"Линкольн Парк"

"Линкольн Парк" Под вечер ощутимо похолодало. На шумный и неуёмный пригород Чикаго опустилась тяжёлая сумрачная пелена. Собрав все существующие мысли в кулак, рассматривая за окном стайку приручённых голубей, которых кормила смешная старушка Кларибэль, я пыталась взглянуть на сложную, почти взрывную ситуацию с другой стороны и найти из неё выход. Для себя и Винни. Но в основном для Винни. Он уныло рассматривал изысканный и дорогой ковёр Персиваля, дотрагивался до своих небольших упругих антенн и, сжимая их, кажется, мысленно посылал внутренние приказы, чтобы решить наконец - уйти или остаться? Но выхода не находил. На его угрюмой мордочке проскальзывало горе, страдание и непонимание. Но он был решительным и собранным, как его могучий и верный красный байк. Глупое сравнение, знаю. В действительности не важно, будет решение в мою пользу или нет, но он примет его. - Винни, ты должен... - в конце заикнувшись, как-то не твёрдо и не уверенно проговорила я, собрав пальцы левой руки в кулачок. - Я знаю, малышка, - мгновенно, без раздумий, послышался краткий, исчерпывающий ответ. - Я знаю. Голос опустошённый, страдающий. - Ох, Винни, если бы я могла помочь. Он не ответил. Повернувшись к нему лицом, всего лишь на миг, на незначительный миг, я зажмурилась. Винни тяжело вздохнул. Чёрт бы побрал Персиваля, его безумную затею и... Харли - её тоже чёрт бы побрал только потому, что она просто есть. Но не заслуживает. Не виновна. Вот ведь дела. Знаю. Проклясть бы всех, кого когда-либо пришлось знать. Даже себя. В первую очередь себя. Жила бы у Персиваля, проблем бы не знала. Вышла бы замуж, родила детей, похожих на мужа-киноактера или бизнесмена, а может и вовсе за успешного адвоката. Жила бы припеваючи: по воскресеньям семейные обеды за большим круглым столом, во вторник поход в кинотеатр с компанией друзей, а во время отпуска отдых на море. Но, увы... В своё время пригород был нагло променян на сам город Чикаго. Муж на железного коня и гараж, спокойные посиделки с друзьями - на шумные и опасные приключения по воспитанию Лимбургера и его подручных шестёрок, а детей - на трёх мышей с Марса. Прекрасно! Просто превосходно! Не жизнь, а сказка! Но выбор был сделан. При большом желании и настоящих, кажется, не решаемых проблемах, не хотелось ничего менять. А как же Винни? Как же его шумные крики и вечные, нерушимые и довольно-таки очаровывающие слова - "детка, Чарли", "малышка, Чарли" - по случаю или без него? Как же Модо? Как же его настойчивость, определённая скромность с женщинами и прикосновения утешающие и нежные? А как же Дроссель? Как же без него? Куда бежать, если его не будет рядом, где прятаться без его защиты, ловкости и чрезмерной опеки? Семья. Нечто похожее на то, о чём я мечтала в детстве. - Винни... - чуть не плача промолвила я, присев на корточки рядом с мышонком, перестав копаться в мыслях. - Я знаю, что сложное решение всегда принимается непросто, и нет в этом ничего хорошего. Но это твой выбор. И каким бы он ни был, я приму его. Белый мышь закрыл глаза и уверенно, но мягко погладил меня по волосам. - Чарли... - тихо проговорил он, - детка. Я терпеть не могу принимать такие решения. Потом усмехнулся и вновь углубился в рассматривание красно-коричневого ковра. Мысль о том, что он может выбрать другую, ужасно расстраивала. Но выхода нет. Винни. Ах, Винни, ты должен бороться, как всегда это делал. - Я знаю. Но решись! Я терпеть не могла давить. Но времени мало. В соседнем зале, за толстой стеной серого могучего камня в замке Персиваля слышались голоса и шум. Модо, кажется, да, скорее всего он, столкнул со стола дорогую вазу, подаренную Кларибэль Персивалю на его шестидесятилетие. Нам не следовало приезжать в Линкольн Парк. А началось всё так хорошо. ******* Этим утром нам нечем было заняться. Совсем. Лимбургер поутих, его коварные и жалкие прихвостни молчали, не обрушивая на гараж ни бомб, ни взрывчаток, - что расстраивало Винни, потому что у него было шило в одном месте и он жаждал новых приключений, поэтому мы спокойно занимались каждый своими делами и ждали приближения вечера потому, что солнце палило так, словно за несколько дней было готово спалить всю Землю. Винни, как и говорилось ранее, был угрюм и невесел. Словно кусок металла, он спокойно и тихо, безэмоционально, даже наплевательски на всё, плавился, лёжа на полу, сунув под голову какую-то железяку, перед этим заботливо вытащенную Модо из холодильника, и подпевал какой-то известной песне Bon Jovi, доносившейся из динамиков магнитофона. Слишком жарко. Дроссель, устав от духоты, спокойно и бесшумно лежал на кровати в моей комнате с включенным вентилятором и читал газету. В последнее время Лимбургер зарылся в своей конуре, поэтому