это повторяют... Я, что, со стороны таким и выгляжу? — сказал Ден спустя довольно продолжительный промежуток времени и поднял задумчивый взгляд на Драго. Бакуган в ответ глупо хлопал глазами. «Подобные слова означают, что он... даже не анализировал собственное поведение по отношению к Каюи?» Как только подобная мысль посетила бакугана, он тут же засмеялся. Дэн в ответ снова ярко вспыхнул, мгновенно вскочил на ноги и гневно воскликнул, не понимая, что так насмешило напарника. Он, что, смеется над ним? — Эй! Я вообще-то поделился с тобой самым сокровенным, а ты еще смеешься надо мной?! Тоже мне друг называется! Больше тебе ничего не расскажу! — проорал свою гневную речь Дэн и, обидевшись, отвернулся. Злость уходила очень медленно, уступая место смущению, стыду и некоторой растерянности, особенно под аккомпанемент заливистого хохота Драго. Дэн раньше никогда не слышал такого радостного и открытого проявления чувств. «И что я сказал такого смешного?» Пока Кузо растерянно прокручивал слова в своей голове, Драго наконец успокоился. Немного смешливым тоном он заговорил, чем отвлек Дэна от тяжких дум: — Прости, напарник, но твоя подруга Руно была полностью права: ты думаешь только об игре целыми сутками. Я считал это невозможным, но ты только что доказал обратное. Сказав это, Драго выдержал паузу, задавив порыв рассмеяться вновь. — Ну и что? Только поэтому я такой хороший боец! — смущение и возмущение вновь затопили Дэна, поэтому он не придумал ничего лучше, кроме как повторить то, что когда-то ответил на подобную фразу. Вопрос, который поднял бакуган, полностью захватил бойца. Дэн и в самом деле никогда не задумывался о таком чувстве, как влюбленность или любовь. Да он даже не мог произнести эти слова, не заикаясь! К тому же, когда у него было время на подобное? Карты с неба сыпались, бакуганы появились, Маска, Нага, Центр Равновесия... столько всего произошло в мире. А потом, когда все стало вновь как прежде, Кузо долго не мог вылезти из депрессии. Нет, он понимал, что рано или поздно произойдет подобное, но смириться с этим совершенно другой вопрос... Следом была учеба, за ней — друзья и родители. Теперь вот, спустя полгода, в жизни опять появились бакуганы. Новые приключения захлестнули с головой. Появилось много новых лиц. Выделялась из всех Каюи, потому что та открыла совершенно новые неизведанные знания, о которых хотелось узнать больше из чистого любопытства. Отношение к ней... Дэн в принципе никогда глубоко не копался в своих чувствах и эмоциях. Мир для него до этого момента делился на черное и белое. Это зло, а это добро. Друзья, бакуганы, родители — то, что надо защищать; Весты, Нага, Маска и Вексы — то, с чем следует бороться. А сейчас, когда почти каждый в его окружении твердит об одном и том же... Дэн чувствовал себя растерянным. Не знал, что делать и как реагировать на подобное. — Думаю, тебе следует подумать об этом на досуге, а сейчас давай вернемся обратно? — отвлек Дэна от мыслей голос Драго. — Нужно для начала найти Каюи, не то так и никогда не разберёшься в собственном к ней отношении. На слова смущенному Дэну не хватило сил, лишь кивнуть в ответ и забраться на предложенное Драго плечо. Долго не раздумывая, Кузо вцепился в конечность покрепче, а бакуган, почувствовав, что тот ухватился сильнее, уверенно взмыл в небо, чтобы через полчаса вернуться к ожидавшим их друзьям. «Верно, нужно найти ее для начала» Спустя несколько минут облюбованное ими место опустело, и пустынное пространство заполнила привычная тишина.***
«Кит? Кто это?» Чужое имя, произнесенное мысленно вновь, отдалось приятным теплом в теле. Оно было... красивым. Каюи, только разглядев его, растерялась, не почувствовав странной реакции Спектры, затем за секунды подавила в себе подкатывающую панику от непонимания ситуации, а потом и вовсе испугалась неожиданной мысли. Чужое имя ведь не должно откликаться волной неизведанных мурашек в теле? Они все так же сидели на своих местах, держась за руки. А после подобных размышлений Каюи ощутила волну смущения от прикосновения. Запястье мгновенно захотелось вырвать и одновременно осторожно вытащить из чужой хватки. Девушку разрывали противоречия. «Он — враг», — твердил разум. «Он — твоя родственная душа», — жалобно отзывалось сердце. «А точно ли он?» — подумалось тогда Каюи. Она не знала, каким должно быть ее отношение к Спектре, но только что посетившая ее мысль, разъяснила бы ситуацию и принять хоть какое-то разумное решение было бы проще. Воспользовавшись тем, что Фантом находился все еще в легкой прострации, хранительница задрала чужой рукав пиджака свободной