Некрокукла

Итак, миссию можно считать почти успешной. По крайней мере, ту ее часть, что касается упрямого и весьма геополитически неудобного этого Гримма. Кронпринц Эрик весьма доволен. У него праздничное настроение, он уже выпил шампанского по этому поводу – в его автомобиле специально для этого момента было приготовлено шампанское и бокал. Событие Эрик отмечал сам, со Смертоплюем, то бишь с Бароном Самди, он уже переговорил и поулыбался. Теперь – все для себя, любимого. Ну, для усиления эффекта можно было бы еще раз посмотреть на живой труп Гримма. Эрик идет к грузовику, который привез гроб с телом к аэропорту. Погрузка через полчаса-минут сорок. Времени достаточно. Эрик, а что ты, собственно, собрался делать? Наплюешь в синеватое лицо этого Гримма? Расскажешь живому мертвецу, какой ты сам молодец, а он такой кусок дерьма? Станцуешь на крышке гроба, черт побери? Эрик открывает крышку и рассматривает тело. Внимательно, а не так, как в первый раз – беглый взгляд – и все, пакуйте. Теперь можно все внимательно рассмотреть. Гримм (Ник Берхард!) такой спокойный, неподвижный… Говорят, мертвецы такие спокойные и умиротворенные, словно спят. Нет, смерть – это куда спокойнее, чем сон, и нет, уж точно он далеко не спит. Ни один спящий не создает такого эффекта. Он такой, что тебе самому кажется, что у тебя потихоньку замедляется кровь, немеют и слабеют ноги и спина, руки словно не твои, а потом понемногу отключается от реальности мозг. Только настоящие мертвецы такое могут. Ник вон может. Эрик долго смотрит на него и начинает чувствовать вышеперечисленные вещи. Лицо Гримма бледное до синевы, только глаза словно опухшие и покрасневшие. У покойников такого не бывает. Но все остальное… Он так спокоен. Так строг и тих. Как мраморный ангел с кладбищ. Его волосы аккуратно уложены, и Эрику вот интересно, он что, ехал драться или на вечеринку в клуб, этот детектив Берхард? Его зрачки не шелохнутся, и это добавляет ощущения спокойствия. Грудь не вздымается ни на миллиметр. Настоящий мертвец. Идеальный мертвец. Настолько идеальный, что хочется поцеловать его по старой традиции в лоб. Что Эрик и делает, поколебавшись ровно одну секунду. Он еще не очень холодный. Такой, прохладный, вот. Эрику становится весело. - Эй, красавчик, ты такой холодный со мной, - деланно возмущенно тянет он. Говорит негромко, на всякий случай. Он же не в замке, а в каком-то грузовичке обшарпанном. – Что, я тебе не нравлюсь? Ой, какие мы гордые. Даже не говоришь со мной, не смотришь на меня. Что же ты… Разговаривать с трупами – не самый хороший симптом. Угу, Эрику давно казалось, что ему не помешало бы посоветоваться со специалистом. - Эй, Ник! Слышишь, я знаю, как тебя зовут… Как тебе лежится? Гроб нормальный? Не жмет нигде? Это хорошо, что претензий нет. Ты лежишь, как кукла в упаковке. Такой спокойный и послушный. Ты и будешь куклой, попозже, и отнюдь не такой милой и тихой, как сейчас. Но пока… А тебе мама покупала куклы? Ладно, о чем это я. Но я вот подумал, что было бы интересно, если бы были такие большие куклы, в человеческий рост. И со всеми анатомическими подробностями. А то вечно… подделки детям суют. Непонятно что. Приходится живых кукол искать. А тут такое… Вот у меня такого еще не было. Хм, - хмыкает кронпринц, его уносит все дальше и становится все веселее, - поиграем? Кукла-Гримм… Что там дети с куклами делают… Так, откроем коробку… Эрик открыл гроб полностью. Рассмотрел всего лежащего там человека. - Так… Ладно. Моя кукла. Беспомощный. И вообще, ты не человек уже. Какая разница. Хм! Да, точно, вот так и можно делать кукол с подробностями. Одна беда: тяжелые, зараза! Кукла, что у тебя под одеждой? Ну-ка, посмотрим сейчас… Кронпринц, чуть высунув от усердия и увлеченности язык, начинает раздевать куклу. Он очень старается не думать о том, что это вообще-то тело человека. Думать, что это крутая кукла – лучше. Интереснее. Раздевать большую и тяжелую куклу было сложно, поэтому Эрик намаялся, пока стянул только куртку, свитер и футболку. Но стало намного интереснее. Кукла была чуть упругой наощупь, грудь куклы покрывали темные волоски, у куклы были настоящие соски – маленькие, бледные, но их можно было беспрекословно и безнаказанно трогать. Что он и сделал. Потрогал их пальцами. Ах, если бы эта кукла могла что-то чувствовать, ей бы понравилось, наверное – и Эрик касается прохладных сосков так, как ему самому бы понравилось. А затем