Эпиграфы Для Шухея: Песочный город, построенный мной, Давным-давно смыт волной. Мой взгляд похож на твой, В нем нет ничего, кроме снов и забытого счастья… («Крематорий») Для Изуру: Я пытался уйти от любви, Я брал острую бритву и правил себя. Я укрылся в подвале, я резал Кожаные ремни, стянувшие слабую грудь. («Наутилус помпилиус»). Для Ренджи: Мне есть чем платить, но я не хочу Победы любой ценой. Я никому не хочу ставить ногу на грудь. Я хотел бы остаться с тобой, Просто остаться с тобой, - Но высокая в небе звезда Зовет меня в путь. Группа крови на рукаве, Мой порядковый номер на рукаве, Пожелай мне удачи в бою. Пожелай не остаться в этой траве, Не остаться в этой траве… Пожелай мне удачи! Пожелай мне удачи! («Кино») (А остальные перетопчутся ;-) )
* * * - Мы закончили, Хисаги-фукутайчо. - А?.. Да. Спасибо, можете быть свободны. Полная перестановка в офисе. Так он вдруг захотел. Младшие офицеры внимательно выслушали его идеи и без лишних вопросов за какие-то полчаса переставили, передвинули и перевесили всё, что можно было ставить, вешать и двигать. Будто это что-то реально изменит… Боль может заглохнуть, обида – притупиться… но недоумение – никуда не девается. Ответов нет - совсем. Никаких. Есть предположения одно невероятней другого. Есть утверждения других высших офицеров Готэя – которые совершенно тебя не устроят. Есть бесконечные воспоминания… наваливающиеся так, что становится трудно дышать. Заполняющие собой всё – но вместо радости вызывающие теперь отчаяние. И ты погребен, - и хочется умереть. А надо жить. И верить, что, может быть, когда-нибудь… когда-нибудь получится все-таки что-то себе объяснить. Напиться – не помогает. И после – только еще хуже. Встретиться с такими же, как ты?.. Зачем? Заглянуть в глаза лейтенанта Киры? – и отшатнуться, словно заглядываешь в бездну. В бездну отчаяния и боли. И не утешить, не помочь – он сейчас никого не видит и не слышит. Почти как лейтенант Хинамори Момо. Которая без сознания лежит в реанимации. А лейтенант Мацумото Рангику – пьет. Хотя с ее капитаном всё в полном порядке. Он жив, здоров и не предатель. Только она совсем о другом капитане печалится. И от того, что формально у нее даже нет такого права, ей только горше. В общем, надо просто не думать. Вечером радоваться, что еще один день прожит, а ты не сорвался. Утром сжимать зубы – и заниматься делами, а не ерундой. Тем более что дел сейчас всем хватает. Шухей закончил бумажную работу на неделю вперед. Отчеты, расчеты, табели, черт еще знает какая никому не нужная хрень… которая так хорошо занимала руки и даже немного голову. Сложил бумаги в ровные стопки. Прошелся взад-вперед по обновленному кабинету. Вспомнил вчерашний вечер, чуть покраснел – и невесело усмехнулся. Абарай-кун… Абарай-кун, простой и откровенный как всегда, показал действенный способ хоть на время перестать снова и снова прокручивать в голове всё произошедшее. Он, Хисаги, охренел сначала… а потом вспомнил еще студенческие годы… и позволил себе просто всё это отпустить, - и пусть катится……… Кажется, тогда, в Академии, инициатива тоже была за Абараем?.. Но после Академии столько времени прошло… Годы. Десятилетия. И казалось, что не только нет возврата ни к чему подобному – но даже и что не помнит уже никто ничего. Что даже и ты сам уже ничего о себе не помнишь. Но зачем же забывать хорошее?.. Ренджи – вовремя напомнил. * * * Пару недель назад Шухею казалось уже, что он вот-вот свихнется. Он не понимал просто, что же может теперь измениться, а продолжать жить дальше ТАК – больше не мог, совсем. Это был вечер после особенно долгого и невыносимого дня, когда Хисаги, чтобы хоть чем-то себя отвлечь, решил сходить в большую офицерскую купальню, надеясь, что в такое позднее время там никого уже нет. Еле дошел. Там действительно никого не было. Запах дерева, каких-то трав. Теплая, почти горячая вода. Неяркий свет. Ужасно болит голова. Забыться… Чем, как??? Шухей подкладывает под голову полотенце. Потом вытаскивает полотенце из-под головы и кладет его на лицо, упираясь затылком прямо в доски обшивки бортика. Не сдерживает мучительного вздоха, больше похожего на стон: а чего сдерживать, - никто не услышит… Замирает, будто спит. Прислушивается к ощущениям тела, погруженного в воду. Вскоре он слышит, что в купальню пришел кто-то еще. Первая реакция – досада. Вторая: а какая, к черту, разница?.. И он дальше прикидывается спящим. Шлепанье босых ног по влажному полу, тихий кашель, какое-то сопение, потом негромкий плеск воды. Его не трогают. Вот и хорошо. Однако полностью абстрагироваться от чьего-то присутствия не получается, и Хисаги решает хотя бы посмотреть, кто же здесь. Он медленно поднимает руку и чуть сдвигает полотенце. Абарай. Он стоит к Хисаги спиной – но эти волосы и эти татуировки узнАешь где угодно… Шухей чувствует некоторое облегчение: Ренджи ему совсем не чужой, с ним рядом можно и расслабиться. В это мгновение Абарай поворачивается, видит, что Хисаги на него смотрит – делает приветственный жест рукой, но не пытается ни подойти, ни заговорить. Хисаги испытывает к нему за это что-то вроде благодарности. Он слегка кивает – и снова накрывается полотенцем. Сколько еще времени прошло – сказать трудно. Шухей, кажется, и правда задремал. Во всяком случае, прикосновение к плечу заставляет его вздрогнуть. - Да я это, я - не подпрыгивай так. Я чай заварил, с мятой. Будешь? Затем чуть влажная ткань сама съезжает с его лица: Ренджи осторожно тянет за край. Хисаги щурится и моргает. На Абарае ничего не надето, но бедра обмотаны полотенцем. Мокрые волосы распущены… Брови сдвинуты, глаза усталые. Он протягивает сэмпаю глиняную чашку, над которой поднимается пар. - Спасибо. Они молча пьют чай – Шухей так и сидя в воде, Ренджи – почти над ним, на деревянном полу. Каждый глоток словно возвращает немного сил. Допив до дна, Хисаги чувствует себя, наконец, в состоянии разговаривать. - Ты чего так поздно? - Дела… да и видеть никого не хочется. Надеялся, тут будет пусто. Впрочем, хм, к тебе, сэмпай, это не относится. - Да чего уж там… У меня-то, в общем, всё то же самое! – отвечает Шухей, и Ренджи понимающе усмехается. - Ну… как оно?.. – выдержав паузу, осторожно и неопределенно вскоре спрашивает он. - Ааа… - Шухей в ответ только отмахивается. Потом потягивается, встает. - Спасибо за чай. Но идти, пожалуй, надо… - Да ладно, куда теперь уж торопиться… Спорим, спишь ты все равно хреново. - Да. Шухей, помедлив, снова садится. Ренджи соскакивает в воду, устраивается рядом с Шухеем. Смотрит тому в глаза. В этом взгляде нет сочувствия, жалости, еще чего-либо подобного… за что порой хочется от души засветить в глаз. В этом взгляде задумчивый интерес… и что-то еще. Взгляд долгий, изучающий. - Что?.. – не выдерживает Хисаги. - Да так, ничего. Абарай откидывает голову назад, прямо на доски. Опускает веки. Хисаги смотрит на его спокойное лицо, потом переводит взгляд на валяющееся на полу у бортика полотенце – то самое, которое было у Ренджи на бедрах. Почему-то эта мысль - что Абарай был в полотенце, а теперь сбросил его – как-то навязчиво задевает… Хисаги снова смотрит на друга. Сильное, гибкое, красивое тело. Татуировки. Свежие шрамы… как их теперь много! Взгляд опускается еще ниже. На щеках сам собою вспыхивает румянец. Ренджи возбужден, и прозрачная вода этого не скроет. Раздается тихий смешок. Хисаги вздрагивает, вскидывает глаза. Мда. ЗАГЛЯДЕЛСЯ. Абарай снова смотрит на него, теперь чуть исподлобья… нет, он не смеется, он абсолютно серьезен. А Шухей вдруг начинает чувствовать… то ли легкое головокружение, то ли легкое замешательство… впрочем, обдумать, что именно он чувствует, он не успевает, потому что Ренджи делает неуловимое движение – и вот уже обнимает сэмпая, поглаживая того по спине. При этом Хисаги чувствует полную свободу: его не впечатали в бортик, его держат совсем не крепко, он может вывернуться, отодвинуться, да просто сбросить руки Абарая и всё это прекратить… Только ему совершенно не хочется это прекращать. От Ренджи словно веет спокойным теплом. Чего-то такого так не хватало! Шухей чуть поворачивает голову и снова ловит взгляд друга. Ренджи смотрит уверенно и невозмутимо, но где-то в глубине его темных глаз начинает разгораться огонь… Потом его будет уже не остановить! Что ж, пусть. Шухей осторожно приближает лицо к лицу Абарая – и получает решительный, хоть пока и короткий поцелуй. Потом Ренджи чуть отстраняется и, не отводя взгляда, говорит: - Хисаги-кун… В Готэе многие считают, что мне вообще всё равно – когда, где, с кем… Это, хм, не совсем так. Я не испытываю сейчас особенно романтических чувств, врать не буду… Так что можешь и послать меня куда подальше. Хотя, я уже… уже больше не могу просто! Мне нужен кто-то… И я предпочел бы… чтобы это был ты. Ну, у нас ведь всегда как-то так и было, разве нет?.. Прямолинеен, как всегда. Чем всегда и притягивал… - Нет, не буду я тебя никуда посылать… Больше они ничего не говорят. А зачем?.. Губы у Ренджи жесткие и чуть обветренные. Руки шершавые и порой грубоватые. Он нетерпелив. Впрочем, сейчас так даже лучше. Хотя, если ничего не изменилось, ему ничего не стоит быстро продолжить, и не один раз. Если ничего не изменилось… Эх, если бы ничего не изменилось!.. Но кто мешает сейчас забыть обо всем – и просто отдаться ощущениям? - Ты хочешь… прямо в воде? – спрашивает Хисаги. - Почему нет? Тебе так не нравится? - Нет. Не знаю. Мне… все равно. Он отвечает отрывисто – Ренджи пока еще только ласкает его рукой, но у него уже сбивается дыхание. Движения умелые, не беспорядочные, без рывков, и в то же время достаточно резкие для того чтобы заводить с пол-оборота. Потом Абарай делает еще кое-что, что всегда его, Шухея, заводило с пол-оборота. Надо же – помнит… А в воде он, вообще-то, пока еще не пробовал. Как-то не доводилось. Вечно у этого Абарая какие-то эксперименты!.. А впрочем, для него это совсем не эксперименты - он просто никогда не парится. Странно это: тело вспоминает… вспоминает эти руки, эти губы. Узнавание. То кажется, будто и не было ничего после… между… То – вспоминается, сколько же всего было. Наплывает, волнами, то так, то этак. Начинает действительно кружиться голова. Потом всё это становится, наконец, совершенно неважным – остаются только ощущения, они заполняют собою полностью, ничего больше нет. Какое-то болезненное щемящее чувство, где-то на уровне диафрагмы – как от удара поддых, только все-таки слабее… Шухей начинает задыхаться, и руки Ренджи крепче сжимают его, поддерживая… Абарай что-то шепчет прямо в ухо, хрипло, неразборчиво, – но ведь что именно он говорит - тоже неважно… Внутри, в груди, словно что-то прорывает, сначала становится очень больно – а потом сразу легко… Хисаги громко стонет, почти вскрикивает - и, обессиленный, еле удерживается на ногах, наконец, осознавая, где он, видя деревянные стены, ощущая телом деревянный бортик, на который он опирается. Рядом шумно дышит Ренджи. Всё?.. Всё. Они выбираются из воды, Ренджи как по волшебству добывает откуда-то большое сухое полотенце и протягивает Шухею. Вокруг столько воды – а во рту так пересохло. Они сидят прямо на полу и смотрят на воду. Можно, конечно, попросить Абарая сделать еще чая – он не откажется… но совершенно не хочется сейчас, чтобы он куда-то уходил. Даже ненадолго. - Ты… специально искал меня? - Поверишь: нет! Это был… эээ… экспромт. Но если захочешь, всегда можно будет повторить. И тогда я буду специально тебя искать… «Хм, «экспромт…» Слова-то какие знает!.. А вечно веником прикидывается… при своем тайчо-аристократе. Да, вполне можно будет повторить, Абарай-кун… Ты, как всегда, появился очень вовремя!» - думает Шухей. Но вслух ничего не говорит. Только приваливается к крепкому абараеву плечу. Как же, черт возьми, хорошо!.. * * * Хисаги серьезен и сдержан и знает, что и как следует делать… а что делать не следует. Он ведь на службе. Абарай тоже на службе – но почему-то может позволить себе что угодно. Они случайно столкнулись в хранилище документов, кивнули друг другу, и Ренджи отправился куда-то со своими бумагами, а Шухей со своими. Потом Хисаги пошел в архив своего Девятого отряда. Там – задумался, загрустил… А потом… Крепкие руки неожиданно легли на плечи. Жёстко. Через мгновение он ощутил, как Ренджи сзади прижимается к нему, всем телом. Жаркое дыхание, в шею. - Ты… - шепчет Шухей - и тут же, вздрагивая, выдает протяжное «Оооххх..» - рука Абарая ныряет в боковую прорезь хакама, поглаживая, плавно скользит по бедру… и – вперед и ниже. Под повязкой сразу становится жарко и тесно. - Рен… джи… ну… не здесь же… - А почему?.. - Ну… Как же… Если кто-нибудь придет… - Какой ты