Однажды

Однажды, осенью 20** года я, идя по улице, почувствовал гудение в голове, нарастающее с каждой секундой всё сильнее и сильнее, давящая на виски и вызывающее такую боль, что на лбу тут же выступила испарина, которую мне едва удалось смахнуть. Очнулся я от чужого голоса с резким приступом ускользающей реальности. Кто-то спрашивал меня всё ли в порядке и, подхватив под руки, помог подняться с грязного асфальта. Поданным мне бумажным платочком я вытер капающую изо рта кровь. Нет, я был не в порядке. По крайней мере, чувствовал я себя отвратительно. Ворковавшие вокруг меня случайные прохожие суетились и попеременно выдавали один и тот же вопрос: «Может, стоит вызвать скорую?». Я отказывался. Зачем? От обморока ещё никто не умирал. Или я просто внушал это себе. Оказаться в больнице, и засесть там на какое-то время у меня как-то не было в планах. Я поблагодарил помогших мне незнакомцев, и с трудом перебирая ногами, поплёлся домой. В таком состоянии на работе мне было делать нечего. Через несколько месяцев ситуация в точности повторилась, за исключением одного, в этот раз с земли меня поднимали не случайно встретившиеся люди, а собственный на смерть перепуганный отец. Начались расспросы, от которых я в силу свой слабости и абсолютной пустоте в голове не смог уйти. Через несколько дней я сидел в больнице и, придерживая мать за руку, прокручивал в голове диагноз врача, от которого было не спрятаться, не скрыться. «Рак мозга» Мама вытирала рукой мокрые от слёз щёки. Папа в шоке пялился на стену, а я… Я ощущал, что мир вокруг меня в один миг обрушился и полетел в пропасть, увлекая за собой и меня. Врач, доктор Мастерз, с сочувствующим выражением лица предлагал мне со следующей недели начать химеотерапию. Я сдержано кивал, надеясь, что до этого момента мой дух успешно отправится на тот свет, не удостоив тело участи быть подвергнутым этим тяжким процедурам. Тогда как другой частью своего больного существа я понимал, так быстро это всё не закончится. Рак пожирает человека не за один день, а мучает его долгое и долгое время, заставляя бороться, и наконец, когда ты обретаешь надежду, навсегда забирает тебя у родных и близких. Я бросил взгляд на совершенно расклеившихся отца и мать, и решил, что ради них положу на кон все силы, и ещё поборюсь с болезнью. Так просто она от меня не отделается. В кабинете доктора Мастерза было светло и вполне уютно. За спиной маячившего перед моим носом доктора расположилось большое окно, из которого выглядывал участок липовой аллеи и кусочек свинцово-серого неба. Зима вступила в свои законные права, повесив на голых деревьях клочья снега и засыпав двор белой пеленой. С трудом оторвав взгляд от пейзажа, я вновь кивнул врачу, который сказал, что мне придётся остаться здесь на обследование и, встав с кривоватого, деревянного стула, с трудом распрощался с родителями. Убитая новостью мать продолжала плакать даже когда я выпутавшись из её объятий вслед за доктором Мастерзом поплёлся в выделенную мне палату. В отличие от кабинета своего лечащего врача в ней я не почувствовал ни тепла не уюта, лишь холодную белизну стен и пустоту, разделяемую на двое кроватями, на одной из которых кто-то спал накрывшись с головой одеялом. Вызванные медсёстры помогли переодеться и с вежливыми улыбками удалились. Я улыбнулся им вслед. Нельзя встречать свою болезнь с хмурым лицом, пусть она идёт лесом. Я хочу радоваться оставшемуся в моём распоряжение времени. На соседней кровати зашевелились и из-под одеяла выползла чья-то светлая макушка, а затем и полностью вся голова. - Я уж думал они не уйдут! – голос незнакомца был немного хрипловат, но достаточно приятным, что бы я одарил улыбкой и его. Тот