Выписки из протоколов

Мне бы твои пули переплавить в струны, Может быть, другая песня, получилась бы…*

— Че, серьезно поедем на море, вместе? — Сашка подпрыгивал от нетерпения, размахивая пакетом с только что купленными апельсинами. — Да, мама твоя сказала, — Глухарев снисходительно глянул на мальчишку из-под козырька фуражки и убрал руки поглубже в карманы пальто. — А раз мама сказала, значит так и будет. — Круто! Еще бы она хоть раз уроки разрешила не делать… — мордашка Саши стала мечтательной. — Тогда бы это была не твоя мама. И вообще, Сань, ученье — свет. — Ага. А не ученье — чуть свет и на работу, — со знанием дела продолжил мальчишка, шлепая кедами прямо по луже. — Откуда ты этого набрался? — У нас класснуха так говорит, Тамара Митрофановна. «Вот нифига себе имечко у учительницы… Язык сломаешь. Ира, кажется, как-то жаловалась на эту мадам, типа Сашке оценки занижает. Как-нибудь надо будет с ней поговорить» — Серега усмехнулся и оглядевшись, понял, что до отдела осталось пару десятков метров. Скоро будет родной КПП, а там и до теплого и уютного кабинета рукой подать. Ирина попросила забрать сына из школы и отвезти в отдел — ее саму не вовремя сдернули в главк, на очередное безумно важное совещание. Поэтому Серега и играл роль «усатого няня» — не обнаружив в кабинете ничего съедобного кроме заварки и кофе, было решено по-быстрому сходить в ближайший к отделу магазин и, затарившись вкусняшками, вернуться обратно. Сашка, не чувствуя ни малейшей неловкости, продолжал что-то рассказывать другу матери, тот кивал в ответ, думая о своем и все-таки слушая мальчишку. По обычно не слишком оживленной трассе спокойно ехали машины, Глухарь краем глаза приметил темно-вишневую «пятерку», идущую сразу за белоснежной «Тойотой» и снова вернулся к разговору. Внутри шевельнулось то ли предчувствие, то ли что-то еще, неясное и фатальное. Серега как в замедленной съемке смотрел на то, как замедляет ход «пятерка», опускается вниз тонированное стекло и из темноты салона наружу выставляется ствол автомата. Шальная мысль «только не в Сашку» была одной из боле-менее внятных — все остальное смешалось, пока майор, в одно движение закрыл мальчишку собой и буквально швырнул на землю. Три коротких очереди по два выстрела лишили Сергея будущего, две пули попали точно в цель, остальные просто «нашпиговали» тело майора. Ни пальто, ни китель, разумеется не смогли защитить от свинца. Подросток, придавленный к земле разом потяжелевшим мужчиной, чувствовал, как вздрагивает от выстрелов тело, принимая пули. От ужаса Сашка не мог ни закричать, ни позвать на помощь, он почему-то уставился в серое, покрытое сизыми мочалками облаков небо, на доли секунды отключившись от происходящего. Он боялся смотреть на часть лица Сергея, неловко завалившегося на бок и удерживающего его своей рукой. Боялся, но все равно навсегда запомнил белое от ужаса лицо и широко раскрытые глаза. Пять минут. Десять метров. Десять метров до КПП, до отдела, до нормальной, непростой, но все-таки жизни. Все случилось пошло, серо и буднично. Где-то киношно. Смертельно и неотвратимо. Машина, с заляпанными грязью номерами, успела скрыться, а с проходной Пятницкого, к месту трагедии, спешили люди — опера, постовые и патрульные, курившие на крыльце, простые прохожие. По чуть влажному асфальту были раскиданы апельсины — Сашка, в момент падения, машинально разжал пальцы и фрукты, крохотным мини-солнцами, напоминавшими о зиме и праздниках, разлетелись вокруг. Какая-то женщина, переходящая дорогу чуть поодаль, не переставала голосить истошным, визгливым голосом: — Убили! Насмерть убили! Оперативники, подгоняемые более хладнокровным Карповым, как-то быстро и просто оцепили место случившегося лентой, чтобы любопытствующие граждане не затоптали мало-мальски имеющиеся следы. — Твою ж мать, Серега! — к лежащему Глухареву подбежал один из постовых, бестолково засуетился рядом, не зная, что и предпринять. Второй, более спокойный, с