Воспитание Хики

      Томас всегда был таким: грубым, дрянным и непослушным мальчишкой, который всё чаще и чаще спивается в барах и пристаёт к женщинам, словно секс с ними может изменить то, кем он является. Уильям смотрит на всё это сквозь пальцы, позволяя юнцу развлекаться, как ему угодно, лишь бы всё, что касалось дела Тамплиеров исполнялось идеально. И Хики его не подводит. За своего наставника и его идеалы Томас готов и в огонь, и в воду, хотя сам он никогда не разделяет идеалы Ордена, предпочитая им язык денег и комфорта. Уильям прощает и это, довольствуясь тем, что подопечный будет верен ему во всём и всегда, а значит, будет верен и Ордену.       Однако дерзкая натура Томаса иногда вынуждает Уильяма идти на крайние воспитательные меры. Диковатый и избалованный парень должен ощущать, что его держат в узде, иначе медленно, но верно, он начинает выходить из-под контроля. Нет, Джонсон никогда не сомневается в его любви и привязанности; но на людях, даже при своих, Томас иногда начинает вести себя крайне несносно и неуважительно, даже по отношению к своему наставнику.       Тогда Уильям привычно раздаёт указания: снимите комнату, примите ванну. В его тоне привычные нотки спокойствия и властности, но Томас уже понимает, чем чревато его поведение. А потому, когда Джонсон приходит в забронированную комнату и плотно закрывает за собой дверь, Хики уже ждёт его, приняв нужную позу. Перегнувшись через спинку стула и держась руками за ножки, он терпеливо ждёт, пока наставник накажет его за недавнее вольное поведение. Как часто Томас напоминает Уильяму животное: его нужно дрессировать, подкармливать, хвалить, но при этом наказывать и применять силу, чтобы доказывать своё право на то, чтобы быть лидером. - Приспустите брюки.       Этот приказ, означающий, что степень провинности достаточно велика, не терпит споров и возражений, ведь тогда хозяин рассердится, и даже после экзекуции не будет торопиться прощать подопечного. А потому Хики послушно развязывает шнуровку на брюках и спускает их вместе с бельём, обнажая крупные накаченные ягодицы и принимая прежнюю позу.       Уильям строг, но справедлив: он не любит затягивать с наказаниями и мучить Томаса, а потому сразу расстёгивает свой ремень и извлекает его из брюк, складывая вдвое. Джонсон становится сбоку от подопечного и заносит руку. Раздаётся противный свист, громкий хлопок, и Хики вздрагивает всем телом от сильного удара, пересёкшего ягодицы. Уильям вновь заносит руку и опускает ремень, вкладывая в удар ещё большую силу: питомцу следует показывать, что его хозяин полон сил. От каждого соприкосновения кожаного ремня с ягодицами раздаётся громкий противный позорный хлопок, и Томас не может не вздрогнуть, словно пытаясь увернуться от унизительной экзекуции. Он так и не привык, что наставник запросто может выдрать его, как провинившегося ребёнка, разукрашивая его задницу припухшими рубцами. Уильям очень развитый физически сильный мужчина, а потому каждый удар порождает волну боли и оставляет красную отметину на коже.       Хики уже теряет счёт ударам. Его трясёт от унижения и боли, а Джонсон продолжает драть его, желая вбить воспитаннику уважение к себе. Наконец-то Томас начинает тихо скулить и дёргаться сильнее. Он напрягает ягодицы, на его коже проступает испарина, и он начинает обещать быть самым послушным на свете. Уильям знает, что так оно и будет в ближайшую пару недель. А затем ему вновь придётся взять ремень или даже розгу, предназначенную для серьезных проступков.       Раздаётся тихий всхлип. Унижение и боль берут своё, и Томас уже больше не может этого терпеть. Джонсон наносит заключительные сильные удары, под тихие вскрики воспитанника, и отбрасывает ремень. Остается заключительная часть наказания.       Уильям расстёгивает свои брюки и приспускает их, высвобождая напряжённый член. Грубо разведя ягодицы наказуемого, мужчина врывается в его тело и начинает с силой иметь его. Эта близость не награда и не удовольствие: когда Джонсон хочет доставить удовольствие Томасу, он берёт его в кровати. А секс в такой позиции должен лишний раз напомнить Хики, кто тут главный. Джонсон грубо берёт юнца в такой позе, резко выгибаясь и изливаясь в его тело. - Ты ещё посмеешь дерзить мне? – спрашивает он, отдышавшись. - Нет, сэр, - так же тяжело дыша, отзывается Томас. – Никогда, сэр!       Уильям смягчается и обхватывает ствол любовника рукой, лаская его пальцами и потирая влажную от смазки головку. Задрожав, Томас изливается в ласкающую руку и ослаблено обвисает на стуле. Немного придя в себя, он поднимается, морщась, натягивает брюки. Вскоре он будет стоять на коленях перед своим наставником, и утыкаться лицом в его колени: Хики умеет подчиняться, но только своему мужчине. В ближайшие пару дней он практически не будет сидеть и вести себя будет очень и очень тихо, чем весьма удивит своих товарищей. Лишь полный преданности взгляд в сторону Уильяма останется неизменным.