покосился на меня подозрительным взглядом глаз цвета тёмного шоколада – Говорить хоть умеешь? - Конечно, умею – удивлённо произнес я, наблюдая, как парень садится на кровати, и поправляет канюлю, прозрачную трубку, через которую в организм поступает кислород. Знал я это по прочитанной совершенно недавно книге Джона Грина «Виноваты звёзды», от которой остался в совершеннейшем восторге. Смешно, как за считанные часы ты превращаешься из простого созерцателя умело составленных букв и предложений в его полноправного участника. Прямо какая-то шутка судьбы! Парень насмешливо посмотрел на меня: - Вот это уже дело! А то словно язык проглотил. Я - Ньют, кстати, – он протянул мне руку, и я пожал её в ответ. - Томас, – представился я и, кивнув на баллон, стоявший рядом с кроватью, спросил, - рак лёгких? - Ага, – совершенно безразлично ответил Ньют, тогда как я уже начал ругать себя за любопытство. – Хотя, я предпочитаю считать себя не нырнувшим водолазом. – Он хохотнул. – Приятнее же! А с тобой что, Томми? Меня немного покоробило моё переиначенное имя. Звучало как-то уж слишком по-детски. Я всё же не ребёнок, а вполне себе взрослый человек. В свои двадцать и работаю и учусь. По-моему этого достойно для сурового и твёрдого – Томас. Но мой знакомый, будто и, не заметив заминки, решил погадать сам: - Хотя, подожди, не говори,– прищурив глаза, он обвёл меня внимательным взглядом. – Лейкемия? Я отрицательно покачал головой. - Тогда рак мозга. – кивнул сам себе Ньют, заставив меня удивиться. - Как ты догадался? - Я же Шерлок Холмс, чувак. Всё всегда и обо всех знаю, – увидев моё недоумение, парень рассмеялся. – Угадал, разве не заметно? «Вообще-то не заметно!» - хотел огрызнуться я, но вовремя передумал. С этим болтуном мне предстояло жить ещё целые сутки, не хотелось бы портить отношения. - Я смотрю, вы уже познакомились, – доктор Мастерз, вошёл так внезапно, что заставил меня вздрогнуть. С соседней кровати хмыкнул Ньют. Похоже, я его забавлял, не в очень приятном смысле этого слова. Мне пришлось вновь кивнуть, так как парень отвечать не собирался. Вытянутая физиономия врача расплылась в довольной улыбке. - Это хорошо. Я надеюсь, вы станете друзьями. – Он кинул на моего соседа странный взгляд, словно предупреждая его не творить глупостей, и потрепав меня по макушке вышел вон. - Беспокоится о тебе, - подытожил Ньют. – Думаешь, зачем он приходил? Чтобы проверить, не успел ли я тебя довести за это время. Словно мне пяти минут хватило. Парень обидчиво надул губы. - И что многие от тебя убежали? – полюбопытствовал я, уже заранее зная ответ. Блондин мечтательно улыбнулся. - В этом месяце не густо. Только двое. Один ушел прямиком на облачко к ангелам, так что тут моей заслуги нет. Но если повезёт, ты будешь третьим. Я состроил в ответ ехидную гримасу и повалился на кровать. Голова слегка побаливала. И непрерывное гудение било в ней подобно адскому колоколу. Зажмурив глаза, я стал рассматривать пляшущие чёрные точки, вырисовывающие нелепые узоры на обратных сторонах век. Разговаривать не хотелось, хотя я слышал, как сосед продолжает о чём-то разглагольствовать. - И сколько тебе напророчили? – вопрос хлынул в меня подобно морской волне, высотой превышающей девятибальную шкалу. Захлёбываясь я вынырнул наружу, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. «Напророчили?» – не знаю отчего, но это слово вызвало во мне неопределённое чувство страха. На соседней кровати в ожидании ответа недовольно заворочались. «Может мне просто промолчать, и он отстанет?» - спросил я сам у себя, но какое-то шестое чувство подсказывало, что от этого парня просто так не отделаешься. Я открыл глаза, уставившись в потолок, такой же идеально