автоматом на перевес, склонился над Серегой и разогнувшись, сжал губы в прямую линию. Пульса не было. И помочь майору, совершенно очевидно, было уже нельзя. Правда, кто-то все равно вызвал и скорую и Зимину — ее совещание в главке могло совершенно точно подождать. — Он… он… — у Сашки началась самая настоящая истерика. — Ты сам-то цел? Саш? Номер запомнил? — мальчишку затряс подбежавший Карпов. — Кто это был? — Номера не видел… Сергей меня толкнул и все, — это было единственным, что удалось добиться от подростка. Стас, взявший руководство в свои руки, велел Сашку отнести в отдел, в свой кабинет, а сам, вооружившись телефоном, занялся звонками. Не рядовое происшествие все-таки — не каждый же день возле районного ОВД расстреливают сотрудников. Все было относительно тихо, пока в отдел не вернулся Антошин, ездивший по очередным делам шефа. На подъезде к отделу его остановили, проверили документы и только после этого оперативник оказался возле КПП. Машина скорой, еще несколько крутых иномарок частично закрывали обзор. — Что случилось? — Дэн подбежал к одному из постовых, сам не зная, на какой надеясь ответ. — Кого-то того…? — День, тут такое дело… На Глухарева покушение было, — помолчав начал второй постовой, куривший в долгий и нервный затяг. — На Серегу? И? Где он? — Держись, — постовой просто похлопал Дениса по плечу и кивнул в сторону кареты скорой. — Ирина знает? — вопрос, слетевший машинально, заставил мужчин помрачнеть еще больше, хотя, казалось бы, больше уже некуда. — Знает… Едет из главка. Антошин, сам не зная, зачем, достал телефон и стал набирать Серегу. Действовал на автопилоте, не желая принимать такую бредовую новость. Не вязался смешливый, дурашливый Глухарев со смертью и покушением. Телефонный звонок раздался откуда-то с земли, заставляя Дэна похолодеть и двинуться вперед, минуя людей и технику. На земле, возле забора, накрытое простыней, лежало тело. Назвать «это» Серегой у Дениса не повернулся бы язык. Он, как вкопанный смотрел на раскиданные по земле апельсины, некоторые были раздавлены, все еще не сбрасывая свой дозвон. — Сука!!! Я найду, кто сделал, найду и грохну! — Антошинская нокиа полетела на землю, следом по ней прошелся ботинок. Карпов, успевший выслушать по телефону самую натуральную истерику Зиминой, бросил недокуренную сигарету и оказался рядом с Денисом. — Стас! Кто это сделал? Кто посмел? Он же мент… — Вот поэтому, Денис, вот поэтому. Он мент. Мы все менты, и каждого из нас могут убрать, — Стас удерживал подчиненного за плечо, не давая пролезть под ленту и приблизиться к телу. Не за чем было. Уже просто не за чем. — Гребанная работа! Толку-то от этой работы? Раз мы найти не можем тех, кто убил Глухаря! Ради чего? Молодой совсем, еще сорока не исполнилось! Стас, мы же с первого класса вместе, ты понимаешь?! — Прекрати истерику. Пошли в отдел, там следак из СК, расскажешь ему все, что делал Глухарев в последнее время. Обещаю, потом отпущу тебя на все четыре стороны. Хоть в запой, хоть на подвиги. Дэн как-то разом сдулся, выдохнул и сгорбился, по-прежнему не веря в происходящее. Ему казалось, что сейчас они пойдут в отдел, а там, в своем кабинете, будет сидеть Серега, курить и что-нибудь шутить насчет терпил и заваленного делами сейфа. — Еще утром сегодня улыбался, все было отлично… — Динь, Серега погиб как герой — спас сына Зиминой. Закрыл собой. Иначе бы и пацана изрешетило. Поступок настоящего мужика. Я бы гордился, что у меня был такой друг. Стас, забалтывая и отвлекая, почти довел Антошина до отдела. Денис замер со странным выражением лица на ступеньках. — Был… — и кинулся внутрь, не дожидаясь начальника. Стас прищурился, поднимая глаза не серое, чуть заплаканное небо. Первые капли стукнулись козырька, начинался самый неприятный, холодный и мелкий дождь. Небо словно скорбило вместе с ними по погибшему Сергею, но Карпов и не думал расслабляться — самое тяжелое — возвращение в отдел Ирины — его ожидало впереди.