Жёлтый солнечный луч

- Ходу, ходу, ходу! – хохотал Нефрит, ускоряя всех нас увесистыми пендалями, - Нет там никого! Мы заскакивали в женский сортир на втором этаже, хихикая как первоклассник, наложивший в штаны назло учительнице и родителям. Сортир и вправду был пуст и светел – именно так нам и рассказывал Нефрит. Желтоватый свет бил с самой верхотуры, докуда не дотянулся моляр, честно и трудолюбиво лишивший окна прозрачности. Нельзя сказать, что сортир был слишком уж чистым. Но, по крайней мере, дерьма на стенах размазано не было. - За этим и выбираю женские сортиры! – подмигивает Нефрит. В лицо ударил ветер, вперемежку с холодом подступающей зимы: Зойсайт открыл окошко, высунулся туда головой: - Надо ж, как высоко! А всего второй этаж! - Закрой окно, - тихо, но жёстко приказал ему Кунсайт, - Засветишься, заметят. Нефрит сворачивал дверной замок так, чтоб снаружи нельзя было открыть. Я уселся на унитаз, вольготно облокотился о сливной бачок – не дать, не взять достойный человек присел на минуточку справить нужду высокообъёмную. Зойсайт освоился на подоконнике, прислонился к широкой раме, утвердил один свой кроссовок на другой стороне подоконника, а другим начал махать, как малолетка в ожидании секса. Кунсайт нетерпеливо переминался с ноги на ногу, скрестив руки на груди. Нефрит закончил с замком только минут через десять. К этому времени Зойсайт уже успел устать махать ногой и, закатив глаза, принялся лениво жевать губу. - Ну, что: журнальчик порнушечки кто-нибудь принёс? – захихикал Нефрит, гаденько косясь на Зойсайта: по всеобщему нашему убеждению он был таким мелким, что боялся порнографии. Зойсайт лишь зло сплюнул на пол. - Не плюй на пол! Тебе на нём валяться! – ржал над ним Нефрит, а сам залез в карман и достал кучку микроскопически малюсеньких белых бумажных пакетиков, - Давайте, пацаны, налетайте. - А что за хрень? – буркнул Зойсайт, не слезая с подоконника. После долгой, прямо-таки театральной паузы, Нефрит прошептал, сквозь улыбку до ушей: - Жёлтый солнечный луч. Никто не понял. - Диэтиламид лизергиновой кислоты, - пояснил он, - Чистейший ЛСД-25. 25 минут после приёма дозы; - Эта хрень не работает, - пожаловался Зойсайт. Никто не придал значения его стенаниям: ему вообще были свойственны разного рода стенания. Так что все привыкли. Я сидел, всё также развалившись на унитазе. Прямо Дон Жуан на диванчике благородной донны Анны, не иначе. - Так что же, выходит, демоны были ненастоящими? – тем временем переспросил Кунсайт, брезгливо опершись на стену. - Да. Нет. Да не было, блин, никаких демонов вообще, - всплеснул руками Нефрит, - Нету никаких демонов! Не существует. Просто одной чокнутой шизофреничке взбрело в голову, что эти демоны есть. Она купила ружьё и стала убивать тех, кого считала демоном. Паф – один труп, паф – второй! Блин, просто захотелось пострелять – и она грохнула четырёх человек. Четырёх! - И чего, её быстро поймали? – живо поинтересовался Зойсайт с окошка. - В том-то и дело, что не могли быстро. Она школьницей была. Причём можно понять – старшая там школа, дела любовные к психозу располагают, всё такое. Так нет! Средняя школа! Кто заподозрит? - Ахинею несёшь, - фыркнул Зойсайт, - Откуда школьница ружьё взяла? - Пошла, блин, в магазин и купила. - А на магазине было написано: "Здесь шизофреничкам продают ружья", да? - Да в обычный, блин, магазин она пришла! Какой-нибудь "Охотник-спортсмен". Зашла, заплатила, ушла со здоровенным ружьём. - Ты хочешь сказать, что я могу пойти и купить себе здоровенное ружьё? - Ты не