Суровый Ричард

Что может быть прекраснее дороги? Прекраснее раскинувшегося перед тобой пути, тянущегося вперёд до самого горизонта. Да, наверное, всё. Вот прямо совершенно, абсолютно всё что угодно может быть прекраснее, приятнее и желаннее этой проклятой, утоптанной тысячами ног полоски земли, проходивший сквозь древний сосновый лес, чьи могучие деревья стеной стояли по обе стороны от пути. Во всяком случае, именно такого мнения придерживался о своём положении Ричард, когда подошва его и так уже дышащего на ладан сапога с громким треском лопнула, прозрачно намекая на то, что их безрадостное путешествие грозит перерасти в настоящую кучу дерьма. Ругнувшись, Ричард остановился и поглядел сначала на треснувшую подошву, а затем на небо, где солнце, овеянное белыми пушистыми облаками, продолжало свой неторопливый путь к закату. Быстро прикинув время, которое он уже провёл на этой проклятущей дороге, Ричард пришёл к неутешительному выводу: до города Дргау идти ещё несколько часов. К закату он вряд ли поспеет. Особенно с дырявым сапогом. Он мог бы потратить ещё минут пять, поражаясь тому, насколько же Боги его ненавидят, если посылают одно проклятое испытание за другим. Мог бы, да вот только дальнейшие события совсем не оставили на это времени. Со стороны леса послышался девичий крик. Поначалу Ричард даже не понял, человек ли это кричал или какая-то чудная птица, но когда крик повторился, все сомнения отпали разом. Кто-то, какая-то женщина, отчаянно молила о помощи. Будь Ричард одним из тех прославленных героев, о которых слагают баллады и рисуют всякие красочные фрески, он бы, без сомнения, тут же рванулся бы в лес, чтобы спасти неведомую женщину от не менее неведомых врагов, да вот только Ричард не был героем, да и славили его в последнее время очень редко. Да и вдобавок ко всему — единственным оружием имевшимся в распоряжении Ричарда был только его непревзойдённый прагматизм, да ботинок с треснувшей подошвой. С таким арсеналом как бы самого его спасать не пришлось... Благоразумие взяло верх, и Ричард, мысленно пожелав неизвестной женщине, чьи крики всё ещё слышались в отдалении, погибнуть быстро и без лишних мучений, пошёл дальше. Но через сотню шагов, когда крики уже стихли, в дело вступила чертовка совесть, смиренно молчавшая всё это время. Неправильно было вот так — бросать человека которому нужна помощь. Не по людски это, в конце-то концов. Но всё-таки самому подохнуть ради спасения какой-то бабы всё равно не очень хотелось. Солнце всё продолжало свой путь в небе, деревья слегка покачивались под порывами налетающего с севера холодного ветра, а Ричард... Ричард, засунув прагматизм куда подальше, в очередной раз выругался и свернул в лес. Туда, откуда и слышались крики в последний раз. Продираться сквозь бурелом оказалось делом ещё менее приятным, чем всё предыдущее путешествие. Ветки били по лицу, иголки царапали кожу, а шишки впивались в голую ступню (дырявый сапог Ричард уже успел стянуть и припрятать его в заплечную сумку). Продираясь сквозь лес, он мысленно пытался построить хоть какое-то подобие плана, по которому можно бы действовать. Выходило весьма убого. Да и времени не осталось на построение хитрых тактических ходов, ведь всего через десять минут после того как он ступил за границу леса, среди деревьев начали виднеться людские силуэты. Они копошились на небольшом просвете, вокруг четвёртого, лежащего на земле. Последним, как быстро догадался Ричард, и была та самая женщина. Подобравшись немного ближе и спрятавшись между поваленным деревом и кустом дикой малины, он смог разглядеть картину немного яснее. Трое — мужчины в кожаной броне и каких-то странных масках, напоминающих свиные морды, ходили вокруг лежащей на земле темноволосой женщины. Платье на ней было изодрано, волосы растрёпаны, а на руках виднелись кровавые ссадины. Лица Ричард разглядеть не мог, так как женщина лежала уткнувшись носом в землю и еле слышно стонала. Она бежала от них. Упала. И теперь эти трое окружили её. Решают что делать... но почему они держаться от женщины в паре шагов? Ричард прекрасно понимал, что здесь что-то не чисто. Понимал, что надо поразмыслить над ситуацией и не лезть в драку, пока всё не станет ясно. Это было бы разумно и правильно. Правда судьба сыграла с ним ещё одну злую шутку. Неосторожно двинувшись, он