белый, как и вся палата. - Рак – это не лошадиные скачки, Ньют. Не думаю, что кто-то должен гадать и делать ставки на день моей смерти, – с удовольствием отметив, что слова прозвучали достаточно грубо, я повернулся на другой бок, и вновь закрыв глаза, принялся погружаться в царство Морфея. Последнее, что я услышал перед тем, как окончательно провалиться в сон были слова блондина: - А что такого? Я каждый день гадаю, когда отброшу копыта… *** Проснулся я от тошнотворного шуршащего звука прямо над ухом. Окончательно придя в себя, я услышал совершенно близко от собственного уха чей-то голос. В палате было темно, за исключением слабого чуть синеватого источника света прямо надо мной. Я скривился. Головная боль не ушла, а стала только сильнее. Плюс к этому тело как-то странно и неестественно ломило, словно кто-то изнутри выкручивал мне кости. Голос с соседней койки продолжал о чём-то вещать, не обращая внимания на мои горестные гримасы. Повернув голову, я увидел сидящего на кровати Ньюта с увлечением разделывающегося с шоколадом. Значит вот что за таинственный шум, я услышал сразу после пробуждения. - Ты вообще прекращал разговаривать? – поинтересовался я у соседа. Тот пожал плечами и засунул в рот оставшуюся дольку шоколада. - Я вообще-то думал, что ты меня слушаешь, пока ты не начал похрапывать – ничуть не смущаясь, проговорил блондин. Я лишь устало закатил глаза. - И тебя не взволновало, что я ничего не говорил в ответ? Парень улыбнулся. - Ещё как взволновало, чувак. Я, между прочим, тебе всю свою жизнь рассказал, а в ответ услышал только сонное чмоканье. Теперь настала и моя очередь хмыкать. - Знаешь, мне кажется, что у тебя не всё в порядке с головой. - У меня на самом деле не всё в порядке с головой, так что тебе не кажется. – Ньют беззаботно откинулся на кровать и теперь в моём поле зрении остались лишь его ноги в белых пижамных штанах. Голые, узкие ступни пару раз поднялись в воздух. Парень закашлялся, и, встав, подкрутил что-то у себя на баллоне с воздухом. - Пожалуй, физических упражнений с меня на сегодня достаточно. – Поправив канюлю, он облокотился о стену и с наслаждением втянул в себя воздух – Чёрт, как бы я хотел нормально дышать… Я молчал. Ньют напомнил мне полюбившуюся книжную героиню Хейзел Грейс. Она не была такое же жизнерадостной болтушкой, но философия коей одаривал меня блондин, очень походила на ту, что выдавал автор, когда писал этого персонажа. И не смотря на всю мою возникшую неприязнь к новому знакомому, я невольно его пожалел. Я наперёд знал, как он будет умирать, и что уже пережил или ещё переживёт. После прочтения «Виноваты звёзды» я нарыл достаточно информации о раке лёгких, что бы понять многое. К примеру, то, что смерть его будет отнюдь не лёгким избавлением от мирской болезни. «Лучше бы себя пожалел!» – подсказал не к месту мудрый внутренний голос. Действительно, возможно, до кончины мне ещё и далеко, и даже может быть, что поможет химеотерапия, лекарства и вся остальная муть, что обычно проделывают с раковыми больными, но что бы не предприняли врачи рано или поздно я выйду на финишную черту, а до этого буду долго и плавно разлагаться еще, не достигнув могилы. По сути дела мы все уже мертвы. Ньют, я, люди из соседних палат и всего отделения. Как бы мы не боролись, что бы ни делали, эта чума настигнет нас. Догонит, схватит за пятки и утащит под землю, оставив лишь след из воспоминаний. От этих мыслей меня скрутило, в прямом смысле слова. Я сжался в комок и зарылся лицом в подушку пытаясь унять подступающую тошноту. - Эй, Томми, ты как? – кто-то похлопал меня по спине. Койка скрипнула и просела от чужого веса. Справившись с приступом паники, я скинул с себя руку Ньюта. Из-за