рукой (даже не смотря на то, что векс растерялся, хватку он так и не ослабил) и впилась взглядом в чернильное пятно на светлой коже. А через несколько секунд, когда она поняла, чье имя там было написано, Каюи закусила губу в попытке подавить приступ отчаяния. Ее собственное имя. На запястье Спектры было написано ее собственное имя. И если глаза ее не обманывают, если все это не дурацкая шутка, это значит, что Спектра Фантом, оказавшийся на самом деле Китом, вест, лидер Вексов, служащий отпрыску короля Зеногелда, короля народа, захватившего Вестрою и подчинившего бакуганов... ее второй враг после Совета... («А весты там не заодно с Советом? А может, они и есть Совет?» - поймала за хвост ироничную мысль Каюи в тот момент) ...ее Избранник? «Из всех людей чертовой Вселенной...» Пока Каюи мысленно проклинала свою судьбу и пыталась прийти в себя, Спектра наконец отмер и поднял взгляд. Яркое сейчас «Каюи», абсолютно чужое имя на собственном запястье, резало глаза. Происходило что-то определенно важное, но это «важное», он никак не мог понять. Фантом все размышлял и никак не мог прийти к правильным выводам. Будто бы внутренний голос все шептал о том, что все размышления, к которым он приходит, априори неправильные. Если Спектра чего-то не понимал, он был готов искать ответы долго и кропотливо, вот только в этот раз, можно было обойтись без первого, ведь источник информации сидел прямо перед ним, явно обеспокоенный. Тем временем Каюи казалось, что мир сходит со своей привычной оси. Отвлекшись на секунду от самоиронии и черного юмора, девушка мельком взглянула на появившееся имя с узорчатым рисунком растущей луны над последней буквой. Сами буквы выглядели изумительно: строгая каллиграфия без каких-либо лишних завитушек и яркие черные чернила. Сдвинув взгляд немного вправо, Каюи поняла, что до сих пор чужие пальцы сжимают ее запястье, и от подобного знания ей вдруг стало неловко. Осторожно, медленным тягучим движением, она попыталась высвободить руку из захвата, что поначалу даже получилось, но Спектра вдруг внезапно ожил и укрепил хватку. Девушка вздрогнула. И сама не понимала от чего: от тепла, исходящего от чужого прикосновения, или от неожиданной прыти Фантома. Подняв взгляд, Каюи наткнулась на равнодушное выражение лица. На миг стало не по себе. — Полагаю, теперь уйти от ответов тебе не удастся, — слегка охрипшим голосом проговорил Спектра, не отрывая взгляда единственной кровавой точки, проглядывающей из-под маски. Каюи закусила губу, и только после встрепенулась. Нельзя было сейчас показывать еще больше взволнованности. «Хотя куда уж больше... Ниже падать просто некуда» — Отпусти, — наткнувшись на все такой же безразличный взгляд, девушка заволновалась вновь. Смущение нарастало в геометрической прогрессии, откуда-то из недр измученной души вырывалась злость. Только ощутив ее горький привкус на языке, Каюи задавила недостойный порыв на корню. Если она даст волю таким сильным эмоциям, она потеряет остатки контроля, и тогда не поздоровится всем. А вредить кому-то хранительница желала в последнюю очередь, даже своим врагам. Хотя в данном конкретном случае, она еще не определись для себя в том, кем его считать. И от стольких противоречивых мыслей, усиленных неловким теперь прикосновением, в душе поднималась буря. Спектра, вопреки ожиданиям и небольшой заминке с его стороны, все же отпустил несчастное запястье и расслабленно устроился в кресле, примостив согнутые в локтях руки на подлокотниках. Он все так же не отводил взгляда, будто желая разглядеть все ответы и без слов, и терпеливо ждал. Фантом отчего-то решил, что напрасные угрозы не дадут результатов. Насколько он сумел понять, девушка напротив была отвратительно честной, справедливой и отважной, а значит, шантажом можно было только разозлить и вызвать еще одну волну искреннего презрения по отношению к себе. От последнего было странно и впервые не по себе. Каюи же немного удивилась подобной реакции, сразу же одергивая собственную руку и прижимая к груди. Несколько минут назад Спектра угрожал и шантажировал, а сейчас послушно отпустил и не произнес ни слова. Это снова какая-то игра? Впрочем, девушка в данный момент сосредоточилась совсем на другом, ведь чужие мотивы можно будет узнать немного позже, гораздо сложнее было держать над собой контроль. Ладонь над солнечным сплетением слабо засветилась, переливаясь в темноте радугой. Хоть после прикосновения и вспышки ослепительного света, выброса незначительного количества энергии Пламени, стало легче, но когда в душе разразилась междоусобная, масштабная война, держаться становилось