наступил на целую кучу сухих веток, подняв такой шум, что с ближайшего дерева слетела даже стайка каких-то синих птиц. — Твою мать, — только и успел выдохнуть Ричард, прежде чем трое мужиков с дикими воплями и криками бросились на него, размахивая какими-то грубыми мясницкими ножами. Делать было нечего. Драка так драка. Первого Ричард принял ещё на подходе, перехватив слишком уж ретивого мужика и с силой швырнув того головой прямо в ствол поваленного дерева, за которым прятался секунду назад. Послышался хруст. Были ли это ветки или же кости в пустой голове разбойника, Ричарда не особо волновало, потому как следом шли ещё двое. Один из них оказался достаточно ловок, чтобы полоснуть ножом по груди Ричарда, прежде чем тот успел уйти в сторону. Второй был менее расторопен и получил неплохой удар в пах, от которого согнулся пополам, а затем и вовсе грохнулся на землю. Выхватив нож из его рук, Ричард всадил тупое лезвие прямо в спину вяло хрипящего разбойника за секунду до того, как на него вновь набросился тот, что уже успел пустить ему самому кровь. Последний из разбойников был куда крепче и, что было особенно противно, умнее своих товарищей. Он хорошо дрался. Хорошо бил и уклонялся от ответных ударов, но удача всё-таки изменила ублюдку, и Ричард одним точным ударом проломил гаду грудную клетку, превращая его внутренности в кровавую кашу. Вся эта драка заняла не больше двух минут, но когда всё закончилось, Ричарду показалось, что минуло как минимум часа три. Сердце бешено колотилось, болели синяки и порезы, оставленные кулаками и ножами клятых разбойников. Кровь текла из разбитой губы... — Срань, — прошептал он, стирая багровые капли с лица рукавом и так не самой чистой рубахи. Но оставалась ещё женщина. Тяжело дыша и слегка покачиваясь, Ричард подошёл ко всё так же лежащей на земле женщине. Он хотел сказать ей, что всё закончилось, что разбойники больше не причинят ей вреда. Да вот только когда она приподнялась, и Ричард увидел её лицо, все слова разом позабылись. Незнакомка смотрела на него немигающими жёлтыми глазами зверя. С тихим рычанием она поднялась на ноги, не отрывая взгляда от медленно отступающего назад Ричарда, а затем... затем всё будто залило кровавым туманом. Девка обратилась стремительной тенью. Резкая боль разгорелась в груди. Ноги ослабели и уже не могли удерживать вес тела. Он упал на землю так же, как падали разбойники несколько минут назад. На землю, разом промокшую от его собственной крови. Сознание стремительно угасало. Боль становилась всё сильнее, и только она позволяла Ричарду хоть как-то удерживать остатки сознания. Он ни о чём не думал. Ничего не понимал. Все мысли словно сдуло порывом налетевшего ветра, оставившего после себя лишь тянущую пустоту... Веки отяжелели. Мир начал медленно темнеть. "Как же странно умирать..." — было последней мыслью Ричарда, прежде чем он закрыл глаза. А потом была яркая вспышка света. И не менее яркая вспышка боли, прошедшей через всё тело. Смутно, почти не различая собственных мыслей, Ричард понял, что кто-то перевернул его на бок. Кладёт что-то в рот... деревянную палку? Да. Вот теперь он понял, что вся та боль, что он чувствовал до этого, была лишь лёгкой прелюдией к тому, что обрушилось на него сейчас. Грудь словно заливали расплавленным свинцом. Он кричал сквозь сжатые зубы и плотно закушенную палку, которую, кажется, в конце концов, просто перекусил, а потом всё резко, почти в единый миг, ушло. И только теперь Ричард решился открыть глаза. Открыть глаза и увидеть перед собой хмурое лицо Аэгара. — Ну и идиот же ты, Ричард, — пробормотал эльф, разматывая полоску белого как снег бинта, — ну и идиот же ты... Свинолюды за этой тварью пять лет охотились, но тут появляешься ты и, как всегда, творишь чёрт знает что. — Но... женщина... кричала... — говорить оказалось на удивление трудно. — Конечно кричала, — слабо кивнул Аэгар, — чувствовала, что близок конец её. Оборотни вообще любят кричать, если ты не знал. Особенно когда на детей охотятся. — Но как же... — Пять лет охоты, — тихо повторил Аэгар. — И ты её вытащил из ловушки. Молодчина. Но ладно, сейчас не об этом. Грудь она тебе сильно подрала, но залечить я смогу. Приготовься. Сейчас будет больно. Да он шутит что ли?.. Нет. В следующую секунду Ричард с прискорбием понял, что Аэгар не шутил.