Не суди по внешности!

      Более шести с половиной часов назад наступило девятое сентябрьское утро. Резко поднявшись, юноша случайно задел рукой во всю орущий будильник. Лениво потянувшись и громко зевнув, он направился в ванную комнату, чтобы умыться и почистить зубы, на что ушло ровно десять минут, а потом ещё двадцать в полудрёме с кружкой чая в руках стоял у окна, глядя на людей, идущих на работу. Обратив взор вдаль, Костя наблюдал за быстро изменяющейся погодой: казалось, совсем недавно бледный и неяркий утренний свет только начинал понемногу разгораться, а сейчас тучи уже заволокли всё небо и где-то вдалеке прогремел гром. Парень глубоко вздохнул и, поставив опустошенную кружку на подоконник, пошёл собираться в школу. На двери почти трёхметрового дубового шкафа, едва упирающегося в потолок, висела вешалка с готовой чистой одеждой. Он застегнул часы на левой руке и, на ходу подобрав с пола сумку, прихватил телефон с ключами и закрыл дверь квартиры.       Выбравшись из подъезда, Константин первым делом глубоко вдохнул освежающий холодный воздух. Невзирая на то, что школа находится буквально в пяти минутах ходьбы, юноша предпочитал гулять по пустым улицам, изредка встречая на пути незнакомцев. Хотя нравилось ли ему это на самом деле никто не знал кроме него самого, потому что дело, вероятно, было всё-таки в раздражающем храпе отца, раздающемся по квартире громким, неистовым хрипом, прогоняющим сон и всякое желание задерживаться в объятом тёплом гнёздышке. Тут всё бы ничего, если б не нынешняя осень, встречающая сыростью, зябкостью и промозглым ветром, которая прогоняла зевак с улиц домой, обратно, — это вызывало у юноши крайне противоречивые чувства и даже лёгкий нервный тик. А для большей внушительности пора призвала ещё и дождь. Усиливающийся с каждой секундой, спустя время он уже тарабанил по крышам домов и гаражей с такой силой, что казалось, будто с неба падает вовсе не вода, а камни; Константин, машинально сморщившись в ответ на капризные проделки «рыжей» (такой же, как и он сам, не учитывая характера), принялся бежать со всех ног. До школы он добрался уже промокший до нитки, к тому же немного угнетённый пасмурной погодой и фактом того, что в таком виде ему придётся пребывать в школе почти до вечера. Успокаивало только осознание того, что он не один оказался в этой ситуации — у входа мокрые вещи выжимали не меньше пострадавшие ученики. Кто-то из них ворчал, проклиная всё на свете, кто-то молча огорчался промокшим конспектам, и только охранник, сидящий у входа за широким столом, задумчиво потирал щетину и тихо шмыгал носом, явно не проникаясь сочувствием к детям. Отряхнув капли с тёмно-рыжеватых волос одним движением руки, юноша окинул взглядом помещение, которое не покинет до самого вечера: мрачно-голубые, обшарпанные стены, веющие холодом, обвешанные таблицами и схемами на доске объявлений, сдавливали разум несчастного со всех сторон, и широкие лестницы, ведущие на второй этаж, утопающий в тусклом свете, едва просачивающемся сквозь тучи и маленькие разрисованные чернилами окна, казались бесконечно длинными и оттого не менее угнетающими. Костя поймал взглядом идущую по коридору женскую фигуру и тут же сопоставил её с образом учителя. Следом за этим вспомнил о дополнительных занятиях, затем бегом поднялся по лестнице и направился в кабинет одного из преподавателей, чтобы узнать, как можно исправить свои оценки.       Много ли вы знаете людей, способных выглянуть из себя наружу? Сменивших свою модель поведения, систему взглядов на те или иные вещи, в общем, «рождённых заново». Очень хорошо, когда человек замечает свои ошибки и старается их исправить, стать лучше. Глядя на настоящего Константина, мало бы кто поверил, что когда-то он был задирой. Что же его сподвигло на поиски себя, заставив переосмыслить свою жизнь? POV       Это было год назад в коридоре самой маленькой рекреации школы. Я издевался над очередной «жертвой»: кидал вещи какого-то парня на пол. Мне нравилось наблюдать за его реакцией: он трясся и отворачивался, сгорая от стыда, пытался как можно скорее покинуть «обитель зла», но я в силу своей жестокости не мог позволить ему так просто сбежать. — Куда это ты? А ну-ка сядь, пацан, — я взял его за плечо и посадил на место. — Не можешь ли ты оказать мне одну услугу?       