сложно. В конце концов, эмоции притупились, и успокоилось Пламя. Каюи медленно выдохнула и опустила руку, положив на сложенные по-турецки ноги. Еле заметно вздрогнув от коснувшегося оголенного плеча холода, она быстро поправила кофту и спрятала пальцы в длинных, кофейного цвета рукавах, не зная, что сказать, точнее, не зная, с чего начать; что опустить, что не договорить и как преподнести все факты так, чтобы не вызвать неудобных вопросов. В итоге, не придумав ничего лучше, девушка решила представиться и задать интересующий ее вопрос (на самом деле, она все еще малодушно надеялась на то, что происходящее — чудовищная ошибка): — Меня зовут Каюи, — и чтобы Фантом, незаметно подобравшийся напротив, ответил честно, Каюи раскрыла свой истинный статус. — Я являюсь Хранителем Третьего Элемента жизни Вестрои, — хоть Спектра и не изменился никак в лице, девушка была уверена, тот понятия не имеет, о чем она говорит. — Ты точно не знаешь, о чем я говорю, я уверена. Мало на свете тех, кто посвящен в эту тайну. Но прежде, ответь на вопрос. Имя, — Каюи развернула запястье рисунком в его сторону, тая слабую надежду на отличный ответ от того, что должен был прозвучать, и несмело ткнула в него указательным пальцем другой руки. — Оно ведь твое? В этот момент девушка надеялась, что тряхнуло весь корабль, а не ее саму. На последнем слове дрогнул голос. Не в силах произнести что-то еще от волнения, Каюи замерла в кресле, одновременно желая услышать ответ и оглохнуть, чтобы никогда его не расслышать. Спектра удивился вновь, хотя казалось, что больше уже удивляться нечему. «Неужели так важно?» Шестеренки в его голове закрутились с удвоенной скоростью. Если он скажет правду, а девчонка сумеет непостижимым образом сбежать, есть риск, что родная сестра узнает о нем. Но с другой стороны вероятность побега практически равна нулю, а раскрытая тайна непоправимо не навредит ему, ведь узнать-то она узнает, но найти — другой вопрос. К тому же… тот странный факт, что имя незнакомой девушки, нестирающееся имя, теперь ярким чернильным пятном горит на собственной руке, никак не давал Спектре покоя. И если суммировать это знание со странной реакцией, неожиданными вопросами, непонятными словами, ярким светом и — как не приплести? — дурацким, не имеющим смысла союзом со странной организацией, получалось что-то интересное, будоражащее и необъяснимое. Чего уж таить, было любопытно, во-первых, а во-вторых, существовала малая вероятность того, что что-то из новых знаний могло бы помочь достичь собственных целей. Придя к выводу, что подобная информация сильно не навредит, а возможно даже принесет пользу, Фантом решил, что стоит все же сказать правду. — Думаю, смысла скрывать все равно нет, — Спектра заметил, как напряглась девушка напротив в этот момент, как медленно она опустила руки на сложенные колени, — учитывая твое имя на моей собственной руке, — он выдержал небольшую паузу, предвкушая реакцию. Что-что, а такие яркие чужие эмоции давно не вызвали такого в нем отклика. — Мое настоящее имя, — он потянулся рукой к маске. Та послушно легла в руку, погасла красная точка, — Кит Фермин, — произнес собственное имя Кит уже своим голосом, без ужасной искаженности и напускной хрипоты, и поднял взгляд. Реакция хранительницы была бесподобной, и Фермин на силу удержал в себе порыв рассмеяться вслух, лишь слегка приподнял губы в насмешливой улыбке. Каюи же оторопела. Ее надежда рухнула словно карточный домик. И не просто рухнула, а была растоптана в пыль. Где-то в середине этой мысли дошел сам смысл слов, а уверился полностью, когда она заглянула в глаза напротив. Яркие, цвета небесной синевы глаза. Голубые. Как у… — Вижу, моя сестренка уже разболтала обо мне? — Кит все же не удержал смешка, тихо сорвавшегося с губ. Хранительница в очередной раз прикусила губу. «О, господи…» Каюи не знала, смеяться ей или плакать, однако все же решила не зацикливаться на подобном. Еще слишком мало информации было в ее руках. — Не совсем, — медленно проговорила девушка. — Я просто сложила дважды два: фамилии и глаза. Они у вас словно одни на двоих, — глядя в небесную синеву, продолжала она. «Красивые…» Испугавшись подобной мысли, Каюи накрыла лицо ладонями, мысленно ругая себя последними словами. Спектра усмехнулся вновь, больше никак не реагируя на чужие действия. Он почти неслышно опустил маску на разделяющий их кофейный столик и вновь устроился поудобнее в кресле, терпеливо дожидаясь пояснений. Словно какой-то тревожный сигнал эхом в ушах отдался тихий стук. Каюи мысленно досчитала до трех, отняла руки от лица, похоронив наконец все надежды