стал, однако… правильный! – подначивает друг. – И, уже серьезно и совершенно спокойно напоминает: - А кеккай у нас на что?.. Вообще-то, конечно, кеккай предназначен совсем не для этого… Избавиться от хакама, оставшись в косодэ. Говорят, форменная одежда дисциплинирует… может, поэтому так заводит, когда творишь всяческие непотребства, до конца от нее не освободившись?.. Чувствовать умелые пальцы на своей восставшей плоти. Такие сильные – и такие нежные и аккуратные сейчас. Ренджи чуть прикусывает губы Шухея, потом его гибкий язык протискивается в рот, словно всё заполняя собой. Тут же выскальзывает… возвращается… Хисаги закрывает глаза. Целуется Абарай виртуозно, ничего не скажешь. И с кем так натренировался?.. И это совсем не отвлекает его от контроля за движениями рук. Шухей уже на пределе, он вот-вот не выдержит. Мотая головой, он пытается отстраниться. Ренджи понимающе хмыкает, отпускает его, поворачивается лицом к стене, чуть прогибается. - Давай. - Ты ..? - Да какая разница! - Но ты же… у меня нет с собой… масла или мази… - У меня почему-то тоже, - прикинь, а?.. Как-то обычно на службе не надобится… Почему он все время надо всем смеется??? – Абарай же, словно считая, что недостаточно, добавляет: - Ну… тут это… чернила есть! Не подойдут?.. – и смотрит ехидно через плечо. Шухей вдруг чувствует непонятно откуда взявшуюся злость. Не на Ренджи, скорее на себя: за то, что не может так ко всему относиться, что вечно всё усложняет. И он входит довольно резко, хотя член, влажный от обильно выступившей естественной смазки, проскальзывает внутрь неожиданно легко. Ренджи тихо ругается сквозь зубы, но терпит. Потом расслабляется, дискомфорт проходит, и он тихо и хрипло стонет, начиная ласкать сам себя. Шухей, одной рукой опираясь о стену, другой пробирается под распахнутое косодэ друга, обхватывает того спереди, чтобы сильнее прижать к себе. Он чувствует запах волос Абарая, такой знакомый… смотрит на его крепкую загорелую шею, совсем темную на контрасте с белой полоской нижнего косодэ. Шухей не видит лица, взрослого лица друга. И его татуировки, покрывшие тело за эти годы, почти все скрыты под оставшейся на нем одеждой… И Хисаги почему-то начинает вспоминать прежнего Абарая, еще студенческих времен. Если бы они остались вместе… Хотя, это невозможно. С Абараем невозможно остаться, он всегда где-то рядом – но его никогда нет. Женщины его не очень любят, - он грубоват… и, к тому же, женщины любят верность. А Ренджи был верен… только самому себе. Появлялся – и исчезал. Ничего не говорил, ничего не обещал. Он – как ветер. Попробуй, удержи ветер. Изменился ли он? Кроме того, что просто повзрослел, он стал еще увереннее… и еще язвительнее. Но с ним хорошо. Потому что легко. Он всегда такой какой есть, он ничего не изображает… ничего не требует… - пусть и ничего не обещает. Он просто вдруг оказывается рядом. А потом уходит. Но он никогда, вроде, ничего категорично не заканчивает, и иногда, вот, даже возвращается… Ну что ж, - хоть кто-то возвращается! - О ком ты сейчас думаешь? – не оборачиваясь, вдруг резко спрашивает Абарай. Хисаги от неожиданности останавливается. - О тебе… - Да, правда? Ладно. Спасибо… Он не верит? Шухей обхватывает его обеими руками, целует смуглую шею, гладит грудь, живот. Ренджи тяжело дышит. - Я думал о тебе прежнем… - Прежнем? По-твоему, со мной нынешним что-то не так? - Да нет… ты, пожалуй, даже и не особо изменился. Хисаги снова начинает двигаться. Глубже, резче. Быстрее… Ренджи утробно рычит – и капли спермы летят прямо на стенку, возле которой он стоит. Шухей, видя это, тоже больше не выдерживает. Его бросает в дрожь, он не может сдержать стонов, он вцепляется Абараю в спину… и, в последних судорогах выскользнув из него, оказывается сидящим на полу. Абарай резко выдыхает – и плюхается рядом, на свои хакама. Шухей медленно приходит в себя – и в шоке смотрит на обляпанную стену. - Ну ты даешь… - Да ладно, забей. – В карих глазах мелькает усмешка: - И вообще… архив – он такой архив… Приятно же – остаться в истории Готэя… разными способами! Шухей совершенно обалдевает… потом снова смотрит на стену… на довольного Абарая… и начинает в голос полуистерически ржать. - Слушай… ну ты… неееет, - ты не особо меняешься, честное слово!.. - И что? - И – хорошо. - Да. Наверное, хорошо. Должно же хоть что-то в этом бардаке оставаться неизменным!.. * * * Время, вроде бы, летит… Но дни порой тянутся так мучительно! А ночи… ночи были бы совсем невыносимы, если бы не Ренджи. И то, что никогда не знаешь, придет он или нет, и на сколько придет – даже как-то тоже, гм, вносит живительное разнообразие. Впрочем, Ренджи приходил к Шухею почти каждую ночь. Или молчал – но при этом целиком отдавался тому, что делал, выкладываясь полностью… и так выматывая друга, что тот после моментально отрубался и не слышал даже, как и когда Абарай уходил. Или болтал, шутил и смеялся, особо не торопился, но все равно словно всё заполнял собою – и не оставалось ни грустных мыслей, ни тревог, ни переживаний. Хотя бы на то время, что он был рядом. И как это у него получалось?.. Зато когда его не было рядом, накрывало иногда еще сильнее. Потому что Ренджи – это Ренджи, но есть ведь еще и другое… другой… Милый, тихий, светлый… И тоже такой растерянный и потерянный сейчас… Он тоже где-то поблизости, и вот о нем не думать – совсем не удается. А думать – больно и бесполезно. А ему самому-то уж точно ничуть не легче от его, шухеевых, дум. * * * Переулки и закоулки. Время еще есть – так что можно попытаться срезать. Жара. Абарай торопится – ему еще столько всего надо успеть, кроме служебных дел. Но вдруг чувствует, очень слабо, знакомую реяцу – и почему-то сворачивает совсем в другую, чем собирался, сторону. Он видит в конце улицы черный силуэт. Изящный, словно нарисованный тушью талантливым мастером. Шинигами медленно идет вперед, его движения грациозны, но это какая-то надломленная грация. Светлые волосы словно светятся под горячими лучами летнего солнца. Кира… Окликнуть? Но он, скорее всего, даже не услышит. В порядке ли он? Впрочем, Ренджи и так знает, что совсем не в порядке. Сжав зубы, Абарай быстрыми шагами догоняет Киру. Осторожно ловит за широкий рукав. Кира вздрагивает и останавливается. - Здравствуй… Абарай-кун. - Привет, Кира-кун. Что ты здесь делаешь? - Я?.. Кира выглядит так, будто он выпил, да еще и покурил чего-то странного. Он словно не понимает, где находится. - Куда ты идешь? – продолжает спрашивать Ренджи. Осторожно, негромко – словно боится напугать. - Я… гуляю. Кира делает еще несколько неуверенных шагов. Вдруг снова останавливается, опускает голову. - Ренджи… помнишь, как здесь красиво, когда идет снег? Большие пушистые хлопья. И все тогда такое белое… Ты любишь белый цвет? - А?.. Ренджи, мягко говоря, озадачен. Он знает, что Изуру - поэт, но сейчас это звучит не поэтично, а безумно! - Нет. Я люблю черный. И красный. Кира… ты что, - выпил? - Нет… - Ты что-нибудь ел? - Не помню… - Давай я провожу тебя… в отряд. - Я не хочу туда. - Тогда… Тогда пойдем куда-нибудь перекусим. Изуру равнодушно кивает. Ренджи прикидывает, сколько у него осталось денег. С собой, во всяком случае, - достаточно. Должно хватить. А остальное сейчас не важно, потом видно будет. Небольшой ресторанчик, скорее китайская, чем японская еда. Здесь недорого, а еды приносят много. Кира, традиционно, почти ни к чему не притрагивается. С интересом разглядывает сладости – фрукты в коричневой блестящей карамели, мармелад разного цвета, хрустящее печенье, почти прозрачное от масла, в котором его жарили, и обильно посыпанное кунжутом, большие сливы в медовом сиропе… но тоже в лучшем случае пробует. Зато жадно пьет чай – словно ему дня три пить не давали. Ренджи смотрит на его чуть вздрагивающие длинные пальцы, бледную кожу, на синяки под глазами… «Черт… Черт. Я ничего не могу здесь сделать…» - Кира-кун… тебе не понравилось? - Почему же… Вкусно. Гин… любил сладости. Снова здорОво. Ренджи не может сдержать тяжкого вздоха. - Кира… это все… теперь в прошлом. Надо уже забыть. - Я не могу ничего забыть, - тихо говорит Кира. – Да и не хочу - ты же знаешь. Ну о чем тут можно разговаривать?.. Ренджи достает деньги. Изуру, как оказывается, даже воспринимает происходящее: посмотрев, как нахмурившийся Ренджи считает монеты, он спокойно достает целую горсть и кладет на стол. Молча, совершенно без эмоций. Ренджи, чуть поморщившись, пожимает плечами, убирает свои скудные сбережения - и лейтенанты встают и выходят. Уже не спрашивая, Абарай держит путь в сторону расположения Третьего отряда. Кира, не споря, идет рядом. А может, он не задумывается, куда они направляются. Сначала они молчат. Потом Ренджи слышит тихий голос друга: - Дожить до осени. Мерзнуть, глотать студеный воздух, смотреть в холодное небо, ощущать лицом ледяные капли... А еще - хочу валяться в листьях… в золотых, чуть влажных… Абарай не знает, как на это реагировать. Отвечает, почти растерянно: - Странный ты, Кира… То тебе снег летом подавай… то опавшую листву… - ты как-то всегда вне реальности! - А реальности нет… - едва слышно говорит Изуру – и медленно идет вперед. Ренджи обгоняет его, оборачивается. И видит, что глаза того закрыты. Где он сейчас? Как вернуть его – сюда, в это лето, на эти улицы? К тем, кому он, действительно, не безразличен?.. Ренджи не знает. Дойдя с Кирой до самого порога его комнаты, убедившись, что тот никуда сегодня уже больше не собирается, вежливо распрощавшись, пообещав обязательно еще зайти, Абарай выходит за ворота отряда – и чувствует себя так, словно выдержал бой или грузил стройматериалы. Ууффф… Хочется присесть где-нибудь и отдышаться. Ренджи прикидывает, который час… понимает, что все равно ничего уже не успел, - а в отряд возвращаться даже смысла нет, разве что чтоб выслушать от капитана его любимый вопрос: «Ренджи, где ты был?». Ничего, завтра утром спросит! И, приняв какое-то решение, Ренджи круто разворачивается и снова углубляется в переплетение сейретейских улиц. Планы порой так кардинально меняются!.. * * * - Хисаги-сэмпаай! Ты сегодня как?.. - А?.. – Шухей, словно из другого мира вернувшись, поднимает голову и поворачивается. В дверях стоит тот, о ком он думал сейчас – лейтенант Шестого отряда Абарай Ренджи собственной персоной. Смотрит исподлобья, без улыбки. Они все, кажется, разучились улыбаться за последние недели. - Я… готов. - Готов к чему? – Ренджи озадаченно осматривает перестановки в кабинете… но ничего по этому поводу не говорит. - Ой, - да ко всему уже, Абарай-кун!.. Ренджи как-то невесело смеется, наконец, заходит в кабинет. - У меня идея. Пошли к Мацумото. - ??? Пить? («Опять пить?..») - Да нет… не пить. Хотя сначала, конечно, можно будет и выпить. Ты ж с ней, было дело, встречался? - Нуу… да. - И я… было дело… встречался. А ей сейчас тоже хреново. Попробуем и ей предложить наше действенное средство, а? Сообразим... на троих. У Хисаги кровь приливает к щекам. Нет, к такому он все-таки, пожалуй, не может назвать себя готовым! - Что-то ты… совсем разошелся, Абарай! - А я тоже уже… готов – к чему угодно. («Ты, вон, Киру хотел… я же знаю. А мне без разницы, кто, закрыв глаза, будет подо мной думать об Ичимару Гине.») Ну вот честное слово! Шухей трет лоб. С одной стороны… это и правда как-то дико. С другой стороны… безбашенный Абарай, в общем-то, прав: что у них, в студенческие годы групповухи никогда не было?.. Тогда это пробуждающаяся реяцу, которую они еще не умели как следует контролировать, постоянно просила выхода. Но это и вообще неплохой способ отключиться и расслабиться… и при этом ничем вроде романтических бредней голову себе не забивать. Рангику-сан, правда, может их и за дверь вышвырнуть с такими предложениями, конечно… Но ведь они же, наверное, не будут прямо с порога ей говорить, что только для этого и пришли. А там оно само как-нибудь… не такой уж она и невинный цветочек, наша Ран-тян… так по Гину тоскует, - а сама, вон, оказывается пол-Готэя сумела собой осчастливить. Абарай, однако, парень не промах! И тут успел… И когда только??? - А, - ладно! Идем. Надо только, наверное, чего-нибудь с собой прихватить? - Разве что какую-нибудь еду… - выпивки у Рангику как раз – хоть залейся… А вот закусывать нечем. - У меня… тоже ничего нет! - Значит, по дороге купим. Мацумото почти не удивлена. И непонятно, рада или недовольна. Скорее всего, ей почти все равно. После обмена приветствиями она, больше ни слова ни говоря, выставляет на стол стаканы и бутылки, принесенную лейтенантами еду так и оставляет в пакетиках и коробочках. По первой выпивают молча, по второй со вздохом. Потом Ренджи, не выдерживая гнетущей тишины, начинает что-то