смотрит вниз – на одетую часть куклы. На ботинки ушло немного времени. А вот джинсы… Эрик вспомнил о времени. Скоро погрузка. Он звонит бригадиру, люди которого будут заниматься погрузкой и спрашивает, свободны ли они прямо сейчас. Они свободны, это хорошо, ждите звонка. Потом звонит командиру экипажа самолета, что там. Все готово, ждут груз? Ах, отлично. Что говорите, вылет откладывается на полчаса из-за погодных условий? Ой, ничего. Но груз сейчас привезут. И как только погрузят, экипаж свободен до вылета. Отлично. А потом Эрик быстро сгребает шмотки Ника и складывает прямо на него сверху, закрывает гроб поплотнее и звонит грузчикам. Через пять минут гроб уже заносили в самолет. А потом все разошлись, и Эрик поднял трап. У него еще сорок минут максимум. С детским предвкушением и каким-то недетским вожделением кронпринц снова открывает гроб. - Привет! Соскучился по мне, детка? – говорит он своей невольной кукле. – Да, о да, ведь нас ждет самое интересное… И он начинает снимать с тела Берхарда (черт, куклы, это всего лишь кукла!) джинсы. Для этого пришлось залезть в гроб, вписаться между ног Ника и только тогда снимать с его бедер одежду. И тут его захлестнуло возбуждение. Слава богу, не надо сдерживать себя. Его никто-никто не видит и не оценивает. Ему ни перед кем не нужно держать лицо и повышать рейтинг. Он может быть сам собой. Может позволить себе тяжело дышать и сопеть, дать жаркому румянцу разлиться по щекам и шее, не пытаясь угомонить свой организм. Может позволить себе сладко, похабно застонать, потрогать через одежду свой член и убедиться, что да, это просто так не пройдет. - Нииик… Смотри, что ты наделал. Я все равно верю, что ты горячая штучка, хоть ты и такой сдержанный сейчас. Моя скромница, ууу… - и Эрик, стоя на коленях в гробу между ног неподвижного Гримма, нежно гладит его по щеке. А потом, сам от себя не ожидая, касается губами шеи на горле и того места, где должна была биться жилка. Он понимает, что почти лежит на груди этого… хм, ладно, куклы. Джинсы он ему стянул почти до колен. - Я сейчас, - шепчет он в шею Гримма и привстает. Стягивает джинсы аж до лодыжек, а потом тянет и трусы. Они зацепляются за небольшой аккуратно лежащий член, и Эрика перетряхивает. Руки сами сжимаются от желания потрогать. Черт, а ведь он никогда не трогал мужчин просто для того, чтобы потрогать! Пытки – да, были, и то в основном пытал палач. Но так… Стянув трусы к джинсам, Эрик нетерпеливо трогает член Ника Берхарда. Он уже и забыл, что это всего лишь кукла. Это тело, которое полностью в его власти. Член упокоенного детектива был прохладным, упругим (онемение смерти?), аккуратно и уютно лежал на мошонке, что, в свою очередь, удобно и изящно уложилась в междуножье и словно притягивала взгляд туда, где темнело отверстие ануса и где свет и тень очерчивали ягодицы и бедра… Бля… ааа… Ну, Берхард, чтоб тебя! Словно картинка из порно. Проклятье! Мысленно чертыхаясь и матерясь, Эрик жадно оглаживает промежность Ника и чувствует, что хочет трахаться просто нестерпимо. Может, этого?.. Ему ведь уже все равно… И никто не узнает… И… он такого еще не делал. И он такой беспомощный. Никакого сопротивления. Безотказный. Ну-ка… Эрик нащупывает сжатое отверстие и пытается вставить туда палец. Подается, но туго. Его бы немного разогреть и смазать… Тогда… О, точно! У него есть гигиеническая помада в кармане пиджака. За смазку пойдет. И для здоровья полезно. К тому же как Эрик знал, что губы, что анус – это одинаковые мышцы, сфинктер и там и там. Так что вреда не будет. Кронпринц про себя иронично посмеивается и раскручивает помаду. Ничего, он себе новую купит. А этой он пытается смазать прохладную сжатую дырку. Места маловато… О, вот же – нужно согнуть его ноги в коленях! Джинсы и трусы он стянул с лодыжек совсем, быстро установил ноги объекта в нужное положение, и дело пошло. Гигиеническая помада здорово помогла, и Эрик уже просовывал два пальца в тугое отверстие. Ничего, туго, но идет. Сейчас он его… Одной рукой, побыстрее, резко и неаккуратно, рискуя сломать молнию, Эрик расстегивает ремень и ширинку, стягивает одежду – немного, только чтобы обнажить пах, и пристраивается к телу. Места все равно катастрофически мало, черт бы побрал эти гробы. И Эрик поднимает ноги Гримма выше, подтягивает его колени к груди и наваливается сверху. Задница Ника теперь выпячена, смазанная дырка легко доступна, а сам Ник – как