С нулевой отметки

      Докурив сигарету и затушив окурок о стену, подхватываю недопитое теплое пиво, оставленное мной на подоконнике перед тем, как я накинулся на Нойза с поцелуем. Сажусь рядом с ним на диван, откидываясь на спинку. Делаю пару жадных глотков, допивая, ставлю пустую бутылку рядом с диваном. Упершись локтями в колени, и слегка вытянув вперед шею, кладу подбородок на руки, обхватив в ладони свое лицо. Чуть повернув голову в строну Нойза искоса бросаю на него взгляд. — У тебя столько пирсинга, — он указательным пальцам проводит по моей нижней губе с четырьмя проколами от одного уголка моего рта до другого. – Пить не мешает? — Как-то нет. — А целоваться? – почти смеясь, произносит он. — Я же не постоянно целуюсь, – отвечаю растягивая губы в ответ, а потом с напускной серьезностью спрашиваю. – А тебе он помешал? — Да нет, — он отхлебывает пива из своей бутылки и продолжает, — я тоже собираюсь сделать. Это не больно? — Ни капли, я сам колол. Хочешь, и тебе сделаю? — Пиздато было бы! Прямо сейчас? — Нет, надо дома, чтобы все стерильно было, игла, лучше с катетером, перчатки там всякие, спирт или на худой конец водка. — Я не против, если заберешь меня домой.       «Я бы хотел забрать тебя домой. Если бы у меня только был свой дом…» — Не могу. Я пока не один живу, но скоро съеду, — я накрываю его запястье своей ладонью и чувствую, как его кожа реагирует на мое прикосновение мелкими мурашками.       И как рефлекс — кончики моих пальцев начинает покалывать, словно иголочками тока. Вслед за этим повторяется то, что я испытал тогда внизу, держа за руку этого парня. Только сейчас «вспышка» казалась подольше. Странное ощущение, отчего-то вдруг охватившее меня изнутри, будто некая грань между плохим и хорошим. Это было и чувство тревоги, и осознание спокойствия одновременно. Что-то должно произойти. Но я еще не знаю, что именно. Просто: пульс выше нормы, слабость во всем теле, пальцы дрожат, а в сознание - безмятежная блажь. Это необъяснимо.       В этот момент поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом. Сейчас я не в силах понять, о чем он думает. Через несколько секунд мой сосед по дивану отводит глаза, а я продолжаю рассматривать его: в отличие от меня он действительно красив. Я бы любовался им бесконечно. Все еще держу его за руку, а хочется обнять, но я боюсь. Я пугаюсь своей внезапно вспыхнувшей страсти к малознакомому человеку и того, что все как-то стремительно закрутилось.       Это действительно случилось со мной впервые. Я всегда был предельно осторожен в отношениях, не кидался сломя голову на первого встречного, а тщательно выбирал себе партнера. Собственно, и партнеров-то у меня было не так много – их можно было пересчитать по пальцам одной руки. Тот человек, у которого я сейчас жил, а, точнее, пережидал материальную проблему – он был моим третьим парнем. Третьим с того самого времени, как четыре года назад я познал радости однополого секса. Ни с одним из них у меня не сложилось нормальных доверительных отношений. Все сводилось в итоге к тому, что разница в интересах порождала откровенную, гнетущую скуку: если тебе не о чем разговаривать с человеком, то, как ты ни старайся — отношения все равно рано или поздно сойдут на нет. Но никогда, ни разу еще у меня не было такого необъяснимо растущего влечения.       Я убираю руку с его запястья и, встав с дивана, прохожу к столу, где достаю из пакета очередную бутылку пива. Мне очень хочется узнать о Нойзе побольше, но я не могу доставать его вопросами, он же уже высказал свое недовольство этим. Но все же решаюсь задать один важный, мучивший меня все это время: — Какие твои дальнейшие планы на сегодня? — Думаю, посидим еще чуток, а ближе к вечеру на тусовку рвану.       С его последним словом у меня внутри словно что-то обрывается, а вдоль позвоночника пробегает неприятный леденящий холодок. «Рвану» — в единственном числе, значит, провести вечер вместе не входит в его планы. — А что за тусовка? — как между прочим, интересуюсь я, стараясь придать голосу оттенок твердости, чтобы ненароком не выдать нахлынувшую на меня обиду. — Риветхедов*. — Кого? — невольно задаю вопрос, хотя сразу же понимаю, о ком он говорит, еще бы — читал в интернете. Также становится ясно, почему на нем надеты эти ботинки. — Они разве есть в Питере? — Риветы — да. В небольшом количестве, не парься. Самой субкультуры как таковой в России нет, так что приходится ходить в клубы и на тусовки, где киберготы собираются. Так что ни думай о названии. Что же до клубов — я просто этим живу. Не могу себя представить без музыки и танца.       