спрашивать, комментировать ответы, рассказывать истории… и вот Рангику уже даже чуть улыбается – вымученной и усталой улыбкой, но все же… Шухей всё больше смотрит в свой стакан – ему неуютно, он никак не может переключиться и не думать о том, зачем они, в общем, пришли… А голова уже чуть гудит, и тело несколько хуже слушается… и хочется положить голову на руки – и отключиться, прямо там где сидишь. Ренджи пару раз пинает Шухея ногой под столом, потом вздыхает – и начинает действовать сам. Хисаги чуть округлившимися глазами наблюдает, как Абарай, сначала пару раз зачем-то встав и пройдясь по комнате, когда снова садится, придвигает свой стул всё ближе к Рангику… вот он уже совсем рядом с ней… ненароком задевает ее плечо… касается ее руки… потом накрывает ее ладонь своей ладонью… говорит при этом о чем-то совершенно нейтральном - а взгляд скользит по лицу Мацумото, мягко, будто ласкающе… голос звучит уже тоже немного не так, как обычно: и тише, и мягче, и появляются в нем совсем непривычные для Шухея нотки… Вот Ренджи осторожно приобнимает Рангику – и она не отстраняется… Они смотрят друг на друга – и кажется, что больше они уже никого и ничего не видят. Шухей вдруг пронзительно ощущает себя здесь лишним. Хмель слетает с него, остается только головная боль – и смущение и досада. Нет, заведомо дурацкая была идея! Или пить надо было больше. Хотя он и так уже нетрезв, но… Правда, и тогда из этого вряд ли бы что-то путное вышло. Путное, беспутное… Ох, хватит играть словами, Хисаги, - не заголовок в «Вестник Сейретея» придумываешь. Вставай тихо – и вали отсюда. А то уже просто неудобно – там уже такие взгляды… и такие вздохи… Хисаги поднимается - но, видимо, делает это слишком стремительно, - покачнувшись, зацепляется за стул, раздается грохот… Две пары затуманенных глаз поворачиваются к нему… и он, чувствуя себя полным идиотом, трезвеет окончательно. Он не знает, что сказать, невнятно бормочет: «Ренджи… Ран-сан… Мне… наверное, пора!» – и опускает голову, чтобы хотя бы не смотреть на них. И вдруг слышит спокойный голос Рангику: - Шухей… Останься! Я уже поняла, чего вы хотите… Почему нет? А вот пить я больше не буду – глупости предпочитаю делать осмысленно и на трезвую голову. Шухей резко бледнеет. Должен же бы, наверное, покраснеть?.. А Рангику уже рядом с ним – да, она не пьяная - двигается легко, и с координацией у нее всё в порядке. Она чуть касается рукой его плеча. - Давай… к нам. А дальше Хисаги смотрит в глаза Абарая – спокойные, уверенные, чуть ироничные… ощущает на своей шее дыхание Мацумото – она обнимает его сзади, прижимаясь всем телом - и он перестает дергаться, нервничать, напрягаться… Кажется, куда-то делась головная боль, - понимает он спустя некоторое время. Впрочем, всё куда-то делось. Здесь тихо, и спокойно, и по-особому уютно: женщины обладают удивительным умением наполнять места, где находятся, какой-то особой энергетикой, теплой, обволакивающей, словно снимающей усталость и убирающей тревоги… Нет, не все женщины – но Рангику это точно умеет! – И Шухею уже совершенно не кажется диким или нелепым то, что начинает между ними происходить. Закрыть ненадолго глаза – и прислушаться к звукам и ощущениям. Учащенное дыхание, шорох тканей, сминаемых тремя телами. Чужие руки на своем теле – странно, но сразу понимаешь, чьи. Эти касаются чуть грубее и сильнее, эти – нежнее и мягче. Да, сейчас можно взять в два раза больше тепла. И больше отдать - но это приносит только удовлетворение. Странное чувство, больше всего похожее на нежность, появляется где-то внутри, и так хочется им поделиться… Они никуда не торопятся. Им хорошо – всем троим. Прикосновения, поцелуи. Красивые, натренированные тела. Рангику по-прежнему прекрасна, - и чувствует себя очень уверенно. Ее крутые бёдра и роскошная грудь постоянно притягивают взгляды Ренджи и Шухея, - но, наконец, это не неприлично, а вполне в порядке вещей. Как и то, что взглядами можно отнюдь не ограничиваться. Ни капли смущения в ее голубых глазах, - только удовольствие. Давно уже она не позволяла себе расслабиться и ни о чем не думать. Она все время чувствовала, что кому-то что-то должна, - но вот, наконец, можно чувствовать совершенно другое!.. Не обязанность – но желание. Отдавать – и знать, что это сейчас нужно… и – принимать, получая тут же щедро в ответ. У нее вполне хватало опыта для того, чтобы оба оказавшихся с ней сегодня мужчины не чувствовали себя обделенными лаской. Ну а ей уж и вовсе не на что было пожаловаться. Шухей, довольно сдержанный, порой поражался изобретательности своих партнеров… но вновь с удивлением отмечал про себя, что его это абсолютно не напрягает. Он как-то совершенно расслабился – и периодически полностью отдавал инициативу им двоим, позволяя делать с собой что угодно. Сколько прошло времени?.. Сложно сказать… никто об этом не думал. Наконец, все устали. Рангику сказала, что хочет пить – и принесла холодный чай. Ренджи встал и настежь открыл окно – действительно, в комнате было уже довольно душно, запах трех разгоряченных тел казался почти осязаемым… и заводил по-новой. Ночной ветер принес ароматы цветов, шум деревьев, закричала потревоженная птица. Такие обычные, привычные звуки. Где-то там мирно спал Сейретей… патрули Готэя несли службу… А они тут… - Хех, ну и пусть все молча завидуют! Они лежат, обнявшись, прижавшись друг к другу. Рангику посередине – мягкая, теплая, как большая кошка. Разве что не мурлычет. Шухей касается ее золотых волос. Улыбается. Приподнимается на локте – и встречается взглядом с Абараем. Лицо Ренджи сейчас расслаблено и спокойно, редко его можно увидеть таким удовлетворенным – и умиротворенным. Полумрак скрадывает некоторую резковатость черт, и Ренджи выглядит сейчас каким-то особенно открытым. Хотя, он и так всегда достаточно открыт. А вот касательно себя самого Шухей понимает, что только сегодня сумел, наконец, всё действительно отпустить – и перестать скукоживаться, словно от постоянной ноющей боли. Будто стоны чужой страсти рядом с ним – страсти, которую и он смог, тем не менее, разделить, каким-то чудесным образом освободили его от его личных мучительных переживаний. Странно оно все вышло. Удивительная ночь. Он ждал совсем других ощущений и эмоций – более грубых, в чем-то, может, даже неприятных. «Напиться и потрахаться». Только ему было почти все равно – хотелось вот именно что просто что-то ощущать, будто доказывая себе, что раз что-то чувствуешь, - значит, жив. А получилось все – мягко, нежно и почти волшебно. Бывает же!.. И, оказывается, он вполне еще способен чувствовать что-то такое. И за это открытие Хисаги испытывал сейчас к Абараю и Мацумото такую огромную благодарность… выразить которую мог только поцелуями и объятиями, что и делал. Задумавшись, он не заметил, как дыхание Рангику стало более ровным и медленным… она уснула. Только почувствовав вдруг, как затекла его рука, на которой лежала голова женщины, он увидел, что глаза ее закрыты, а грудь мерно вздымается. Ренджи завозился, осторожно выбираясь из объятий Мацумото, потом совсем бесшумно встал. Беззвучно шепнул: «Шухей, пойдем…» Нет, Шухею совершенно не хочется никуда идти. Не хочется оставлять разомлевшую и истомленную Рангику. Не хочется переться через пол-Сейретея в свой отряд… - Давай-давай-давай… - быстрым свистящим шепотом говорит Ренджи и тянет Шухея за плечо. - Утром выйти отсюда будет куда проблематичнее… И девушка должна проснуться одна, - а не с нами обоими. Ей так будет гораздо проще. В конце концов они одеваются, и Абарай чуть не силком уволакивает друга. – Сам, правда, дойдя до территории Девятого отряда, все-таки остается у него. И Хисаги засыпает не в одиночестве, а прижимаясь к Абараю и чувствуя его тепло. - Ренджи. Где ты вчера был? – капитан Кучики встречает утром своего лейтенанта во дворе отряда. «Ох, где я только вчера не был… у вас дома, разве что…» - Мы… решали некоторые вопросы с лейтенантами, тайчо! Я должен был предупредить, простите! - Сегодня задержишься на три часа. - Хай! («Черт бы тебя побрал… Ничего, что-нибудь придумаю…») * * * Вечер, последние часы, когда еще можно решать рабочие вопросы. Оказаться в одно время в Канцелярии. Уже привычно кивнуть друг другу. Ренджи – с целой кипой каких-то бумаг, но он словно вообще уже забыл о них, - он весело болтает с девушками, потом разворачивается, проходит несколько шагов по коридору – и его тут же снова окликают. А Хисаги почему-то стоит и ждет, пока его общительный друг со всеми наговорится. Нет, в его взгляде, позе нет укора - он ничего такого не испытывает, но ему в такие моменты кажется, что Абарай и он живут в разных Сейретеях. И служат в разных Готэях. - … из Третьего отряда что-нибудь, наконец, принесут?.. – Шухей вздрагивает, приоткрывшаяся за его спиной дверь снова закрывается, - неизвестно кто и кому это сказал… И неизвестно, что там вообще происходит теперь, в этом Третьем отряде. Ренджи, наконец, подходит - на лице его широкая улыбка, он хлопает сэмпая по плечу. Смотрит ему в глаза – и быстро становится серьезным. Но никаких вопросов не задает. Они молча выходят на улицу – и идут куда-то… То есть, это Хисаги идет, а Ренджи сейчас просто следует за ним. В конце концов, он останавливается и вопросительно смотрит на обернувшегося Шухея. - Я бы… зашел к Кире. - К Кире? Сейчас??? Зачем? – удивляется Абарай. - Я… беспокоюсь за него. Ему очень плохо. Он совсем в себе замкнулся. - Он всегда был замкнутым! - Он. Не был. Замкнутым. Он был сдержанным! Если с ним начинали разговаривать – он прекрасно со всеми общался! Только желающих было немного. А вот теперь… теперь – да. И я боюсь за него. Я боюсь, что он что-нибудь выкинет!.. - Да, пожалуй… Сдержанные люди – это такие люди… которых прорывает, когда уже слишком поздно! И все узнаЮт о них удивительные вещи, о которых они до этого никому не рассказывали. - Кира всегда… всегда хотел не того, что получал. - Угу. И получал то, чего не хотел. Полной ложкой! Ренджи исподлобья смотрит на Шухея. Шухей кажется себе спокойным – но со стороны это, видимо, совершенно не так, или Ренджи просто слишком хорошо уже его знает, почти что мысли читает. - Хисаги, он теперь-то уж точно никому не даст до себя дотронуться… Точняк. Момент окончательно упущен. Шухей издает какие-то нечленораздельные звуки. - Да я ведь знаю, что он тебе еще тогда, студентом нравился гораздо больше, чем я. Ты хотел быть с ним… А он выбрал меня. А мне-то это было, в общем, все равно. То есть, я к нему очень хорошо всегда относился, конечно… но не больше. И я пришел к тебе. Так мне как-то правильнее тогда показалось… Шухей снова проваливается куда-то лет на 40 назад. Потом с трудом возвращается на узкую пыльную улицу Сейретея. «Кира… Изуру. Существо, которое всегда делает неправильный выбор. Раз за разом. Хотя, - разве я не такой же? Разве мы все не такие – вся наша безумная четверка? Мы ведь должны были просто погибнуть. Тогда, на той тренировочной битве, когда всё пошло совсем не так. Но почему-то остались жить… Да только жизни у нас… какие-то несуразные. Один Абарай легче всех отделался. Хотя, это как сказать. Когда капитан, который для тебя был светочем и идеалом, сначала выворачивает наизнанку все твои представления о том, что и как дОлжно, а потом чуть не превращает тебя в решето…… А ты остаешься при нем, сжав зубы, и продолжаешь его уважать… Может, ему, наоборот, хуже чем всем нам???» - Слушай, а у вас вообще хоть когда-то что-то было?.. А? – выводит его из невеселых размышлений голос Ренджи. Но вопрос оказывается слишком болезненным. Хисаги резко отворачивается и упрямо молчит. - Ладно, прости, - считай, что я ничего не спрашивал. Шухей ничего не отвечает. Они проходят вместе еще немного, но затем Ренджи спохватывается: - Ксо!.. Мне нужно сегодня еще вернуться в отряд… и отработать за вчерашнее. Но потом я могу прийти! * * * Он протягивает руку и разжимает пальцы Шухея, мертвой хваткой вцепившиеся в край футона. Разжимает довольно легко: у самого руки тоже сильные, - но очень осторожно. Накрывает его руку своей ладонью, она теплая, как всегда. Шухей медленно возвращается мыслями в эту комнату. Осознаёт себя лежащим на собственной постели. Горячие, жесткие ладони Абарая теперь гладят его по спине, успокаивающе, ободряюще. - Не надо. Хватит уже. Хисааагиии… - тихо говорит Абарай. Шухей поворачивается к нему, согласно кивает. Встает, пару раз пересекает комнату туда-обратно. Надо взять себя в руки, это не так уж сложно. Ренджи садится на футоне, обхватив колени. Смотрит в другую сторону. Шухей обходит его – и садится сзади, прислонившись спиной к его спине. Ему нравится сидеть так. Особенно это хорошо где-нибудь у реки… или