Он был идеален...

Что значит любить? Чувствовать или страдать. Страдание по человеку - первый признак любви? нет, скорее психического расстройства. Странно предполагать, что любовь бывает без слез, но ведь и не молвишь, что это чувство - мокро. Что за странная штука эта любовь? Я, никогда не задумывалась, да и не предпочитала думать о чем-то столь манящем. Мне ведь еще только шестнадцать лет...и да, это тот самый возраст, когда ты еще не взрослый, но уже не ребенок. Ты не задумываешься о том, что делаешь, но все же упорно, так по-взрослому, доказываешь свою точку зрения. Твои слова, увы, ничего не значат для родителей, - они все равно все делают по-своему, - и ты стараешься быть таким же как они. Из-за этого происходят частые ссоры, не факт, что с твоим участием. Оба взрослых, точно маленькие детишки, спорят - кто прав?а кто нет, - все, что можешь сделать ты, так просто стоять молча за стеной и выслушивать красноречивые высказывания обоих сторон друг на друга. И тебе будет жалко обоих. *** - Я Сьюзи Джонс, мне полных 20 лет. Я совершенно нормальная, - стараюсь, чтобы голос был более уверенным, чем то, что внутри. А внутри? Внутри "пусто". Раньше, так скажем, душа была наполнена тем самым странным чувством - любовью. Но меня предали. Жестоко предали. Впрочем, я сейчас попробую все вам рассказать: " Мой *день рождения*, если его можно так назвать, каждый раз встречали дома. В кругу семьи, так сказать. Почему я обозначила день своего рождения в кавычки? Наверно, потому что это не точная дата. Я приемыш. Раньше папа пытался доказать обратное, лет так восемь назад, но я точно знаю, что не верила ему. Да, и отцу тоже. Хотя, он в принципе и не пытался мне что-то вразумить. Отец и папа взяли меня, - или купили? неважно, - вообщем удочерили, когда мне было два года отроду. Я была болезненным ребенком, мне часто становилось плохо и я просто отключалась. Мы посетили множество больниц, но врачи так и не смогли поставить мне точный диагноз и просто отпускали со словами:" Простое переутомление". Это было очень подозрительно, и я расспрашивала папу, о чем они разговаривали за дверью, но ответ был тем же и спустя несколько лет я перестала интересоваться этим. Наверно, просто, потому что сейчас, я полностью, - по словам врачей, - здорова и не нуждаюсь в принятии, так неприятных мне, таблеток и прочих препаратов. Так вот, мне как обычно заказали торт. С каждым годом он становился все больше и больше. Я сидела в центре стола. Именинница, ведь. Справа от меня мой родной(сводный) старший брат и его парень. По его глазам видно, что ему скучно и он хочет по быстрее ретироваться в свой дом и уединится с любимым. Я его, впрочем, и не держу. Как и остальных своих одноклассников. На лицах улыбки, в глазах липовая радость за меня. На самом деле мой брат, да и все они и, чего уж скрывать, и мои родители не очень хотят здесь присутствовать. Раньше все было по-другому. Ровно четыре года назад я была обычной шестнадцатилетней девочкой, любящей часами засиживаться за компьютером, планшетом, телефоном и прочей всякой технической ерунды, болтая ни о чем с друзьями, пока папу и отца не пригласили на свадьбу моей тети. Моя тетя пренеприятнейшая женщина с не то, что уродливым лицом - оно у нее даже очень мило, - а с уродливой душой. Она всегда мне напоминала тех людей, кто к концу жизни останется один и будет проживать последние дни за просмотром телевизора. Она очень любила своих кошек, двух лысых комков костей, обмотанных кожей. Я их очень боюсь. Особенно после того случая, когда они вдвоем прыгнули на меня ночью, якобы увидели мышь - по словам тетушки. Еще эта смазливая леди не любила детей. Мне было суждено выслушивать все мои недостатки, которые раз за разом прибавлялись. Тетя уже давно, как мне