можешь. Тебя из-за прилавка видно не будет. Скрип зубов Зойсайта резанул по ушам. - Да не в этом вообще дело: купила она или нашла в мусоропроводе! Дело в том, что она из этого ружья четырёх, нахрен, человек убила. Нормальных, причём, людей. Один умный был, интеллектуальный, с подружкой её гулял, храмовницей какой-то. - Храмовницей? – я лениво почесал бровь. - Да, представляешь, бывают девушки, которые служат в храмах. - Так это не так называется. Это монахиня. - Не была она монахиней! Отстань, дай рассказать! В общем… Решила, видать, что умный слишком, трудолюбивый, блин, и отоварила свинцом в голову. Второй – бизнесмен был – с другой её подружкой заигрывал. Как сейчас помню – Нару звали. В смысле, она, Нару, подружка, то есть. Его-то мудрёно как-то звали. Эта психопатка его прямо на свидании грохнула. - Она чего лесбиянкой была? – нахмурился Зойсайт, - Чего она подружек так отбивала? Ненавижу извращенцев! Гомосеки, лесбиянки – ужас один. Из угла тихо заусмехался Кунсайт. - А чего ты ржешь? – вскинулся Зойсайт. - Хватит! Слушайте! Так вот, потом она ещё двоих убила. Каких-то знаменитых гомосеков… - Тьфу! И радует тебя такое дерьмо рассказывать. - …про них ещё много рассказов их фанатки написали. Ну, кто там кого да в какой позе, да по каким дням. Но потом её поймали. Что она на суде плела – просто песня! Судья не знал плакать ему или смеяться. Несла, что зовут её Сейлормун и несёт она не иначе как возмездие во имя Луны! Ещё говорила, что все подружки её тоже такие, шибанутые, то есть, тоже добро и справедливость несут. Но они, вроде бы, тут не при чём были… - Маньячка она, - бросил я, - Таких пулями надо, сразу и без разговоров. Или зверью какому в прокорм – хоть польза какая… хлеб да соль… Нефрит смеялся искренне и заливисто, то и дело смахивая выступавшие на глазах слёзы: - Самих вас надо пулями! 1 час после приёма дозы; - Чёрт, танцевать-то как хочется! Ах! – закричал Зойсайт и начал неуклюже приплясывать: - Ах! Ах-хах! Ах! Ах-хах! Нефрит смотрел на него с широкой, добродушной улыбкой и, похоже, и не собирался срезать его очередной остротой – хотя повод был, чего уж говорить, просто роскошный. Кунсайт тоже смотрел на Зайсайта и сквозь маску его суровости начали явственно проблёскивать и какой-то пьяно-дебошный азарт, и глуповато-благодушная улыбка. Нефрит прищёлкнул пальцами: - Пацаны! А слабо вам так? – достал из кармана какую-то бумажку в клеточку, порвал на мелкие клочки и спустил в унитаз. - И что это было? - Вся моя жизнь! – захохотал он, и его неожиданный всплеск эмоций, наконец, переполнил чашу терпения Кунсайта: - Вот я стою, думаю, - вдруг заговорил он, - сидим, в клозете заперлись, а весна, хорошо, птички, лето скоро, хорошо-то как! Какой сегодня яркий день! Как режет глаз! Как же..! Как же..! И он тоже начал изображать «Ах! Ах-хах!» во все стороны. Я скосился на него подозрительно: если его мозги стали путать осень с весной, то видимо, ему действительно сделалось хорошо в душе и вольготно на сердце. Нефрит, смотря на двух пляшущих идиотов, тихо похихикивал: во дают, во отжигают! Он хихикал всё громче. Не прошло и минуты, как он уже гоготал слюной и уже валялся на полу. Некоторая бутафорность происходящего, его абсолютная нереальность, отозвалась какой-то глубинной тошнотой. Я пересел на унитазе так, чтобы удобнее было блевать в соседний, но это дрянная рвота никак не лезла горлом. Голова принялась кружиться, а унитаз слегка приплясывать подо мной в такт этим дуракам. И вот в этот момент из углов женского туалета попёрла мгла. Абсолютно естественная темнота: просто так быстро начинался вечер. Или нет: уже начиналась ночь. И просто она начиналась где-то раньше, чем в других местах. Господи, ну что, что в этом неестественного? 