хотя бы в у пруда в парке за Академией… Это их прошлое, и оно всегда с ними. Впрочем, то, что они делают сейчас, тоже потом останется с ними навсегда. Но не надо, наверное, так об этом думать, - надо пытаться ощущать себя здесь, в настоящем. А не то можно и вовсе стать как Кира. Кира. Шухей закрывает глаза. Может, это и нечестно – ощущая тепло Абарая, опираясь на него, сидеть и думать о совсем другом парне… Но жизнь и вообще довольно нечестная. А Ренджи… он ведь всё понимает. Он бы даже не обиделся, наверное. Он дает свое тепло, потому что не может не давать. И надо быть идиотом, чтобы не брать. Вот, даже Изуру был тогда, в Академии привлечен этим ярким огоньком. Только… видимо, так и не решился ни на что. А может, Киру надо просто меньше спрашивать?.. - Мне пора. - А? А, да… Тут же Шухей получает неожиданный тычок в бок. И, охнув, заваливается на футон. - Где это ты сегодня, а, сэмпай?.. – Ренджи нависает над ним, его волосы щекочут Шухею лицо и лезут в рот… а в его глазах – тщательно скрываемая тревога. - Всё нормально, Абарай. Иди, если хочешь. - Не то чтобы хочу… Но ты всё равно не знаю о чем думаешь - а мне надо всё-таки хоть иногда у себя ночевать. А то меня скоро выгонят из моей казармы… за непосещаемость!.. Шухей улыбается. Даааа, если бы это был Кира – он бы его никуда не отпустил. Завалил бы обратно, прижал к себе, ласкал бы и целовал полночи. Он часто представлял в последнее время, как все это могло бы быть. И ему этого очень хотелось. С Кирой. Может, даже больше, чем собственно секса как такового. Но этого не было, - и, наверное, не могло быть теперь уже никогда. А с Абараем они особо ласкам не предаются. Либо уж сразу доходит до дела – а потом уже обоим надо куда-то бежать… либо они просто друг друга не трогают. Так оно сложилось, и это для обоих совершенно нормально. Ренджи неспешно одевается, приводит себя в порядок. - Ну, бывай. И хватит уже терзаться. Жизнь не плоха… и не хороша. Она просто такая, какая есть. Уже давно за полночь, Ренджи идет по сейретейским закоулкам, что-то насвистывая, засунув руки в прорези хакама, ему всё по барабану… ну, или почти всё. Разве что - на капитана Кучики бы не напороться, классически и в очередной раз. Вот ведь не спится чёртову аристократу!.. Идешь себе домой, поздно вечером или под утро, никого не трогаешь… ничего, в общем, не нарушаешь… А тут – он. Как из-под земли. И реяцу скрывает: пока в него чуть ли не носом не уткнешься – ни за что не заметишь. А он каждый раз только спрашивает: «Ренджи?». Будто не видит: да! Ренджи! Кто ж еще-то, такой везунчик… И смотрит при этом – не то с недоумением… не то с неодобрением… И чувствуешь себя сразу так, словно в грудь занпакто упирается, а то и начинает уже входить. Какого чёрта??? ЧтО он? Осуждает?.. Завидует?.. А может, и вообще ревнует??? И какого черта его, Абарая, это вообще беспокоит??? Это проблемы Кучики-тайчо, если ему что-то не нравится. Повторив это себе несколько раз, словно некий новый пункт Устава, Ренджи, так на этот раз никого и не встретив, благополучно добирается до территории отряда, вваливается в свою комнату, произносит радостное «Уууффф!..» и укладывается спать. А то уже вставать скоро! И снова лицезреть кислую и осуждающую физиономию капитана, когда лейтенант в последнюю секунду влетает в офис. Когда и выговаривать этому лейтенанту, вроде, особо не за что – но… Впрочем, тайчо наверняка думает, что это фукутайчо специально почти каждый день приходит именно так. Чтобы его побесить. Ага, - как же, - делать этому фукутайчо больше нечего!.. Хотел бы побесить – что-нибудь поинтереснее да пооригинальнее бы придумал, можно уж не сомневаться!.. А так – само оно как-то получается. Не специально. * * * - Хисаги-кун… Давай… в Руконгай? - Зачем? - А надоело всё… там хоть расслабиться можно. - Скажи уж прямо: Шухей, кулаки чешутся и зубы лишние - хочу подраться. А? Ренджи смеется, сверкая теми самыми «лишними» зубами. - Ну хорошо, пусть будет так. Снять и спрятать в надежном месте шевроны… на всякий случай. Оставить за спиной стены Сейретея… и, чем дальше они остаются, тем чувствовать себя свободнее… и неуправляемее. Один из дальних районов, кабак, хрен знает какое пойло, игра, чей-то неуклюжий мухлёж… а дело не в нескольких мелких монетах – им сейчас дай только повод, - его-то они и искали… Начинается потасовка – в которой вскоре участвуют все посетители кабака. Лейтенанты сначала сдерживают реяцу - но вскоре Ренджи кажется, что это как-то скучно. Он даёт себе волю – обваливается одна из стен, раздаются крики… - Это же шинигами! Черт бы их побрал!.. Нам что, жить надоело???– орет кто-то. Ряды дерущихся начинают редеть. - Сматываться надо… а то как бы патруля не дождаться… будет не здорово! – сквозь зубы цедит Шухей – и чуть не силой утаскивает разбушевавшегося друга. Пора бы уже и домой… - Славно оттопырились! – высказывается Ренджи, вытирая кровь с разбитой губы. - Ну ты разошелся… Вон, уже и глаз заплывает… красивый завтра будешь! - Плевать. - И в чем интерес драться в неполную силу? - Драться надо на равных. В полную силу я там одним пальцем левой могу всех положить. А мне процесс нравится… Шухей хмыкает. Да уж, Абарай – большой любитель всяческих… процессов. Однако на весьма недвусмысленные поползновения любовника отвечает сейчас мягким, но решительным отказом: - Нет, Абарай-кун… ты уж извини, но я теперь – спать. Завтра. Завтра – что угодно. Ренджи не обижается, он привык, что его для всех вечно оказывается слишком много… Он идет к себе - расслабленный, довольный… и традиционно натыкается в каких-то закоулках на прогуливающегося капитана Кучики. - Ренджи?.. - Доброй… ночи, тайчо! - Где ты был?.. Почему у тебя рукав оторван? И синяк под глазом? И… где твой шеврон??? «Ксо…» - Я… упал с дерева. Рукавом за ветку зацепился… и шевроном, видимо, тоже. Бьякуя недоумевающе смотрит на своего лейтенанта. И молчит, думая про себя: «С дерева?.. Дааа, лучше бы я ничего не спрашивал!» «С дерева… - и, видимо, до кучи сильно ударился головой! Лучше бы я вообще ничего не говорил!..» - в свою очередь, думает Ренджи, чувствуя себя уже по меньшей мере идиотом. - За хождение без шеврона ты заслуживаешь дисциплинарного взыскания… и мне придется лишить тебя выходного. «Наверняка он просто с кем-то подрался! Не то чтобы случайно. Вот и шеврон спрятал где-то. Какое ребячество!.. Но ведь врет – и не краснеет!» - Хай, тайчо… «Вот прикопался!!! Да я без этого шеврона раньше постоянно ходил, при нем же - и ничего. А тут вдруг - лишить выходного… А я-то хотел погулять с Рукией. Выбраться в Руконгай, пройтись по некоторым старым местам… Я обещал ей, она будет ждать!.. Так что еще вопрос, кого тут наказали. Но какое, однако, стариковское занудство!!! И это постоянное «где ты был»!.. Какое вообще его дело???» Оставленный без выходного Ренджи вечером, тем не менее, приходит к Рукии. Он же обещал… - Где ты был??? – спрашивает она. - Работал!!!! Вот, только освободился. - У тебя же должен был быть выходной! - Ну да… Но твой братец… посчитал, что выходной мне не нужен. Извини. Всё, что могу теперь предложить – это поздняя и не очень долгая прогулка по Сейретею. - Ладно, идет. И они уходят. Разговаривают, смеются. Как раньше. Напрочь забывают о времени. Не чувствуют усталости. Они молодые, они полны сил и желания жить. Все крыши города принадлежат им, все улицы города принадлежат им… Все сладости в последней незакрытой лавке – тоже принадлежат им. Такое ребячество… - И они так счастливы, что могут это себе позволить! Абарай провожает Рукию обратно, когда опять уже далеко за полночь. Доводит до самых ворот… и прощается, чмокая сладкими липкими губами в щеку. И, не успев еще отойти, слышит в незакрывшихся дверях знакомый голос: - Рукия! Где ты была? «Оххх, ксооооо, - ну начинается!.. Это что – его любимая фраза?..» - Гуляла… с Абараем. Он проводил меня до самого порога... нии-сама… - Не могла бы ты в следующий раз предупреждать?.. Я же волновался. Звук закрываемых дверей. Голоса смолкли. Озадаченный Абарай задумчиво почесал затылок. «Где ты была? Я же волновался». И это – Бьякуя??? Со своей неизменной фразой – неожиданно обретающей вдруг совершенно иной смысл… Что-то странное происходит в этом мире, честное слово!.. * * * - Ренджи… ты сегодня работать будешь? Или, может, мне тебя к стулу привязать?.. Бьякуя поднимает взгляд на в четвертый раз за полчаса вламывающегося в кабинет, а до этого, соответственно, четыре раза за полчаса кабинет покинувшего Ренджи – и видит, как глаза его лейтенанта чуть округляются. Потом Абарай краснеет… потом видно, что он с трудом сдерживает смех. - Ох, не надо, тайчо!.. Но… Вы меня порой просто пугаете! Кучики уже и сам чувствует, что сказал что-то не то… но тем не менее остается при этом совершенно невозмутим. Эх, - работать-то, конечно, надо… но в отряде кипит такая бурная жизнь, и все время что-то происходит, и в половине случаев без лейтенанта с этим никак не разобраться. Так уж как-то повелось, потому что лейтенант и сам не против. Зато он всегда в курсе всего, - для того, кто является, по большому счету, «посредником» между высоким начальством и всеми подчиненными, это важно. Ренджи, наконец, садится за стол, придвигает к себе пачку бумаг… и тут же в окно влетает бабочка. Бьякуя принимает сообщение, скептически приподнимает бровь: - Мда. Работа с бумагами сегодня, похоже, тебя не дождется. Запрашивают срочно кое-какие данные по старым операциям. Отнесешь в Канцелярию. Ренджи, в свою очередь выслушав распоряжение, встает, роется по шкафам. - Эти документы, тайчо? - Да. Еще, пожалуй, вот это возьми. - Хай. Я пошел. Уходя, Ренджи бросает взгляд на свой стул, представляет себя привязанным… определенным образом… – и таки прыскает, не сдержавшись. Ну и фантазии у тайчо, однако!.. * * * Шухей с утра проводит в отряде тренировки. Думая при этом, что, как ни тренируй ребят на полигоне, в ситуации реального боя все равно всё окажется совсем не так. Это как в Академии: учишь-учишь, сдаешь-сдаешь… А потом из этого вообще ничего не надобится на службе. Академия… Мысли Хисаги сами собой устремляются прочь от дня сегодняшнего, в котором муторно и тяжко, куда-то туда, где бывали тоже и проблемы, конечно, но в целом жизнь была почти беззаботной. И где многое еще происходило впервые… Первые успехи в магии, первые опыты общения со своим занпакто… первые встречи с теми, кто теперь – сослуживцы и боевые товарищи, которые будут идти рядом… наверное, до конца. Они многого достигли. Но он до конца так и не понимает: это их личные заслуги – или им просто повезло, потому что на тот момент карты так легли? Ведь в Академии было немало хороших учеников. А молодыми лейтенантами стала их четверка. Как на подбор… Вот эти ребята, которые сейчас на плацу – добьются ли они чего-нибудь подобного? Хотя – чтобы у них это получилось, с теми, кто сейчас в высших офицерах, должно что-то случиться… Вполне определенное. Нет, не надо об этом думать! Достаточно уже. Хисаги дает команду прекратить тренировку и отпускает людей. Надо опять заниматься документами. Он вспоминает, что нужно доставить в Канцелярию кое-какие бумаги – и решает отнести их сам. Пройтись немного, развеяться. В потоке свободно текущих воспоминаний образуется водоворот: Абарай времен студенчества, это огненноволосое недоразумение, об которое спотыкались все, кто оказывался рядом. Способный ученик – имевший также удивительные способности регулярно вляпываться в какие-то дурацкие ситуации и попадать в истории. Впрочем, кажется, это был его собственный выбор. Он не умел и не желал жить спокойно. А если уж чего-то хотел – просто пёр напролом. Не принимая чужих правил, не желая искать обходные пути. Одних это бесило и возмущало – а других, наоборот, привлекало и притягивало. Шухей сразу заметил его, но наблюдал издали, особо близких отношений заводить не собираясь. Его тогда уже больше заинтересовал второй отличник из той группы, - Кира Изуру. Но к Изуру было просто так не подобраться… а Ренджи, действительно, однажды просто пришел к нему сам. Шухей помнит, как это было. Вечер, зима, холодная комната, какие-то книги, от которых уже мутит… он не очень любил читать, но ведь всё равно приходилось. Легкий стук, и тут же дверь открывается. Словно вариант, что войти могут и не позволить, даже вовсе не рассматривается. Этот мальчишка, с красными волосами. Как его?.. Абарай? - Добрый вечер, Хисаги-сэмпай. - Здравствуй, Абарай-кун. Что-то случилось? - Да так… Как бы объяснить… - Объясняй как есть. - Я с соседом по комнате поругался. Вусмерть. Чуть до хорошей драки не дошло. Короче, я там спать сегодня не могу. А в коридоре – холодно. Можно я сегодня у