Детка

Мэтт нарочито ласкающим движением гладит спину Чаннинга, склоненного перед ним. От копчика вверх, едва касаясь гладкой кожи, задевая каждый позвонок. Нежное движение обрывается стоном и Мэтт сгибает пальцы внутри его задницы, не давая соскочить, другой рукой давя на затылок, нагибая ближе к сиденью. - Не капризничай, детка. Свое протяжное «детка» Мэтт выдыхает ему прямо в ухо, продолжая быстро, жестко трахать пальцами. - Не...называй меня...блядь! - Татум дергается и сжимается, отчаянно скуля. Мэтт обожает этот звук. Песня. Звенящая мелодия, вырванная из гудящего ора раздающегося снаружи, на огромной, переполненной людьми улице. - Я никогда не называл тебя блядью, детка, - Мэтт проходится по простате, снова лаская свой слух - уже шипящими, сдавленными мольбами. - Хотя, ты так разработан, - Мэтт делает вид, что задумывается и Татум ведется как девственник на это, сжимаясь, выгибая спину. Каждый раз одно и то же. В порядке исключения, сейчас, он разве что не орет. Мэтт не сдерживает смех и толкает пальцы глубже, надевая Татума до костяшек, наслаждаясь его переливистыми стонами. Хрен кто услышит – шум на улице настолько оглушает даже внутри автобуса, что Мэтт и сам еле разбирает его отчаянные просьбы прорывающиеся сквозь сдерживаемые завывания. - Знаешь сколько сейчас в тебе пальцев? - он поворачивает руку, давая прочувствовать, вновь и вновь терзая его простату. Татум взвивается на сидении и не осторожным движением отодвигает тонкую шторку, ослепляя себя и Мэтта Лос-Анджелесским летним солнцем. Мэтт терпеливо ждет ответа, ни на секунду не прерываясь, щурясь от ярких лучей. В автобусе, окна достаточно высоко, а снизу слишком многолюдно, чтобы беспокоится о чем-то кроме обоюдного удовольствия. Никому нет дела до происходящего здесь. Такова суть этого действа – праздник для всех сразу и для каждого в отдельности, полет свободы. Иллюзия равноправия. Отрезает от реальности на раз, пусть и ненадолго, дарит непередаваемые ощущения. И да – дела нет ни до кого и ни до чего. - Детка? - понукает Мэтт, но не дождавшись ответа впивается в его шею ртом. Давно хотелось. Забить на контракт, съемки, зрителей, Саймона, и просто взять, что хотелось – запечатать собой. Мэтт втягивает тонкую кожу, прикусывая её зубами и Татум начинает биться под ним в бессильной попытке съехать с пальцев. - Сколько? - повторяет он свой вопрос, слыша в ответ только прерывистое дыхание, чувствуя лишь короткие спазмы мышц - Татум кончает. Сквозь зубы стонет на высокой ноте, дергается, обмякает, падает на сиденье. - Сука...- он рвано дышит, весь покрытый испариной, расслабленный, таким Мэтту он нравится. Очень. - Слишком самокритично, - Мэтт давит в себе смех, утыкаясь губами в голое плечо. Все как всегда - спешка, спонтанность, риск. Горячо и голодно, так неправильно, так необходимо. Будь иначе – было бы скучно. Монотонно, схематично, как у всех. Адреналин замешанный на предвкушении оргазма – лучший наркотик. - Оботрись и убери тут. Я выйду первый, - тон Мэтта из ласково-заискивающего становится ровным и даже холодным. Так как должно быть - это ничего не значит. Напряжение сброшено, туман желания не застилает глаза, мозг очищен и пуст. Посторгазменная нега рассеется через минуту и все станет на свои положенные места. До следующего раза. - Ебать! - возглас останавливает Мэтта уже у дверцы. - Прямо сейчас? - он снова пошло ухмыляется оценивая ситуацию в целом и, в частности, причины такого неосторожного заявления. - Ты охренел? Посмотри! - Чаннинг ошарашено пялится в зеркало заднего вида поглаживая шею. - Композиция слегка не завершена, можно подправить...справа, - он оглядывает плоды своей работы и довольно улыбается. Татум зло сверкает на него глазами в отражении, а Мэтту вдруг становится до странного весело. Он забылся, отпустил себя на несколько секунд и теперь на шее Татума темнеет вереница засосов и следы зубов, разоблачающая, будто подсвеченная изнутри неоном вывеска, готовая сообщить каждому, кто на них посмотрит – «Я охуенно потрахался на прайд-параде». Татум трет шею ладонью, будто надеется, что это сведет синяки на нет. Из сумки на заднем сидении торчит радужная бутафория, какие-то флажки, значки, ленты. Мэтт придавливал её коленом последние полчаса, а сейчас надеется, что там найдется и что-то полезное. - Мэтт, решил найти тональник? - Лучше, детка. Выдернув из недр сумки шарф, такой же радужный как и все вокруг, Мэтт подходит с ним к Татуму и накидывает его ему на шею, подтягивая ближе к себе. Татум непроизвольно делает шаг назад, подчиняясь движению - Мэтт намеренно давит сильнее, чем положено, поглядывая в отражение. - Повяжешь шарф, - он стягивает небрежный узел. - Будешь улыбаться и работать, никто ничего не узнает. Это гей-парад, очень кстати будет. Татум тяжело сглатывает. Его взгляд вновь начинает плыть. - И это, - Мэтт отдает ему браслет. - Прикроешь запястье. Для общей картины. - Гей тут не я, - слабая попытка, пасует он до смешного слабо. Ему идет, и да — на гея он не похож. Пока. - Один раз не... - Мэтт заканчивает повязывать шарф ему на шею, расправляет и улыбается. - Пять, - звучит как-то глухо, и возможно стыдливо или показалось. - М? - Мэтт не сразу соображает о чем речь - слишком занят внешним видом пострадавшего от его же зубов. - Пять раз, - Татум поднимает глаза и неотрывно смотрит на него. - Но кто считает, правда? - отзывается Мэтт. Он окидывает его критически-оценивающим взглядом. - Готово. Я выхожу. - На мне не видно ничего лишнего? - долетает ему в спину. Татум нервными, быстрыми жестами отряхивает штаны, дергает шарф на шее и теребит браслет. - Детка, если тебе сложно будет танцевать так и скажи. Зрители здесь тебя поймут как никто. До Татума доходит не сразу, но когда он понимает, что имеет в виду Мэтт, то начинает смеяться, сбрасывая всю нервозность. - Никаких проблем, Бомер. Но если нам придется повторить завтра с утра, то я пас. Это - очевидное приглашение. Мэтт наконец выходит из автобуса на жаркую улицу, глубоко вдыхает вбирая в себя сладкую атмосферу праздника. Их платформа неподалеку, техники настраивают последнее оборудование, Мэтт кивает всем сразу садясь на край колонки. Татум знает ответ Мэтта, он будет его ждать, но поймет, если тот не придет. Назначать встречи удел Мэтта, изначально и всегда. Дверь автобуса вновь открывается и выходит Татум, тут же подхватываемый толпой. Мэтт снова кивает, на этот раз лично ему, Татум отвечает вскидывая большой палец вверх. Завтра он вряд ли сможет танцевать.