Он пожал плечами, как бы понимая, что я просто скажу ему сделать за меня домашнее задание, но снова попытался уйти и от сильного толчка упал на пол. Странно, что другие молча наблюдали за происходящим, и ни один из присутствующих не остановил меня тогда. Хотя это был не единственный случай. Может, и они меня боялись... — Стой, ссыкло, я ещё не договорил. Пойдёшь, когда я закончу.       В этот момент откуда-то появилась Саша. Она была без поношенного тёмно-зелёного пальто, старого на вид и излюбленного ею, но в новых чёрных кедах, очередных чёрных джинсах и в обычной белой рубашке — классический пример «хочу быть парнем» — на ней никогда нельзя было увидеть украшений или косметики, развевающих сомнения насчёт пола. Что уж говорить о платьях и юбках, которые одноклассница сверлила отсутствующим взглядом, или увлечениях, свойственных девушкам... Александра ломала стереотипы, но оттого была ещё больше непонятна окружающим, а следовательно, ими же презираема. Вот и я, глядя на её ещё русые, вьющиеся на плечах волосы и слегка неряшливый вид, который они дополняли, нередко думал: «как можно в такую влюбиться?», ведь понимал, что всё в ней говорило о том, что она не готова. У меня не вызывали восторга девушки, которые стремятся быть похожими на парней: они казались какими-то отчаявшимися. Однако, тогда в её взгляде не было потерянности, наоборот, — презрение и ненависть. Когда она встала ко мне спиной и аккуратно положила руку парню на плечо, внутри меня что-то дёрнулось. — Пойдём. Вставай, — сказала особа парнишке тихо, но твёрдо. Не спуская с меня глаз, он медленно поднялся, всё ещё напуганный и ожидающий от меня более ужасного поступка. Чувство жалости мне было чуждо, да и особого значения её действиям я тогда не придал. Более того, то, что на его защиту встала какая-то девушка, показалось мне смешным и зазорным. — Куда собрался? — пригрозил я ему. — Не прячься под юбкой!       Саша, не теряя времени, тут же приблизилась ко мне почти вплотную и влепила пощёчину, едва не столкнув со стула. На «забитую», как я тогда называл одноклассницу, это точно не было похоже. Резко поднявшись, я вытаращил глаза и застыл на месте, позабыв обо всём, а тем временем сидящие вокруг люди уже с интересом наблюдали сложившуюся картину и наверняка гадали, чем всё закончится; в коридоре повисла почти идеальная тишина. Как ни странно, ответная ярость во мне не загорелась и уж точно не появилось желание применить силу к обидчику, потому что я просто... улыбнулся. Вот тогда мне и запустили стрелу любви в задницу. Я взглянул на девушку под другим углом, внезапно проникшись к ней очень тёплыми чувствами, и даже машинально протянул руки, чтобы обнять, но она восприняла это как атаку и отстранилась. — Н-не трогай меня, — несмотря на дрожащий голос, взгляд её не менялся. Мягко толкнув парня в спину, Александра поскорее увела его прочь, больше не обернувшись и оставив меня, дурака, одного среди толпы ребят. Я находился в ступоре, не зная, что делать. Мне даже стало стыдно, потому что это произошло мгновенно, а не постепенно, как обычно бывает. Раздавшийся внутри щелчок заставил меня внезапно понять, насколько отвратительно я себя веду — это чувство можно сравнить только со стрелой, стремглав летящей прямо в грудь. В придачу я покраснел: мне захотелось убежать от всего этого, спрятаться где-нибудь и, забившись в угол, прикрыть лицо руками. Несомненно, поступок Саши пробудил во мне совесть, поэтому я, отныне прозревший, решил измениться хотя бы для того, чтобы она поняла, что я не конченный придурок. Вот уж спасибо за мотивацию...