живой. Господи, он же труп, проклятье… Но как живой. Такой притягательный. Такой доступный. Разве можно отказаться? И Эрик приставляет член к дырке и протискивается внутрь, в тесную прохладу. Господи боже, проклятье, бля-а-а… хорошо как!.. Это так оно – с куклой? Или же это сейчас так, как обычно с трупом? Эрик не стесняется. Его партнер не возражает ни о чем, и принц делает все так, как ему хочется. С силой глубоко вонзается внутрь, впивается ногтями в крепкие бедра, натягивая на себя, вслушивается, как его мошонка шлепается о прохладные ягодицы Бёрхарда. - Тебе нравится? – шепчет он на выдохе. – Нравится, я знаю. Не сдерживайся, давай, милый, ты такой тихий… Что?.. Еще хочешь, моя сладкая сучка, моя куколка, моя хорошая девочка… Эрик проводит пальцами по губам Ника и приоткрывает их. Чуть оттягивает губу, затем нажимает на челюсть и пытается ее открыть. Получилось. Он вставляет пальцы в рот Ника. - Давай, малыш, вот так… Хороший мой… да… Он имеет его во все дырки, так сказать. А Гримм не сопротивляется, а послушно принимает. Как хорошо… Оаахх!.. Эрик уже не контролирует себя. Его тело двигается на рефлексах, он ощущает только волны сладких предоргазменных судорог и видит, как сильнее вбивается в мертвое тело, как глубже засовывает пальцы в рот, до самого горла, по костяшки и больше. А потом он чувствует, словно его оглушили и скрутили в жгут – но от этого так приятно… Тело ритмично сокращается и вздрагивает, и в голову приходит мысль, что он кончил в труп. А перед тем трахнул этот труп. Эрик вытягивает пальцы изо рта Ника. С приоткрытым ртом он по-особенному хорош. А что там внизу? А внизу Эрик аккуратно выходит из тела Ника. Кожа все еще чувствительна, по ней легкой тенью пробегают волны «мурашек», и вообще двигаться не очень хочется. Только что так кончить – и ни минуты покоя. Нет. Конечно, можно и полежать немного, но… Во-первых, это все-таки пока что труп. Во-вторых, этот труп потенциально опасен, пусть не сейчас, но позже он должен превратиться в машину для убийства – или просто крушения всего вокруг. Инстинкт самосохранения не позволял Эрику долго расслабляться возле этой… хм, куклы. Ну и в-третьих, если он еще здесь поваляется, то полетит вместе с недотрупом. В лучшем случае. В худшем – его отсюда выведут. Придется потом убирать свидетелей, но прежде он переживет свой миг «славы». Да ну к черту. Вставайте, Ваше Высочество, а то разлеглись тут, как дома. Понравилось Вам, ох, понравилось Гримма в задницу трахать! Эрик заставляет себя встать и привести в порядок себя, а затем и такой гостеприимный труп. В последний раз посмотрев на тело в гробу, он слегка потрепал волосы Гримма, прошептал «Прощай» и закрыл гроб. Стало даже жалко, что он никогда не узнает, а понравилось бы этому Гримму, если бы он был жив… … Самолет летел в ночном небе, в нутре самолета проснулся монстр, разбушевался и благополучно спровоцировал падение самолетика. Монстр убежал вершить свои кровожадные дела, сеять насилие и жестокость среди мирных жителей, а команда верных друзей Ника Берхарда с ног сбивалась, стараясь найти и спасти парня. К их чести, им это удалось. Ник Берхард очнулся после лечения от яда смертоплюя. Чувствовал слабость, сонливость поначалу, ощущал боль от ушибов – да что там, чувствовал каждый сантиметр тела! Драки и падения отпечатались на измученном теле. Ну это было понятно. Но кое-что не давало покоя детективу. Странное ощущение в заднице. Он пошел в душ и даже пальцем проверил – нет, блин, не показалось! Стало как-то страшно и стыдно. Да кто же это сделал? И когда? Когда он лежал трупом? Нарвался на некрофила, что ли? Повезло же… Ааааа! Чтоб тебя!! Нет-нет-нет, ну как это так могло случиться?! Был трупом всего ничего, и какая-то сука его успела в жопу трахнуть! Вот уроды… Одно утешало Ника: этот урод – не из его круга. Это вражина какая-то сделала, их он и так ненавидел. А ночью во сне, глубоком, как смерть, он видел мужчину, склонявшегося над ним, что-то с ним делавшего, отчего Нику было теплее и словно отголоски тянуще-давящей и рвущей боли появлялись где-то между животом и коленями. Он не видел четко и не ощущал – так, расплывчатые образы и тени ощущений. Но днем, когда он вспомнил сон, понял, что видел. «Ну, сука, если вспомню тебя, тебе будет плохо, обещаю!» - думал Ник. А потом он думал о том, что на медосмотр не пойдет до тех пор, пока его задница не будет вызывать никаких подозрений даже в нем самом.