кажется, придумала свою религию, где все женщины должны ходить в одном цвете - сером. Серая блуза, длинная, до ступней, серая юбка и более темная серая шляпка. Обувь также сера. По ее мнению, весь мир нуждается в ее порядках и если бы не ее притирания - я бы стала походить на "девушку легкого поведения" - опять же с ее слов. Когда мне сказали, что мы едем в Мидлтон(родной город тетушки) я глубоко опечалилась. Я не хотела видеть эту женщину старой закалки, и не хотела выслушивать все по поводу моей слишком абстрактной внешности. В итоге долгими и нудными уговорами меня, практически заставили одеть серое шелковое платье, не смотря, что на улице плюс 30 градусов тепла. Ткань полностью подходила, будто тетя сама выбирала, предпочтениям Миссис Джонс. Воротник сильно облегал шею, заставляя держать голову высоко, выше чем положено по этикету, но это никого не волновало. Жарко, было неистово жарко. Отцовские шутки про мой "холодный" наряд, распыляли жар по всему телу быстрее нужного, так еще и брат как назло отказался открывать окна, мотивируя тем, что его продует. Зал церкви встретил нас холодной обстановкой и атмосферой. Я вздохнула полной грудью и села в самом начале помещения, рядом с братом. Скамья была каменной, а самое главной прохладной. Я уже не обращала на замечания Эдиты(тетя) и просто расслабилась. Сознание еле понимало где находится и я мало что расслышала в долгой речи священника. Заветные клятвы, поцелуй. Конец. Нет, это только начало, рядом с двумя женщинами я увидела парня, походящего на одну из них. Мой новоиспеченный родственник - скорее всего ровесник. Сердце стало биться быстрее, голова закружилась. Папа говорил, что такое бывает когда встречаешь свою половинку. Вот теперь мне точно стало грустно. Дезориентированные, или как таких людей называли "гетеро" не совсем вписывались в наши круги. За всю нашу историю можно по пальцам пересчитать, сколько пар сохранили брак до конца своей жизни. Пара, состоящая из дамы и кавалера, не принималась в нашем "правильном" обществе. Нам об этом рассказали еще в школе, во втором классе. И уже тогда я приготовилась встретить свою половинку-девочку и счастливо с ней стареть. Я была уверенна, что люблю лишь женский пол, но этот парень разжег мой орган. У меня появилась желание быть с ним. Но я попыталась затаить его в своем сердце. Мы приехали домой через неделю после. Каждый день, из всех семи, давался мне очень тяжело. Хотелось потрогать его рыжие, отплескивающие на солнце золотом, волосы, вдохнуть его аромат, узнать, как звучит мое имя, произнесенное его тембром голоса. Протянуть ему руку помощи, когда надо. Но нет, я все время торчала на улице, зля всех моих родственников. Джон, как мне кажется тихо посмеивался надо мной. Джон - мой брат, кстати. Он познакомился с Патриком за месяц до этого и родители положительно отнеслись к его выбору. Меня же заклеймят и отправят в закрытый пансион, если не хуже, в психушку на лечение. Еще через неделю, у меня началась школа и я молила всех Богов не встретить Роллана в своей школе. Он был старше меня на год и в выпускном классе. Вокруг него всегда толпилось много парней, мало девушек. Своим присутствим я бы принесла ему лишь одни проблемы. Я это прекрасно понимала, но вот похоже, что он нет. Проходя мимо его "компании", он часто меня дергал: за юбку, волосы; иногда словесно, что больше разочаровывало, чем злило. Я пыталась не встревать с ним в перепалки, не отвечала на придирки и у меня практически всегда возникало ощущение, что за его спиной находится дух тети. Злобное маленькое скопление, подсказывающее что и когда надо говорить в моем присутствии. За тем же он хватал за подбородок своего лучшего друга и грубо целовал. Казалось, что кульминация их действий развернется прямо в коридоре