Марк любит

Марк любит, когда его прижимают к постели, наваливаясь сверху, сковывая движения, фиксируя на месте без возможности выбраться и спастись. Марк любит, когда Роман заводит руки за спину и сжимает запястья. Марк любит, когда хриплый ровный голос проникает внутрь, вызывает абсолютно незнакомые мурашки, заставляет закрывать глаза и полностью отдаваться ощущениям и четким требованиям. Марк любит то, как они подходят друг другу. Как огонь и вода, как луна и солнце, как Капитан Железному Человеку – да, именно так – и как огромное множество других схожих по смыслу примеров, легко обобщающихся одним словом: дополнение. Он задерживает дыхание, когда Роман подходит сзади и проводит ладонью вдоль спины, очерчивая выпирающие позвонки и останавливая ладонь на пояснице, двигаясь чуть ближе и захватывая его в кольцо своих рук. Но терпеть не может осознание: он уйдет. Не останется. Не проснется рядом ранним утром, не принесет завтрак, не погладит рубашки для них обоих и даже не сделает копию ключа от квартиры Марка. Потому что Роман на подобное не способен. Не создан для отношений, для общей спальни, общей ванной, общей одежды, общей жизни. И он смеется, когда Марк начинает говорить ему про то, что они половины одного целого. - Я, блять, родился целым, Марк. И тебе бы советовал. Марк, как влюбленная в своего мучителя жертва, любит эту причиняемую боль. «Марк, мы не пара». «Марк, мы не будем жить вместе». «Марк, я сегодня не приеду, не звони, я все равно не собираюсь отвечать». Марк знает, что не единственный, не самый важный, не первый. У Романа нет первых или важных: все равные, и на самом-то деле от этого совсем не легче, а намного труднее. Марк любит смотреть на него, когда он не видит: поднимает брови, не улыбается, не разговаривает, морщится или неосознанно проводит языком по губам и выглядит так же равнодушно-спокойно, как и всегда. Только еще сильнее не принадлежит Марку. Еще сильнее никому не принадлежит. Марк думает, что скоро сойдет с ума. Ему кажется, что невозможно уметь так чувствовать в тридцать лет. Это ведь неправильно, незаконно. Быть таким несчастным, просыпаясь в пустой постели, но улыбаться всю дорогу на работу, чувствуя на своем колене широкую ладонь. Приходить домой в промерзшую насквозь квартиру с самым минимальным набором мебели, снятую на последние деньги, и стараться не кричать от тоски, но закрывать глаза, жмуриться от эмоций, когда он подносит к губам косяк, а затем прижимается к ним следом, впитывая в себя дым. Он думает, что это отвратительно: быть влюбленным. И в то же время точно знает, что ничего лучше с ним никогда не случалось. Марк любит его. И понятия не имеет, что теперь с этим делать.