на то, что происходящее всего лишь дурной сон, и заговорила (ведь правдой отвечают на правду?): — В Вестрое, как и на других планетах и измерениях, существуют свои законы и правила, свои обитатели и особенности. Существует… легенда об этом измерении, — хранительница глубоко вздохнула, переводя дыхание. — Много лет назад три чрезвычайно сильных источника энергии сошлись в одном месте, в месте, где сейчас и находится Вестроя. Жизненная сила всех трех была настолько огромной, что ее хватило на создание целого измерения. Так появился ландшафт, горы, пустыни, реки и степи. Первый источник распался на шесть составляющих сил, шесть стихий, он же создал бакуганов и наделил их сверхъестественной силой, как даром. А так же с его помощью появились шесть древних Великих Воинов Вестрои, что являлись своеобразными Стражами его силы. Особенностью второго источника энергии была способность держать все их составляющие в балансе. Ему даровали имя Центра Равновесия. Центр Равновесия заключал в себе две противоположные силы, с помощью которых контролировал всю Вестрою: Зону Безмолвия и Зону Бесконечности. Большую часть своей энергии источник отдал своим новоиспеченным Стражам, бакуганам-альбиносам, Наге и Вейв, близнецам, брату и сестре. А третий источник оказался способным подарить жизнь всему живому в измерении. Волна энергии после объединения всех трех элементов породила леса, наполнила живыми существами реки, озера... все водоемы и вдохнула жизнь в бакуганов. Помимо всего прочего, этот источник оказался как самым сильным из всех трех, так и самым хрупким. Неспособный защищать себя самостоятельно, так же, как и все остальные, из сгустков энергии был создан первый Хранитель. Я же являюсь Восьмой Хранительницей, — Каюи ненадолго замолчала, не зная, стоит ли говорить о силах, которыми обладал хранитель. Решив пока умолчать об этом, девушка перескочила на другую тему. Более неловкую. — Издавна… — Каюи даже не знала, как объяснить, сказать или какие подобрать слова. — Помимо того, что Пламя создало себе стража, в награду ему оно подарило одну… особенность: соулмейта. Последний слог утонул в полушепоте. Девушка отвернулась, скрестив руки на груди в защитном жесте, и еле удержала себя от новой ранки на уже и так искусанной вдоль и поперек губе. Чтобы хоть как-то развеять вновь появившееся смущение, Каюи заговорила вновь, так и не повернув головы: — Дословно, это слово переводится как «родственная душа». Пламя наделило Хранителя способностью эту душу найти. Когда я потеряла сознание ни с того ни с сего, не сразу, но стало понятно, что мой… соулмейт бы непозволительно близко ко мне. А то, что произошло совсем недавно, это лишь подтвердило. Доказательствами являются… наши имена на запястьях друг друга. С каждым новым словом Каюи смущалась все больше, все чаще спотыкалась на словах, подбирая нужные формулировки, вздыхала, переводила дыхание. Все же слышать от других подобное было не так смущающе, как сейчас, когда все это произносилось вслух перед ним. Спектре вдруг захотелось рассмеяться вслух. Подобное больше походило на детскую сказку, но никак не на реальность. А реакция девушки напротив была и вовсе до смешного наивной. Кто бы в здравом уме верил в такое? — Хочешь сказать, что именно я — твоя родственная душа? — не веря ни единому слову и скептически вскинув бровь, иронично проговорил Кит, склонив голову на бок. Глаза его горели насмешкой и явным неверием. Кто бы поверил в такую чушь? От саркастичного тона резануло по глазам детской обидой. Каюи мгновенно подняла сияющие сиреневые глаза. Вгляделась в лицо напротив и против воли задохнулась от полыхнувшей злости и нескрываемой насмешке на дне чужого взгляда. Пальцы неосознанно впились в собственную кожу на предплечье до побелевших костяшек. Наверняка останутся синяки. Впрочем, хранительницу это волновало в последнюю очередь. Нет, конечно же, Каюи предполагала, что никто ей сразу не поверит, но даже будучи готовым к такому исходу, какой-то горький осадок разливался в душе, чем-то непонятным, обжигающим, и в тоже время морозными узорами оседало на сердце. Фронт Сопротивления был приятным исключением. Там был Драго и связанный с ним Дэн. Они поверили сразу же, потому что чувствовали отголосок родственной отчасти силы, а Кит… был тем, кто с подобным никогда в своей жизни не встречался. Его окружали сплошь и рядом технологии, бои и собственная репутация, в то время как Каюи жила долгом, обязанностями, ответственностью и… окружающим миром вокруг, таким, какой он есть изначально. Однако, не смотря на столь противоположные характеры и окружение, сила Пламени