школы, но нет все заканчивалось, а мое сердце билось все меньше и меньше. Господи, ну, почему же, ты со мной так жесток? После каждого его касания - кожа горела, словно я жарилась на папиной любимой плите, стоящей во дворе. Чуть позже жжение проходило, но все сменялось на сильный зуд, не только в этом месте, везде. Абсолютно все тело хотело больше и больше касаний. Разум желал постоянно видеть его улыбку(или глупую ухмылку, разница?), его яркие зеленые глаза с коричневыми крапинками по кругу радужки, пухлые губы, нос с еле заметной, в профиль, горбинкой. Он идеален, что бы кто ни говорил, для меня он идеален. Его, не слишком хороший, характер, манера речи, скорее литературная, чем матовая. После еще одной его выходки, в лице осмеивания меня в женской раздевалке(как он туда попал?), где все стали обзывать меня: "Гетеро!"и все в этом роде - я поняла, что мой рыжеволосый ангел, дьявол воплоти. И я сдалась... Родители быстро узнали, кого я люблю(а люблю, ли?), брат здесь тоже сыграл, не маловажную роль. Просто позвонил папе на работу и все его коллеги теперь осведомлены обо мне. И теперь им стыдно. Не только появляться на работу и вообще выходить на улицу. Им стыдно, что у них такая дочь. По крайней мере я больше не чувствовала крепких отцовский объятий по утрам и легкого поцелуя папы в щечку. Мое сердце потихоньку начало пустовать. Так прошла еще неделя..." Громкий клик со стороны моего телефона, заставил меня проснуться от неприятных воспоминаний. Ванна, уже практически наполнилась и я хотела переступить ту черту, держащую меня на стороне живых. Проще говоря в руках у меня был тонкий кухонный ножик, только что, заботливо поточенный братом. Одно действие и я появилась бы на всех страницах News. У нас любят об этом писать. Мне совершенно не было жалко родителей. Сердце полностью опустело еще после того, как я с громким криком выгнала всех гостей. Папа наорал на отца, который наорал на меня. В свой адрес я услышала много чего нового, и, никогда не думала, что услышу такое из уст столь родных мне людей. В комнате на полную включила музыку, чтобы не слушать дикие вопли обоих родителей. Хотя, я несколько раз спускалась, чтобы попить воды, но каждый раз меня останавливали красноречивые слова отца: "Мне стыдно, что у меня есть ты. Зря мы тогда выбрали тебя. Кто же думал, что..." - дальше я не слушала, затыкая уши вновь поднималась в свое убежище и дрожала. Не от страха или моральной боли. От гнева. А, может, все-таки от боли. Короткая мелодия эхом отозвалась в ванной комнате. Затем еще и еще. И так не переставая, пока я не ввела пароль на дисплее и не открыла вкладку "Сообщения". Штук десять. От Роллана. Послания, содержащие "Прости" до "Спускайся вниз", казалось, со скоростью света пронеслись у меня в голове, прежде чем я осмыслила их содержание. Практически ничего не замечая: ни криков родителей, переходящих на откровенный мат, ни брата, ржавшего над моим красным лицом, ни ступеней, которые я перелетела чуть не врезавшись дверь. В голове стояли последние слова: "Я жду, приходи. Я извинюсь за все." Но тут я резко остановилась. Что будет за этой дверью, что находится передо мной? Что будет вообще? - Чего я ожидаю? Нет, чего я жду? Извинений, нет, не нужны. Слова любви? Они давно мной презираемы. Любовь - есть ничто иное, как вымысел. Чувства - лишь странные сокращения сердца и реакция организма. А душа... Душа - аморальность. Ее не должно быть. Еще один звон. Еще одно сообщение. Полазив в карманах, достала телефон. "Идешь?" - Иду... - резко открыла дверь. Поток холодного, вечернего воздуха поглотил мою одежду. Забрался под футболку и домашние штаны. Сжалась. Сердце тоже заледенело. Он здесь. Стоит уже довольно долгое время. Лицо покраснело, теребил руки друг о дружку, топтался