Одиночество

      Жадное прикосновение губ к ее плечу. Люси вздрагивает как от огня. Ей больно, ей мерзко, и она не может больше это терпеть. Он причиняет ей адскую боль одними лишь поцелуями.       Он – жгучее пламя, он – мука. Нежность не для него. Но именно нежности сейчас не хватает девушке.       Сладковатая истома разливается по всему телу Люси, но сердце полно ненависти. Шлепки по бедрам, влажные от пота ладони; его волосы щекочут ухо, дыхание хрипловатое и с присвистом.       Люси дергается, она полна желания вырваться из этого плена, в который загоняет сама себя. Но девушка боится, и страх этот очевиден.       Руки мужчины сжимаются у нее на груди, мнут соски; он ласкает их языком.       Он – чудовище.       Люси пытается бежать, потому что это является единственным выходом. Она не может больше это терпеть.       Она дергается и тут же встречает недоумение.       – Ты собралась сделать... что? Неужели ты надумала убежать? – его голос срывается на хрипловатый рык. – А... я понял. Это ты называешь бунтом...       Он нехорошо тянет гласные, и Люси снова и снова вздрагивает.       – Ты мерзнешь, моя милая мисс Люси? – в его голосе явственно слышна издевка. – Зачем ты так легко одета... точнее, на тебе ведь нет ровным счетом ничего! Ну же, мне укрыть тебя одеялом?       Он рывком накидывает на ее плечи одеяло и притягивает к себе девушку. Люси бьется, Люси кричит, задыхаясь от страха.       – Зачем? Зачем? – шепчут ее губы. – Все мои беды, вся моя боль... все создано тобой!       Люси переходит на "ты", и она знает, что наказание за дерзость непременно последует, но девушка чувствует потребность сказать это.       В ней кипит злоба, в ней множится боль. Зачем, в самом деле? Зачем он издевается? Зачем дразнит ее лаской, которую она никогда не получит?       Люси привыкла быть одна, но еще больше она привыкла сражаться за собственную жизнь.       Ему явно не нравится ее бунт.       – Я не издеваюсь... ну что ты! – мужчина тяжело дышит. – Ты не понимаешь, зачем я прихожу.       Внезапно лицо его искажается судорогой, и руки-клешни разжимаются, позволяя Люси откатиться чуть в сторону и убрать со лба налипшие, мокрые от пота волосы.       – Мне нужна ты, Люси, – он говорит это слишком тепло и ласково. – Я заворожен тобой.       В его голосе Люси чудятся нотки голоса Генри Джекилла, не так давно встреченного ей вновь: бледный как полотно, он поднял шляпу и практически понесся от девушки прочь.       – Я ненавижу тебя, девочка, – привычно и немного вальяжно говорит Эдвард Хайд. Эта метаморфоза пугает Люси более прежнего.       Он вновь притягивает ее к себе.       Люси отдается ему, и она знает, что ее злоба и дикость лесного зверька питают гостя. Он живет этими ее эмоциями, потому что внезапно точно бы расслабляется.       Когда дело сделано, Эдвард Хайд не уходит. Он задыхается от волнения (Люси видит первый раз, что он может волноваться) и нервно поглаживает ее по обнаженным плечам.       – Скажи мне, – он нервно сглатывает мерзкую и вязкую слюну (Хайд целуется слюняво и влажно, это Люси хорошо знает), – ты могла бы полюбить меня? Ведь я... я тоже очень одинок.       Мужчина лежит рядом с ней в постели, кутая Люси в тонкое и рваное одеяло.       – В какой форме? – ненависть отражается на ее лице слишком отчетливо. – Я сделала достаточно. Плати еще или проваливай. Я не твоя личная шлюха, если ты не заметил. Есть целая очередь из тех, кому тоже хочется полапать меня за грудь.       – Я готов заплатить, если ты останешься...       Его голос вдруг становится совсем сиплым, как будто мужчина его сорвал.       – К Спайдеру, – спокойно говорит она. – Объясняй, почему клиенты должны ждать и зачем ты заказал меня так надолго.       Он усмехается.       – У тебя никого сегодня нет, Люси. Я же знаю.       Люси бледнеет. Он дал ей поизображать, что она владеет ситуацией. Это простое позерство...       – Ты чудовище, – говорит она. – Мне нет нужды жалеть тебя.       – Если бы ты знала... – губы его вдруг дрожат. – Если бы ты знала, как много я отдал...       Голос его отчетливо напоминает Люси совсем другой, и она ежится в очередной раз.       – Я так хочу все вернуть... – он всхлипывает и вдруг утыкается лицом в грязную подушку. Плечи его дрожат, а светлые длинные волосы отчаянно растрепываются.       Люси поджимает губы.       – Люси... – шепчет мужчина. – Помоги мне, Люси...       Девушка неуверенно касается его плеча. Омерзение никуда не пропадает, но в сердце скребется странная тревога.       – Люси... – жалобный, едва слышный голос и тут же рык. – Только не говори, что купилась на это.       Девушка нервно вскрикивает, когда ее рывком притягивает к себе Хайд.       – Ублажай меня, девочка, – он смеется. – И только заикнись о чем-то, не относящемся к делу.       Люси силится заглянуть ему в глаза, и когда ей это удается, то девушка видит в них мольбу.       Но спустя мгновение мужчина встряхивает волосами и заслоняется от нее.       Как всегда...       Люси ненавидит его, а он измывается над ее телом, черпая новое и новое наслаждение из нее, как из сосуда.       Люси не плачет.       Она устала плакать от одиночества...