его вполне обоснованно волновало, что происходило в Чикаго. Но вестей не было. Изредка слышались его голос и слова которые заставляли задуматься: "Где же этот зловонный пескарь? Неужели перестал нести свою вонь в массы?". А я думала, с трепетом вслушиваясь в его тихий голос, где присутствовала вселенская злость: "Неужели это плохо? Не помешало бы некоторое время пожить в тишине и спокойствии!". Но Дроссель всегда был непреклонным. И я понимала, отчего он злится. Рыбьи морды спалили почти дотла Марс и множество других планет. И Дроссель, впрочем, как Модо и Винни, мечтали и даже грезили отомстить за свой дом. Милый Модо. Он тоже тихо, как и все мыши в этот день, смотрел по еле фурычащему телевизору его любимый фильм про Джеймса Бонда, придерживая то около лба, то на животе или на пухлых серых щеках кусочки льда. Ему тоже было жарко, но он, вопреки моему желанию, отбросил в сторону оставшийся после бабушки изящный большущий веер со словами: "Меня мама такому не учила, Чарли. Это женские штучки". Если бы я знала, к чему приведёт такое спокойствие, то сама бы отправилась к Лимбургеру и взорвала бы не только его зловонную смердящую башню, но и всех, кто с ним работал, или тех, кто хоть как-то был с ним знаком. Потому что выбор, который предложил Винни Персиваль, был действительно жестоким. Жестоким и непреклонным для меня. Для Винни. Для всех нас. Нас. Прекрасное слово. От него у меня всегда тряслись коленки и трепетало сердце. Нас. - Хот-доги и шипучку, - почти умирающим голосом проговорил белый мышь. - Хот-доги и шипучку. Хот-догов штук пятьсот и тысячу литров шипучки. Всё съем и выпью за один раз. Это Винни. Повернувшись, я кинула в него одним кубиком льда. - Тебя разорвёт. Гараж запачкаешь. Холодный тающий кубик приземлился аккурат Винсенту на голову, и мышь, сжав губы, тихо пропищал: - Чарли, детка, тебе меня совсем не жалко! - Да, совсем не жалко, - со смехом в голосе ответила я. - А жаль. Хочу шипучку и хот-дог. Даже не оборачиваясь, я слышала мольбу в его словах. Модо усмехнулся и прибавил громкость на телевизоре - ни мне, ни ему не нравились ситуации, где Винни почти хныкал во весь голос, прося еды или чего-то ещё. Но одному из нас следовало ответить, ибо Дроссель занимал себя тем, что вычитывал из газет неблагоприятные известия. Я молча смотрела телевизор, скрестив ноги, и источала всемирное спокойствие и отрешённость, поэтому Модо, повернувшись, придерживая меня за плечи, впервые за это утро подал голос. - Подними свою белую шкурку и сходи за ними, - сказал он. - Я тоже не против подкрепиться. Я хохотнула в кулак и забрала у Модо из коробочки небольшую порцию льда, приложила к шее. Как же хорошо. - Он не встанет, даже если на гараж упадёт гора сосисок, - ответила я на вопрос Модо. Он повернулся обратно ко мне и кивнул. - Ты права, Чарли, - довольным голосом согласился мышь и громко крикнул Винни: - Не помер там ещё? Может быть, подкинуть тебе немножко льда? Позади послышалось кряхтение и шебуршение - Винни поднялся с пола и присел рядом с нами, с беспокойством трогая свою голову и антенны. Винни - сгусток энергии. Неловко видеть на его мордочке следы печали. Но это было так же забавно потому, что таким его редко увидишь. - Эта жара меня убивает! - озлоблено прошипел Винни. - Скоро даже мои любимые антенки расплавятся. - Вот только не заплачь! - саркастично подметил Модо. Винни поник. Сгорбившись, не смотря ни на меня, ни на Модо, он уставился в телевизор, дотрагиваясь коленками до моих ног, и поддерживал свою голову, источая печаль и уныние. - Не кисни, Винни, - легонько стукнув мышонка по плечу, хохотнула я. Но нам не удалось до конца растревожить Винсента и даже развеселить его, потому что произошло то, чего не мог предположить каждый из нас. В открытые настежь гаражные двери ворвался голубь. Я узнала его по необычному бело-серому оперению и привычке курлыкать во время полёта, поэтому улыбнулась и поднялась на ноги, ожидая, когда Пуаро приземлится. Я знала, кому он принадлежал. Но ребята чувствовали себя странно. Винни охнул, и они вместе с Модо стали прикрывать головы, потому что непонятно чем разъярённая пернатая птица быстро и неуёмно летала по гаражу и задевала крыльями небольшие предметы, висевшие на стенах или стоявшие на столе, которые со звоном падали на пол. Шум был неимоверным. Даже Дроссель удивился, высунув голову со второго этажа, но даже и не думал спускаться вниз. Облетев несколько раз помещение, шебутной голубь приземлился на стол и стал гордо расхаживать по нему, не переставая курлыкать. - Однако, птица себе на уме, - сказал Дроссель, спускаясь вниз по лестнице. - Чей он? - Персиваля, - коротко ответила я. - Детка, что за тип посылает тебе почтовых голубей? - спросил Винни, вместе