1 час 25 минут после приёма дозы; Я вижу это. Я вижу, как возноситься золотой кинжал над алтарём. Синий шёлк струится по фигуре женщины. Солнце слепит мои глаза. Золотой металл клинка искрит в его лучах. Она говорит: в мире иллюзий реальным становится только то, во что мы верим. - А вы уверены, что вы уже совершеннолетний? – сомневается продавец, - У нас есть чёткие инструкции по этому поводу. А вы, похоже, из средней школы… Этот мир - это предел бытия, за которым бездна, пред которым царствие благодати. Царствие белых цитаделей. Царствие людей обладающих мудростью и красотой. - Зачем, в конце концов, вам ружьё? – удивляется продавец. Нас призвали, чтобы мы вышли навстречу силам тьмы, - отвечаю я, - Мы воины некогда погибшей земной цивилизации. Мы должны защитить этот мир от тех, кто здесь лишний. Здесь много, много лишних, - добавляю я. - Нет, никакое это не дерьмо, - отвечаю я продавцу. Я вижу высочайшие пики Серебряного Тысячелетия, белыми иглами вонзающиеся в изумрудные небеса. От нестерпимого великолепия у меня наворачиваются слёзы. - А вы не могли бы просто дать мне ружьё? – предлагаю я, - Просто дать – и заткнуться. Этот мир всего лишь строительная площадка. На кой, спрашивается, надо было селиться на стапелях грядущей благодати и мешать стройке? Серебро древнего королевства переродится хрусталём небоскрёбов будущего и без вашего присутствия. Вы мешаете, говорю я человечеству. Это я не вам, поясняю я продавцу. Алтарь заливает теплом жизни. Багровыми бликами обтекает золотой кинжал. Я падаю на колени, и слёзы хлещут по моим щекам, и я прошу продавца присоединиться ко мне. Смотрите, - кричу я. Смотрите, я вижу это. 1 час 55 минут после приёма дозы; Это странно, как вошла королева Берилл, ведь Нефрит законтрил замок так, чтобы никто не вошёл. Но, в конце концов, она была королевой, и, видимо, двери были ей подвластны в любых своих состояниях. Она вошла медленно и грациозно, едва касаясь босыми ногами пола, выложенного кафельной плиткой. Я склонился перед ней, а она приблизилась ко мне. - Помнишь ли ты, Джедайт, в чём наше предназначение? Мне казалась, что она танцует: перемещается из стороны в сторону, подобно искоркам солнца, играющего в морских волнах. - Мы – дети бога, пришедшего с Солнца. Дети бога, который пришёл в незапамятные времена и стал создавать наш мир. Он сотворил наш мир, и он сотворил нас, своих слуг и помощников. Мы – его рабочие, его инженеры, его солдаты. Он был добр и справедлив к нам, он создавал мир, и мы были его руками. Она продолжала: - Но были и те, кто не хотел осуществления наших мечтаний. Они обладали долголетием и гордыней, они почитали себя властителями всего и вся. Сотворение рядом нового сильного мира было противно им. Они не могли причинить вред нашему богу: они были слишком слабы для этого. Но они смогли изгнать его. Для нашего бога это изгнание будет длиться лишь мгновенье, но для нас оно будет тянуться тысячелетиями. Мы остались одни. Но мы остались верны ему и верны своему предназначению. Ласков шёлк её платья, прекрасна и нежна её кожа. Королева юна, как ребёнок. Она села на коленки прямо напротив меня, она смеялась, по-ребячески смеялись её глаза. - Они смогли сломать стапеля нашего мира там, но они не смогут сделать тоже самое здесь. Её руки касаются моего лица. - Убей их. Её руки обнимают мою шею. - Убей врагов нашего будущего. 