на месте. Озирался по сторонам, боится, что заметят? - Роллан? - в первый раз шепчу его имя, смакуя каждый звук и букву в нем. Вопрос был тихим, но он обернулся в мою сторону, может услышал, или... Ждал. Улыбнулся, но гримаса получилась странной. Совершенно ему не подходящей, ложной, не верящей. Можно еще долго говорить о том, как он выглядел в тот момент. Но он был идеален. - Сьюзи? - О, Боги, я так долго ждала, когда он скажет мне мое имя. Вынул руку из кармана и достал что-то наподобие цепочки с аметистом. Камень, словно апельсин, переливался рыжем в свете фонарного столба. - Мне? Вместо ответа притянул к себе и легонько дотронулся своими губами моих, будто пробуя новый ландшафт рукой. Почувствовала холодный метал на запястье. Щелкнул замок. Еще один поцелуй. Более глубокий, но не менее важный. Схватила его за грудки и уменьшила расстояние. Ближе, нужно еще ближе. - Сьюзан Эдит Джонс, что ты делаешь на улице?! - громкий крик отца заставил парня отпрянуть от меня и скрыться за углом. - Я здесь. - совершенно, не вникая в суть ответа, прошла внутрь дома. Не сразу заметила, как очутилась в ванной и что на меня уставились три пары глаз. Ах, да, я же оставила ножик тут. Все равно, сейчас я была самой счастливой на планете. Камень нежно поблескивал на моей бледной коже. Это был мой первый подарок от незнакомого человека. Теплая вязь растеклась по легким, сердцу, заполняя их до краев и переливаясь дальше. Я заметно дрожала, но не от холода. От радости. Слеза скатилась по щеке. За тем еще и еще. - Сью, ты чего это? - ох, мой глупый старший брат. Знал бы ты, как мне сейчас плохо и без тебя. Знал бы ты, как я хочу продолжить начатое в этой ванной. Чувство удовольствие вмиг прошло. Вязь закончилась и потихоньку опустошала мое тело. Колени подкосили, опершись о раковину, попыталась выровнять равновесие. - Ты знаешь, что она только что устроила на улице? Все соседям пища для слухов! Не дочь, а сплошной стыд! - разгорячался по-новому отец. Папа устало потер виски, как он это обычно делает, когда не хочет говорить о чем-то неприятном. - Я человек. Не путай меня с твоими гребанными чувствами! - в первый раз закричала я наперекор отцу. Да, сегодня у меня все "в первый раз". - Да как ты смеешь.. - Папа, перестань. Ты перегибаешь палку! - раздался спокойный с нервными нотками баритон моего брата. Я уже ничему не удивлялась. Дальше, он отвел меня спать, как это делал в детстве. Зажег светильник и решил посидеть со мной, пока я не усну. - Джон, я его люблю по-настоящему. И эта любовь растет. - похоже таких откровений мой брат от меня не ждал, так как случайно приземлился вместо стула, на мою тумбу, снесся при этом настольную лампу, и что теперь стало темно в комнате. - Как давно? - Со свадьбы Эдиты. Послышался удивленный свист. Не ожидал, чего уж тут. Бывает. - Какой он? - А оно горит? - скептически поинтересовалась я, буквально засыпая на ходу. Все-таки все сегодняшние происшествия сказали на мне. - Воспламеняется. - Он идеален...- промямлила я. Брат еще что-то пытался выяснить, но до меня уже было не достучаться. ****** Если вы вздумали себе, что на следующий день я проснулась в хорошем настроении, поела, пошла в школу, встретила Роллана и мы признались. То вы глубоко ошибаетесь. Настолько глубоко, насколько вообще можно ошибаться в нашем мерзлом мире. Меня встретил белый потолок, бледные зеленые стены, боль в руке и легкое головокружение. Я не могла пошевелить и пальцем. Из левого предплечья торчала капельница с каким-то синим раствором. Все ясно, я в дурке. Кто- нибудь скажет, откуда я взяла, что нахожусь в психбольнице? Шестое чувство, да и решетки на окнах подсказали. Опять провалилась в темноту. Так прошло месяца два. Каждый день ко мне заходила врач и проверяла самочувствие. Как