с Модо поднимаясь с пола. Мы все с нескрываемым волнением подошли к столу. На лапке у Пуаро находилась прицепленная бумажка, поэтому я сняла её и принялась читать послание Персиваля, полностью игнорируя поступающие вопросы. Всего несколько слов - "Приезжай. Срочно. Вместе с мышами". Откуда он знает, что мои друзья мыши? Конечно, я говорила дяде, что мне помогают Модо, Дроссель и Винни, но о том, что они мыши, не было ни слова. Это послание немного насторожило меня, поэтому ко мне подошёл Дроссель и, участливо приобняв за плечи, всматривался в послание на бумажке. - Что пишет? - спросил он. - Он просит меня приехать, - ответила я, подняв глаза, всматриваясь в изучающие глаза Дросселя. - И вас тоже. - Кто этот Персиваль? - так же открыто интересуясь, спросил Модо. - Дядя. По маминой линии. Он живёт в пригороде Чикаго, в Линкольн Парке. - Поедем? - тут же воскликнул Винни и торжествующе потёр ладошки в предвкушении. - У него что-то случилось? - с тем же волнением спросил Дроссель. Я неопределённо кивнула, нервно перебирая пальцами небольшой клочок бумаги, смотря на голубя, который тоже почему-то не отрываясь, уже не курлыкая, смотрел на меня. - Я не знаю, - запоздало ответила я. - Тогда точно поедем, - серьёзно проговорил Дроссель, осматривая всех нас. - Он дядя Чарли. Может быть, у него что-то случилось? Тем более, он нас тоже просил приехать. Заодно и познакомимся. Модо улыбнулся и довольно закивал головой, а Дроссель громко свистнул, подзывая байки, которые ещё с утра были перенаправлены в недавно построенную пристройку к гаражу. Они мгновенно подъехали к нам, разрывая до этого тихое пространство помещения своим взрывным звуком. - Прекрасно! - воспылал духом Винни, подлетая к своему байку. - Просто превосходно! Вечер в любом случае провальный. А тут, возможно, будет драка, взрывы и сражения. У него даже глаза загорелись. - Угомонись, - проворчала я, садясь на железного коня позади Винни, в очередной раз стукнув белого мышонка по спине. - Персиваль - инженер, а не военный. Пуаро в последний раз, издав неясный звук, поднялся и вылетел из гаража. Послание. Некоторое время назад мы с дядей решили, что если голубь прилетит без ответа, то это означает точное и безоговорочное согласие. Так что он будет знать, что я приеду. Все ребята чувствовали себя превосходно. Ну, ещё бы. Скучно провести очередной вечер никто не хотел. ******* Славный пригород Чикаго, а точнее Линкольн Парк, был прекрасным, цветущим, словно неземной и райский сад, где прекрасно сочетались новейшие технологии со зданиями старины, ресторанами, бутиками и зоопарками, большими бейсбольными, теннисными полями и парками на сотни километров. Это был рай. Всё цветёт и пахнет. Сам Чикаго смутно напоминал прекрасный город. Благодаря зловонному Лоуренсу Лимбургеру он славился отнюдь не прекрасными парками - их было мало, не роскошными садами и зоопарками - некоторые из них истощались и плавились под гнётом злости рыбьей морды. Вокруг почти разрушенные здания, почти нет места для игр подрастающей ребятне. Разве что только бейсбольное поле, но и оно выглядело потрёпанным. Поэтому присутствовала значительная радость от того, что нам удалось здесь побывать. Дядя жил в доме из серого камня, похожего не на дом вовсе, а на небольшого вида замок - величественный и крепкий, с небольшой аркой при входе. Поэтому сидящий впереди меня Винсент ахнул и поправил шлем, когда мы остановились, и удивлённо присвистнул, спрыгивая с байка. - Богатенький у тебя дядя, - сказал он. - Я бы здесь пожил. Не дом, а самый настоящий замок! Маленький, правда. - Но уютный, Винни, - тихо проговорила я. Хохотнув, снимая шлем, спрыгивая с байка, я потрепала Винни по плечу. А потом открыто и по-настоящему искренне улыбнулась во весь рот, когда увидела Кларибэль и Персиваля на пороге дома. Они ждали нас. Поэтому я побежала к ним, оставив ребят, раскрыв руки для объятий. Я запрыгнула сначала на дядю, потом на Кларибэль, словно бездонное синее море на пустынный пляж. Бабушка ахнула и, смеясь, прижала меня к себе не слишком крепко - в её возрасте лишние телодвижения опасны. Кларибэль. Престарелая весёлая бабушка, помогающая дяде в его трудах и работе. Тем более, в их возрасте содержать такое здание в чистоте и уюте крайне сложно. Но это того стоило. Я бывала тут несколько раз, но никогда не видела паутин и, тем более пауков, или чего-то такого, что могло вызывать раздражение. - Ну, всё-всё, раздавишь, - закряхтела она, легонько меня отталкивая. - Представь нам своих друзей. Они предусмотрительно уже стояли позади нас и с улыбками на мохнатых мордочках улыбались открыто, не навязчиво - это было видно, хотя на их головах ещё были шлемы. Мы решили, что они снимут их только тогда, когда