2 час 35 минут после приёма дозы; Пространство менялось, плыло цветом: я летел сквозь портал из загаженного туалета в свой замок, стоящий в Тёмном Королевстве. Было такое восхитительное ощущение: каждая отдельно взятая частичка тела мчится самостоятельно, они то обгоняют друг друга, смеясь, то собираются в одну дружную компанию. Я никогда раньше не замечал насколько занятное это дело. Но переход длился лишь мгновенье, - и вот я уже оказался в своём замке, чёрном и сумрачном, в котором подсвечники, схожие формой с конвульсирующими гидрами, были увенчаны свечами, горящими где синим, где зелёным, где красным, где жёлтым. Была даже свеча, горящая чёрным – хотя это было непросто заметить. Меня уже ждал Кунсайт: он по-царски расселся на одном из унитазов перед моим столом. Увидев меня, он слегка склонил голову в знак приветствия, я ответил ему тем же. - На южных границах неспокойно, - задумчиво произнёс он. Так сразу я и понять не смог, о чём он. Но, вероятно он знал, о чём говорит. Поэтому я промолчал, неотрывно смотря на кафельный пол – вроде как разделяю трагизм ситуации. - Тревожное время наступает, тревожное, - продолжал он, - Наш мир так хрупок, как детская игрушка. Как чистый листок бумаги. Помять его, исковеркать, ничего не стоит, но, помяв, уже никогда не вернёшь его к первозданному состоянию. А если на этом листке должно было быть написано нечто принципиально важное для всего мира? А если сам мир и есть такой вот листочек? Я уселся напротив в огромное шикарное кресло. На вид оно было просто отменно, но на поверку оказалось холодным и удивительно твёрдым, словно кафель. Кунсайт вдохнул пафосного воздуху и выдохнул: - Единственная наша задача, ради которой мы рождены: очистить строительную площадку. Кунсайт был чертовски умным малым. Он разработал детальный план очистки строительной площадки. Придумывая его, он взял за основу метод избавления от тараканов: вымораживание жилого помещения. Такие живучие тараканы – и те вымирают очень быстро, - смаялся он, - и эти человечки тоже освободят нам планету. И он добавлял: я заморожу планету на девятьсот лет, этого вполне достаточно. Поверь мне на слово, говорил он, очень довольный собой. 2 часа 55 минут после приёма дозы; Мой мозг похож на возбуждённый мотор внутреннего сгорания мыслей: я чувствую, как работает, пережёвывая стереотипы, проглатывая трудности, переваривая здравый смысл. 3 часа 5 минут после приёма дозы; Танк покачнулся и рухнул вместе дождём вниз, в чернильные воды реки Космос. Солдаты, пытаясь перекричать шум ливня, заметались по берегу; они то и дело загораживали собой прожектора, освещавшие разрушающуюся ночную переправу; кое-кто из них рискнул выйти на понтонный мост и, борясь с напирающим ветром, приблизиться к обрушившемуся пролёту. - Надо вытащить это всё! – закричал он, но никто не услышал и он замахал руками: - Не пойдёт! Возводите новый! Туда! Там! Левее! Кто-то кивнул, наконец-то его поняв. Взревел мостоукладчик и забуксовал в прибрежной грязи, отползая назад. 