Взаимно, дружище

***

      Перелет прошел удачнее, чем предполагал Логан. Эрик и Чарльз разбежались по разным углам самолета, не разговаривая друг с другом. Они то и дело обменивались долгими взглядами, и для себя Логан решил, что точно не хотел бы знать, о чем сейчас думают эти двое. Пожалуй, здесь и не нужна была телепатия. Сверля глазами своего бывшего друга, Чарльз тяжело дышал и сильно сжимал кулаки, Эрик в ответ лишь ухмылялся, в то время как все металлические предметы дребезжали, стремясь на зов хозяина. Мужчины ни слова не сказали друг другу, и недосказанность тяжелым грузом повисла в самолете. Казалось, что весь воздух был пропитан гневом, отчаянием и болью от невысказанных слов. Но нарушить стену молчания никто не решался, и Логан искренне был этому рад. Перелеты он никогда не любил, а стараниями Эрика этот мог стать последним. К счастью, ожидаемой бури не последовало, и они благополучно приземлились в Париже. С поиском номеров в отеле им повезло чуть меньше, а с заселением и вовсе возникли проблемы.       — Вас вообще можно оставлять наедине? — спросил Логан, скептически рассматривая идею совместной ночевки Эрика с Чарльзом.       — Да что может случиться? — отмахнулся Леншерр.       — Я разговариваю не с тобой, а с профессором.       — Все в порядке, Логан, — в разговор вмешался Чарльз, — он ничего мне не сделает. Вам с Хэнком нужно отдохнуть, а мне с моим дорогим товарищем еще есть, что обсудить.       — Вы уверены, профессор? — на этот раз подал голос молодой ученый.       — Абсолютно, Хэнк. Идите спать, завтра нас ждет трудный день, — Чарльз похлопал парня по плечу. МакКой явно был не согласен с этим решением, но спорить не стал. Он нехотя кивнул и, окинув хмурым взглядом притихшего Эрика, пошел к себе в номер. Позже к нему присоединился и Логан, оставив мужчин наедине.       — Тебе не нужно быть телепатом, чтобы управлять людьми, — усмехнулся Леншерр.       — Заткнись, Эрик.       — Ты же сам сказал, что нам нужно многое обсудить. Так давай, я здесь — говори все, что хочешь.       — Ты отнял у меня самое дорогое, что было! — крикнул Чарльз, позволяя своему гневу выйти наружу.       — Может, тебе стоило драться за это?       — Если хочешь драться, Эрик, я могу это устроить!       — Попробуй! — толкнув мужчину на кровать, прорычал Леншерр. Металлические прутья спинки тут же обвили запястья Чарльза, не позволяя вырваться. — Что ты можешь без своих способностей? Посмотри на себя — ты жалок! Ты никто, ты стал таким же обычным, как и все те люди, что уничтожают нас!       — Эрик, что ты делаешь? — Чарльз попытался освободиться из стальной хватки, но ничего не вышло. Леншерр взмахнул рукой, и металлические прутья сильнее стянули запястья, а на шее сомкнулся железный обруч. Как и тогда, в России, Эрик готов был идти до конца, все сильнее смыкая хватку. Перед глазами стояли лица погибших мутантов, а в голове билась лишь одна мысль: «Ты бросил нас всех».       — Эрик… Хватит, — прохрипел Чарльз. Его лицо покраснело, а на глазах выступили слезы. Мужчина судорожно хватал ртом воздух, пока металлическое кольцо продолжало сжиматься. — Ты убьешь меня.       — Ты уже мертв, Чарльз, — ответил Эрик, но металлическое кольцо тут же спало, — так же, как и я. Вспомни, какими мы были, и что с нами стало теперь. Все, что я делал — я делал ради тебя, ради нашего будущего, и посмотри, к чему это привело. Мы стали врагами.       — Все ещё можно исправить. Мы можем пойти по другому пути, — хрипло ответил ему Чарльз. Его запястья все ещё были связаны прутьями, от чего каждое движение причиняло ему боль. Но он стойко её терпел, не пытаясь вырваться. Железные кандалы слишком туго стягивали запястья, от чего каждое движение причиняло болезненные ощущения. Кожа в некоторых местах была содрана, и на ней отчетливо выступали небольшие капли крови. Руки онемели, находясь длительное время в одном положении, и Чарльз уже не был уверен, что сможет ими пошевелить когда-нибудь. Но жаловаться Эрику он не стал, все еще ощущая призрачные касания металлической руки у горла. Шее в этом плане повезло больше — на ней не было никаких повреждений, кроме ярко-красной полосы, отчетливо выделявшейся на бледной коже. Объяснить эти следы Логану и Хэнку завтра будет очень проблематично.       — Наши братья и сестры мутанты — все убиты, а на остальных ставили эксперименты! Их уничтожили! А где был ты, Чарльз? Где ты был, когда твои люди нуждались в тебе? Скажи! — Эрик быстро подошел к Чарльзу и схватил его за волосы, заставляя поднять голову. Ксавье зашипел от боли, но Леншерр не ослабил хватку. — Ты бросил нас всех, а теперь говоришь о другом пути! Нет никакого другого пути!       