состоится разговор с дядей. Кларибэль, скорее всего, не знала, кем в действительности являются мои друзья. А волнения ей не нужны. Отойдя в сторону, я рассказывала про каждого из ребят и пыталась представить их в лучшем, что само по себе правда, виде. - Это Дроссель, - неловко показала я на рыжего мышонка, - отважный и умный, прекрасный лидер, хороший друг. Далее, - посмотрев на следующего серого мышонка, сказала я, - Модо, скромный и приятный во всех отношениях друг, остервенело помогающий и защищающий людей. А это, - смеясь, улыбаясь Винни, пропела я, - это так... Все ребята, дядя и Кларибэль рассмеялись. Но только Винсент не смеялся. Он открыл рот и удивлённо загорланил: - "Это так"? Чарли? Это я-то просто "так" и всё? Ты что, детка? Чтобы любимый мышь успокоился, я сделала то, что раньше делала вполне редко - обняла его всем телом и скрыла розовеющее лицо в его пушистой шкурке. Ребята смеялись, поэтому моё скромное поползновение на величественную и мощную мускулатуру друга некому было осудить или наоборот, заставить засмущаться. Он был тёплый, обволакивающий, словно нежная перина. Слишком отважный, незабвенный и незабываемый. Это я... я была обычной. Вполне скромной и совсем не привлекательной девушкой, которая сейчас со стороны выглядела смущённой, раскрасневшейся, как созревший помидор. Винни. На словах его имя всегда звучало как нежная и сладкая вата. И сейчас, произнося его тихо и уверенно, я почувствовала сжимающие душу объятия. Он снова, как и бывало ранее, крепко прижимал к своему телу, без шансов выпутаться назад. Да и не хотелось. С ним да на край света. С ним хоть в бездну, хоть на Марс. Хоть в Ад, хоть в Рай. Совсем не важно. Если бы сейчас весь Мир воевал друг с другом, то, не побоюсь этих слов, я была бы первой, кто подавал ему патроны. Я почти заплакала, но сдержала порыв, когда Винни тихо заговорил: - Милая, всё в порядке. Всё хорошо, я не обиделся. Слишком глобальные слова для него. И не было в этом "милая" ничего кроме беспокойства и нежности. Нежный Винни - событие редкое, но бывает. - Прости. Впервые я коснулась его шеи и легонько поцеловала. Винни замер и, кажется, вовсе перестал дышать. Винни. Сердце в груди предательски заныло. Чёрт. - Эй, ребята, рано обниматься, - перестав смеяться, кинул Дроссель, хлопнув Винни по спине. - Попридержите свои гормоны. Я тут же отлипла от Винни и отошла от него на несколько шагов, ближе к Кларибэль, сильно и крепко прижавшись к её телу. Бабушка обняла меня за талию и в качестве поддержки несколько раз погладила по спине. Этого было достаточно, ведь Модо и Дроссель были немного удивлены тому, что я впервые вот так вот повисла на Винни, словно фанатка впервые в жизни повстречавшая своего кумира. Но присутствовавшие и, скорее всего, сам Винни, желали, чтобы все были представлены друг другу, поэтому неуверенно, словно маленькая девочка, я посмотрела на Дросселя, и когда увидела, что он кивнул, соглашаясь с моим недавним милым конфузом, тихонько начала говорить. - А это Винсент, - решив, наконец, представить забияку, громко проговорила я, старательно отворачиваясь, смотря на кого угодно, только не на него. - Шебутной и весёлый друг, импульсивный и... - ...и довольно милый, детка Чарли, - перебил меня Винни, ловко поклонившись, снова улыбаясь широко, будто получает Оскара, а не восхваляет себя любимого, - прекрасный и обворожительный. Женщины меня любят, падают штабелями от моего неземного обаяния и красоты. - А ещё он неисправимый хвастун, - продолжил Модо, - и выпендрёжник. Все снова рассмеялись. Я же залилась краской и скромно кивнула. Не следовало так открыто обнимать Винни и тем более целовать. Пусть и в шею. Он подался ко мне, захотев приобнять, но я снова отошла в сторону. Опять чего-то боялась. Вот чёрт. - Ну что же, - начал дядя, перестав смеяться, - Когда с приветствиями, наконец, покончено, я прошу Вас, друзья, проследовать за мной, - довольно улыбаясь, попросил дядя, жестом пригласив нас в дом, - и снимите шлемы, - посоветовал он, показывая пальцем на головы ребят, - Кларибэль большими ушами не удивишь. Да и меня тоже. Бабушка кивнула. - Да, за свою долгую жизнь чего я только не повидала. Ребята сняли шлемы и в каком-то непонятном смущении уставились на дядю и бабушку. Кларибэль не удивило наличие меха на моих друзьях, антенн и тем более ушей. Она улыбнулась, поднеся ладошки ко рту, и довольно громко заявила, посматривая на Модо, как-то чисто по-женски что ли, удивляясь и радуясь: - А ты неплохо выглядишь, сынок. Дроссель хохотнул в кулак, а Винни сузил губы и немного обиделся. Модо же воспылал огнём и, довольно улыбнувшись, подошёл к бабушке и, наклонившись, поцеловал её руку. - Спасибо, мэм. Кларибэль по-матерински погладила его