***

      Кабинет, в который зашёл парень, уже был заполнен одноклассниками, но учительский стул пустовал. Подростки, находившиеся здесь, делились на компании то ли по интересам, то ли по рейтингу, но при этом частично колоссально отличались друг от друга: например, простенькие на вид парни и ребята с довольно спортивными фигурами сидели по разные стороны класса и частенько сверлили друг друга взглядом; среди них нередко возникали перепалки. В некоторых компаниях ребята всё же пестрили своим внешним видом и повадками, довольно редко, но и их так же что-то сплачивало — девушку с ярко-красными волосами, похожую на пробудившуюся из глубин старую диснеевскую Русалочку, потрёпанного скукотой бытия растяпу и парнишу с вакуумными наушниками на шее, похожего на скинхеда-диджея в своей одежде на размер больше. Костя никогда не общался с ними, поэтому не мог даже предполагать, в чём же секрет этой неразрушимой дружбы, есть ли она вообще и способна ли сплотить и других, враждующих идеалов. Звучит как дикость, но в любых школах есть своя иерархия — кому-то всё, а кому-то ничего. В этом смысле Александра относилась, как бы вульгарно ни прозвучало, к низам, а может и середнячкам, нейтралам, Константин же наоборот, и всё-таки каждый из них имел и видел в положении свои преимущества. Тем не менее, это кажется странным, но о социальном равенстве никто и слышать не хочет, а если находится человек, осмелившийся поднять об этом дискуссию, в дальнейшем ему приходится худо под натиском бесконечного ряда шуток про СССР. Так что больше никто о справедливости не заикается.       Заняв своё место на четвёртой парте третьего ряда, юноша окинул взглядом помещение и, не обнаружив её, вздохнул и открыл книгу, без особого энтузиазма приступив к изучению материала. Тут же прозвенел звонок на урок, и ученики, увидев учителя в дверях, молча сели на места. Грозного вида полная светловолосая женщина в длинном чёрном платье прошлась по кабинету, как бы отмечая отсутствующих, затем села за стол, открыла журнал класса и что-то записала. Урок математики начался.       Обернувшись, Костя второй раз убедился в том, что Саша отсутствует, но ему это показалось странным. Так обычно волнуются учителя о тех учениках, которые за три года ни разу не пропускали занятия и всегда выполняли домашние задания. Но что же, может, с ней что-то случилось? Тёмноволосый снова оглядел класс — девушки нет. Вскоре одноклассник поднял руку с просьбой выйти «по делам», а спустя пару минут вернулся с ранее отсутствующей. — Она стояла у двери, я её привёл, — с недоумением почесал затылок растяпа и посмотрел на мою возлюбленную. Она опустила взгляд и слегка покраснела, на что учитель ответила лишь кивком.       Возлюбленная. Что это значит? Чем зацепила его эта серая мышь? Вокруг столько девушек, а его внимание приковано именно к ней. Как бы то ни было, он понимает, что будет очень трудно заслужить её доверия, один неверный шаг - всё с начала. А когда она всеми силами пытается отшить Костю, ему хочется закричать: «Какого ты поворачиваешься ко мне спиной? Я хочу, чтобы ты мне доверяла, хочу, чтобы ты была моей!»

***

      Когда уходишь в себя, время летит очень быстро. Ты будто отключаешься на тот момент, а после даже моргнуть боишься, и чувство реальности теряется. Тобой словно кто-то управляет: ты ходишь, говоришь, пишешь, но взгляд у тебя стекленеет, и ты не чувствуешь ни рук, ни ног. То же самое произошло и с главным героем, направляющимся домой после дополнительных занятий. Юноша спустился на второй этаж, чтобы перейти в другую рекреацию, завернул за угол и... — Саша! — глаза в ужасе распахнулись, когда он увидел девушку плачущей у стены и прикрывшей лицо руками. Из её носа текла кровь.       Эта картина вернула парня в реальность, сердце забилось чаще. С трудом унимая беспокойство, он подбежал к однокласснице и убрал руки с её лица. — Что произошло?       Вздрогнув, она испуганно посмотрела на спасителя и сразу же отвела взгляд. — Да так, упала, — неуверенно отозвалась Александра и немного отодвинулась в противоположную от него сторону.       