него я даже не мог побыть один, хотя отчаянно в этом нуждался. Мне нужно было всё осмыслить. Проиграть в голове все варианты исхода, чтобы знать, как действовать. Что делать, что бы подготовится к неминуемому концу. - Дыши, просто дыши, – голос блондина звучал словно издалека, и, несмотря на всю мою к нему неприязнь успокаивал. Злость немного отступила, как и страх. Они не ушли, лишь притаились в тёмных закоулках, моего исчезающего сознания. Когда-нибудь я перестану понимать сам себя. Стану другим. Прежний Томас исчезнет. Не будет больше моей извечной глубокой философской задумчивости, улыбок зеркального отражения и глупого, но меткого сарказма. Останется лишь пустая оболочка. Тело, без души. Ньют подал мне стакан воды, и я с ужасом заметил, как трясутся мои руки. Стало как-то стыдно перед собой и даже перед этим золотоволосым идиотом. Стоит держать себя в руках. Это я пока ещё могу контролировать. Словно прочитав мои мысли новый знакомый, осторожно принял у меня опустевший стакан и поставив его на прикроватную тумбу, сказал: - Тебе не должно быть стыдно. Все через это проходят. Он положил свою руку на моё плечо и слегка сжал его. В этот раз я не стал его отталкивать. Не было сил, да и, честно сказать не хотелось. Простое человеческое тепло успокаивало и придавало сил. - Как ты можешь так спокойно говорить о своей болезни? – более-менее придя в себя, спросил я. Ньют лишь неопределённо пожал плечами. - Принимаю её как должное, – ответил он. – Томми, я очень давно болею. Врачи до сих пор удивляются, что я ещё не склеил ласты. Так что я просто плюнул на всё это и решил каждый день встречать с улыбкой, – и он демонстративно растянул губы в притворной ухмылке. Не знаю насколько Ньют был со мной искренен, но я решил, что стоит ему поверить. По крайней мере, звучало это вполне правдоподобно. - Тебе надо взбодриться!– внезапно выдал блондин и радостно хлопнул в ладоши. – Пошли гулять! Я оторопело уставился на него. - Какое к чёрту гуляние?! – выпалил я, когда полностью осознал смысл сказанных парнем слов. – На дворе ночь. Кто нас выпустит отсюда?! Ньют заговорщицки мне подмигнул. - Я знаю, как выйти незаметно, – он подхватил баллон и ринулся к шкафу. Вскоре оттуда вылетела футболка, джинсы и зимнее пальто. - Нет, ты действительно ненормальный! – улыбнулся я. Свежий воздух мне бы сейчас не повредил. И пусть дышать этим воздухом придётся не в совсем приятной компании всё же идея Ньюта мне пришлась по душе. Выудив из недр шкафа свои шмотки, я ринулся в ванную и быстро переоделся. Когда я вышел парень уже стоял, во всеоружии, придерживая в руке баллон, покоившийся на специальной тележке. Прямо как у Хейзел Грэйс в книге. Наверное, на лице у меня выступило мечтательное выражение, потому как Ньют недовольно пробурчал: - И чего ты лыбишься? Я снисходительно хмыкнул. Нет, этот человек был просто невыносим. - Ты похож на мою любимую героиню из книги, – пояснил я ему, на что парень состроил, кислую гримасу. - Ты меня с девчонкой сравнил, я правильно понял? – он покачал головой, – если честно, обидно. Не выдержав, я фыркнул и прошагал мимо него к двери. - Ну, давай, веди нас своим обходным путём, – перевёл я разговор в другую тему. Начинать литературный спор мне сейчас не особо хотелось. Мы прошагали по пустому коридору, спустились на этаж ниже и вскоре уже шагали по прибольничной аллее. Пушистые снежинки, медленно кружась, ложились на побелевшую землю. Я поймал одну из них языком и ощутил, как растаявшая капелька воды проскользнула в горло. - А что это за книжка? Я оглянулся на Ньюта, отстававшего от меня всего на несколько шагов. - Какая книга? - Ну, та, на героиню которой я похож? – смущено, произнёс парень