по голове, растрепав мягкий мех, а потом обогнула доброго мышонка и с азартом уставилась на припаркованные около зелёного газона байки. Я хотела её остановить, но Кларибэль ловко вывернулась и, тихонько спустившись с лестницы, медленно поплелась к железным коням. - Вы идите-идите, я пока откачу байки в гараж, - небрежно кинула она, непрерывно охая и ахая от того, что ей нравилось то, что она видела. - Надеюсь, места хватит. Какие красавцы! Мы уже хотели идти к ней и отговорить от неблагоразумного решения - даже Дроссель удивился бабушкиной отваге, но Персиваль жестом попросил нас не вмешиваться, мотая головой и смеясь. Похоже, он знал все её привычки. Но Модо не принял решение моего дяди и, как истинный джентльмен, направился к ней и остановил, подхватив за руку. - Но, леди, - воспел духом благородный Модо, - вы слаба, а это не простые школьные велосипеды, а железные мотоциклы. Бабушка отмахнулась от него и засмеялась в голос. - Не волнуйся, сынок, я не так проста, как тебе кажется. В своё время я почти на таком же ездила. На секунду мышь задумался, почёсывая голову. Но потом удивился, широко открыв глаза. - Серьёзно? - воскликнул он. - Расскажите мне подробнее, это очень интересно. А я Вам помогу. - Ты посмотри, - тихо завопил в Винни его внутренний зверь, - какая идиллия. Может она усыновит его? - Модо? - шутливо спросила я, прекрасно зная, о чём идёт речь. - Ну не байк же, Чарли, - проговорил он едва слышно. - Да не сердись ты. Он негодовал, показывал на них пальцем и дулся, отчего Дроссель и Персиваль снова неуёмно смеялись. Конечно, он-то думал, что это только им могут восхищаться. Мы оставили Модо и Кларибэль одних и направились в дом-замок, чтобы, наконец, прояснить ситуацию. Тем более, я очень хотела знать, почему Кларибэль и дядя не были удивлены тому, что мои друзья мыши. И тому, зачем нужно было им приезжать вместе со мной. Дядя, конечно, был себе на уме, но его желания и привычки были неподвластны никому. Это немного расстраивало. Всё это было странно, по меньшей мере. Меня ничуть не удивляло наличие старинных и дорогих вещей, находившихся в больших и просторных помещениях дядиного дома, опять же, своей изысканностью напоминая величественный замок. Но Винни, например, был удивлён, как и Дроссель. Они, раскрыв рты, смотрели на внутреннее обустройство помещений и расспрашивали Персиваля, откуда и за какие заслуги ему досталась такая роскошь. Ну, в основном, интересовался Дроссель. Винни только и делал, что топтался на месте или спрашивал какую-то чепуху. Очередную такую чепуху он спросил, когда мы поднимались на второй этаж по витиеватой лестнице. - Чарли, - сказал он, нахмурившись, - наверно, примерно прикидывая, сколько ещё ему подниматься наверх, - когда мы обогнули одну порцию ступеней и направились к следующей, - напомни-ка мне, как зовут ту бабушку. Я остановилась, схватившись за поручень лестницы, ожидая друга, и усмехнулась его вопросу. Я-то думала, он спросит, долго ли ещё предстоит подниматься. - Её зовут Кларибэль, Винни, - сказала я. Мышь остановился и, почесав голову, испугано обвёл глазами лестницу. - Клари... Кала... Клабле... Крали... кто? - Кларибэль, - вновь повторила я. - О! - воскликнул Винни. - Я буду звать её Клара, - и, немного подумав, продолжил, когда мы вновь стали подниматься наверх. – Ну, или Бэль. Прошло ещё пару секунд и Винни вновь добавил, смеясь: - Ну, серьёзно, что за имя такое странное? Крали... Клабле...Клаб... тьфу-ты. ******* Прошло несколько часов. Персиваль угостил мышей шипучкой и хот-догами. Я же не могла проронить ни слова - горло сдавили страх и волнение, будто была не в силах проглотить большую и горькую таблетку. Есть тоже не могла. Разговоры не утихали ни на миг. Я волновалась, сжимая влажные ладошки в кулачок, и прикусывала губы, потому что всё, о чём рассказывал дядя, было странным, невероятным и отчего-то волнительным. Это были ужасные часы, но я не имела права взбрыкнуть и поддаться панике. Я - Чарли Девидсон, а не какая-нибудь девчонка, впервые познающая всю сложность жизни. Мои мышата были достойны иметь рядом с собой такую как я - резкую, иногда противную и острую на язычок, но никак не нюню. Поэтому я сохраняла спокойствие и безмятежность, хотя в мыслях уже давно билась в истерике, катаясь по полу, хватаясь за волосы руками. Вся соль была в том, что я не знала, о чём думать в первую очередь - то ли о том, что я не хотела, чтобы Винни отправился на Марс, то ли о том, что в своё время дядя вёл дружбу с выжившим из ума Карбункулом. Все эти новости взрывали напряжённый мозг. Но обо всём подробнее. *** Разговор о Харли начался тогда, когда мы только поднялись на второй этаж. До этого времени я совсем мало знала о ней: ребята не любили