Не молчи

      Кирилл спокойно и не торопясь шел по улице, вдыхая нотки аромата едва распустившейся сирени. По улице шныряли счастливые парочки, держась за руки и мило друг другу улыбаясь. Смотреть на них было противно. Кирилл не верил в существование настоящей любви. Так же, как и во все остальные светлые чувства. Противно до тошноты было наблюдать все эти держания за руки, поцелуи, романтику и прочую, по его мнению, ерунду. Смотреть на всех этих, и не только, людей было в общем то противно.       Мимо проходили мужчины и женщины, которых Кирилл не знал, но уже ненавидел всем сердцем. Ненавидел за то, что они просто есть, что они ходят рядом с ним, что они смотрят на него и за то, что ко всему тому бурному потоку, который творился у него на сердце, они не имеют ни малейшего отношения.       Поравнявшись с компанией молодых ребят, парень опустил взгляд, заметно напрягся и зашагал быстрей. Те, в свою очередь, громко засмеялись, то ли от шутки, которая прозвучала в их кругу, то ли для того, чтобы унизить Кирилла, подняв таким образом себе настроение. Подобное отношение пугало Кирилла, именно из-за этого он возненавидел людское общество. Многие сверстники, то и дело, высмеивали его, унижали, оскорбляли или просто говорили за спиной гадости, а лишь потому, что он отличался от них.       Друзей и знакомых не было, а гулять он выходил так редко, что даже не знал улиц родного города, и мог с легкостью потеряться. Навязываться парень тоже не любил, поэтому лишний раз пытался не смотреть на людей, оставаясь незаметным для них. Однако, одиноким он себя не чувствовал, просто ему так было комфортно.       Кто бы мог подумать, что еще пару лет назад, это был совершенно другой человек. Кирилл занимался плаванием. С семилетнего возраста отец привил ему любовь к воде. Сейчас же, Кирилл ненавидел воду и все что с ней связанно. Отец с матерью решили, что мальчику это просто надоело, поэтому не стали его упрашивать вернуться в спорт. Но виной всему стало вовсе не это...       Двадцать седьмого апреля Кирилл, как всегда, переоделся в купальные плавки и пошел к бассейну, чтобы дождаться тренера. В группе с ним занимались пятеро девушек и три парня. Сев на скамью, Кирилл закрыл глаза и начал ждать. Через несколько минут, когда парень почти начал засыпать, его ноги легонько коснулись. Открыв глаза, парень увидел своего тренера, который, сидя на полу, смотрел на него снизу вверх. — Сегодня не будет занятий, я думал, Настя тебе передала. Парень лишь слегка нахмурился. Из-за этой простофили он потерял столько драгоценного времени! — Я тогда пойду, Павел Витальевич. Кирилл собирался подняться, только вот путь ему преградил тренер, сидящий на кафеле. Обойти его можно было только прыгнув в бассейн. — Не сказала значит. Понятно, — чуть слышно проговорил мужчина, так же пристально глядя в глаза пареньку. — Можно мне пройти? Тренер слегка улыбнулся и поджал ноги, а парень побежал в раздевалку, чтобы быстрее переодеться и позвонить отцу, который забрал бы его домой.       Прошлепав в раздевалку, Кирилл торопливо стянул с себя резиновую шапочку. И в тот же миг, как он положил ее на скамью, парень ощутил сильную мужскую руку на своем плече, что заставило его вздрогнуть от неожиданности. — Куда же ты так торопишься, тренировка закончится только через полтора часа. — Но... Вы же... Вы же только что сказали.., — начал было дрожащим голосом произносить Кирилл, как тут же мужчина крепко ухватил его за шею, окончательно отрезав путь к отступлению. — Тихо, тихо, мой хороший, все будет просто замечательно, просто прекрасно... Сжимая одной рукой тонкую юношескую шею, другой, тренер ловко начал стягивать с себя спортивные штаны. Кириллу стало нечем дышать, а в голове вспыхнули злость и стыд. Пытаясь отбиться, он лишь слегка поцарапал сильную руку, которая его удерживала. А это только сильнее распалило мужчину. Стянув с паренька плавки, а вместе с этим и сбив гордость юноши, тренер резко бросил его на деревянную скамью. И, пока тот пытался привести дыхание в порядок, мужчина сел сверху, тыча своим половым членом прямо в лицо и без того униженного парня.       