и, кажется, даже покраснел. Меня это позабавило, и я ответил: - «Виноваты звёзды» Джон Грин. Между прочим, она про подростков больных раком. - Боже, – парень скривился. – А читать что-то повеселее ты любишь? Он поравнялся со мной, и мы медленным шагом двинулись по мощённой булыжником дорожке. - Это хорошая книга, Ньют, – стал отстаивать своё мнение я. – Она о многом рассказывает. Если честно, я ничего не знаю об авторе, но у меня такое чувство, что он сам пережил нечто подобное, как и его герои. - Всё равно это грустно и скучно, – надул губы блондин. – И вообще я не люблю читать. Смотреть фильмы прикольнее. Я изумлённо ахнул и даже остановился, не в силах скрыть изумление. - Ты не любишь читать? – выдохнул я и даже икнул после. – Как такое возможно? Книги это целые миры. В каждой из них можно встретить кого-то хорошего или злого, подружиться с кем-то или даже влюбиться. Это как реальная жизнь… - В фильмах также, – настаивал на своём Ньют и я покорно всплеснул руками. Спорить с таким твердолобым созданием смысла никакого не было. - Ладно, - через какое-то время протянул блондин. – Ты меня заинтриговал этими своими «звёздами». Я, пожалуй, прочитаю. Я радостно подпрыгнул и хлопнул его по спине, при этом чуть полностью не вышиб из него дух. Ньют закашлялся и с трудом смог остановиться. Совершенно расстроившись из-за своего поведения, я извинился. Парень в ответ только махнул рукой. - Это и без тебя случилось бы. За разговорами мы обошли больницу, потом, срезав этот же круг, обошли ещё раз. - Давай напьёмся! – предложил блондин. Я отказался. Никогда не пил больше одной бутылки пива, и изменять своим привычкам не хотел. Пусть я и мой мозг, вскоре будем не слишком хорошо ладить, но пока я хочу оставаться в трезвом уме и доброй памяти. - Скучный ты, Томми! – протяжно выдавил из себя Ньют, хотя по голосу было слышно, что ответ его не сильно расстроил. – Ну, тогда пошли назад. Пока не начался обход. Мы вернулись в палату и, переодевшись, легли в кровати. Подтянув к себе рюкзак, я вытащил оттуда книгу. - Держи! – бросок выдался удачным, и книга угодила точно в руки блондина. Прочитав название, он ухмыльнулся. - «Виноваты звёзды», - проговорил он в слух. – Хорошо, посмотрим какая из меня Хэйзел Грэйс. Зашуршали страницы. Ньют открыл книгу и пробежал глазами первые несколько строк. - Пожалуй, по мере прочтения я буду писать рецензию, специально для тебя, Томми, – он подмигнул мне и, взяв с прикроватной тумбы блокнот с ручкой, принялся что-то записывать. – И если книга мне не понравится, то тебе, мой друг, придётся отплатить мне шоколадом за каждую не интересную страницу. Я расхохотался и пообещал, что так и будет. - Спи, Новичок! – погружаясь в чтение, бросил блондин. Улыбнувшись, я повернулся на другой бок. - Знаешь, Ньют, ты классный! – сонно произнёс я, ощущая накрывающую меня приятную тяжесть. - Согласен! – услышал я в ответ. – Ты первый это заметил! Я хотел вновь рассмеяться, но сил хватило лишь на неразборчивое бормотание. Под тихий шелест страниц я утонул в мире сновидений. *** На рассвете меня разбудил шепот множества голосов, источник которых я не мог определить. Вздрогнув, я открыл глаза, и сев обнаружил небольшую толпу вокруг кровати Ньюта. Настенные часы показывали без десяти восемь. Я удивлённо похлопал глазами, прогоняя остатки сна и выискав глазами доктора Мастерза, окликнул его. Врач был бледен. На изъеденном морщинами лице проступали следы усталости и волнений. - Я думал, осмотр начинается в девять, – что-то было не ладно, я видел это в серебристых глазах доктора. Сердце сжалось в предчувствие плохого. - Это не осмотр, Томас – Мастерз вытащил из кармана халата очки и глубоко вздохнув, водрузил