же она была удивлена, заглянув первый раз, что я не дебоширю и не разношу все, что попадется под руку. "А, смысл?" - спокойно поинтересовалась я тогда. Правильно, смысл здесь не имеет значение. Знаете, кто не был в тут, тот не может представить, как тут плохо. Даже, ни то, что в отдельных комнатах куда большие психи, чем я. Нет, просто со временем мне казалось, что стены сдвигаются ко мне все ближе и ближе. Потолок то резко падает, то поднимается. Кровать шатается и скрипит сама по себе. Легкие шаги в темноте. Кровь приливает к мозгу все сильнее и сильнее. Разум выводит, выходящие за рамки теории, кто находится тут. Здесь, ты из нормального человека превращаешься в больного. - Сбрендила, по-любому сбрендила. - вынес вердикт Патрик, обводя взглядом "мой ночлег". Я сидела в углу спиной к двери и не сразу заметила шаги столь тяжелых кожаных сапог. Цепь легонько позвякивала, когда ее владелец поднимал или просто дергал руку. - Словно призрак из "Рождества". - решила я пошутить, но, наверно, не удачно получилось. В ответ я услышала лишь хмык. Он пришел один, брат, видите ли, заболел. Нет, ему просто стыдно. Ведь это он отправил меня сюда. Из кармана достала пачку мужских сигарет. Женские? Тьфу, просто бумага, никакого наслаждения от плотного дыма. Поначалу, я все время кашляла, как затягивала. А теперь? теперь могу потягаться и со своим тупоголовым братиком. - Знаешь, сейчас я думаю, что все это было сплошной ошибкой. Большой, моей, неудачной ошибкой. - просипела я, выдувая средний по величине клубок дымки. Удивленный взгляд Патрика навсегда запомнился мне, да, я умею поражать людей. - Ты... Ты действительно так думаешь? - еле проговорил он, садясь на стул. Я уверенно кивнула, вставая и подходя к окну. - Ну, его к черту! - хотя он идеален, не заметив, фыркнула, - или я должна говорить "ее", - тихо рассмеялась. Господи, в кого я превратилась? - С тобой все в порядке? - глупый вопрос, да? Вот и я так думаю. Как может чувствовать себя ребенок, когда его упекли в дурку собственные родители и любимый брат?! Внутри меня бушевала истерика, но на лице лишь иронично подняла бровь, вновь затягиваясь. Парень все понял без слов. - Скажи, приятно трахаться с человеком, который упек свою сестру в дурку? Или это только разжигает ваши постельные отношения?! - пристально взглянула в глаза бойфренда брата. Тот потупил взгляд. - Все с тобой понятно. - Что тебе...- резко встал он так, что стул с громким звоном свалился на каменный пол. - Уходи. - спокойно проинформировала ее я, возвращаясь к лицезрению пейзажа за окном. Как иногда бывает интересна помойка, а вы как думаете? Дверь бесшумно закрылась, но глухой топот тяжелых сапог долго еще отдавался в моем сердце. Все. Теперь я больше сюда никого не пущу. Довольно с меня привязанностей и так уже хватило... *** Вот и прошли четыре благополучных года, где: встала-умылась-оделась-завтрак-прогулка-обед-чтение-ужин-прогулка - стало обыкновением и валуном, тянущем меня вниз. Патрик, с того последнего раза, больше не при ходил. Вообще никто не приходил, даже на мои дни рождения. Я спокойно сидела на кровати и смотрела в окно, когда меня решила посетить одна из медсестер, ухаживающих за мной: - Сьюзи, вы здесь? - а где я еще могу быть?