Ответ одноклассника не удовлетворил. Взяв и без того беднягу за плечи, юноша начал её трясти, умоляя сказать, кто в этом виноват, — тщетно. «Кто это сделал? Насколько можно быть злым человеком, чтобы ударить девушку? Чем она-то такое заслужила?» — только и крутилось у благородного в голове. В этом вся жестокость подростков: ни детей, ни стариков, ни беззащитных они не жалеют. Может, всё-таки дело в нынешнем поколении, а не в жёстких законах взрослого мира? Ведь им можно и сопротивляться. — Кто он, а? Говори!       Но в ответ ничего кроме попыток вырваться. И как это понимать? Что движет ею: страх, недоверие или презрение? Может, это одно и то же? Всё сразу? Как же Косте сейчас хотелось, чтобы она поняла, что ему можно доверять, что он готов защищать её всегда и везде, что бы ни случилось. Как хочется вселить в неё веру и помочь открыться ему... Он помнил и понимал, что этот путь будет долгим и нелёгким, что нужно стараться. Но чем труднее, тем слаще вкус победы, как говорится. Когда-нибудь он изменит её, во что бы то ни стало. POV — Мои книги, — только и сказала Саша. Резко поднявшись, я, только заметивший разбросанные по полу учебники, быстро их собрал и, взяв сумку одноклассницы, начал аккуратно всё складывать. Когда я принёс сумку и снова сел на корточки перед подругой, Александра потрогала нос и затряслась, впервые увидев на руке кровь. Глаза её снова заблестели, потекли слёзы, и она открыла рот, тихо прошептав что-то невнятное. Я взял её за руки и опустил их, чтобы привлечь на себя внимание. Девушка зажмурилась. — Тише, тише, успокойся, — сказал вполголоса. — В ответ синеволосая медленно кивнула. Отпустив руки, протягиваю однокласснице платок, который каждый вечер вытаскиваю из сумки, и который мама каждое утро по-тихому запихивает обратно. В этот раз я от всей души был ей благодарен. Далее, как истинный джентльмен, помогаю девушке встать, но, поняв, что она подвернула ногу, беру пострадавшую на руки, от чего та залилась краской и начала шептать: «Не надо...»        — Надо. Не беспокойся, ты не тяжелая. Я отнесу тебя домой. — Я живу... — Знаю, — опять перебиваю я. — Напротив моего дома. — Не знала, что ты мой сосед, — она натянула улыбку, а потом аккуратно, будто боясь спугнуть, положила голову мне на плечо.       На душе вдруг стало хорошо, и тепло растеклось по всему телу. Сердце забилось быстрее, вот-вот выпрыгнет из груди... — Чёрт, — обречённо выдала Саша неожиданно для меня, испортив весь романтический настрой. Почувствовав взгляд со спины, я обернулся.       И увидел небезызвестную Вику с двумя её подругами. Иногда мне казалось, что они сошли со страниц дурацкой книги под названием "Дрянные Девчонки", ибо такую нарочито вульгарную походку и на один лад наглые ухмылочки в миксе я прежде не наблюдал; короткие юбки, демонстрирующие всем почти идеальные ножки, хоть и не пестрят самыми модными цветами этого сезона, как ожидалось, но смело подчёркивают ухоженные фигуры; кофты с большим вырезом не оставляют без внимания многих учителей, а на руках виснут только самые модные украшения. У всех троих, как ни странно, светлые волосы, лица покрыты химией в пятьдесят слоёв. И эти дуры знакомы с добротной частью воображаемой элиты школы! Всем своим видом они говорят о том, что считают себя здесь самыми лучшими, вот только глаза жадные, а оболочка пустая... Такое впечатление о них у меня сложилось уже давно.       Подперев бок рукой, Вика гордо задрала подбородок и, взглянув на нас свысока, произнесла: — Смотрите, кто здесь с уродиной... — но, увидев меня, замолкла. Улыбки мгновенно стёрлись с их лиц, оставив место растерянно приоткрытым ртам. Трое перекинулись друг с другом удивлёнными взглядами, но спустя мгновения в них загорелись лукавые огоньки. — Костя? Уж кого-кого, а тебя рядом с этой дурнушкой мы встретить не ожидали, — тоненьким голоском протянула Вика, почти издевательским тоном, впившись взглядом в Александру. — За что вы с ней так? — стараюсь говорить спокойно, но голос всё равно немного дрожит от нарастающей злобы. Понимая, что просто так всё это не закончится, опускаю одноклассницу на пол, готовясь к самому худшему. — Учим тому, чему в школе не учат, — выживать, — Яна, стоящая справа, вскинула бровь, повернув голову в сторону девушки. Вика продолжила говорить: — Слабое звено всегда вытесняют и гонят. Вот мы и готовим Сашу к худшему.       