поднимать эту тему и всё, что слышала, сводилось к одному событию - она пропала. Вот и вся информация. Они скучали, переживали, и я чувствовала себя опустошённой, выжатой, как лимон, когда видела в глазах Винни тоску по этой мышке. Возможно, у них были определённые отношения, но я не могла знать этого наверняка. В некотором роде я хотела узнать о ней больше, чтобы решить - стоит ли так сильно переживать? Мы присели за стеклянный и круглый стол в большой гостевой комнате дяди, и он начал говорить о Харли: как она появилась в его жизни и что случилось после того, как он позволил ей остаться на некоторое время. До этого, пока Модо помогал Кларибэль, а Винни и Дроссель угощались шипучкой и сосисками, дядя был собранным и решительным, смакуя каждое слово. Но начавшийся разговор о Харли его растревожил. Его особенность в том, что обладая безграничной и доброй душой, у него было легкое, не озлобленное сердце. Своих детей у него не было, и наверняка в маленькой и запуганной мышке он видел свою дочь или кого-то, кто отдалённо мог напомнить ему близкого родственника. Дядя был напуган. - Мы познакомились несколько лет назад в Африке, - начал он разговор, с волнением потирая увлажнившиеся ладони. - В Африке? - переспросил Дроссель, нервно сглотнув. Винни не улыбался, не шутил. Натянулся тонким стальным тросом и спокойно сжимал в руках надкусанный хот-дог. Модо тоже был морально собран, с громким звуком отпивая из стакана шипучку. Дроссель переживал, легонько и изредка постукивая пустым стаканом по столу. Они знали отважную мышку Харли, понятно, отчего волновались. Ясное дело, все ждали хороших вестей. Дядя медлил, посматривая то на меня, легонько улыбаясь уголками рта, то на мышат, и каждый раз нервно сглатывал, когда встречался взглядом с немного обеспокоенным взором Винни. - Персиваль... - осторожно попросил Дроссель. Дядя кивнул, тяжело вздохнув и поёрзав на стуле, положил руки на стол. - По работе мне пришлось отправиться с визитом в Африку, чтобы наладить отношения с некоторыми весьма сомнительными людьми, которые тогда сотрудничали с фирмой, где я работал. На минуту он замолк и снова продолжил, когда поднялся со стула и стал расхаживать по комнате, заведя руки за спину. - Она появилась неожиданно, - тихо продолжил Персиваль, изредка кашляя в кулак, - словно ураган. Была расстроенной, встревоженной и напуганной. Винни зажал уши и опустил голову на стол, больше не притронувшись к хот-догу. Он волновался, переживая за Харли, но продолжал молчать. Слышалось только поскрипывание пола от тяжёлых ног Персиваля, ходившего из стороны в сторону так резко и порывисто, словно событие о том, что Харли было страшно, когда они впервые встретились, до сих пор его тревожило. Дроссель с присущим ему спокойствием вслушивался в слова, уже отодвинув в сторону пустой стакан. Модо так и вовсе не двигался. Все хотели знать, что случилось дальше. Персиваль присел обратно на стул и серьёзно посмотрел на Дросселя. - Она путешествовала по разным мирам, пытаясь найти дорогу домой. - Домой? - Да, друг, - сказал дядя, кивнув. - Она искала возможность вернуться на Марс. Она скучала по своим друзьям, вашему военному сопротивлению Борцов за Свободу против плутаркианцев. Мы много говорили. Эта славная мышка рассказала мне про друзей. О себе, правда, мало говорила. Она была растеряна, - дядя снова замолчал, тяжело вздохнул и на несколько секунд прикрыл глаза руками. - Тогда я и узнал, что она не человек, а мышь. Я поверил. Конечно, поверил. - Персиваль убрал руки от лица и отрешённо рассматривая потолок, легонько улыбнулся уголками губ, вспоминая: - Но она была такой светлой, искренней и настоящей. Пока Персиваль молчал, я опустила глаза в пол и закрыла их, понимая, что зря злилась на Харли, нервничала и... ревновала к Винни. Дура! Возможно, она и правда была такой, какой её описывал Персиваль. - Что было дальше? - спросил Модо. Я открыла глаза и посмотрела на дядю. - Я решил, что могу помочь ей, - ответил он. - Как? - теперь уже спросила я. Разговор подходил к самому главному. К Карбункулу. Но тогда я ещё об этом не знала. Дядя изучающе посмотрел на меня и потёр ладоши. - Я не рассказывал тебе, да и незачем было, - сказал он, окинув взглядом мышей. - В своё время я был знаком с Карбункулом. Вы же знаете его, верно? Модо пробормотал что-то непонятное, а Дроссель стукнул кулаком по столу, отчего дядя охнул. Винни же молниеносно поднялся со стула и завопил в голос: - Карбункулом? - клянусь, если бы он мог извергать пламя, то оно полилось бы огненной струёй из его ушей и ноздрей. - Ты был знаком с этой лживой тварью? - Ну, - наконец засмеялся дядя, отойдя от такого негативного состояния ребят, - тогда он был вполне нормальным, адекватным, не