Часть 1
17 июня 2015 г. в 13:52
Я родилась в состоятельной семье надзирателя. Когда монарх узнал о заговоре против его семьи и ближайших приближённых, в круг которых входили и мои близкие, он начал давать публичные казни. Оправдывал свои действия так: «Власть - это страх. Страх – это уважение и безукоризненное подчинение. В этой стране страхом всех являюсь я».
Казнь проходила очень взволнованно и роскошно: провинившегося бунтаря в кандалах выводили на площадь, в середине которой возвышались солнечные часы. Монарх и его приближённые наблюдали с балкона, остальные стояли за изгородью, через которую пускали ток. Казни были незатейливые, но жестокие: колья, сожжение, гильотина, в общем то, на что хватало нищей фантазии моего отца. Он являлся «серым кардиналом» и оглашал приговор, в его компетенции было две команды: жизнь и смерть. Первой, по крайне мере при мне, он ни разу не воспользовался.
Если люди, чьих близких казнят, будут молча наблюдать за этим, чем же хуже убийц они будут?
Когда мы с отцом в очередной раз выезжали в близлежащие города забирать мятежников, я увидела то, что заставило меня взглянуть на этот мир под другим углом.
Маленький мальчик бежит за военным с ножом, со слезами на глазах пытаясь отобрать у того его не менее маленькую сестру. С позволения отца военные могли утешиться за свою работу, забирая в плен девушек из городов. Лишив девушку чести, они её убивали. Из этой семьи забрали отца, он являлся одним из мятежников, маленького мальчика за его отвагу, а девушку при мне придали публичному унижению, я как раз выходила из машины. С неё сняли всю одежду и, привязав голову к забору верёвкой, немного удушая, прибили кисти гвоздями к забору. Со ступнями проделали подобную операцию.
Молча, медленными шагами я приблизилась к девушке. Её веки были подняты, а ясные синие глаза устремлены в небо. Она улыбалась, и из её больших глаз по щекам скатывались слёзы. В этой семье не осталось живых. Надеюсь, они все встретятся на небесах. Бросив укоризненный взгляд на улыбающегося военного, я ушла к отцу в машину.
Во время очередной казни, я прильнула к мятежникам, которые отключили электричество и, вооружившись, затаили дыхание в ожидании приговора, который являлся знаком начала революции.
Отец, отпив красное вино из бокала и откашлявшись, огласил: «смерть». И мятежники ринулись в бой, топча у себя под ногами военных. Я выбежала на середину площади, загородив собой маленького ребёнка.
«Когда в самый разгар веселья падает из рук бокал вина».
Отец выронил бокал и перестал улыбаться.
«Девочка с глазами из самого синего льда тает под огнём пулемета».
Военный, стоящий напротив, не знавший меня, перезарядил оружие.
Дробь пулемета. Мой пронзительный холодный взгляд. Тишина.
Лежу на площади и истекаю кровью, мои ледяные синие глаза устремлены в небо, я улыбаюсь.
Казнь остановили. Мятежник скрылся в толпе, он остался жив. Мой же отец, устраивавший казни, казнил себя сам.