была четко уверена в том, что он, Кит, и есть ее родственная душа. Это вводило в замешательство, тихую злость и панический ужас. Каюи ясно дали понять, что тому требуются доказательства, поэтому девушке ничего не оставалось сделать, как показать их. Слова учителя как-то сами вспыхнули в голове ярким пламенем. Девушка даже порадовалась своей внезапной вспышке злости, ведь именно благодаря ей вспомнился казавшийся сейчас далеким сон. «Что ж, если он хотел доказательств, он их получит», — мстительно подумалось тогда Каюи. — Так как мы только что получили... эти рисунки, эмоции друг друга не почувствуем, даже самые сильные. Наши... взаимоотношения на грани взаимной неприязни, — неожиданно спокойным тоном задумчиво выговорила хранительница и на секунду замялась. «Хотя я вот в своем отношении к нему не уверена…» «Я бы не был так в этом уверен» Похожие слова прозвучали в их мыслях практически одновременно. И буквально через мгновение, почти сразу после прозвучавшей неуверенной мысли, Каюи почувствовала отголосок злости. Глаза ее удивленно расширились. Совершенно внезапно она поняла: та ярость принадлежала не ей. Не медля, девушка подняла взгляд на растерявшегося Кита, что теперь недоуменно разглядывал собственную ладонь, которая до этого была крепко сжата в кулак до побелевшей кожи. Клубок непонятных чувств, которые Кит до этого момента давил в себе, оставляя на потом и обещая каждый раз разобраться позже, вдруг неожиданно дал о себе знать, и обрел форму маленькой, но существенной, бури из смешанных эмоций. Самой яркой из них была злость. Казалось, его планы разрушались у него прямо на глазах, превращаясь в мелкую крошку и оседая на землю почти невидимой пылью у ног. Он буквально видел эту картину наяву. Однако стоило ей укрепиться в сознании, как она также рухнула в мгновенье. Изумление, не его, почти полностью перебило собственные волнения. Растерянность в который раз за последние несколько часов охватила его, мешая анализировать. Хотя в этот раз он был ей даже благодарен. Избавиться от нее было легче, чем от того неизведанного клубка неприятностей. И если он понял все правильно, то мир только что перевернулся с ног на голову. Очень сильно хотелось чертыхнуться вслух. Но он никому не позволит увидеть собственную слабость. Тем более ей. Она итак увидела слишком много из того, что ей было видеть не дозволено. — Допустим, — медленно проговорил Спектра после недолгой изумленной тишины. — Я поверил, — в глазах напротив Каюи увидела подавленное неверие и.. досаду? — Что значит «соулмейт»? — Я не могу сказать точно, потому что знания эти никто передать мне не смог. Единственное, в чем я уверена: двое, связанные именами друг друга, чувствуют естественную, глубокую привязанность. И под этим словом я подразумеваю чувство комфорта в компании друг друга, духовное родство, совместимость, доверие или же романтические отношения, — хранительница надеялась, что голос все же был ровным и предательски не дрогнул на последнем словосочетании. — Или все вместе, — быстро закончила она, не смотря в чужие глаза. Хранительница осторожно подбирала слова, не собираясь говорить о своем маленьком поселении в глубинах леса Вестрои. Точно так же она тщательно оберегала информацию о друзьях, учителях, родственниках и свободных бакуганах, обитающих там. В месте, в котором она провела всю свою счастливую жизнь. Даже не смотря на то, что сейчас, вероятней всего, оно почти полностью уничтожено, Каюи всеми силами старалась это скрыть. Чертов Совет итак постарался на славу. Если бы Каюи посмотрела на Фантома, то знала бы, что тот даже не смотрел в ее сторону, слушая и размышляя одновременно. — Есть еще что-то, что я должен знать, как твой соулмейт? — выделив последнее слово, медленно проговорил Спектра, подняв взгляд на стушевавшуюся хранительницу. — Не знаю, — полушепотом ответила она после секундной заминки. Но заметив предупреждающий взгляд, взволнованно воскликнула, сорвавшись. — Я не знаю! Прости, но это знание мне было некому передать, потому что мои родители, будучи соулмейтами до моего осознанного возраста не дожили! Каюи тяжело дышала и сразу же потрясенно замерла месте, почувствовав успокаивающую волну, теплую и почти едва слышимую. Вспомнив, как дышать, хранительница медленно выдохнула: — Забудь. — Меня это не касается, — ровным, безразличным тоном произнес Спектра. Словно это и правда никак его не затронуло. На самом деле отчасти так оно и было. Фантом сделал это неосознанно и скорее по привычке. Почувствовав чужое волнение, он на секунду воспринял его как свое и приказал себе мысленно успокоиться. Только