3 часа 25 минут после приёма дозы; Удар в дверь был страшной косяколомающей силы. Дверь комнаты едва не слетела с петель, но устояла. Остальные лорды ничком лежали на кафельном полу, не подавая никаких признаков жизни. - Эй, вы там! – заорал злой девчачий голос, - Я несу возмездие во имя Луны! И снова удар, да такой, что замок заскрипел, выворачиваясь из двери. Я даже не знал, что сделать, что подумать, - всё было столь быстро и столь неожиданно. Третий вынес, как фанерку: жууух – дверь пролетела мимо меня, кувыркаясь, и врезалась в противоположную стену. Чёрными тенями, гибкими, с размашистыми движениями, в сортир влетело пять девчонок. Надо сказать, что они были несколько нечёткими, словно нарисованными размытой акварелью. Я даже не смог разглядеть их лиц: словно бы я смотрел на их смазанные фотографии: за каждым их движением следовал шлейф размазанных красок. Оставалось сделать только одно – построить им иллюзию, запутать их, обмануть. Я нарисовал им прекрасный мир, город, я сказал им, что они простые девчонки, - но они проломили её своими телами – и иллюзия посыпалась вниз осколками капель. А их предводительница меж тем хвать меня за горло и подняла, оторвала от пола как пушинку, прижала к стене. В глазах потемнело, дышать стало сложно, - а она меня держит на тонкой вытянутой руке, словно заправская штангистка. - Слушай, гнида, третий раз я повторять не буду, – сказала она, – Я несу возмездие во имя Луны… Принесла уже, - попытался прохрипеть я, но не вышло сквозь стянутое сейлормуновой хваткой горло. - А вы тут решили побезобразничать, да? Снова за старое? Ты Луну-то помнишь, Джедайт, или напомнить нужно? Так я тебе сейчас так напомню, что мало не покажется..! 3 часа 50 минут после приёма дозы; - Ну и что же вы планируете делать? Я улыбался, развалившись в холодном керамическом кресле и потягивая через трубочку апельсиновый сок: - Пройдёте по центральной площади с плакатами "Долой Королеву!" и "Вся власть – народу"? Поднимите народные массы на борьбу с режимом эксплуататоров? Летнее кафе раскинулось на склоне горы, часто именуемой лунянами склоном Богов. Вид почти на всю столицу Серебряного Тысячелетия отсюда, с излюбленного места встреч всех правительственных кругов, открывался просто непередаваемый: вечером красные отблески заходящего солнца вычерчивали величественные колоннады и высоченные шпили; по утрам восход серебрил белый мрамор и чистейшее золото; а уж ночью в тени Земли начинали искриться красотой и город, и горы, и звёзды, - словом всё. Моя собеседница, в длинном, до пола, белом платье, золотой диадеме, державшая стакан сока обеими руками была никем иным, как Миной, воином королевы Селены. - Давайте не будем ёрничать друг над другом, - тихо отвечала она. - Ладно, - вздохнул я, - давайте подойдём к вопросу с другой стороны. Чего вы хотите? Свободы, равенства, братства? Заводы – рабочим, землю – крестьянам? - На Луне нету заводов, - поправила меня она, - И крестьян тоже нету. Понимаете о чём я? - Признаться, я уже давно не понимаю, о чём вы говорите, леди Мина. Возможно даже, что я не понимал этого с самого начала. Девушка указала рукой, закованной в золотоалмазный браслет, на город: - Посмотрите туда. В этом городе многие и многие тысячи людей. Сотни тысяч людей, сильных, молодых, наделённых долголетием. Они танцуют на балах, любуются небом, любят друг друга и рожают детей. Их дети собирают цветочки, катаются на коньках, любуются, танцуют, любят, рожают новых молодых и сильных. Круг замыкается. - И? Что вас не устраивает? - Что? Ответьте мне на вопрос: за счёт чего существует это счастливое общество? - В смысле? - Да в том смысле, что у нас нет ни индустриальных ресурсов, ни аграрных. Мы не добываем нефть и не экспортируем газ, не выращиваем виноград. Мы ничего не перепродаём. Серебряное Тысячелетие даже не рабовладельческое общество, живущее за счёт захвата инородных племён. Лунное Королевство ничем не занимается. - Это ваша основная проблема? Между бровей Мины залегла морщинка, она недовольно