тебя переночую? А в глазах усмешка… а взгляд уверенный… и - лукавый. Шухей сначала слегка обалдел… от такого напора и почти что бесстыдства. Но с другой стороны, всё это почему-то казалось в исполнении Ренджи настолько нормально и естественно, что спорить старший студент не стал. А дальше всё вышло само собой, и неплохо вышло, надо сказать. Шухею понравилось… И они стали встречаться. Хотя Шухей понимал, что Ренджи встречается со многими – но против не был, потому что видел, что тот, наверное, просто не мог иначе. Ему словно необходимо было раздавать себя всем, - от него не убывало. А еще ему нравилось кого-то поддерживать, кому-то помогать. Он опекал Киру – смотревшего на него влюбленными глазами – просто потому что Кира тогда нуждался в этом. И не только Киру. Оно само так выходило. А с Абараем было довольно легко, несмотря на его взрывной характер. Он никому не предъявлял никаких претензий, никогда. Был с теми, с кем хотел – но ничего от них не требовал взамен. Оказывается, и такое бывает… Он таким был – и таким остался. Веселый, с энергией, бьющей через край, с насмешливыми глазами… Вроде, совершенно несерьезный – но тем не менее всегда успевающий сделать всё, что нужно, в срок и как следует. Готовый в трудную минуту оказаться рядом – но никогда не показывающий, если трудно ему самому. Повезло им всем с таким другом… а Кучики-тайчо – с лейтенантом, хотя Кучики-тайчо, возможно, по-прежнему так не считает. * * * Шухей возвращается мыслями в реальность – и тут же видит, что впереди него идут Кира и Абарай. При этом они так увлечены друг другом, что его вообще не замечают. Абарай, размахивая руками, говорит без остановки… а Кира внимательно слушает, кивает, что-то отвечает… и даже улыбается!!! У Хисаги – шок. Он не знает, что делать. Догнать их? Вклиниться в беседу? Или это, вообще, беседа личная?.. С Абарая станется!.. Тем временем Кира, выражая всем своим видом явное сожаление, что-то говорит Абараю… они обнимаются прямо посреди улицы… и Кира уходит. Ренджи останавливается, задумчиво осматривается… потом разворачивается… и видит очень сердитого Шухея. Прежде, чем Абарай успевает хотя бы поздороваться, Хисаги набрасывается на него с обвинениями: - К Кире подкатываешь, да?.. Молодец, времени не теряешь!!! - Ого… Сэмпай, какая муха тебя укусила??? - Я все видел! - И что же ты видел? - Видел, как ты его забалтывал! - Ксо… Хисаги, да успокойся ты… Мы всего лишь разговаривали! Я с ним всегда только разговариваю - что с него еще возьмешь! Ты вот – меня заводишь… даже когда злишься… - Ренджи ехидно стрельнул глазами – и Шухея словно горячей волной окатило… - Я так тебя завожу, что ты с Кирой посреди улицы обжимаешься… - Тьфу! Ты что, ревнуешь? А кого, позволь спросить? Его? Или меня? Или ты расстроен, что тебя не позвали третьим? - Что за чушь ты несешь! - Я?!? Да ты себя послушай!.. Мне с Кирой всегда интересно было поговорить – но и только. Всё-таки, он совсем не в моем вкусе. Это с тобой мне разговаривать обычно некогда. Наверное, это непорядок, - надо исправлять! А он, видишь, оживает потихоньку… - глядя на очень серьезное и чуть растерянное лицо Шухея, Ренджи все-таки не удерживается от подколки: - Хотя, думаю, развлечься втроем он всё равно никогда не согласится. Хисаги то краснеет, то бледнеет, то снова краснеет, слушая Абарая… но, как ни странно, успокаивается. И думает, что к Кире надо будет все-таки зайти. Ренджи не то чтобы сверхтакитичен… Он просто считает, что некоторые вещи его касаются, а некоторые – совсем нет. И если он полагает, что что-то его касается, он будет спокойно спрашивать всё, что считает нужным, и без стеснения комментировать… а если его это не касается, то он вообще на эту тему не откроет рта, даже если при нем кто-то будет об этом говорить. Поэтому он говорил с Хисаги о Кире, и задавал вопросы, и Хисаги краснел, и иногда злился, и часто не отвечал… но Ренджи упрямо продолжал спрашивать. И это было не праздное любопытство – Абарай сам упорно пытался разобраться, «что это за фигня такая получается», потому что хорошо знал обоих - у них на всех было общее прошлое, и их троих многое связывало… и он и дальше считал эту историю в какой-то мере «своей». А вот, например, про капитана Тоусена он ничего не спросил и не сказал ни разу. Это было совершенно не его дело, он лично не знал Канамэ, не знал наверняка, какие там отношения связывали лейтенанта Хисаги с его капитаном – и не предпринимал никаких попыток что-либо узнать. Это ведь касалось только самих Шухея и ныне отсутствующего Канамэ. Ренджи уважал право других на личное пространство… в отношениях, в том числе. Шухей, впрочем, отвечал ему тем же. Они могли хором похихикать насчет Мацумото, вспомнить какие-нибудь злобные байки про Гина или Айзена… или про Зараки Кенпачи (Ренджи много рассказывал Шухею про свои веселые будни в 11отряде) – но никогда Хисаги ничего не говорил ни про Кучики Бьякую… ни про Кучики Рукию. Не очень понимал, что там у его друга с этими двоими происходит – и не лез. Хотя, Ренджи и сам уже не понимал. Со стороны-то оно иногда, как раз, гораздо виднее… * * * А жизнь у Абарая Ренджи – действительно вполне себе насыщенная. День. Кучики Рукия. - Ренджи, ты так давно не заходил… - Ааа, я… Ксо, мне хватает тайчо весь день на службе! Заходи лучше сама. - Я уже два раза заходила - тебя вообще не застать!!! Ни вечером, ни днем. Вот сейчас совершенно случайно встретились! - Ох… да. И правда. Столько работы… Вот видишь – очередные бумаги несу. Тошнит уже! Чем еще и заняться – лейтенанту!.. - Ты заходи все-таки… - Хорошо. Завтра. Или нет, не завтра. В общем, скоро обязательно зайду! - А сегодня? - А сегодня… сегодня я уже занят. - Эх… - Извини, - мне правда жаль! Вечер. Мацумото Рангику. - Ну как дела? - Всё так же, Абарай-кун. И дальше следует монолог минут на 40. Ренджи слушает, порой комментирует... Наконец, Рангику понимает, что они уже очень давно стоят у дверей, делает широкий жест, приглашающий пройти в комнату. - Выпьешь? - Нееет - разве что чаю. Я себе сегодня нужен трезвый. - Вот как… Идешь в гости к Рукии? - Мммм… да, меня звали… но уже, наверное, поздно! - Да, - уже не рано. Может, останешься? - Рангику-сан, нет, мне надо бежать… мы и так часа полтора проболтали! - Да, - когда не один, время незаметно летит… А Хисаги чего ж теперь не заходит? - Э… я ему скажу! Ночь. Хисаги. Три захода. После которых сэмпай выглядит совершенно обессиленным. А Ренджи всё так же бодр и полон сил. И зверски голоден. Шухей, чуть не засыпая сидя и даже стоя, тем не менее поит его чаем и кормит бутербродами. Бутерброд – хорошее изобретение, правильное. - Так у вас с Кирой так никогда ничего и не было? Хисаги мрачно грохает об стол стаканом. Потом резко поворачивается к Абараю: - А у вас? – было? - А? – Ренджи от неожиданности давится чаем и откашливается. - Нет, ты мне все-таки скажи! Было? У вас? Я не верю, что ты… все-таки смог ничего с ним не сделать! – Хисаги снова хватает стакан, с силой сжимая его в руке. - Кхе-кхе-кхе… Да не заводись ты так. Видишь ли, я считаю, что у нас ничего не было… а Кира считает, что было… Да ты чай-то лучше поставь… Да, теперь очередь Шухея давиться напитком. - Это, то есть, как это?.. – обалдело спрашивает он, наконец прокашлявшись. - Ну… спроси лучше Киру, - пусть он тебе сам расскажет… если захочет. Раз уж он считает, что тут есть о чем рассказывать. А мне – особо не о чем. Честно. Ладно, я пойду, - а то ты сейчас заснешь прямо в чайнике!.. Спокойной ночи. Утро. Кучики. Опять недоволен. Лейтенант влетел в кабинет с последним ударом часов. - Ренджи… А пораньше - никак?.. - А что, что-то случилось? Особое распоряжение о сдвиге начала рабочего дня? Кучики думает, что у него у самого, наверное, скоро будет сдвиг – и ничего не отвечает. Ибо – а толку?.. Разнарядка на день, - фукутайчо снова ведет бригаду из бойцов отряда на очередные строительно-восстановительные работы. Своим Забимару в банкае не удавиться б с такой службы!!! В самый разгар дурацкой деятельности прилетает адская бабочка: перед ужином – собрание лейтенантов. Таки слинять на час раньше, чем нужно. Нога за ногу плестись по Сейретею к месту собрания. Наткнуться на такого же нога за ногу плетущегося Киру. Вид у Киры совершенно отсутствующий. Поговорить ни о чем. Почувствовать нарастающую злость. Зачем он с собой такое делает??? Как объяснить ему, что надо в любом случае жить дальше?.. Для Киры жизнь и всегда была словно тяжкой ношей - а теперь стала и вовсе невыносимой. Его безумие идет за ним след в след, подступая всё ближе… а он не такой быстрый, как Ичимару – он от своего безумия убежать не сможет… да он ведь и пытаться не станет! Собрание… ни о чем. Шухея нет. Заработался. Момо нет, - и долго еще не будет. Иба презрительно втолковывает туповатому Омаэде то, что пять минут назад всем рассказывал Сасакибэ. Нанао, Нэму и Исане обсуждают что-то свое, Мацумото почти спит, Ячиру как всегда жует… Кира сидит рядом с Абараем и рисует на своих документах птиц и лисиц. Птиц и лисиц… - Кира… - А? - Что ты делаешь??? Кира с недоумением смотрит на собственноручно раскрашенные документы. - Ой… «Ксссооооо… Это ж дурдом какой-то!!!!!!!» Собрание оказывается весьма коротким. Обсуждать особо нечего: у всех много вопросов, ответов на которые пока нет. И много работы, которую нужно делать, а не сидеть тут и терять время. Кира нерешительно топчется возле Абарая. - Ну чего?.. – Ренджи выжидающе смотрит на приятеля. - Может, пойдем… ненадолго прогуляемся?.. Они проходят мимо задумчивой Рангику, выходят в город и углубляются в переплетения белых улочек. - Теперь столько свободного времени… - то ли жалуется, то ли оправдывается Кира. - Да ну?.. По себе я что-то не заметил… - Да ты ж как носился везде, так и носишься. - А тебе кто мешает? - Я никого не хочу видеть! - Но, может, кто-то хочет видеть тебя?.. - Кто бы это? – без всякого интереса спрашивает Кира. - Кира-кун… Мы зовем тебя – ты не приходишь… а потом рассуждаешь про свободное время. Так ничего не изменится, никогда. Надо что-то делать!.. Город уже почти восстановили – ну и себя можно восстановить! Голубые глаза с грустью смотрят на Ренджи. - Можно… наверное. Но мне все равно. - Кира, что ты хочешь от меня услышать в ответ? Или тебе тоже все равно? Можно я тогда не буду стесняться в выражениях?.. - Ренджи… так плохо одному!.. - Черт. Да ты не один!!! Мы все – здесь. А ты говоришь, что никого не хочешь видеть. Веришь, - иногда я тоже не хочу. Но в остальное время… Кира качает головой. Ренджи вообще не уверен, что тот его слышит. И реяцу его сейчас такая слабая… - Абарай-кун… заходи ко мне, а? Я буду тебе очень рад. - Я с удовольствием зайду… когда ты перестанешь во всех, и во мне в том числе, искать ЕГО. Когда я буду что-то рассказывать – а ты будешь меня СЛЫШАТЬ… а не рисовать лисиц на рабочих документах. Кииираааа, - да очнись ты, черт тебя дери!!! Мне казалось, что это уже произошло – а сегодня, смотрю, всё только еще хуже!.. Кира останавливается. Вскидывает на друга глаза, в которых – горечь, обида… и тоска. И только. - Ты… ты ничего не понимаешь. Никто меня не понимает!.. - Кира-кун… - Отстань от меня! Ты смеешься надо мной! - Да я и не думал смеяться… - Это… невыносимо!.. – Изуру вдруг разворачивается и бежит прочь. В другую сторону – куда глаза глядят. Ренджи озадаченно смотрит ему вслед. Что, догонять его? И – дальше что? Какой дурацкий получился разговор!.. Кира, говоря одно, словно пытался в то же самое время сказать что-то совсем другое… а он, Ренджи, всячески делал вид, что этого совершенно не понимает. Да, он видит, чего хочет Кира… только он этого не хочет и к этому не готов. Кира, как воздух и вода, заполняет собой всё пространство ровным слоем. Вроде, его и нет – но при этом никуда от него не денешься. Надо быть Гином, чтобы периодически успевать убегать… но, вот и Гин, в итоге, убежал уже слишком далеко. Он, Ренджи, убегать не привык… а потому ему проще вовсе не впускать Киру в свою жизнь. Хотя, помочь парню хочется… Но – не такою же ценой!.. Вечер. Кучики Рукия. И Кучики Бьякуя, мрачно прогуливающийся мимо по саду. Словно хочет что-то сказать. Что? Опять высказать какое-нибудь недовольство? Рукия тоже будто чем-то озабочена. Да и сам Ренджи тоже не настроен сегодня на традиционный монолог из шуток и прибауток. В общем, милой беседы не получается. Съев миску какого-то условно съедобного печенья со странным чаем и вдоволь намолчавшись, под непонятными взглядами тайчо, Ренджи, откланявшись, покидает поместье Кучики. И идет к себе спать, - кажется, в первый раз за неделю. Ночь. Никого. Сны, просто сны. В них – лес, деревья, лесное озеро. И – тишина. И – тоже