после стало ясно: яркие эмоции ему не принадлежали, а приказ, адресованный самому себе, едва слышимым отголоском передался успокоившейся хранительнице. Тогда Спектра посчитал это своеобразным извинением за поднятую неприятную тему и решил забыть о брошенной в порыве злости фразе, выдав в ответ максимально нейтральное предложение тоном безопасного равнодушия. — Ты сказала, что эмоции друг друга мы должны были почувствовать после того, как связь укрепится. Почему слышим их сейчас, когда только узнали об этом? Хранительница прикусила губу изнутри, размышляя. — Это так, — медленно проговаривала Каюи. — Я действительно практически ничего не знаю об этом. Но из знаний всех предыдущих Хранителей, могу предположить кое-что: так как... мы получили эти имена только что, связь нестабильна. Думаю, со временем это пройдет, а потом и вовсе исчезнет. Это можно контролировать. В дальнейшем будут слышаться лишь очень сильные эмоции друг друга, — злость почти улеглась, поэтому хранительнице удалось ровно проговорить все слова. К тому же, когда она сосредотачивалась на чем-то, все ненужные эмоции волшебным образом улетучивались. Так было всегда. Сколько она себя помнит. Такой ответ видимо удовлетворил Спектру, потому как тот перескочил на другую тему. — Есть еще одно, что меня интересует, — спокойный тон отчего-то очень сильно взволновал Каюи, еще даже не услышавшую вопрос. Она не знала, откуда взялось это чувство, но появилось ощущение неминуемой катастрофы. Остро захотелось сбежать из уже осточертевшей комнаты. — Знакома ли ты с организацией, которая именует себя «Советом»? Каюи задержала дыхание. — Не понимаю, о ком ты, — наглая ложь сорвалась с губ. И оба это поняли одновременно. — А они вот о тебе знают, Восьмая Хранительница Каюи, — Спектра не стал обвинять в открытом вранье, но и попыток уклониться от вопроса не потерпит. Просто не даст ей шанса солгать еще раз. Явное предупреждение в тоне должно было задеть сидящую напротив хранительницу. И он был прав: та вздрогнула, хоть и почти незаметно. — Знаешь, что Совет во главе с неким Виктором, представившимся Страшим из трех Исполнителей, день назад заключил с королем Зеногелдом союз? Изумление, ужас и ненависть вспышками головной боли отозвались в Спектре, несильными, но неожиданными. Скрипнув зубами, он переждал приступ, краем глаза заметив, что хранительница схватилась за голову, явно ощущая тоже самое. «По крайней мере хоть какая-то польза от этой связи есть», — лелеял свою злость Фантом, успокаиваясь. — «Я пойму, надавив, врет ли она» «Никто не предупреждал меня о таком», — чертыхалась Каюи, какой-то спрятанной в потайном месте частичкой души проклиная связь и появившиеся имена на руках. Когда улеглась боль и затихли чужие эмоции, они вдвоем медленно выдохнули, приводя мысли в порядок. — Врать нехорошо. Я доверял тебе, — за подобными словами в противовес не слышалось и капли искренности. Возникло неприятное предчувствие в который раз за такой небольшой промежуток времени. — Может, за этот проступок мне стоит немного... Мгновенно поняв, куда клонит Спектра, Каюи быстро, почти отчаянно заговорила: — Я солгала, да! Только оставь в покое Дариана. Фантома это разозлило, но потакать сейчас своей злости он был не намерен. Есть куда более важная информация. — Хорошо, пусть это будет предупреждением, — равнодушно заметил Спектра, полностью успокоившись. — А теперь, честный ответ, будь так добра. Связь сыграла с хранительницей злую шутку. Она лихорадочно соображала, что говорить стоит, а где лучше промолчать. «Кто же знал, что это так работает, черт возьми?!» — досадно выдохнула хранительница. Говорить о Совете хотелось в самую последнюю очередь, ведь тогда не избежать миллиона неудобных вопросов. Если Спектра узнает об истинной цели Совета, что-то изменится? А если тот побежит с этой информацией выше? Хотя бы к наследному принцу? Союз распадется? «Конечно, нет... А если эту силу захочет заполучить сам Зеногелд? Рискнуть? Солгать снова? Но связь...» — Ответ, — требовательно прозвучало напротив. От пронзительного взгляда голубых холодных глаз стало не по себе. — Честно, значит? — Каюи горько улыбнулась. «Будь, что будет. Если связь хоть что-то значит, он не станет… предавать хотя бы. Должно же значить хоть что-то его странное поведение?» Каюи вспомнила, как Фантом освободил ее друзей и бакуганов; как, несмотря на собственную злость, терпеливо ждал ответов, не сильно подгоняя (сейчас было исключением лишь потому, что связь выдала ее откровенную ложь с потрохами). Противоречия в чужом поведении путали хранительницу. Ко всему этому добавлялась адская