Услышанные слова вызвали у меня удивление и отвращение, затем меня мгновенно захлестнула ярость. Всё это произошло так быстро, неприятно, и, не подумав о последствиях, я крепко сжал руку в кулак и прицелился в глаз бесстыжей. Последняя, получив удар, упала на пол и начала пищать вместе со своими подругами. Такой поворот событий вызвал внутри шквал самых разных эмоций, одной из которых было и ликование. Я почувствовал себя героем, сторонником справедливости, чистоты, добра. Но вскоре эта радость сменилась недоумением, в некой мере даже ужасом от осознания содеянного. Какое-то время назад я поражался тому, что кто-то осмелился ударить девушку, а теперь и сам понял, каково это. В растерянности я повернулся к Саше, чтобы увидеть её реакцию, но увидел, как та прижалась к стене и прикрыла лицо руками. По телу прошлись мурашки. — Придурок! Отхватишь от её парня, понял? — крикнула одна из подруг и быстро помогла Вике подняться. Сожаление заменила новая порция ненависти и отвращения к трём особам. Я был готов ударить её снова. — Валите отсюда, — вырвалось у меня машинально. Задиры, осознав, что ничего не смогут сделать, просто исчезли, продолжая лить грязь, оставив нас с Сашей наедине. Переведя дух, я приблизился к однокласснице, но та начала отстраняться. — Они же девушки, это слишком... — ...мягкое наказание, - перебил я. — Вика этого заслуживает.       Больше я не жалел о том, что сделал — угрызения совести как рукой сняло. Более того, я считал, что поступил правильно, ведь защитил подругу. Да и вообще, Вика давно напрашивается на то, чтобы её ударили. Грех отказать ей в этом! После сегодняшнего случая, думаю, она отстанет от Саши, потому что уже знает, с кем будет иметь дело. Меня опять посетило чувство гордости за своё благородство и отзывчивость.       Но от достоинства ни следа.       Александра глядела в сторону, не издавая ни единого звука. Улыбнувшись самому себе, я аккуратно взял её на руки, надел сумку на плечо и поплелся к выходу. У дверей за нами молча наблюдал охранник, скрестив руки — на его лице застыла загадочная улыбка. Не придав тому особого значения, я открыл дверь спиной и выбрался на улицу. В лицо тут же ударил освежающий ветер, потянувший за собой и какой-то запах. Повернув голову, я нашёл его источник, которым оказались волосы одноклассницы.       За прошедший год мы очень изменились. Сашка, некогда прогибаемая и раздосадованная всем на свете, стала рассудительней и уверенней в себе, я же — разумней и добрей. Только мир вокруг оставался таким, каким был всегда — те же традиции, устои, правила и люди — не убавилось ни хорошего, ни плохого. Всем нам нужен толчок, мощный и стоящий, который способен пробудить стремление к лучшему. Его воплощением могут стать дорогие нам люди, мечта, а может и простое желание; стимул, расширяющий границы нашего сознания. С Сашей мы встали на один путь саморазвития: я на старте, а она чуть впереди, обогнав, протягивает мне руку, и я не сопротивляюсь, наоборот — рвусь вперёд; теперь со спины меня толкает чувство. Но вот вопрос: раз уж я начал меняться благодаря ей, — ради кого тоже самое проделала она?       Ловлю себя на том, что неотрывно разглядываю девушку и почти неосознанно, нелепо подбираю подходящие словосочетания: бледная кожа, синие волосы, округлая фигура. Смотрю на едва заметные сине-зелёные полосы на тонких запястьях, в тревоге сжатые длинные пальцы и тут же, не приняв во внимание плетёный браслет, переключаюсь на тёмные, отдающие свежестью волосы. Манящие плавные изгибы на теле пробуждают тайное желание провести по ним рукой, испытать гладкость и мягкость кожи, но здравый смысл встаёт на защиту рассудка, предотвращая его помутнение. Никогда не думал, что начну всерьёз о таком задумываться, спотыкаясь на ровном месте. Не хватает только уронить подругу в лужу.       Очень трудно держать себя в руках, когда рядом с тобой находится предмет твоего обожания, особенно если он лежит у тебя на руках, как бы глупо или странно это ни звучало: кисти начинают трястись, дыхание сбивается, мысли перемешиваются в кучу, а совсем неподходящие слова легко срываются с губ, в то время как важные с трудом из себя выдавливаешь. Если так и есть, то это... наверное, это любовь.       Одолевает дурное настроение. Хочется сбежать, крепко обняв Сашу, и никогда, никогда не отпускать. Нет, это точно любовь. С каждым днём я всё больше и больше понимаю, что мы нужны друг другу.