но я уже давно не с кем не разговариваю, только прямые жесты, без подтекста, без ничего. Двинула головой к собеседнице и кивнула. Мне кажется, или она смутилась? Поняла свою ошибку или до сих пор надеется, что я отвечу? Глупо. - Вас зовет миссис Джеймс, пойдемте. Мой "лечащий" врач как обычно засиживала в своем кабинете, я здесь была пару раз, первый - когда проснулась и второй - когда ко мне все-таки решили заглянуть родители. Да, тогда они были в шоке. Их приезд был несколько недель назад, я тогда взяла с собой пачку сигарет и начала при них курить. По правилам больницы(здесь вообще есть правила?) мне не запрещалось, а курить хотелось. Очень. Иногда хочется так затянуться, чтобы больше не чувствовать ничего. Вообще ничего. Отец не посмел орать при посторонних, а мне было вообще пофиг. Мне уже на все пофиг. Хехе. Маниакально улыбнулась, будто все хорошо. Но судя по искаженному, в этот миг, лицу медсестры, улыбаться мне лучше не стоит. Кабинет Дайны Джеймс, спустя два раза, ничем не изменился, а вот его обладательница поседела еще на несколько локонов. Терракотовые очки, как всегда свисали с носа, вот-вот и упадут, но женщина их поспешно поправляла, задевая рукой еще не высохшие чернила на бумаге и незаметно ругаясь новому пятну на рукаве. Костюм ее слегка не привычен для обычной больницы, но это ведь дурка, значит и главврачу можно носить дикий зеленый смокинг с ярко-красным галстуком. - Присаживайся, - приторно-сладкий голосок, пытающийся скрыть ее презрение, выдает его владелицу с головой. Надоедает. - Все хорошо, Сьюзи Джонс? *** Тогда я кивнула и на следующий день меня выпустили. Хотя, выпустили это слишком громко сказано, меня повели в совсем новый кабинет, так скажем, допросили и вот уже тогда я почувствовала свободу. - Как же хорошо на свободе, - улыбалась я, ступая с каждым шагом все увереннее и увереннее. Прошло всего лишь полтора года, но... Как же хорошо вне больницы. И...в первый раз спокойно на душе. - Куда ты теперь? - тихо спросила меня медсестра. Я повернулась: - Домой, а потом... Далеко, лишь бы подальше отсюда. - еще несколько шагов. И бег. Да, я давно не бегала. Как же хорошо! - Удачи, тебе, Сюзи Джонс. - мягкая улыбка озарила лицо пожилой женщины. Не знаю, сколько я бежала, но повернув голову, я не увидела той проклятой больницы, а впереди виднелись здания. "Город." - грустные мысли не покидали меня во время бега. Что я буду делать, когда вернусь? Обрадуется ли кто? Эх, была не была, так ведь, да? Город, как обычно, встретил меня смешанными запахами: от пряных булочек так, что слюнки текли, до грязных мешков с мусором, заставляющих закрыть нос и идти быстрее. По дороге к дому мне повстречалось множество людей из разных слоев и общества и знаете что?никто из них не оборачивался глядя на меня, не смотрел пристально до мурашек, не тыкал пальцем и обсуждал за спиной. Для них я была обычной двадцатилетней девушкой, наслаждающийся жизнью. Дом, Милый дом, настоящая тюрьма, а не дом. Боюсь представить, что сейчас будет. Интересно меня будут ругать или бить? Издеваться? Или все сразу? Потихоньку поднимаюсь по ступеням, держась за перилы. Тут уже с каждым шагом, ноги дрожали все сильнее и сильнее. Но мне было приятно! Можете назвать меня мазохисткой, но за долгое время проведенное в дурдоме я думала, что мои эмоции пропали. А вот дом встретил меня умиротворяющей тишиной. Все стояло на своих местах: диван и шаль, подаренная бабушкой, на нем, светильники в разных углах комнат, лестница и тайник под ней, две двери: одна с синей наклейкой - комната брата, а вторая с...а ни с чем. Похоже, ее оторвали. Быстро взбежала в комнату... Все, как прежде. Все мои плакаты с разными группами, диски и тарелки, компьютер и зеркало на двери ванной комнаты. Шкаф! С больницы я вышла в легком белом платье, привезенном Патриком, нужно переодеться. Кофта и джинсы, но перед этим помыться. На все у меня заняло полчаса, ну, пока я была в ванной, но вытеревшись, посмотрела в зеркало. Ничего не изменилось или это только мне так кажется. Да, наверное так. Длинные каштановые волосы и карие глаза. Я банальна. Но вот искорок в глазах больше нет... Послышался резкий толчок в дверь... - Джо..., - хотела я позвать брата, но громкий крик и неразборчивые голоса заткнули меня. Голос папы я легко отличу от всех, но где же отец. Еще один топот ног и вот уже голос отца. И еще кого-то... Патрик? Нет, Роллан? Да, это его голос! Но, что он здесь делает? - Ты не можешь приходить сюда каждый Божий день! - орал отец. Он очень зол. - Да поймите же, я не...