поставила стакан на столик: - А, по-вашему, это несущественно? Просто, лорд Джедайт, вы не хотите вникать в суть. Хм, должно быть, вы думаете так: тысячи людей счастливы и беззаботны, их жизни долги и прекрасны. Идиллия. А мы – всего лишь группа разомлевшей молодёжи, которая ищет приключений. Острых ощущений, так сказать. Но видите ли, наше государство – это колосс на глиняных ногах. И это не может меня не волновать. - Но вы существуете. И процветаете. - Существуем, процветаем, но это всё зыбко. Хотя бы потому что не понятно, благодаря чему всё это. Мне вообще кажется, что это банальная ошибка нашего Создателя. Если и права Королева Селена, что Тысячелетие было создано для борьбы с Тьмой, - то, видимо, Создатель слишком увлёкся этой борьбой со злом, вовсе не озаботившись тем, за счёт чего мы будем жить. - И что вы предлагаете? - Мы хотим построить нормальное индустриальное общество, построить заводы, найти людям работу… Тьмы для нас не оказалось, бороться не с кем. Но это не значит, что мы должны прозябать. Нам немедленно нужна революция! Её глаза горят. - Я поднимусь на броневик, на фоне красного, революционного знамени, и прочитаю речь… нет, стоп, не нужно знамени. И броневик – не лучшее решение. Танк! Я поднимусь на танк и на фоне белого здания нашего лунного правительства зачитаю приказ о нелегитимности всех приказов королевы! 4 часа 5 минуты после приёма дозы; - Ах ты, козёл! - и Сейлормун кинула меня через весь сортир, лёгким, небрежным жестом… 4 часа 10 минут после приёма дозы; - Вы просите предоставить вам танки и боевые вертолёты с земными экипажами. Вы требуете, чтобы земные войска форсировали реку Космос, пролегающую между Землёй и Луной, вошли в Серебряное Тысячелетие... А вы не задумываетесь о том, что будет, если ваша чёртова революция не сработает? – сказал я, склонившись над столиком, - Ведь Селене придётся отвлекать народонаселение вашей идиллической страны от ваших насущных проблем. Девушка лишь разводит руками: - Ну, вероятно, что так. А вам-то что до этого? - Да то, что, удерживая народ в узде, она быстренько подыщет ему ту самую Тьму с которой надо бороться. А кем будет эта Тьма? После нашего-то вторжения? Бледно лицо моей собеседницы. 5 часов 15 минут после приёма дозы; Холод разбил меня судорогами внезапно и сразу же повалил на пол. Я не чувствовал своего тела несколько минут, а после обнаружил себя лежащим промеж двух унитазов. Запоздало обхватил голову руками - и... и ничего. Лишь сквозь напряжённые барабанные перепонки лился тихий, но полный восторга голос Кунсайта: - А потом, я как будто еду на тракторе. Чух-чух-чух-чух! Поле жёлтое, цветы, небо, яркое всё. И тут трактор как бы набок, я прямо в бездну падаю, а тут море гуталина какого-то... и говорит, сволочь, со мной этот гуталин… Здравствуй, дескать, я – Гуталин Первый Великий… Все чему-то захихикали. Зойсайт ещё тише прямо-таки запел, но было не слышно. Оставалось только дивиться их беспечности на краю гибели. Должно быть, я сильно влетел в сортирную керамику башкой, потерял сознание, а эти олухи вместо того, чтобы что-то делать, начали какие-то байки травить. Чёрт бы их побрал! Я кое-как прорычал: - Где они? - унитазами карабкаясь вверх. Они сразу же замолчали и начали улыбаться пуще прежнего. - Ну вот, - констатировал Нефрит, - Теперь и он пришёл в себя, можно обсудить впечатления всем стадом. - Надоело сортиры обнимать – вот и всё объяснение чудесного воскрешения Джедайта из спящих, - хихикнул Зойсайт. И лишь Кунсайт холодно, но по делу спросил: - Кто они? О