смесь чувств, исходящих от недоверия к незнакомому человеку, врагу, по сути, от связи и от того, что Спектра Фантом, лидер Вексов, лучших игроков Вестала, оказался чертовым, родным братом Миры Фермин, лидера Фронта Сопротивления Бакуган. Что за ирония судьбы? Двойной удар. Противоречия, противоречия, противоречия… Кругом сплошные противоречия. Каюи от этого знания захотелось и расплакаться, и рассмеяться одновременно. «Чему верить? Кому верить? Как поступить?» «Поступай так, как велит сердце. Даже если это решение не будет правильным, не сожалей. Сожалениям нет места, потому что этот выбор — искренний. Понимаешь, Каюи?» «Эти слова… Значит, поступать так, как велит сердце?» — Я действительно много чего знаю об этой организации. Если вкратце, Совет хочет моей смерти, — насмешливая улыбка украсила губы хранительницы, когда Спектра чуть склонил голову вбок, не находя причинно-следственной связи между двумя этими вещами. — Не понимаешь? Видишь ли, сила Третьего Элемента, Пламени, является поистине ужасающей на самом деле. Оно порождает жизнь, дарит ее существам. Чтобы заполучить ее, нужно убить стража, Хранителя, меня. И не просто убить, но и пройти соответствующий ритуал, — Каюи вдохнула, зарывшись пальцами в пепельные волосы. — Правда, да? — недолгая пауза и еще один медленный выдох. — В ритуале замешан соулмейт. Моя родственная душа. Ты, — хранительница подняла взгляд, полный боли и отчаяния. — Каким образом? — если Спектра и был удивлен, то показывать свои эмоции он явно не намерен. — Не догадываешься? Хотя, чего это я? — Каюи прикусила губу, вспомнив важную вещь. — Точно, я ведь не сказала тебе. Помнишь ты спрашивал о том, что тебе, как соулмейту, нужно знать о связи? Есть одна вещь. Я, как страж, могу вобрать это Пламя в себя. Да, оно сейчас со мной, во мне. Я так же наделена частью этой силы для защиты. То, что было совсем недавно... та вспышка света... Когда на руках проявлялись имена, часть силы, которая сейчас есть со мной, была передана тебе. Через прикосновение. Оно не опасно. Правда, всплеск сильных эмоций тебя потреплет немного, но это не смертельно. — Насколько большая часть была отдана мне? — Большая часть, которой наделена я изначально. Примерно, тысячная часть силы Пламени. Спектра прикрыл глаза. «Полна сюрпризов. Я не ошибся» Фантом не знал, что делать с этими знаниями и неожиданно приобретенной силой. Что-то невообразимое творилось не то что перед носом, с ним. Третий Элемент, Совет, ритуал… «Все в Вестрое — слепые глупцы», — усмехнулся про себя Спектра, но вслух сказал совсем другое: — Ведешь к тому, что эта часть силы будет забрана во время ритуала не самым приятным способом? Каюи ограничилась кивком, не став рассказывать подробности. До крайностей не дойдет, она была в этом уверена. — Цель Совета, — хранительница поежилась от холода и легкого набежавшего страха, — получить силу Пламени. Они считают, что смогут обуздать ее. Ха! Наивные! Сейчас единственные, кто может, точнее, что, еще как-то влиять на него, — оставшиеся два Элемента. Все остальное не сравнится по силе с тремя Великими Элементами, ни с одним из них. Если Пламя исчезнет, покинет Вестрою, наступит хаос, в котором сотрется с лица все измерение и те существа, что были порождены им, сойдут с ума от его постоянных волнений. Совет — ожившая мечта сектантов. Эта сила уничтожит их вместе со всем остальным, созданным ей. — Как интересно… — Каюи на мгновение показалось, что глаза Спектры ярко загорелись огнем изнутри. Словно засияли в предвкушении. — Мир удивляет меня все больше и больше. Хранительница растерянно наблюдала за тем, как тот медленно встал с кресла, в котором до этого вальяжно сидел, почти не отрывая от нее пристального взгляда, и взял со стола свою маску, едва наклонившись. Фантом молча пошел к выходу, никак не обращая внимания на замершую нефритовой статуей Каюи. Если на этом все, ее вернут обратно? Но куда? Бета-сити ведь полностью разрушен, а пустующая комната на самом деле принадлежала одной из служанок (Каюи до сих пор вздрагивала от воспоминаний). Ее отведут в замок наследного принца? Или что еще хуже, в замок Зеногелда? Там наверняка ошивались люди из Совета, каждый из которых знал ее чуть ли не с ног до головы. Это самый худший вариант из всех. Попадись им на глаза миру пришел бы конец в одночасье. Словно почувствовав чужое волнение, Спектра, будто внезапно вспомнив о ней, остановился и развернулся полуоборотом, и через плечо серьезным тоном проговорил: — Сегодня останешься здесь. Мне нужно все обдумать, прежде чем принять какое-либо решение. Кстати, — Фантом засунул руку в