Безусловно, мне приходилось встречать киберготов, увлеченных пауэр-нойзом, дарк-электро и агротех. Но тогда для меня, вообще, не существовало разницы в жанрах электронной музыки. Чаще всего представителями этой субкультуры были девушки, парни киберготы встречались крайне редко. А уж тем более я не видел ни одного живого риветхеда.       Я не ходил в клубы и на тусовки, хотя и причислял себя к готам. Одевался я в мрачные фетиш шмотки, гулял по кладбищам в полном одиночестве. Со всеми представителями своего движения, не считая пары друзей, я общался в основном в интернете. Мы лишь изредка собирались командой, чтобы культурно побухать. А если говорить о каких-то мероприятиях, то я кроме, как в клубе «Арктика» нигде не был. И то посещения этого клуба были единичны: даже если и хотел, то не мог из-за своей работы в вечернее время.       Нойз был другой. Видимо, он очень любил всякие тусовки и вечеринки – стало заметно, как оживился его взгляд, когда он заговорил о клубах и киберготах. В тот момент я представил его среди рейверов, одетого в кислотного цвета топ, напоминающий собой бронежилет, с хвостом из дредлоков и лент на голове, пляшущего под завуалированный техно. И откровенно говоря, поймал себя на мысли, что немного завидую ему.       Ну что же, кое-что я о нем уже узнал. Хоть что-то. — Пойду, отолью, — произношу я, поставив на стол едва начатый напиток.       Когда я возвращаюсь через несколько минут, вижу развалившегося на диване Нойза. Вместо подушки под его головой — толстовка и сцепленные замком руки. Я подхожу к столу и делаю два больших глотка пива. Присаживаюсь на край дивана, закуриваю. Наблюдаю, как облачка дыма плывут по комнате, поднимаясь под потолок, и растворяются в полумраке. — Знаешь, — говорит Нойз, — все же охуенно, что я тебя встретил. Не знаю почему, но у меня такое чувство, что ты тот человек, которого я давно ждал. — С чего вдруг? — «И я ждал тебя, Нойз!» — Это сложно объяснить, — и он, прерывая мой очередной глоток из теплой бутылки, резко хватает меня за предплечье и притягивает к себе, приподнимаясь навстречу.       От неожиданности роняю сигарету, и она катится куда-то в затемненный угол и там огонек ее исчезает, видимо погаснув. А парень тем временем обхватывает рукой мою шею. Наши глаза оказываются напротив. Так близко, что нечетко видно. Его губы касаются моих. Язык обводит мой пирсинг сначала с одной стороны губы, потом с другой. Раздвигает зубы и напористо захватывает всю ротовую полость, заставляя отвечать на поцелуй. Преобладая надо мной, не давая уклониться от ответа. Да и я… Не могу и не хочу оттолкнуть человека, с которым впервые мне так хорошо. Тело отзывается сразу же: сильнейшим содроганием, внезапной слабостью, шумом в голове. Пелена застилает глаза. Я не вижу ничего. Я лишь ощущаю его дерзкий поцелуй и скользящие руки на своем теле под футболкой.       С трудом отрываюсь, но лишь для того, чтобы поставить на пол бутылку, содержимое которой уже наполовину расплескалось. Я почти не контролирую своих действий. Стягиваю с него дурацкую майку с принтом биохазард*. Толкаю назад и, оказавшись сверху, начинаю исследовать его торс. Несдержанно, с силой сдавливая кожу, не беспокоясь, что оставлю на ней синяки. Ощущаю под пальцами спортивное упругое тело, кубики пресса. Невозможно дышать. Меня подхватывает неведомая волна, смывающая на своем пути все границы. Крышу срывает. Впиваюсь в губы Нойза, проглатывая его стон, кусаю их до крови. Вся моя осторожность летит к чертям собачьим. Я хочу его, как никого и никогда не хотел в своей жизни. Я не просто хочу его – я желаю сделать своим навсегда.       И тут со мной происходит что-то странное. Неожиданная тяжесть обрушивается на тело. Веки наливаются свинцом и мне трудно открыть глаза. Шум в голове превращается в убаюкивающий шепот. Желание сменяется какой-то отрешенностью. Я все еще ощущаю руки Нойза на спине, а под подушечками своих пальцев – его кожу. Обрывки мыслей проносятся в голове: «Неужели я настолько устал, что не могу даже отыметь его сейчас? Сейчас, когда он так нужен мне». Но что-то неведомое словно давит сверху. Все смешивается. Я падаю на него. Слышу, как колотится его сердце под моим ухом. — Нойз, — шепчу я и проваливаюсь куда-то. Сознание отключается.       За окном летит тополиный пух, вечный спутник Питерского июня. Медленно опускается, кружась перед приземлением невесомыми крупицами в водовороте воздуха, плавно оседает на землю. Словно снег, внезапно выпавший летом, заметает наши следы.