совсем никого. Просто сказка какая-то. Утро. Штаб отряда. Бабочка. Шухей просит о встрече. В архиве. Срочно. Ну что там у него стряслось?.. Ренджи что-то нечленораздельно мямлит капитану – и смывается в архив. * * * В архиве сегодня полно народу. Как нарочно. Уединиться особо негде, и лейтенанты беседуют в общем зале, где стоят столы, за которыми работают с документами все, кто только имеет к ним допуск. Сейчас почти все столы заняты. - Что это тут за большая тусовка? - Ты чего вчера не пришел? «Хм, я что – девушка по вызову???» - Ты меня для того, чтобы это спросить, позвал? Был у Рукии. А то давно тайчо не видал. Бррр, это ж кошмар какой-то. - Что было на собрании? - Фигня какая-то. И Кира на собрании был. Совершено невменяемый. Мы потом прогулялись, я ему пытался мозги вправить, но не преуспел. - Что ты с ним сделал??? – нервно спрашивает Шухей, хватая Ренджи за руку. – Надеюсь, ты не…? Выглядит он при этом тоже не особо вменяемо. - А и утомили же меня вы оба!!!!!!! – орет, взорвавшись, Абарай, сбрасывая его руку. На него все ошалело оглядываются, но на это ему совершенно наплевать. Зато у него появляется одна интересная мысль… дурацкая, возможно – но почему бы не попробовать? – Хисаги… Иди в отряд и будь у себя… - Что?.. - Будь у себя сейчас, я сказал. - Зачем? «Да чтоб!.. Чтоб у меня под ногами не путался.» - Надо! И Ренджи, под десятками недоуменных взглядов, стремительно покидает здание. Чертыхательства сквозь зубы… шунпо… Третий отряд. - Где фукутайчо? – спрашивает он почти яростно, схватив за шиворот первого попавшегося офицера – а до этого вломившись в комнату Киры и увидев, что там пусто и, судя по всему, никто сегодня не ночевал. - Н-н-н-н-не зн-н-наю… - выдавливает из себя тот. – Его… еще не было… «А и хорошо ж некоторым живется… без капитанов!..» - А где он был вчера вечером? - Ыыыыы… Ренджи выдает яркую и образную тираду, ставит чужого офицера обратно на твердую землю – и покидает территорию Третьего, оставляя всех в полной ошарашенности. Куда теперь? А что, есть варианты?.. Шунпо, через пол-Сейретея… уже начинает появляться некий спортивный азарт… и с ним спортивная же злость. Ворота Десятого отряда. - Мацумото!?.. – вопит Абарай. - Фукутайчо… в офисе… - сообщают ему осторожно. - В офисе??? Странно. Неужели он ошибся в предположениях? - Она там… не одна… - А! Прекрасно… Да нет, видимо, всё сходится. Чуть не срывая с направляющих очередные сёдзи, рокубантай фукутайчо вваливается в штаб Десятого отряда. Джубантай фукутайчо сидит за столом над бумагами, опухшая, с обвязанной головой, рядом с ней кофейная чашка. Абарай морщится: он не переваривает даже запах кофе… Впрочем, Абарая сейчас интересует не Мацумото, и он крутит головой во все стороны. Наконец, взгляд его останавливается на знаменитом офисном диване Десятого отряда… то есть, даже не на самом диване, а на том, кто на этом диване лежит. Подложив под щеку сложенные лодочкой узкие ладони, свернувшись чуть не клубком… светлые волосы растрепаны и привычно закрывают пол-лица, губы сжаты, сведенные даже во сне брови придают лицу страдальческое выражение… видя которое, Абараю в очередной раз почему-то хочется дать Кире по шее. Ему все время кажется, что как раз это должно сработать и помочь. - Абарай-кун?.. – Мацумото в недоумении смотрит на него. А он, так и не поздоровавшись, и даже не обернувшись, подходит к Кире, стягивает с того тонкое одеяло, которым он накрыт… и, став малинового цвета, присвистывает. - Ну вы тут даёте… Рангику-саааан!... Наконец, он оборачивается, - глаза его совершенно круглые… и есть от чего: на Кире практически совсем нет одежды. - Мацумото-фукутайчо… Как ЭТО понимать??? И после этого кто-то что-то будет говорить МНЕ?.. - Ааа… - Рангику тяжело вздыхает. – Всё не так… Ты слишком хорошо думаешь об Изуру. Мы всего лишь пили. И разговаривали. Я и забыла, что он пить-то особо не умеет. Разговаривали… обо всем, кроме… ну, сам понимаешь. А потом я задумалась… а потом сообразила, что как-то тихо стало… Смотрю: наш красавец лежит вообще без чувств, - я его тормошить, а его каак вывернет… уделал себе всю форму. - Мда. Бывает. ("Особенно с Кирой...") И что?.. - Что-что… Я ж женщина ненормальная, - вместо того чтоб вон его вышвырнуть, раздела, уложила на свою постель… стала его форму в порядок приводить… Теперь уже высохла, наверное… Он часа через два чуть-чуть в себя пришел – с ним паника: не могу, говорит, у тебя оставаться… да еще вообще в твоей постели… Сам на ногах не стоит – но принципы превыше всего. Да я и сама, в общем, поспать хотела… ну, думала, я сюда пойду, а в итоге его притащила… уложила… он снова и отключился. И до сих пор не просыпается. Нееет, - чтоб я, еще раз, пить с Кирой?!... Ренджи трет лоб. Вот, значит, куда Киру сразу после их странного разговора понесло. Ну ладно, пора это всё заканчивать. - Что ж… Прости меня… за всякие странные мысли, Ран-сан… - Да ладно… Мне, как и тебе, не привыкать к чьим-либо странным мыслям… что ты делаешь??? Но Ренджи уже ее не слушает. Он подходит к Кире, трясет его за плечо, ожидаемо не наблюдает никакой реакции – и, наклонившись, гаркает тому прямо в ухо: - ПАААААДЪЁОООМ!!! Кира вскрикивает, подскакивает как ужаленный, смотрит на Абарая непонимающими круглыми глазами… потом осознаёт, в каком он виде и густо краснеет. - Что…? Ты… Дай!!! – и тянет на себя одеяло из рук Абарая. - Да чего я там у тебя не видел! Давай-давай, нечего тут, - встал и пошел, быстро, пока Хицугая-тайчо к себе не заявился, - вот это будет номер… Не умеешь пить – не пей! Тебе перед Рангику-то не стыдно? А краснеть уже поздно, теперь уж и она чего только у тебя не видела… - Черт… вот черт… - шепчет побледневший Кира. Потом он вдруг резко сгибается пополам, закрывая рот рукой… - Нет!!! Только не здесь!!! – в ужасе вскакивает Мацумото… Но, к счастью, ничего не происходит. Спазмы проходят, Кира, зеленого цвета, опускается обратно на диван и тяжело дышит, Мацумото стоит возле своего стола и словно не знает, на что решиться. - Где его вещи? – переходит к делу Ренджи. - А, сейчас принесу. Пока Мацумото нет, Абарай демонстративно смотрит в другую сторону, вставив руки в прорези хакама, покачиваясь с пяток на носки и что-то насвистывая. А Кира, скукожившись и замотавшись в одеяло, сидит в углу дивана. Его почти трясет. А Абарая от него уже почти тошнит. Пора точно за парня что-то решать. Сам он – по-прежнему не состоянии… Рангику возвращается, кладет рядом с Изуру аккуратно сложенную черную форму… Кира затравленно смотрит сначала на Ренджи, потом на нее. - Я могу выйти… - осторожно говорит Рангику. - Еще чего! – встревает Ренджи. – Он прекрасно оденется при нас! - Я принесу чая… – примирительно говорит Мацумото. – Абарай, на тебя заварить?.. - Нет, спасибо. Она снова уходит. Изуру встает и начинает одеваться. Ренджи, по-прежнему глядя в сторону, заявляет: - Плохо, Кира-кун… - Понимаю… что плохо. Но и мне не очень-то хорошо… - тихо отвечает Кира. - А что ты сам сделал для того, чтобы тебе стало хорошо? - Я?.. - А кто за тебя это должен сделать? Я??? - мрачно спрашивает Абарай. Кира завязывает пояс. - Ты идти-то можешь? - Могу. Вполне. - Вот и хорошо. Сейчас пойдем. - Куда? Ренджи ничего не отвечает, тут как раз возвращается Рангику с чайником и тремя чашками. Ренджи снова отказывается от чая – но Кира берет предложенную чашку и жадно пьет, потом просит еще. Наконец, они выходят. Буквально тут же во дворе навстречу им попадается капитан Хицугая Тоуширо – он как раз идет в офис. Лейтенанты с ним здороваются – Абарай громко и нарочито бодро, Кира едва слышно. Хицугая немного озадачивается, но отвечает на приветствие и продолжает путь. - Хм, а я это вовремя… - буркает себе под нос Ренджи. Киру передергивает: он, видимо, представляет себе, что бы было, если б он в это время все еще лежал на чужом офисном диване… - Да, Абарай-кун… - соглашается он. Дальше они идут молча. Ренджи уже почти успокоился, а Кира постепенно обретает свой привычный цвет: бледный, но хотя бы не зеленый. Наконец, он настолько приходит в себя, что оказывается в состоянии задаться вопросом: - Абарай-кун, куда ты меня тащишь? - Есть один разговор… - А… он обязательно должен происходить на другом конце Сейретея?.. - Тебе полезно сейчас пройтись. - Но… - Не спорь. Спорить, Кира, уже поздно. В голосе Ренджи – мрачная ирония. Это звучит… настораживающе. Кира притормаживает было – но Ренджи подхватывает его под руку и невозмутимо ведет дальше. И вот перед ними – ворота Девятого отряда. - Ой… - Заходи, Кира, не стесняйся, здесь нам всегда будут рады. Они проходят по территории, направляясь к офису. Кира настороженно озирается. Он вдруг понимает, что ситуация – совершенно вне его контроля, но прежде чем успевает все-таки сформулировать пару фраз об этом и выразить протест, Ренджи уже подтаскивает его к двери и рывком распахивает ее. - Хисаги-сан!.. Хисаги сидит за столом. Он поднимает голову, недоуменно смотрит на приоткрывшего рот Киру – вскакивает и идет к дверям. - Абарай-кун? Кира-кун? Что-нибудь случилось?.. Абарай кладет руку Кире на плечо. И крепко сжимает. Хисаги тем временем подходит и встает перед ними. - Шухей, тут Изуру хочет тебе что-то сказать… - Я??? – дергаясь назад, обалдело возмущается ничего уже не понимающий Кира, и в его голосе проскальзывают истерические и почти панические нотки. - Нет? Ох ты ж, суманай, опять я всё попутал… Ну, значит, Кира, это Хисаги-сэмпай хочет что-то тебе сказать! – и Ренджи резко толкает в спину вывернувшегося было Изуру, так, что тот теряет равновесие и, охнув, летит прямо на Шухея, застывшего в полном непонимании происходящего. А сам Абарай тут же отскакивает, захлопывает за собой дверь – и приваливается к ней с другой стороны. Внутри слышны возня, пыхтение, какие-то междометия, затем кто-то пытается открыть дверь… Безуспешно! - Как, вы уже поговорили? – притворно удивляется Ренджи. - Абарай! Прекрати! Открой сейчас же! Выпусти меня! – раздается возмущенный голос Киры. - Неа… - Ренджи! Отойди от двери! Дай мне выйти! - Неа… - Черт!.. Да это ни в какие ворота!.. Что вы задумали? Хисаги-сан, скажи ему! Хисаги, перестань! Не надо!!! Ренджи!!!! Дальше Ренджи слышит голос Шухея, но тот говорит довольно тихо. Однако удары в дверь прекращаются. Тем не менее Кира еще продолжает возмущаться. Видимо, Шухей просто оттащил его от двери силой. Ну, наконец-то! Кажется, Кира по-другому сейчас и не понимает. На некоторое время становится тихо. «Посмотри на меня!..» - резко звучит голос Хисаги. Потом раздается какой-то звон и грохот. Слышно, как кто-то бегает туда-сюда по комнате. Снова что-то падает на пол, и еще… «Черт… И как я попал в эту компанию мазохистов?..» - задает Абарай себе риторический вопрос. И что там можно крушить так долго??? Прям аж любопытно! Может, пора уже тоже поучаствовать, и кому-нибудь помочь?.. Аааа, - сами разберутся… В конце концов, в комнате наступает тишина. Ренджи снова хочется заглянуть внутрь, но он понимает, что это совершенно неуместно. «Не убили же они там друг друга… Значит как раз, разобрались. Ну, я тогда, пожалуй, пошел.» Он, наконец, отстраняется от двери, пару минут задумчиво стоит рядом, потом спускается во двор и медленно идет прочь. Впрочем, торопиться ему особо некуда – и он решает немного подождать: может, получится сразу узнать, что из всего этого вышло?.. Действительно, через некоторое время дверь открывается, и на улицу выходит Кира. Он немного растерян, но не выглядит ни расстроенным, ни рассерженным. Хотя, кто его знает… Он встрепанный и раскрасневшийся, он неосознанно одергивает одежду… и идет, спотыкаясь, словно пьяный. Потом он видит Ренджи – вспыхивает и стремительно направляется к нему. «Съездит мне по физиономии?.. Или нет?..» - философски думает Ренджи, даже не двигаясь с места. - Ренджи!.. Ты!.. – Кира захлебывается не то от возмущения, не то… - Ну?.. – с усталым видом требует продолжения Абарай, скептически-иронично глядя на него. А Кира вдруг как-то умеряет весь свой возмущенный пыл… и говорит еле слышно: - Спасибо… Ренджи. Затем, не дожидаясь ответа, круто разворачивается и уходит в шунпо. Вот как. Ну что ж, теперь можно и уходить. Шухей там уж как-нибудь сам… справится. * * * - Ренджи!!! - Хай!!! («Тайчо?!? Его-то как сюда принесла нелегкая???») - Где ты всё утро был? - Я? - И что ты здесь делаешь? - («Хотел бы я спросить у вас то же самое!») Я… шел от Хисаги-фукутайчо. Наверное, лучше бы он сказал что угодно другое!.. Кучики изменился в лице. Что это за выражение? Презрение? - Вот как? А почему ты весь мятый, словно тебя жевали? Почему опять такой растрепанный? Чем ты там вообще занимался? И тут Абарай не выдержал… «Аааа, - пошлО