карман собственного пиджака и вытянул оттуда небольшую прозрачную сферу с бакуганом внутри, — маленькая награда, — шар был сразу же кинут в ее сторону. Растерянная Каюи рассеянно и неловко поймала предмет, а после задохнулась в собственном изумлении. «Дариан» — Что с ним? — не удержалась от вопроса хранительница, заметив, что Дариан никак не реагировал на внешние раздражители. Его ведь буквально практически трясли. Ему не больно? Что если он поранился? Беспокойство подкатывало к горлу. — Я же уже говорил: он просто спит. Откроешь сферу, через некоторое время он проснется. И еще, — поймав взгляд Каюи, Фантом предупредил ту самым будничным тоном, на который был способен, — пробовать сбегать не советую. Твой бакуган не обретет настоящую форму, даже если вы разобьете окно и спрыгнете. Радиуса аналога контроллера, активированного на этом корабле, хватит на радиус гораздо больший, чем длина твоего самого сильного и дальнего прыжка. Больше будет похоже на удавшуюся попытку суицида. Телепорты в этой комнате не работают тоже. Просто поверь мне на слово. Четко и уверенно произнеся последнее слово, как и всю речь, собственно, Спектра развернулся и приложил правую руку с электронным устройством экраном к панели рядом с дверной металлической ручкой. Прибор визгливо и коротко пискнул, и светящаяся панель загорелась зеленым. Фантом уже открывал дверь, чтобы выйти из помещения, как его настиг новый вопрос Каюи. — Где мы? Уточнять информацию Спектре не требовалась, он понял, что от него хотели услышать. Поняв, что ничего не потеряет, если скажет правду, Фантом коротко произнес: — Мы почти прибыли в Гамму-сити. Больше не оборачиваясь и не останавливаясь, Спектра вышел, кинув напоследок вежливо-равнодушное «Доброй ночи», и закрыл за собой дверь. Экран сбоку еще раз коротко и противно пискнул, загоревшись красным. Каюи растерянно смотрела вслед, пока взгляд не зацепился на прозрачную сферу в собственных руках. Замешкавшись, она обратила все свое внимание на спящего друга. И пока искала кнопку или щеколду, чтобы раскрыть устройство, мысли плавно перетекали с одной на другую. Уже держа в руках Дариана, медленно просыпающегося и заторможено дергающего своими конечностями, Каюи громко выдохнула, едва удержав порыв сжать пальцы изо всей силы. Она вовремя вспомнила, что бакуган все еще лежал в одной из ладоней. Откуда-то добавилась головная боль, желудок дал о себе знать ненавязчивой тошнотой. От неприятных ощущений отвлек виноватый голос Дариана. — Простите, Хранительница, я был бесполезен, — бакуган понуро опустил голову. — Сколько бы я тебе не просила не называть меня так, ты все равно делаешь по-своему. Обращайся ко мне по имени, — голос Каюи немного повеселел. Она находила подобное обращение милым, потому как Дариан упрямо отказывался называть ее по-другому, только услышав о том, кем та являлась на самом деле, смущающим и… постыдным. Ведь те, кто действительно нуждался в ее помощи, сейчас мертвы или скрываются. — Ты вовсе не бесполезен, Дариан. Это просто из меня вышла плохая Хранительница. — Но это не ваша вина! — возмущенно воскликнул бакуган, зависнув в воздухе прямо перед лицом вмиг ставшей печальной Каюи. — Отчасти, моя, — сжав кулаки, Каюи посмотрела на своего бакугана. Поняв, что тот собрался спорить, она заговорила снова: — Давай спать, Дариан? Отдохнем, а потом придумаем, как выбраться отсюда и избавиться от Совета. Не став спорить, бакуган медленно кивнул и в привычной манере засмущался, опустившись на раскрытые ладони хранительницы. Сейчас и правда было неподходящее время для споров и препираний. Хранительница неспешно поднялась, осторожно разминая затекшие мышцы ног. Сколько времени они проговорили? А потом направилась к застеленной кровати. Поглядев на нее с минуту, она так и не нашла ни единой складки на покрывале. А потом чужие слова, словно пыльным мешком ударили по голове. «Это… его комната?» Неожиданная мысль разом вытеснила все остальные. Каюи мгновенно вспыхнула словно спичка, быстро и ярко. Дариан недоуменно глядел на смущенную Хранительницу исподтишка. — Все в порядке? Каюи поспешила кивнуть и медленно скинула обувь. Когда голова коснулась подушки, все смущение и неразрешенные вопросы замаячили где-то на заднем плане. Скопившаяся усталость разом навалилась на утомленный разум и изнеможенное тело. Сил хватило лишь на то, чтобы вытащить из-под себя одеяло с практически закрытыми глазами и нащупать Дариана на подушке, явно не собирающегося спать. Просто чтобы лишний раз убедиться в том, что он никуда не исчез. «Надеюсь, все было правильно», — скользнуло где-то на грани яви и сна.