Bitter / Горечь

Если бы я только мог прикоснуться к тебе. Ты смелее, чем думаешь. Когда выключается свет и твоё лицо перестаёт быть твоим, я замечаю ту озорную вспышку. Тебе кружит голову ощущение потери контроля. Хотел бы и я чувствовать то же самое. Эти проблески линии зубов, ослепляющие в темноте, среди стольких алчных ртов, готовых проглотить тебя целиком. Я пристально смотрю на тебя и знаю, что все они чувствуют, как мой взгляд прокипает под твою кожу. Мне нет до них дела, потому что они — не ты. Я жажду увидеть, как эти серые глаза загораются тем подобием обожания, которое они когда-то хранили для меня. Для меня одного. Ты сиял так ярко; так красиво. Воплощённые любовь и преклонение, от которых мне хотелось рассыпаться на ворох проводов и струн, уплывая назад сквозь время, чтобы переплестись с тобой. Твои прикосновения благословляли моё тело, а твой взгляд ласкал мою душу. Я впитывал твоё благоговение, заполняя им трещины и бреши моего порочного сердца. Но этого никогда не было достаточно. Я отравил единственный источник совершенства, который знал в своей жизни. Я всё ещё мог ощущать твою кожу. Я дышал тобой и знал, что ты весь был со мной и был моим. Я мог чувствовать всё твоё существо под моими руками, мог ощущать, как жизнь бежит по твоим венам. И я знал, что ты тоже мог чувствовать меня. И я понимал лишь то, что ты был полностью в моей власти, и я пользовался этим так безгранично, что мог бы оставить пустыню вместо когда-то цветущего изобилия. Мне было позволено… нет. Нет, я имел право на тебя. Всё, что составляло твою сущность, всё, что ты когда-нибудь любил или мог бы полюбить — я имел право бросить на ветер. Я думал, так будет всегда. Думал, неопределённые слова и мысли смогут всегда удерживать тебя рядом; в вечном ожидании чего-то. Никогда не говорить верных слов, но всегда быть достаточно близко, чтобы ты верил, что они всё-таки, возможно, будут сказаны. Я мог получить от тебя всё, отдавая самую малость. Вот только этого было недостаточно. Слёзы, которые ты проливал, вполне могли быть и кровью — при том, как я ранил тебя. И в один прекрасный день ты показал мне это. В тот день моя Вселенная вдруг чётко сфокусировалась в одной точке. В тот день моя Вселенная ушла прочь, надев кожаный пиджак. Если бы я мог просто коснуться тебя… Теперь я вращаюсь в твоём гравитационном поле. Ты притягиваешь меня, принуждая жить с тем, что я натворил. Ни единого язвительного слова, ни единого мстительного поступка. Ты само совершенство. Ты сама любовь. Мысль о возмездии никогда не пришла бы тебе в голову. То, что ты делаешь со мной, гораздо хуже. Если бы ты только позволил мне коснуться тебя… Моя кожа постоянно соприкасается с твоей. Твой пульс отзывается в нервных окончаниях моих пальцев, когда они порхают по твоей шее. С жадностью моя рука сжимает твои мышцы, когда ты разговариваешь. Твой голос эхом прокатывается по моим венам. Но ты не смотришь на меня. Ты смотришь в камеру. Ты смотришь на фасад здания. Ты смотришь на ударную установку. На меня — никогда. И, Дом, я не чувствую тебя. Твоё тело сокрушено и осквернено. Мои руки с силой впиваются в твою кожу. На каждом углу я хватаю тебя за что придётся и всегда добиваюсь от тебя большего. Я знаю, что сжимаю до синяков, но всё равно — я не могу коснуться тебя. Моё тело отчаянно требует подтверждения, что ты рядом, что это правда ты, но я знаю: наша связь была уничтожена очень давно. Я не чувствую тебя, Дом. Я никак не могу, чёрт побери, коснуться тебя снова.