Война роз

А он все-таки любит цветы. И, будем честными, венок из алых роз очень идет к зеленым глазам и светлым волосам. Если бы только шипы этих роз не ранили его кожу. Вчера, когда мы сидели в моей спальне, я вытирал кровь с его лба, а Артур даже не вздрогнул, не попытался вырваться. Взрослеет? Влюбляется? О нет, просто у него не хватает сил отталкивать меня. Все его мысли, вся его душа - там, на другом берегу Ла-Манша. На том берегу, который он безуспешно пытается разглядеть. - Доброе утро, Франциск. Ох, он заметил меня. Еще решит, что я слежу за ним. В общем-то, так оно и есть, но это не от недоверия. - Доброе утро, Артур. Мон шер, не стоит столько гулять по берегу. Ты простудишься. - Не беспокойся. Вот так, ни споров, ни детской истерики "Как ты смеешь делать мне замечания". Упрямый подросток превратился в юношу. На войне взрослеют быстро. - Хорошо, хорошо, но если ты все же заболеешь, что скажет твой король? Киркленд вздрагивает и оборачивается ко мне. - Это его приказание? Все, я иду. Он безумно предан своим королям. Я тоже люблю своих, впрочем, иногда не отказываю себе в удовольствии побегать вместе с Жакерией. А со времен Филиппа Красивого мне просто не в кого влюбиться по-настоящему, так, чтобы душа горела, чтобы весь мир повторял его имя, чтобы я был готов ради него побриться налысо. Нет, конечно, Филипп мне такого не приказывал, иначе, боюсь, моя любовь могла не выдержать этого испытания. А Артур настолько же предан каждому из своих королей. Даже нынешнему, из-за которого он оказался в изгнании. Пока я рассуждал, этот юный варвар успел уйти. Не подождав, не сказав, увы, его вежливость и куртуазность далеки от совершенства. Шутки ради я встаю на то место, откуда он вглядывался в царящий над морем туман, и замираю. Кажется, что за туманом виден далекий берег, а на нем неподвижно стоит другой Англия. Те же непокорные светлые волосы, злые зеленые глаза, такой же меч на поясе, но его голову украшает венок из белых роз. Держу пари, их шипы так же ранят ему лоб. Англия Йорка. Мне хочется думать, что во всех наших бедах и несогласиях с Артуром виноват именно он, злой близнец. Это он едва не превратил меня в своего слугу, это на его руках кровь девы Жанны. Он - враг, а тот, кто сейчас гостит у меня - милый мальчик, которого я люблю. В глубине души я знаю, что это обман. Близнец появился совсем недавно, когда Артур не сумел выбрать, кто из королей - истинный. Несмотря на теплую погоду, ветер с моря заставляет ежиться. Я возвращаюсь в замок. И первым, кого я вижу, оказывается мой очаровательный гость. - Франциск, Франциск! - голос у него срывается, как у обычного подростка. Я прижимаю Артура к себе, практически утаскиваю в свою спальню. - Что случилось, мон шер? - Завтра мы отправимся домой. - Ты не рад? - Я не уверен, что смогу... справиться. Да, король говорил про твою поддержку, про все такое, но я не знаю, кому из нас двоих суждено выжить. - Судьба на твоей стороне, - звучит до невозможного глупо, но мальчику подойдет, - Генрих появится как рыцарь-освободитель и сразит жестокого узурпатора. Разве мало претерпели Ланкастеры? Бог не оставит вас. - Бог? - Киркленд пожимает плечами. Я совсем забыл, что Артур по сути своей истинный язычник, и никакие крестики на шее этого не изменят. Он с большей радостью поверит в эльфа под холмом, чем в ангела небесного. Что ж, буду говорить по-другому. - Рыцарь сильнее, когда у него есть дама сердца, так? - дожидаюсь, пока он кивнет, - А ты, мон шер, пойдешь в бой с моим знаком. - О чем ты? - Об этом, - я касаюсь его венка такой же алой розой, взятой из вазы на столе. Мне нравятся разные цветы, но лишь эти украшают мою спальню. Потом аккуратно вплетаю свою розу в его венок, - Вот и все, теперь с тобой мое благословение. Сражайся доблестно, мой рыцарь. - Спасибо, - он такой милый, когда краснеет. Но я даже не пытаюсь его удержать, когда Артур выбегает из спальни. Ему ни к чему видеть, как я падаю перед иконами. Я дал ему уверенность в победе, Господи, даруй же хоть немного уверенности мне. Ты любишь меня, так сохрани этого мальчишку. Босуорт. Вообще я не люблю поля сражения, они отвратительно пахнут, но сейчас я бегу, высматривая невысокую фигурку в доспехах. Дьявол с ними, с королями, с победившими и проигравшими, где ты, Артур?! Который ты? Наверно, я бы прошел мимо запыленного, покрытого грязью оруженосца, копающего могилу, если бы он сам не окликнул меня. Оборачиваюсь, сердце готово выскочить из груди. Если он здесь, как подсказывало мне чутье, рядом с мертвым Ричардом, а не живым Генрихом, неужели венок белый, а не алый? Неужели выжил не тот? - Франциск, все закончилось. Не мальчишка, не подросток - молодой рыцарь. И - я отшатываюсь - в его венке переплетаются алые и белые розы. - Кто ты? - Я - это я, Франциск. Англия. - Тогда ты не с тем королем, - сейчас он либо опомнится и бросит проклятого Йорка, либо попытается меня убить. Но это все лучше, чем этот ровный голос и скорбные глаза, - Этого короля назовут злодеем и чудовищем. - Люди назовут. Я - нет. Я похороню его, если люди не удосужились это сделать. Потом я отправлюсь к королю Генриху Тюдору, чтобы помогать ему восстанавливать мирную жизнь. Здесь нет узурпаторов-монстров, Франциск. Только люди и я. Ало-белый венок сползает на лоб, когда он вновь берется за лопату. По мокрому лицу течет капелька крови, но этот Артур вряд ли позволит мне ее вытереть. Я здесь лишний, и пора уходить. Но у меня остается последняя горькая радость - в этот венок вплетена и моя роза. Он не сможет забыть, что просил меня о помощи. Хотя это уже ничего не изменит.