озлобленным человеком. Создавал свой этот... нульпереход или как там он правильно называется - не знаю, - чтобы путешествовать во времени. Когда Харли говорила о том, что хочет вернуться на Марс, то я загорелся идеей отправить её в родные места. Но не только потому, что хотел ей помочь, но и потому, что сам мечтал изобрести машину для перемещения во времени. Так вот оно что! Машина... нульпереход. Он переместил Харли с помощью этой машины на Марс. Все карты сошлись в единую линию, и наконец я была в курсе, почему дядя помог ей, почему она жила у него. Облегчённо выдохнув, я продолжила слушать разговор Персиваля с мышами, но не старалась говорить. Я была лишней. - Мы раньше с Карбункулом вполне приемлемо общались, - выдохнул дядя. - Он был гением. Я завидовал его уму. - И ты создал нульпереход? - спросил Модо. Персиваль кивнул. - Да. Правда, на это ушло два долгих года. Но Харли я все-таки отправил на Марс. - Можно мы посмотрим... - начал Винни, до конца не озвучив то, что хотел сказать, - на... - Конечно, о чём речь? - ответил Персиваль, прерывая бессвязную речь друга. - Пойдёмте. Они встали и молча проследовали в некое тайное место - подвальное помещение. Напоследок я кивнула, мол, со мной всё хорошо, когда Винни, волнуясь, посмотрел на меня. Они ушли. На минут десять... Но они показались долгими и страшными часами. Я знала, о чём будет идти дальнейший разговор и какой выбор предстоит сделать Винни. Не знаю почему, но знала. И эта новость выбила меня из колеи. Пока никто не мог видеть, я нагнулась, закрывая глаза ладонями, и заплакала. Тихо. Совсем бесшумно. Жёстко кусая губы. Мысли затмили боль и отчаяние. Винни придётся отправиться на Марс! Я не понимала, действительно ли люблю его или только питаю нежные, даже дружеские чувства? Вроде бы существовали мысли о том, что не безразлична ему. Но... он и я совершенно разные. Он даже не человек! Мышь. С Марса! С чёртового Марса. Мы принадлежали к разным мирам, находились по разные стороны баррикад, и даже в любви нам не так везло, как могло показаться. Персиваль и мыши вернулись быстрее, чем я предполагала. Но к тому моменту на моих щеках и глазах уже не было слёз. Выплакала или успокоилась - не знаю. Но когда Модо зашёл в комнату и спросил, как я себя чувствую, то я искренне улыбнулась и ответила, что со мной всё хорошо, хотя на душе скребли кошки. На Винни я даже не посмотрела. А Персиваль продолжил говорить, когда мышата уселись за стол, готовые слушать дальше. Дядя немного успокоился и практически улыбался, когда присел рядом с Винни. Ему наверняка было, что рассказать. О Харли! - Харли говорила о вас, когда я впервые привёз её сюда. Хотела увидеть, пообщаться, но не смогла, как видите. Не хотела показаться слабой. - Ох, Харли... Мы так долго её искали, - натянуто произнёс Винни. - Я отправил её на Марс вчера вечером, - хлопнув Винсента по плечу, усмехнулся дядя. - Перед тем, как отправиться, она говорила о тебе. Сказала, что хочет, чтобы ты тоже вернулся на Марс. К ней. Она мне рассказала, что вы мыши. До этого, я конечно, слышал от Чарли, что вы помогаете ей, спасаете Землю... но... - Почему ты мне раньше не сказал, что ты знаешь всё? - теперь уже я встряла в разговор и занервничала. Винни серьёзно посмотрел на меня. - А что бы это изменило? - снов хохотнул дядя. - Харли не могла здесь встретиться с твоими друзьями, хотела увидеть их уже на Марсе, на их родине, - и обратился к Винни, буквально тыча в него пальцем. - Но больше всего она говорила про тебя. Я нервно сглотнула и во все глаза уставилась на дядю. Винни тоже сглотнул. - Что она говорила? - сказал он. - Что любит тебя, - быстро, слишком быстро ответил дядя, а у меня сердце опустилось куда-то в живот. - И просила передать, что если её чувства взаимны, то она бы хотела, чтобы ты тоже отправился на Марс за ней следом. Воцарилось полное молчание. Винни был совершенно опустошён и растерян. Я понимала, честно, я понимала, что, возможно, после открытия такой тайны наши с Винни пути окончательно разойдутся. Да, он, наверное, всё так же, вместе с Модо и Дросселем будет очищать от смрада Чикаго, но я больше никогда, опять же, возможно, не смогу быть с ним и гладить его по меху, шутить и сидеть позади на байке и хвататься за его широкую спину. Тогда он будет с Харли. И, вероятнее всего, навсегда отправится на Марс. Я ведь человек. Он - мышь. Наши судьбы по определению обречены на провал. - Решай, сынок, - наконец подал голос дядя, вырвав меня из пучины самобичевания. Я напряжённо посмотрела на Дросселя, потом на Модо, но они молчали. Да а что тут скажешь? - Мне надо подумать, - Винни встал со стула и пошёл в соседнюю комнату. Я пошла за ним. ******* И вот теперь, когда мы остались с ним наедине в одной