Их взгляды встретились, а воздух заискрился. Чарльз смотрел на искаженное злостью лицо Эрика и неожиданно для себя почувствовал острый прилив возбуждения. Такого с ним не случалось уже очень давно, и он дернулся, пытаясь уйти от чужих прикосновений. Резкое движение причинило боль его закованным рукам, и он громко застонал, жмурясь от неприятных ощущений. Когда он открыл глаза, то наткнулся на затуманенный взгляд друга. Зрачки Эрика были сильно расширены, дышал он часто и поверхностно, а руки его дрожали от накатившего в раз возбуждения. Чарльз неосознанно облизнул пересохшие губы, и этого жеста было достаточно, чтобы у Леншерра снесло крышу. Он накинулся на столь желанные губы, сминая их жестким поцелуем. Чарльз не ответил, но Эрика это не остановило. Больше кусая, нежели целуя, он пытался проникнуть своим языком в рот сопротивляющегося друга, но сомкнутые губы никак не поддавались напору. Зарычав от досады, Леншерр отпустил голову Чарльза и припал поцелуем к его шее, кусая чувствительную кожу и тут же зализывая укусы.       — Эрик, остановись, — хрипло прошептал Ксавье, не в силах сдерживать рвущийся наружу стон. Здравый смысл все еще боролся с острым возбуждением, явно проигрывая эту битву. Чарльз нервно ёрзал по кровати, не имея возможности отстраниться от горячих губ друга. Возбуждение накатывало волнами, сопротивляться напору становилось всё сложнее. Цепляться за старые обиды уже не получалось, и Чарльз четко осознал, что все эти годы отрицал очевидное. Он хочет Эрика. Хочет так сильно, что готов терпеть его несдержанность и ярость, подставляться под жесткие поцелуи, подчиняться любой прихоти и умолять, умолять о большем.       — Все еще хочешь, чтобы я остановился? — спросил Эрик, почувствовав резкую перемену настроения. Он взмахнул рукой, и металлические оковы спали с рук Чарльза, давая ему полную свободу действий, чем тот сразу же воспользовался. Схватив Эрика за рубашку, телепат потянул его на кровать, стараясь оказаться еще ближе с желанным телом. Губы Чарльза нашли чужие, и языки сплелись в яростном, обжигающем танце. Желание коснуться обнаженной кожи и почувствовать в ответ чужие прикосновения было уже невыносимым.       Волнующая истома становилась все сильнее и сильнее; эта жажда была столь неутолима, что скоро переросла в боль. Из тлеющего уголька разгорелось мощное пламя, все тело Эрика дрожало и корчилось от безумного желания. Мысли путались, никак не желая собираться в целую картинку, а по венам, казалось, несся поток кипящей лавы. Эрик взглянул на Чарльза, который в ответ посмотрел на него с такой жадной страстью, что от чувственного голода, отразившегося в его взгляде, у Эрика закружилась голова. Он рычал, буквально срывая одежду и бросая ее куда-то на пол. Треск рвущейся ткани перекрывал тихие стоны, пока оба мужчины не остались полностью обнаженными. Тесный контакт двух разгоряченных тел выбил из головы Эрика последние мысли. Леншерр целовал чужие губы, ласкал шею, грудь и все, до чего мог дотянуться. Чарльз подставлялся под каждое прикосновение, и казалось, с ног до головы дрожал от восторга. Имя «Эрик» не сходило с его губ. Он повторял его снова и снова, десятки раз, пока рука Леншерра, обхватив два члена сразу, двигалась вверх-вниз, сначала медленно, а затем быстрее и быстрее — в такт сердцебиению. При звуках родного голоса сердце Эрика учащенно билось, кровь словно стала горячее и гуще, а оргазм настиг быстро и внезапно, выбивая из легких воздух. Он задыхался…       Чарльз замолк, находясь в посторгазменной неге, но зов все никак не прекращался. Леншерр был уверен, что столь сладкий и глубокий голос станет для него вечным проклятием, будет преследовать темными ночами, проникать в потаенные уголки разума и сводить с ума. Эрик не сомневался, что его глаза теперь с восхищением будут разглядывать фигуру телепата, а желание прижаться губами к чужому рту будет расти с каждым днем. Он понимал, что этого нельзя допустить, иначе вся его борьба окажется напрасной, но заставить себя встать с кровати он так и не смог. Взглянув на засыпающего Чарльза, Эрик осознал, что больше не сможет винить во всем его. Приобняв сонного друга, он притянул его к себе поближе.       — Я все еще тебя ненавижу, — пробурчал Чарльз, но отодвигаться не стал.       — Взаимно, дружище, — ответил Эрик, целуя телепата в висок. Леншерр не знал, суждено ли им любить или ненавидеть друг друга, но он готов принять любую роль, какую только отведет ему Чарльз.