их на нос. - Тогда что же? – не довольный ответом врача я принялся юлозить на кровати пытаясь заглянуть за спины медсестёр и медбратьев, но так ничего и не разглядел. – А где Ньют? Мастерз потёр переносицу, бросая при этом мимолётный взгляд на толпу. - Сочувствую Томас, - произнёс он, и я уже знал, что последует дальше – Ньют умер сегодня ночью. От шока я не смог вымолвить из себя и слова. Голова как назло закружилась, когда я вскочил на ноги и, расталкивая присутствующих, вылетел прямиком к кровати соседа. Тот лежал неподвижно. Скрещенные на груди руки держали всё ещё раскрытую книгу. Рядом в одеяле застрял вырванный из блокнота лист. Ньют выглядел умиротворённо, словно только что заснул. На его губах застыла еле заметная улыбка, добрая и немного лукавая. - Как… - слова застряли в горле не давая пройти наружу. Что я хотел спросить? Зачем мне вообще что-то спрашивать? Чья-то рука легла мне на плечо. Мне не нужно было поворачиваться, чтобы узнать кто это. В лёгких катастрофически не хватало воздуха. Я глубоко дышал, пытаясь, насытится им, но кажется, делал только хуже. Как такое возможно? Вчера ещё быть живым, радоваться обычной прогулке, новому знакомому и ещё непрочитанной книжке, а сейчас быть холодным трупом, который уже никогда и ничего не почувствует. Не ощутит холодных хлопьев снега на губах и солнечных лучей за окном, не услышит шелест книжных страниц и радостного смеха, не почувствует запах уходящей зимы и наступающей весны. - Вот так просто? – голос был будто не мой. Он хрипел и ломался на каждом слоге, на каждой произнесённой букве. - Да, так просто, – доктор Мастерз сочувственно сжал моё плечо. – Иногда так бывает. У человека в один миг останавливается сердце. Он ничего не почувствовал. «Откуда вы знаете?» - хотел спросить я, выкрикнуть это в лицо окружающим. Откуда вы знаете, что он не задыхался, пытаясь позвать на помощь? Не боролся где-то внутри себя за спасение, хватаясь за воздух как за спасительную соломинку? А его становилось всё меньше и меньше, пока чернота полностью не поглотила всё. Как же мне хотелось заплакать. Что бы всё, что я сейчас испытывал, эту боль и горечь, вышли наружу с тёплыми солёными слезами и, капая на одежду, растворились в небытие. Но слёзы не шли, как не проходила и это отупляющее чувство безысходности пополам с болезненно стучащим о грудную клетку сердцем. Я взял с кровати листок бумаги. Перед глазами всё расплывалось в одну сплошную кляксу. - Прочитайте! – попросил я Мастерза. – Прочитайте, пожалуйста! – колени подогнулись, и пару санитаров ухватив меня под руки, повели к кровати. Врач распрямил помявшийся листок. - Ты точно этого хочешь? - Да! «Для начала скажу тебе, привет Томми! Ведь когда ты проснешься, будет уже утро…» Мастерз читал и читал, словно это злосчастное послание было бесконечным. Я вновь посмотрел на умиротворённое лицо Ньюта и понял две вещи, что мир навсегда изменился, утратив свои краски. Теперь для меня он был чёрно-белый, лишь местами отдавая тёплым жёлтым светом, как волосы практически незнакомого мне парнишки, а ещё что я больше никогда не буду бояться смерти, ведь это лишь финишная прямая до которой у тебя есть множество дней, наполненных жизнью. И пусть эта жизнь будет разной, преисполненной радостью и грустью, теплом и холодом, дружбой и ненавистью. Но это жизнь и ей надо радоваться. Вдыхать её дары, ощущать её прикосновения, быть с ней. А смерть, пусть дождётся своего часа! Встав, я взял уже прочитанный лист из рук доктора Мастерза. Бумага была тёплой и слегка влажной от моих слёз. Сложив письмо, я вложил его в блокнот и, бросив последний взгляд на бездыханное тело друга, вышел из палаты. Книгу Джона Грина я больше не читал.