Shiver in the Sun

К тому моменту, как Рюоджи вернулся, Тора уже стало лучше: воздушные шарики, взмывающие высоко в голубое небо, подняли его настроение. “Ты все пропустил!” “Пропустил что?” Тора уже было открыл рот, но понял, что если сейчас он расскажет Рюоджи о воздушных шариках, то его тут же снова обзовут молокососом, и передумал. “Ничего, не бери в голову.” Если присмотреться, у Рюоджи было не обычное – сердитое - выражение лица, а какое-то странное, Тора не смог бы объяснить, что не так. “Ты в порядке?” – спросил Тора и без всякой задней мысли, протянув руку, дотронулся до лба Рюоджи, чтобы проверить, нет ли температуры. Дядя незамедлительно отбросил ее ударом. Больно. “Прекрати это”, - сказал он и повернулся спиной к Тора, - “Великолепно, еще и сигареты закончились.” Рюоджи ушел, даже не оглянувшись. Как будто знает, что я иду за ним, раздражаясь, подумал Тора, и еще больше разозлился из-за того, что это правда. Он плелся сзади, как брошенный щенок, шаркая ботинками, до тех пор, пока они не дошли до ближайшего табачного торгового автомата. Едва добравшись до автомата, Рюоджи сразу долбанул по нему так, что внутри что-то бухнуло. “Блядь!”. Маленькая надпись над слотом для монеток гласила, что автомат неисправен. “В любом случае тебе не стоит так много курить.” “Обязательно говорить, как чертовы бабы?” Тора вздрогнул, уже сожалея о сказанном, но тут ничего не поделаешь, он такой, какой есть. Интересно, почему он продолжает сам себе копать яму. Он сжал губы и отвернулся. Черт, он и так недавно едва не расплакался, этого уже достаточно, чтобы сгореть со стыда, так что он распрямил плечи и вдохнул – неожиданно Рюоджи схватил его за руку, едва ее не выдернув. “Эй, что…” “Заткнись”,- рявкнул Рюоджи, уволакивая его все дальше от тропинки вглубь леса. Шум парка развлечений доносился все тише по мере того, как они удалялись. Люди и аттракционы остались далеко позади, тени стали более плотными, пятнышки солнечного света выделялись еще сильнее на фоне зеленой листвы, теперь воздух был наполнен только шелестом деревьев, и в тени стало прохладнее. Остановились они также неожиданно, Рюоджи прижал его к дереву, и они оказались прямо в потоке света, прорывавшемся сквозь просвет в листве. “У тебя есть?” “Есть что?” “Презик.” “Что? Ты не можешь…” “Тц…неважно.” Слова прозвучали где-то у самого уха Тора, Рюоджи уже приступил к активным действиям, запах его пота и одеколона был одурманивающим. “Не здесь”, - обеспокоенно воскликнул Тора. “Заткнись”, - приказал Рюоджи, грубо схватив его за подбородок, и заткнул рот Тора своим. Вкус и запах сигарет захлестнули его, язык Рюоджи был настойчивым и нетерпеливым. Руки Тора проиграли в битве за брюки, он сдался с первым же прикосновением и застонал, как только его обнаженная кожа ощутила свежий воздух и горячие пальцы; за брюками последовали белье и ботинок, и Тора почувствовал влажную листву под ногой. “Ты это со мной сделал”, - голос Рюоджи был низким и хриплым. Сделал что? - подумал Тора, уже ничего не соображая, и почувствовал член Рюоджи, горячий и твердый; почувствовал, как он упирается ему в мягкий живот, трется между его бедер. “Я хочу быть внутри”. Крик безрассудства. Он не может это отрицать. Он хотел этого. Он стал мокрым, лишь вспомнив голос, который впервые услышал в ту ночь. От прикосновений этого человека, совсем не нежных, и не мягких, у него то жар, то озноб, и он трепещет в лучах солнца.