оно всё!..» Ехидный взгляд, ухмылка. - Вам показать?.. - Что…? – Бьякуя, кажется, лишился дара речи. Но Ренджи понесло, он не смог бы уже остановиться, даже если бы и сам захотел. Сделав два стремительных шага, он встал вплотную к капитану. Он был крупнее и выше ростом, и сейчас навис над Кучики, вызывающе глядя сверху вниз в спокойные серые глаза. - Так как? Показать, да? Кучики чуть заметно вздрогнул – но и бровью не повел. - Ренджи, угомонись, - мне начинают надоедать твои выходки. - Да какие выходки??? Что я такого сделал??? Ничего пока! Но уже, честное слово, очень хочется! Чтоб вы хотя бы не зря так уничтожающе на меня смотрели!.. Я… - Ну всё, хватит. Ледяное спокойствие, неуловимое движение руки… какая-то очередная магия Связующего Пути. Дааа, ею Бьякуя владеет в совершенстве, - наверное, специально готовился к появлению в своей жизни неуёмного лейтенанта Абараи… Которого порою и правда только с помощью магии можно утихомирить и сдержать. И вот Ренджи стоит столбом и ловит ртом воздух, не в силах ни сдвинуться с места, ни вымолвить хоть слово. - Постой тут… с часик. Остынь. А потом я с тобой поговорю. В отряде. В отряд Ренджи приходит часа через три. Не остывший, а наоборот доведенный до белого каления. - Где ты был? Руки лейтенанта сжимаются в кулаки, но он молчит. - Где. Ты. Был? Ренджи продолжает молчать. - Что, способность говорить так к тебе и не вернулась? - Тайчо, за что вы меня так… («Ненавидите?.. Презираете?.. Нет, не то… даже слово не подобрать…») Так… всё время… тыкаете носом в стол?!? - Я никуда тебя не тыкаю. А вот ты - ты совершенно не желаешь нормально себя вести. - «Нормально» - это как??? Я что, что-то нарушаю? Что-то не выполняю? У вас по моим непосредственным обязанностям ко мне претензии есть? - Нет. - Вот видите! - Вижу. Вижу, как ты все время выглядишь. Вижу, где ты все время болтаешься. Знаю, во сколько ты все время приходишь со своих прогулок. - Но это мое личное дело!.. - Не совсем. Ты – лейтенант Шестого отряда. И ты должен… соответствовать… А не позорить отряд таким поведением. - Позорить отряд??? – Ренджи от обиды даже не знает, что сказать. - Именно. Я устал от этого всего, Ренджи. И у тебя два варианта: либо ты начинаешь вести себя сообразно тому месту и должности, которые ты занимаешь… либо – я больше тебя не держу. Ты хороший боец, у тебя, хм, даже есть банкай… Думаю, руководство найдет для тебя какое-нибудь другое подходящее место. Возможно, более подходящее. Сейчас, как ты и сам прекрасно знаешь, времена для Готея не самые легкие… («Но, видимо, вполне подходящие для того, чтобы просто выяснять отношения!!! Глупо-то всё как! Выставить меня решил? Выгнать? Ну и уйду! Очень оно мне надо – выслушивать это всё постоянно!..») - Я… Небрежный взмах руки в белой перчатке. Бьякуя говорит, даже не глядя на своего лейтенанта: - Нет, не надо ничего отвечать сейчас. Я не хочу, чтобы ты, как всегда, брякнул что-то сгоряча, а потом жалел. Будем считать, что у тебя есть два-три дня на размышление. А потом… либо я нахожу на столе рапорт об увольнении… и подаю прошение о твоем переводе… либо нахожу здесь несколько иного лейтенанта Абараи. А сейчас можешь идти. Я все равно смотреть на тебя не могу, когда ты в таком виде! Ренджи покраснел, побледнел… и, выдохнув неизменное «Хай!», вышел прочь… споткнувшись и чуть не грохнувшись в дверях. Просто у него голова шла кругом… «Ну и что мне делать теперь? Что??? Доигрался… Уйти-то недолго… и очень хочется. Вроде. Потому как – достало. Но, с другой стороны… Куда? Я же заранее не могу знать, что мне предложат. Бывает и хуже, чего уж там! Но… я ведь не смогу измениться СОВСЕМ. Он же хочет… хочет, чтоб я стал как он. Но это же невозможно!.. И поговорить-то не кем. Шухей там сейчас весь в Кире… Кира, надеюсь, весь в Шухее. Им не до меня. Другой кто-нибудь… другой кто-нибудь вообще не поймет, о чем речь. Только еще и посмеется. Очень надо! От кого бы совет получить… Мадараме?.. Мацумото?.. Нет, нет… О! Куда уж проще! - Рукия!..» * * * - Вы все-таки опять ругаетесь… - Да не ругаемся мы!!! - Хорошо, - вы не ругаетесь, - а просто тебе предложили уйти из отряда… после того как ты с командиром не то чуть драку не устроил, не то… не знаю даже, что еще. - Да ничего я не устроил и не собирался!!! - Не ори!!! – орет Рукия. – А что ты собирался? Может быть, его поцеловать??? Ренджи теряет дар речи – а потом густо заливается краской. - Да что вы все – с ума посходили?.. – продолжает возмущаться Рукия. - Успокойся… Пожалуйста… Я к тебе пришел не для того чтобы ты орала на меня… и не чтобы объясняла, что я поступил как идиот – это я и сам знаю. Я за советом пришел! - Эх… - Рукия тяжело вздыхает. - Я не виноват, что он такой… неадекватный… - Это он – неадекватный??? Да ты на себя-то посмотри!!! – снова начинает орать успокоившаяся было девушка. - А что я? Я ничего… Вроде… больше… А ему все равно всегда всё не так! Хоть я наизнанку вывернись! - Перестань. Иногда он и правда лучше знает… - Он, видимо, лучше за меня знает, как мне надо жить! И это уже почему-то не только службы касается. «Где ты был, Ренджи! Во сколько ты приходишь, Ренджи!» Тьфу! Достало!!! Какое его дело? - Он беспокоится за тебя! - Ну надо же, какой заботливый! - Не язви. - А что мне еще остается?.. Я, кстати, стараюсь… Стараюсь больше ничего такого не выкидывать… - Ну да… Такого как в тот раз, когда мы купались совсем раздетые… а он нас застал… такого больше не было. К счастью. Ведь это была твоя идея! - Гм, да... Но я просто пошутил!!! А ты почему-то решила, что я всерьез... и согласилась. - Ну ты и зараза!.. - Не, ну раз уж ты согласилась - я-то, понятное дело, не стал отказываться... Все-таки влетело тогда тебе? - Да нет… - Рукия как-то странно вздохнула. - Что такое? - Он… ну… он спрашивал меня, что у нас с тобой. Я сказала, что ничего. Ренджи опускает голову. Ничего… но ведь она права!.. Он всегда весь по уши в своих эмоциях, - но, по сути, у него ведь – ни с кем ничего… - Ренджи… Послушай… - голос Рукии зазвучал вдруг непривычно тихо… Она показалась ему сейчас смущенной и оробевшей. Да что такое??? - Да, я слушаю тебя! - Все-таки я, наверное, должна уже, наконец, тебе сказать… Мы с Бьякуей… он… Ну, в общем… Возможно, я выйду за него замуж. - Что??? Ренджи кажется, что вокруг качаются стены. Это немыслимо. Немыыыыслимооо…… Нет. Он не ревнует. Ни капли. Но просто очень тяжело, когда вдруг настолько меняется привычный порядок вещей. Рукия. Замуж. За Кучики Бьякую. - Но он же твой… брат? И вы, вроде… ну… наконец, стали хорошо ладить… - Мы… Это сложно, Ренджи. Тебя это… очень шокирует? Он собирается с мыслями. - По сути – нет… Жениться на сестре умершей жены… это, в общем, не так уж нелогично. А ты ведь, говорят, к тому же похожа на нее. Только… - Что? - Я, наверное, должен просто порадоваться… за вас обоих. Только я хотел бы… Хотел бы, чтобы он видел в тебе именно тебя, а не подобие её! А ты… чтобы ты его не только уважала… Но тут вы и правда разберетесь сами. Это сложно для меня, ты права. А в голове – водоворотом: «И я вообще не могу представить ТЕБЯ – ЗАМУЖЕМ. Неважно за кем. Это ж всё равно как мне – ЖЕНИТЬСЯ!!! Это же уже слишком ВСЕРЬЕЗ… и – насовсем. Готова ли ты?.. И если да – то… когда же ты успела так повзрослеть, а я и не заметил??? Как же это так?.. Мне очень тяжело просто. Тяжело принять, что та, кого я до сих пор считал глупой маленькой девчонкой, нуждающейся в моей защите… и тот, кого я считал вообще неспособным испытывать какие-либо чувства и чего-либо желать, открылись вдруг совсем с других сторон. И это свершившийся факт, и я теперь должен просто с этим жить дальше… А ты теперь будешь – госпожа Кучики, супруга главы клана… эх! А я ведь все еще считал тебя ровней…» - Спасибо, Ренджи… - маленькая, но крепкая рука ложится на его большую руку. Он вздрагивает. Задумался. Глубоко. - За что??? - За то, что… понимаешь. Стараешься понять. Мы с Бьякуей много разговаривали, да… Нам не всегда легко – но нам хорошо вместе. Не переживай, он не ищет во мне – ее. - Что ж… На свадьбу-то – позовешь?.. - Конечно! Мы оба позовем. Ты же для нас… самый близкий человек. Правда. Так было – и так останется. Ренджи быстро отворачивается. - Бьякуя, он… очень тебя ценит… и… Просто он не всегда умеет это показать! Что-то все-таки не так, Ренджи? - Всё хорошо. И тебе тоже огромное спасибо. За доверие. И за твой совет. Только, может быть, ты тогда сама поговоришь с Бьякуей? Ну, насчет того, чтобы я отправился в командировку на грунт вместо тебя?.. Раз у вас тут такое дело… видимо, это будет как раз правильный вариант. * * * Ренджи бредет сам не зная куда. Он всё еще не пришел в себя после того, что ему сообщила Рукия. Он, конечно, вёл себя с ней довольно спокойно – но у него просто в тот момент всё это еще в голове не уложилось! Да и до сих пор не уложилось. Он силится – но не может представить их – вместе. Рукию и Бьякую. Хотя, это почему же, собственно? Красивая будет пара. Миниатюрная Рукия с огромными глазами… и утонченный изящный Бьякуя. Они, кстати, чем-то даже похожи. «И Бьякуя не смотрится нелепо с нею рядом… не то что ты, Абарай…» Ладно, за сегодняшний день он это переварит. А куда денется?.. И идея слинять в Генсей ему, в общем, нравится. Тайчо тем временем займется совсем другими вещами, успокоится… И наверняка забудет о своем недовольстве. Да, хорошо, что к Мацумото советоваться не пошел: в итоге опять бы только напились. А там опять бы наткнулся на тайчо, и… Ох, тайчо, тайчо… А ведь по нему совершенно и не скажешь, что он влюблен или что-то в этом роде. Такой же, как всегда – чопорный и занудный. И как Рукия собирается с ним жить? Или с ней он другой? Возможно ли это? - Абарай-кун… это я удачно тебя встретила! Можно с тобой посоветоваться? А вот и Мацумото!.. Легка на помине… - А? Да… «Ну, чего еще я сегодня не услышал?..» - Меня… Зараки-тайчо выпить пригласил. Что это значит? Ренджи аккуратно поддерживает отвалившуюся челюсть… и, тщательно подбирая слова, отвечает: - Это значит… ну, что он просто хочет провести вечер с красивой женщиной... которая обладает высочайшим для женщины в глазах Зараки свойством: умеет пить. Не думаю, что что-либо кроме. - Да? Точно? - Ну я более-менее знаю Зараки-тайчо… и не вижу, что бы это еще могло означать. Не драться же он с тобой решил, в самом деле! Он бы тогда так и сказал… - Да, пожалуй. Отлично! Что ж, спасибо тебе, Абарай-кун. Ренджи проводил нарядную Рангику взглядом… плюхнулся под ближайший забор… и разразился в пространство весьма эмоциональной тирадой: - Ну вот. Убиться собственным банкаем! Мацумото и Зараки!!! Рукия – и Бьякуя! Кира Изуру… и Хисаги Шухей… Все, с кем про меня… что-либо такое рассказывали – неважно, обоснованно ли или так просто, - все они прекрасно распределились по парам между собой. Просто идеально! Будто подбирали. А я в итоге остался совершенно один. Уморительно. Ага, - обхохочешься. Ну что ж, здесь мне больше точно делать нечего, всем теперь не до меня… Можно и в Генсей. Там, хех, тоже народу хватает. Всякого разного и веселого. Один Куросаки чего стоит! А еще есть забавный Ишида, и брутальный Садо, и эта рыжая принцесса… Орихиме. Мдааа… * * * - Хисаги… Я ухожу. - В смысле?.. Куда? Это слишком неожиданная фраза от Ренджи. - Я чуть было не ушел из отряда… все-таки мы с капитаном – слишком разные. Но мы нашли другое решение. Я ухожу в Генсей вместо Рукии, на ее миссию. Она сама это, в общем, и предложила. Рукия и Бьякуя сейчас хорошо ладят, - вот пусть и остаются… вместе. А мне тут теперь делать нечего. Кстати, как Кира?.. Шухей с ошалелым видом запускает пятерню в ежик темных волос. Кажется, он много пропустил за последнее время. - Кира?.. С-с-с-спасибо… хорошо. Он отвечает механически, но потом встряхивает головой, подходит к Ренджи, который почему-то повернулся к нему спиной. - Но… Абарай-кун! Как же так… - Все в порядке. Пора, действительно, сменить обстановку. Шухей обнимает друга. Прижимается к нему. Его рука ложится на пояс Абарая. - Не стОит… Ты же теперь с Кирой… - Но могу я с тобой хотя бы попрощаться?.. - Аа, это теперь так называется?.. – с невеселой усмешкой говорит Ренджи. - Не язви. Мне кажется, ты не против… - Пожалуй… не против. Он какой-то странно притихший сейчас, Ренджи. И неожиданно серьезный. И на этот раз он полностью отдается рукам Шухея, позволяя тому самому выбирать, что и как делать. То закрывает глаза, а то теплый и непривычно задумчивый взгляд неотступно следит за Хисаги. Снова и снова встречаясь с Ренджи глазами, Шухей словно проваливается куда-то, вниз, вниз… И как же теперь: Ренджи здесь НЕ БУДЕТ?.. Это… даже не представить! Одеваясь, Ренджи постоянно