комнате, то я не знала, о чём с ним говорить. О Харли? О том, что не хочу, чтобы он возвращался на Марс? О том, что хочу быть с ним? О ЧЁМ? Но следовало начать даже с самых банальных фраз. Потому что сегодня я впервые увидела, как он переживает и страдает от того, что ему было необходимо сделать самый, наверное, главный выбор в его жизни. Он уже не рассматривал ковёр. Закрыв глаза, он продолжал трогать антенки и думать. - Винни... - Присядь, - тихо попросил он, открыв глаза, похлопав по своей ноге, - надо поговорить. Собравшись с мыслями, я сделала то, что он велел, и потрепала его за ушки. - Ты решил? - Я остаюсь, Чарли! - твёрдо и уверенно сказал он, не отрываясь, не моргая, смотря в мои глаза. - Я не смогу тебя оставить, малышка. Даже сама мысль об этом вводит меня в тоску. Моё лицо мгновенно онемело. - Но... - Нет! - опять резкий тон. - Я решил. Решил, что хочу остаться с тобой, пусть ты и человек, и пусть я даже не достоин твоего внимания. Пусть хоть один раз в жизни я побуду эгоистом, но я не смогу позволить случиться тому, что ты можешь полюбить человека. Построить семью. Я буду таким, пока ты не прогонишь меня. Я не собираюсь тебя никому отдавать. Я почти захныкала. Уткнулась носом в его шею и закрыла глаза. Сердце стучало как заведённое. Он выбрал меня. Не мышку Харли, а меня! Обычную девчонку, у которой нет шансов стать такой же, как мои любимые и верные друзья. Я не стану мышью. НИКОГДА! При данной ситуации... хотелось бы. - Винни... - отлипнув от его шеи, я снова тихо застонала. Но любимый мышь снова прервал мои мысли. - Я знаю, что я мышь и что мне ничего не светит. Но я буду рядом, если кто-то соберётся тебя обидеть. Я люблю тебя. ******* Мы вышли из комнаты буквально через тридцать минут. Перед тем, как показаться всем на глаза, я топталась на месте у закрытой двери, держала Винни за ладонь и глупо улыбалась, опустив голову. А он настойчиво и сильно прижимал меня к себе и шептал в ухо, что теперь всё изменится, что теперь мне не сбежать от него. Я смущенно отвечала, что не хочу, не убегу. А он тихо смеялся, краснел. Но нам следовало выйти. Сделать шаг. Первый вышел Винни и с порога сразу заявил, что принял окончательное, бесповоротное решение. Модо улыбнулся, тайком посматривая и поочерёдно поднимая в изумлении брови на раскрасневшуюся меня и на решительного Винни. Дроссель же был спокоен как скала, подойдя к нам, попивая из кружки шипучку. - Ты решил? - дядя встал из-за стола и серьёзно сказал: - Сейчас самое подходящее время, парень... - Я не.... - начал Винни, но не решил сказать правду. - Ты не собираешься на Марс? - воскликнул дядя. Он был немножко шокирован. Ну, конечно, он не мог знать, что у нас с Винни "недолюбовь, недодружба, недосказанность" уже довольно-таки продолжительное время. Сейчас настал момент истины. - Нет! Всё, что мне нужно, и так рядом. Чего ещё нужно? - проговорил Винни, приобняв меня за плечи и, повернувшись к Дросселю, хлопнул его по плечу. - Но у тебя-то есть шанс! - Кто? - выкрикнул дядя. - Кого ты оставил на Марсе? - Карабин, - тихо ответил рыжий мышь. Все вопросы были отметены в сторону. Да и нужны ли они были, если негласный командир нашей компании по спасению Чикаго сиял, словно новогодняя ёлка? Карабин. Сколько же нужных нам людей мы оставляем за бортом из-за судьбоносных причин? ******* Смотря на яркий рыжий свет, струящийся из нульперехода и на улыбающегося Дросселя, быстро влетевшего на байке в маленькое помещение камеры, я думала только о том, что это было отличным окончанием данного вечера. - Дроссель! - завопил дядя, набирая на кнопках нульперехода какой-то непонятный мне шифр. Он кричал, потому что шум был неимоверным. - Не забудь, у тебя ровно двадцать четыре часа, а потом ты нажмёшь на фиолетовую кнопку на пульте управления, и я немедленно перемещу тебя обратно. Дядя не мог видеть, как Дроссель кивнул, а я видела его довольные и чуть покрасневшие щёки. Он продолжал крутить в руках небольшой пульт и улыбаться. - Понял! - задорно выкрикнул друг. - А на больше нельзя? - Я работаю над этим, друг, - захохотал дядя. - Счастливой дороги! Винни стоял рядом со мной, но держал себя в руках. А как же, признался ведь в любви, и я... я стояла рядом с ним, почти дотрагиваясь до его пояса пальцами. Тихо улыбалась, отворачиваясь в сторону Модо, а тот краснел, как и я, потому что видел, да и понимал, что наша неуёмная жизнь изменится. Неизменным останется только сопротивление нашей маленькой, но надёжной армии против зловонной рыбьей морды Лимбургера. Дядя нажал на рычаг. Все кнопочки, да и весь громоздкий аппарат разревелся тяжёлым сильным воплем, и всё подвальное помещение озарила яркая вспышка. Когда туман рассеялся, то в кабине нульперехода никого не было.