ком ты там лопочешь? - О них! – проревел я, встав, и отчётливо чувствуя, что ноги нифига не держат, а наоборот размахивают телом, как флагом, - Они, мать вашу! Сейлорвоины! Они хотят убить нас! Все переглянулись. Потом Нефрит громко шепнул на ухо Зойсайту: - Только представь, где он побывал! Не иначе секретный агент! - Да. Я его узнал. Это Джеймс Бонд, блин. - Заткнитесь! Заткнитесь! - орал я, - Они уже были здесь, они были здесь, пока вы валялись без сознания! Все разом напряглись, а Нефрит аж подпрыгнул: - Как? - и сразу же обернулся к двери: - Но как им это удалось? Дверь же закрыта! - Сломали они её! Выбили нахрен и ворвались! А меня - прямо за глотку и к стене..! Нефрит покусал губу, поглядев и на меня, и на дверь, абсолютно целёхонькую. - Расслабься, - отмахнулся он, - Тебе вставило просто очень крепко, вот и насмотрелся всякого. Никто ничего не ломал… Я не знал, что делать. Возможно, они сговорились или всё вдруг забыли. А может и того хуже. Видимо они не понимали, что волшебная сила проклятого Серебряного кристалла восстановила дверь в изначальном её состоянии, что этот кристалл тщательно замёл все следы вторжения, борьбы, что… Или они всё понимали, но… Ужасная догадка обожгла меня леденящим страхом: - Вы! Они добрались до вас! Они применили свой гребанный кристалл против вас! Они промыли вам мозг! Эти сволочные девчонки хотят переманить вас на свою сторону! Неужели! Неужели вы ничего не помните? Неужели не помните, о чём мы так мечтали, о нашем царстве, о мечтах нашего бога?! Пока я читал этот монолог, они обменивались взглядами, долгими и мрачными. - Гнида! - зло рявкнул Кунсайт, но не на меня, а на Нефрита, - Ты же говорил, что с этой дряни не сходят с ума! Что мы теперь будем с ним делать, полоумным? Сдадим на поруки? - Он просто глумиться над нами! Приколоть нас решил! - шептал Нефрит, но в его голосе была только надежда и ни капельки уверенности. - Да хватит вам, - оборвал их я, - Они скоро вернуться и убьют нас всех! - Да, да, обязательно, - ответил Зойсайт демонстративно-гнусавым голосом, - непременно убьют нас всех. Я заходил из стороны в сторону, просто не зная, как им втолковать суть происходящего. Если они будут так тупить и дальше - угробят нас всех. Но что с ними сделаешь? Может быть, мне пора применить силу? Может пора создать им какую-нибудь иллюзию или просто силком вытолкать..? Или может…? - Может пора вызывать психушку? - поинтересовался Зойсайт. 5 час 25 минут после приёма дозы; Удар в дверь был достаточно сильным, чтобы дверь заелозила на петлях и со скрипом задумалась о своих перспективах. - Вылазьте! – заорал голос. - Это они! – заорал я, - Они нашли нас! Зойсайт, Нефрит, Кунсайт, - все растерялись. С одной стороны, Нефрит уже дёрнулся идти открывать, с другой стороны, мой голос, срывающийся от неподдельной паники, образумил их, заставил наконец задуматься. Они так и простояли, в молчании смотря на меня, пока не грянул второй удар: - Открывайте, укурки! Что нам, год что ли под дверью торчать! Открывайте, не то дверь выломаем к чёртовой бабушке! Ну! Нефрит не решался, он смотрел в мои глаза. А я ждал, когда он будет, этот самый страшный, третий удар, который снесёт дверь, и тогда они ворвутся сюда, внутрь, нас убьют и всё, всё, о чём мы так мечтали, всё, что мы строили, ради чего сражались, - всё падёт и… - Ну, блин, связался с нариками – пиши пропало! Вы, ребята, сами напросились. Сами будете потом расплачиваться за казенную дверь! Вот, блин, дебилы..! А чего ты на меня таращишься-то? Давай разом – нава-ались!