чувствует на себе напряженный взгляд Шухея – и наконец, не выдерживает. - Ну чего ты?.. Я же вернусь! Никуда не денусь… от вас всех. - Но ведь всё уже будет совсем не так?.. - Хисаги-кун… все будет так, как мы сами захотим. Разве нет? - Когда ты… уходишь? - Завтра, с утра. Вроде, со всеми уже попрощался. Передавай привет… Кире. Надеюсь, он не в обиде на меня? Мы с ним с тех пор не виделись и не разговаривали. - Он?.. Нет! - Ну хорошо. Удачи… вам. - Тебе тоже – удачи. - Да, - не помешает. Я же совсем не знаю того мира! - Хм, мне кажется – или… или ты… ждешь встречи с кем-то из его обитателей?.. Ренджи вдруг смущается. Отводит глаза. Потом все-таки снова смотрит на друга. - Возможно. Я… еще сам не очень разобрался. Но я, действительно, рад буду увидеться с этими ребятами! Со всеми… хотя они такие разные! Хисаги улыбается, пытаясь вспомнить четверку риока. Да, - ему тогда было совсем не до того… но он все-таки может представить себе не только временного шинигами Куросаки Ичиго – но и двух других юношей… и девушку. Рыжеволосую, с широко распахнутыми глазами и застенчивой улыбкой. И?.. Что ж, кого бы ты ни выбрал – удачи тебе, Абараи Ренджи… Кого б ты ни выбрал – ему скорее повезет, чем нет… хотя, спокойная жизнь для него при этом закончится. - Ты все-таки поаккуратней там… они же еще… дети… - все же не удерживается Хисаги. Абарай фыркает. - Хотя… ты и сам еще… порой… хм. Ладно-ладно, Ренджи, - считай, что я ничего не говорил!!! – Шухей, смеясь, уворачивается от очень медленно летящего в него кулака, но Ренджи все-таки заваливает сэмпая на футон и начинает его валтузить, не всерьез, но ощутимо. Наконец, они прекращают возню – и надо все-таки уходить. Абарай крепко обнимает друга – кивает – и выходит. Молча. На самом деле, ему многое хочется сказать. Но он опять ничего не скажет. – Зачем? * * * Ренджи возвращается к себе. В одиночестве пьет чай. Ложится. Странно как – он уже словно не здесь… Это еще Сейретей, но он, вроде, закончил тут все дела… и уже завтра его здесь не будет. Надолго. Он никогда на такое длительное время не отлучался из Сообщества Душ. А ведь тут, без него, ничего особо и не изменится! Не спится. Он лежит с закрытыми глазами, перед внутренним взором проносятся всякие разные образы… и знакомые лица. Раздается тихий стук в дверь. «Да, можно войти!» - удивленно отвечает Ренджи и тянется зажечь светильник. Кто это еще, в такое время?.. Это оказывается Изуру. Вот уж кого Ренджи в последнюю очередь ожидал тут увидеть. - Кира-кун??? Чем обязан?.. - Доброй ночи, Абарай-кун… Обязан, видимо, как раз я… Шухей сказал мне… что ты завтра уходишь в Генсей. Я… зашел поблагодарить… - За что? - За… - Кира уже подошел к футону, присел – и мягкие нежные губы коснулись губ Абарая. Ренджи изумленно выдохнул. - Это… ты что это… А?.. Кира проводит тонкими пальцами по его лицу, снова целует. - «Поблагодарить?» Это теперь так называется?.. - Ты против? - А Шухей… тебя ко мне отпустил?.. Кира лукаво улыбается. - Шухей… сегодня почему-то так вымотан… что, когда я пришел к нему, сказал мне, что очень хочет спать. Но как раз сообщил мне, что ты заходил попрощаться… и мне привет передавал. Ну вот я и подумал… И Кира весьма быстро избавляется от одежды. Бледное тело словно светится в полумраке, белая рука ложится на смуглую грудь Абарая, опускается ниже, откидывая одеяло. Ренджи на краткое время чувствует что-то, похожее на панику. Избегал-избегал любой возможности оказаться в такой ситуации с Изуру, и вот – попался. У себя, в своей собственной комнате, в своей собственной постели. И ведь сказать «уходи, Изуру» - язык не повернется. Потому что… Потому что никто никогда не был с ним так нежен. Ни одна женщина – и уж тем более ни один мужчина. А это, оказывается, так… так здорово!.. Только в груди почему-то появляется какой-то комок… Голубые ясные глаза завораживают, и Ренджи с каждым разом словно погружается глубже и глубже… «Я сейчас в них просто утону!..» - думает он. Незнакомые прежде эмоции, совсем другие ощущения… Кира – совсем не такой, каким он его представлял! - Кира, я тебя еще не утомил?.. - Нет. Мне хорошо. «Огого…» - Еще?.. - Почему нет? Кира приподнимает бедра и сам подается вперед. Ренджи вдруг кажется, что ему никогда ни с кем еще не было так легко. Они словно предугадывают движения друг друга, подстраиваясь, чувствуя каждое мимолетное желание. Они меняют позы, словно у них составлен сценарий… но ничего подобного – оно так получается само собой, им вообще ни о чем не приходится думать. Только – чувствовать. Чувствовать всё усиливающееся и усиливающееся влечение. Ренджи почти теряет контроль. «Да что же он со мной делает!.. Мне, кажется, вообще еще никогда так крышу не сносило!..» Но Абарай понимает, что ему это нравится. И досадует лишь, что всё это так поздно произошло! На очень светлой коже Киры остаются следы от слишком сильных прикосновений, - может, потом они превратятся в синяки, - но тот только улыбается. «Мы же воины… Какая ерунда!» Наконец, в кои-то веки, Ренджи чувствует, что теперь у него, а не у партнера, совершенно не осталось сил… он еще пытается что-то делать – или, возможно, это уже снится ему… он хочет что-то сказать – но уже не успевает, отключаясь. Ренджи не видит и уже не чувствует, как Изуру медленно перебирает его растрепанные волосы и довольно и чуть грустно улыбается. * * * Светает. Абарай просыпается – и обнаруживает себя обнимающим свернувшегося чуть не клубком в его руках Киру. Изуру так доверчиво откинул голову ему на плечо... его лицо спокойно и безмятежно. «Ну, делааа…» В сереющем полусвете Ренджи разглядывает Киру и снова думает, что, выходит, зря от него столько бегал - оказывается, им было бы хорошо вместе. Но что уж теперь. Изуру ПОБЛАГОДАРИЛ… и хватит. Он теперь с Шухеем, и Ренджи сам его к Шухею привел. Комично, мда. Ладно, теперь все равно не до этого. И как теперь оставить его?.. Уйти, надолго… после ТАКОГО… Хотя – не этого ли он подспудно и опасался? Слишком увлечься… Нет, он к этому не готов. Кира податлив, как вода… и так же необходим. Прохладные, искрящиеся бликами волны… в которые хочется погружаться и погружаться, пока они совсем не сомкнутся над тобой. - Кира… Изуру… Кира открывает глаза, смотрит на Абарая, улыбается, тянется к нему за поцелуем. Тонкие руки обвивают шею Ренджи. - Мммм… - Абарай-кун… - Что? - Кажется, я буду скучать… - А как же… Хисаги? - Хисаги хороший… просто замечательный… Но, видишь, столько лет прошло – а так ничего и не изменилось. Ты пришел к нему… он был с тобой, но хотел меня… а я опять пришел к тебе. Только… на этот раз… - Мда. - Ты не жалеешь? - Нет. Только… уходить мне теперь будет несколько более сложно, чем я думал. - Но… ты же вернешься? Абарай целует Киру. Снова чувствует острое желание. Кира прижимается к нему всем телом. Берет в ладонь напряженный член. - Кира… пожалуй, все-таки хватит… - Почему? - Иначе я вообще отсюда не уйду! А у меня… подписанный приказ… - Но ведь еще есть время? - Куда тебе столько?...... – не получается промолчать у Ренджи. - Про запас, Абарай-кун!.. Они смеются. - А что же… Хисаги-сэмпая… тебе недостаточно?.. - Теперь… точно будет недостаточно… - тихо говорит Изуру и негромко вздыхает. Мда. Что ж они сделали-то – и зачем??? Хотя, глядя после быстрого, но весьма яркого секса на почти счастливого Изуру, Ренджи думает, что, пожалуй, оно того стоило. Кира одевается, Ренджи несколько мрачно наблюдает за ним с футона. Уже рассвело. - Ну что ж… Удачи, Абарай-кун. - Угу… «Кто мне ее еще не пожелал?.... Ох, чувствую, командировочка будет нескучной!..» - Может… Может, мы еще к тебе присоединимся. Всё бывает… - Хм! Что ж это там такое должно произойти?.. - Ну, кто знает… Какое-то странное чувство подсказывает мне, что скучать тебе там не придется. - Ох уж твои странные чувства, Кира-кун! - Ну, пусть я ошибусь! Ладно, не будем об этом – лучше еще раз пожелаю тебе удачи. Кира делает прощальный жест, Ренджи отвечает тем же. Они больше не притрагиваются друг к другу – на всякий случай. Кира выходит, неплотно прикрывая дверь. Дальше Ренджи слышит изумленные возгласы на два голоса… и Кира громко и очень отчетливо говорит: - Доброе утро, Кучики-тайчо! Кучики-тайчо????? Ренджи подбрасывает на футоне, он вскакивает и начинает метаться по комнате в поисках всех частей своей одежды. Стук в дверь уже не оказывается неожиданностью. - Минуту! Я… еще не одет!.. – нервно кричит он. Через пару минут Абарай выходит наружу. Исподлобья с вызовом смотрит на капитана. Тот уже снова невозмутим – всё его изумление досталось Кире. Кучики прекрасно видел красные пятна на слишком нежной для воина белой шее санбантай фукутайчо, и его припухшие губы, и румянец на щеках… Видел, всё понял, впечатлился – но решил на этот раз вообще ничего не говорить. - Тайчо… - Доброе утро, Ренджи. - Что-то… случилось? - Нет, - я просто… решил проводить тебя… «Тааак… чувствую, в моем отбытии на грунт в конце концов поучаствует весь Готэй!!!» - Спасибо, тайчо. Право, не стоило беспокоиться… Да уж. Пусть они оба ничего не говорят о Кире – но оба о нем думают. Наконец, Бьякуя произносит: - Рукия всё рассказала тебе… - Да, тайчо. Я уверен, вы хорошо позаботитесь о ней… в новой… гм, роли. Бьякуя спокойно и серьезно смотрит на своего лейтенанта. - Ты будь там аккуратнее, Ренджи. И… - Да, тайчо, я буду вести себя достойно и всячески блюсти честь отряда! – гаркает Абарай… и думает, не звучит ли это, с учетом сегодняшней ситуации, как издевательство. Поэтому тут же совершенно без официоза говорит нормальным голосом: - Тайчо, я это совершенно серьезно! - Хорошо… - Бьякуя чуть заметно улыбается. – Ты готов? Пойдем? - Хай! Они делают несколько шагов – и останавливаются. Ренджи все-таки спрашивает: - А… когда же..? - Свадьба? Я думаю, Рукии все же нужно время… Но, если ничего не случится… - в Готее теперь почему-то постоянно что-то случается!.. «Ну, одним возмутителем спокойствия тут теперь будет меньше………» - скромно думает Ренджи. - В общем, полагаю, к этому времени ты как раз вернешься. Без тебя не обойдется, не переживай. Ты же Рукии… как брат… Абарай, нервно хрюкнув, но так и не удержавшись, выдает: - Ну… я бы не был столь категоричен… в определениях! На бледных щеках Бьякуи появляется румянец. «Абарай, ты делаешь успехи… Вогнать в краску тайчо! И при этом не огрести!.. Что за немыслимый день!..» Кучики, действительно, молчит. Ренджи искоса разглядывает своего капитана. А ведь он красивый. Кожа светлая, гладкая, фарфоровая… как у Киры. Ресницы длинные, густые. Двигается легко, летяще. Идет, словно не касаясь земли. И какой-то он сегодня не такой неприступно отстраненный, как обычно. Ренджи вдруг вспоминает последний разговор с Рукией. «А что ты собирался сделать? Может быть, его поцеловать???» А если его и правда… поцеловать? НА ПРОЩАНИЕ… Что он тогда сделает? Совсем обалдеет? Прибьет на месте?.. Решит, что у его фукутайчо окончательно крышу снесло?.. Нет. Наверное, всё же не понимает тайчо таких шуток. Так что обойдемся без экспериментов. - Уффф, успела!.. Знакомый голос – и кто-то кидается ему на шею. Виснет, прижимаясь. Утыкаясь в грудь лицом. - Рукия?.. Что ты-то здесь делаешь, в такую рань??? - Я хотела… увидеть тебя еще раз перед тем, как ты уйдешь. Потому что… мне будет очень не хватать тебя. Ренджи ставит Рукию на землю, косится на капитана. Но Бьякуя невозмутимо смотрит в другую сторону. - Нам всем будет тебя не хватать! – говорит Рукия, может, чуть громче, чем надо. И тогда Бьякуя поворачивается и, наконец, смотрит на них – и задумчиво кивает. - Что ж… Я очень благодарен, что вы пришли… - Ренджи вздыхает. - Мы проводим тебя! - Я думаю, не нужно. Я пойду дальше один. А то… как-то уж это… будто вы меня насовсем провожаете! Нет уж, - не надейтесь, - я обещаю вернуться! Рукия смеется, и даже Бьякуя улыбается. Он так неофициален сейчас… Ух ты, неужели у Рукии получится сделать из него нормального вменяемого человека?.. - Хорошо. Передавай привет ребятам… и Урахаре-сану… - говорит Рукия. - И не забывай вовремя высылать отчеты… - добавляет Бьякуя. Нет. Он абсолютно безнадежен!.. Ренджи кивает, еще раз обнимает Рукию, затем отвешивает Бьякуе церемонный поклон, от чего у того вытягивается лицо, - и уходит. Все эти проводы затянулись - надо бы теперь и поспешить. Бьякуя и Рукия смотрят ему вслед. Маленькие, прохладные пальчики Рукии чуть дрожат в холодной ладони Бьякуи. Неугомонный Ренджи так щедро отдавал всем свое тепло… может, порой даже чересчур. Но теперь, когда его не будет рядом, придется учиться самим согревать друг друга…Часть 1
20 июня 2015 г. в 23:44
«Не предупреждая, не прощаясь... но обещая вернуться»
Предыстория одной командировки