Последующие полтора часа Кирилл пытался забыть это унижение, это воспоминание, заставляющее задыхаться. Но с тех пор, каждый день ему снится один и тот же сон, как тренер издевался над ним в тот вечер. И каждое утро он проклинал Настю, которая забыла предупредить его о том, что тренировки не будет. Он превратился в жалкое подобие человека, в морального урода, который желает смерти каждому прохожему, каждому живому существу, которое встречал на своем пути, потому что они не знают, что было. Они никогда об этом не узнают. Он даже завидовал их судьбе, их спокойствию, их жизнерадостности. Кто он? Он жертва, рисующая в своем воображении картины мести и судорожно хватающая ртом воздух с каждым пробуждением, после очередного ночного кошмара. — Кирюш, хороший мой, ты чего такой бледный? Парня передернуло и к горлу подступил комок злобы. — Не смей меня так называть, не говори так! — Чем тебе не нравится, Кирюша..? — Я не про это, просто прекрати, я ненавижу, когда ты так говоришь! "Мой хороший, давай, соси глубже..." — эти слова в тот вечер шептал тренер, запихивая член все глубже и глубже в глотку мальчика, на глазах которого выступали слезы.       Мать вышла из комнаты, снова начиная жаловаться отцу на то, какого негодяя они воспитывают. Кириллу было абсолютно все равно. Закрыв дверь в свою комнату и выключив свет, парень сел спиной к двери. И его тело начало сотрясаться от беззвучного плача.       Последующие два года он замечал в людях только плохое. Будь то небольшая фальшь, высокомерие, чрезмерная уверенность в себе. Все то, что было в нем прежнем, сейчас его раздражало. Навсегда осталось лишь то, что вложил в него тренер, тем вечером. "О да, какой ты хороший, какой нежный..." — гладив грудь, спину и бедра парня, горячо шептал тренер. С тех пор, Кирилл больше никому не дает себя трогать, ему стали омерзительны любые прикосновения. Будь то дружелюбное приветствие, похлопывание по плечу или трепка по голове. Все эти действия возвращали его в тот день. Он казался себе ужасно жалким, доходил до безумия от осознания своей беспомощности. А ведь он мог вырваться, будь он немного сильнее, изворотливее, быстрее. Он мог рассказать родителям и эта мразь давно была бы в тюрьме, но он испугался. Испугался общественного мнения, презрения, жалости и непонимания. И все те чувства, которыми, как он думал, должно было щедро наградить его общество, он испытывал сам к себе, прокручивая жуткую сцену в голове раз за разом.       Уже много лет Кирилл не смотрит никому в глаза, потому что, тренер упорно заставлял его это делать. "Смотри на меня! Не смей отворачиваться!"       Появилось недоверие. Абсолютно ко всем. Шарахаясь ото всех людей, даже некогда близких и понимающих, он стал совершенно чужим самому себе. Когда-то он любил шумные компании, любил девушек, любил смеяться и мечтать. Сейчас он избегает любого общества, будь то небольшая компания ребят или родственники, которые приехали поздравить его с днем рождения.       Павел Витальевич уехал в соседний город. Точно так же работает тренером в спорткомплексе. Сколько юных мальчишеских судеб он еще сломал или сломает? Кирилл не сомневался, что он был не первым, очень легкими и ловкими были действия тренера. Он знал, когда это нужно делать и с кем. Он вычислял тех жертв, которые совершенно точно будут молчать.       Замкнутость, отстраненность, нечеловеческое желание мести и постоянная озлобленность, стали верными спутниками Кирилла, которые никогда не предадут его и не обидят. Но стоило ли терять самого себя, чтобы обрести Их?