- пытался оправдаться рыжий. - Рол, не надо, - обвиняющая фраза брата выбивает меня сильнее. Нужно закурить, - она еще не скоро вернется. - Вроде бы должно было получится грустно, а у него эти слова вышли с какой-то неизвестной мне легкостью. Но что пытался доказать Роллан? И, что делать мне? Выйти туда или остаться здесь? Меня все равно найдут, увидя включенный свет и платье на стуле. Опять топот, двое вышли. - Рол, забудь о ней. Отцы не имеют ничего против нас с тобой, а ты все о ней грезишь! Пойми, это неправильно! - заботливый голос брата, значит, вместе? Уже даже и не грустно. Пусто просто на душе. Пусто. Слышится странное чваканье. Целуются. У меня в комнате целуются важный для меня человек и мой брат! А вот теперь точно затягиваюсь. Слава, хоть это у меня не забрал Всевышний. И знаете, мне не стало лучше. Зря я пришла домой, надо было сразу уйти. Уйти в другую сторону и забыть обо всем. Обо всех. Школу я так и не закончила, да и плевать на нее, работу я себе уже не найду, куда ж меня возьмут без образования-то? Родителям я не нужна, брату в особенности. - Я, может где-то нагрешила. В детстве или прошлой жизни? За что ты меня так ненавидишь, Бог? Ай, все равно, уже все равно. Надо выйти и пофиг, что там идет кульминация у любовников, надо выйти. Наверное, очень смешно выглядели лица двух голых парней, я особо не всматривалась в них, только подошла к верхнему, им был брат, и сунула в руку, подаренный мне Ролланом браслет. Тот самый, с аметистом. И его фиолетовый блеск уже потух. Наверное, очень смешно смотрелись лица двух отцов, когда я спустилась вниз, открыла холодильник и, взяв яблоко и воду, каждого из них поцеловала в щечку и ушла... *** Прошло много лет, лет так тридцать, если не больше! Все эти годы я не возвращалась домой, а кочевала в разных местах нашей планеты. Побывала и на севере, и на юге, но там все оказалось также. Потом вернулась в свою страну и стала пропагандировать гетеросексуализм. Я от него не смогла отказаться. И знаете, меня поддержали. Нас оказалось не так много, но с каждым годом мы все увеличивались и увеличивались. Меня много показывали по ТВ и, я думаю, что меня уже видели родители. Видел брат со своим бойфрендом, а может уже и мужем. Кто их знает? Совсем недавно я видела Патрика. Он оказался гетеро. И у него уже была семья. Он меня не узнал, да я и смотрела издалека, но я так рада за него. Единственный, кто тогда пришел ко мне. Может он и был тем единственным, кому я могла доверять. Кто его знает? Еще я написала книгу, вернее, не только я. Это было больше похоже на биографии разных людей и гомо, и гетеро. В ней я хотела показать, что мы совершенно одинаковые, кого бы мы не любили. - Сьюзи, вы основатель Гетеро-пропаганды. Вот, вы говорите, что у каждого в этом мире есть своя пара. Свой единственный важный человек, а вы нашли уже его? - заинтересованно тыкнула мне микрофоном, одна из журналисток на еще одной из множества пресс-конференций. - Конечно, есть. И поверьте, нет лучшего вознаграждения Божьего, чем найти ее. Но, знаете, я так и не нашла свою пару. Мое сердце принадлежало одному парню, но тогда мне было еще только семнадцать и мы не могли быть вместе. - улыбалась я. - И где же сейчас этот незнакомец? - посыпался град вопросов. - Наверное лежит на кровати или сидит на диване в обнимку с моим братом и смотрит эту конференцию, - хихикнула я. Зал замолчал. - Почему же вы выбрали его, он же не гетеро?! - громко спросил один из журналистов в застоялой тишине. - Просто, он был для меня идеален...