Щелчок

      Стайлзу казалось, что он спит. Ну как иначе можно объяснить все то, что происходило вокруг? Как вообще такое возможно? Он беспомощно переводил взгляд с одного участника всего происходящего на другого, но ничего не находил в одинаково ненавидящих направленных на него взглядах. Почему они-то так его не любят? Ведь даже если Стайлз собственными руками убил ребенка, то к окружающим он не имел никакого отношения. Они ведь не из полиции, они не судьи, не боги! Так какого черта?       – Хочешь послушать свою историю? – Джексон приподнял бровь и посмотрел на Стайлза, легко улыбаясь уголком губ, – может, хочет кто-нибудь еще?       Толпа загудела, раздались одобрительные выкрики, все снова направили свои телефоны на Стилински. Он задрожал, понимая, что боится камер, ему страшно от этих лиц, смотрящих с презрением и желанием навредить. Ему противно от всего, что происходит вокруг. Почему его не убили, не казнили, в конце-то концов?       Дерек докурил и вдруг затушил сигарету рядом с пальцами Стайлза, которыми он судорожно цеплялся за деревянный подлокотник стула. Запах паленого дерева будто обжег – и Стилински тихо вскрикнул, пытаясь податься назад, но это было совершенно невозможно в таких условиях, ведь веревки не давали сделать лишнего движения. Стайлз ошарашено поднял на Дерека полные слез глаза. Он пытался что-то прошептать, но губы дрожали и не слушались, потому что еще казалось, что все вокруг просто кошмарный сон. На секунду показалось, что в глазах Дерека мелькнула… неуверенность? Будто осознание того, что происходящее неправильно, но тут же видение пропало, оставляя после себя лишь леденящую душу ненависть.       Да за что с ним так, вашу мать? У него ведь, наверное, тоже есть родители?       Или уже нет, и их тоже пустили в расход за то, что воспитали такого сына?       Стайлз ощутил, как внутри него копится злость. Слезы все еще текли по щекам, но страх теперь смешивался с яростью, которая, будто огненный поток, грела изнутри. Плевать, что говорят все вокруг. Что они делают и хотят сделать. Он постарается не забыть ни мгновения, а потом найдет каждого из этих тварей.       – Что, – Джексон вдруг снова заговорил, – планируешь месть? – он сверху вниз глянул на Стилински, – каждый раз так делаешь. Не переживай, память мы стираем тщательно. Тебе осталось всего раза три, а затем ты превратишься в овощ, который заберут отсюда, поместив в клинику для душевнобольных. Там, возможно, тебе недолго останется, ведь когда отказывает мозг, – Джексон улыбнулся, – может произойти всякое.       – Например? – прошептал Стайлз, пытаясь не поддаваться новой волне паники.       – Например, лекарств сожрешь слишком много, или споткнешься и упадешь, свернув себе шею. Ты ж психом будешь, с нарушенной координацией движений, ориентацией в пространстве, – хмыкнув, он пожал плечами, – но это уже не будет проблемой нашего парка.       Стайлз зажмурился, чтобы не заорать. Закончится его наказание, и сюда приведут кого-то другого? Команда выучит новые роли, установит другие декорации, порепетирует, посмеется, а затем начнется все заново? Только с иным человеком?       – Почему меня не посадили? – Стайлз постарался сосредоточиться. Если ему дают шанс все выяснить, надо этим пользоваться. Да и надежда на то, что он может запомнить что-то, все еще теплилась внутри.       – Нужно было похищать ребенка менее богатых родителей, чтобы они не могли потом воспользоваться своими связями, – Дерек наклонился и прошипел это в ухо Стайлзу, заставляя поежиться.       Да что с ними всеми?       – Добро пожаловать в парк правосудия! – Джексон поприветствовал людей, которые оплатили очередную неделю на подобном «аттракционе». Толпа расселась на стулья, которые были рядами расставлены в зале для инструктажа, и выжидающе уставилась на Уиттмора, который, поправив бейджик со своими именем и фамилией, приколотый к рубашке, улыбнулся людям, – сейчас я расскажу вам правила нашего парка и представлю сотрудников, которые будут еще и актерами, – прервавшись на несколько мгновений и подождав, пока люди перестанут аплодировать, Джексон продолжил, – правило первое, самое основное: ни в коем случае не подходить к объекту ближе, чем на два-три метра. Человек, который проходит у нас свое наказание, опасен. Пусть вас не вводит в заблуждение то, что он подросток. Этот мальчик похитил ребенка вместе со своим напарником.       – Они оба будут здесь? – выкрикнул из толпы какой-то юноша.       – Нет, – Джексон поморщился. Он не переваривал тупость и сдержался только из-за того, что знал, какую сумму каждый из гостей парка заплатил за возможность попасть сюда, – изучите брошюру, которую получили на входе. Там дано краткое описание ситуации и убийц, а так же их состояния на данный момент.       Анонсирование предстоящих наказаний было расписано на месяцы вперед, и лишь изредка сюда попадали так же спонтанно, как это получилось со Стилински. Мальчишка должен был получить пожизненное, но его напарник, дав показания, обличающие обоих, повесился в камере, тем самым оставляя Стайлза один на один с правосудием и доведенными до истерики родителями. Труп Веста, того ребенка, не удалось даже по-человечески опознать. Экспертиза была совершенно невозможна, так как расчлененные и обгоревшие останки вызывали тошноту даже у видавших виды экспертов. ДНК были уничтожены огнем напрочь, зубов во рту обугленной головы не было, ногти оказались тоже вырваны, а единственной уликой было записанное на камеру избиение мальчишки. Телефон, на который это было снято, держал Стайлз, а его напарник бил сонного и явно находящегося под чем-то Веста, который вяло пытался отбиться и даже почти не ревел. Судя по тому, как дрожала камера во время записи, было ясно, что Стилински не совсем адекватно реагировал на происходящее. Поэтому возникло предположение, что он возбуждался от этого зрелища.       Стайлза начали было таскать по психологам, но тот оказался вменяем. Правда ничего не помнил с того момента, как его знакомый, как он выразился, Эннис, открывал перед ним дверь автомобиля. Затем наступал провал, который заканчивался тогда, когда на руках Стилински защелкивали наручники. Как Стайлз и Эннис издевались над пацаном, как расчленяли тело, избивали его – ничего не осталось в памяти. Парню присудили пожизненное, но потом Эннис повесился, подписав показания о том, что это все было идеей Стилински. Родители Веста хотели выкупить Стайлза за бешеные деньги, пытались подкупить всех, кого только можно, и сами чуть было не угодили за решетку из-за взяточничества. Тогда-то Крис, хозяин парка правосудия, и предложил начальнику тюрьмы такой выход. Обычно в парк попадали серийные убийцы или же законченные маньяки-садисты. Все декорации были построены на совершенных преступлениях, тщательно прорабатывались психологами для того, чтобы попавший сюда убийца, с каждым днем все больше и больше проваливался в страх и отчаяние, начиная ощущать себя жертвой. Нередко приходилось бить или калечить их, что каждый из них, даже работающие в парке девушки, умели делать. Половина сотрудников были военными в отставке. Их учили каскадерским трюкам, натаскивали в актерском мастерстве и платили столько, что работа переставала казаться слишком грязной.       Некоторые и могилы на кладбище копают, получая за это бабки.       Но вот Стилински вызвал у всех споры. Джексон наотрез отказался бить пацана и недоумевал, как такой, по сути еще, ребенок, мог расчленить и сжечь мальчика? Ну как? Откуда столько жестокости? Уиттмор не мог себе представить, чтобы этот кареглазый олененок снимал на камеру нечто подобное. Но Крис принес дело Стайлза Стилински, кинул папку Уиттмору на стол, и сказал учить роли и подобрать каждому подходящую.       Джексон поразился концепции придуманного мира. Он понял, к чему там камеры, зачем все эти люди-зомби, лишь поморщившись от недостаточного обоснования. Но преступники, которые подвергались уничтожению памяти, обязательному перед каждым новым витком наказания, становились менее внимательными и проблем не возникало. Разве что тогда, когда сущность садиста вырывалась на свободу, ведь ее нельзя было вытеснить из человека, стерев ему воспоминания.       Но вот со Стайлзом не было никаких проблем. Мальчишка исправно пугался, панически боялся Чистильщиков, на которых Джексон, помимо самого себя, назначил Лидию, Питера и Айзека, верил Норе и Эшу, являющимися вообще стажерами в их команде и послушно, как телок на убой, два раза перся за Скоттом, играющим роль Стража.       Джексон, вообще-то, ждал Дерека. Хейл брал отпуск и грел задницу где-то на Мальдивах, кажется, поэтому пришлось пока ограничиться МакКоллом, который бесил тем, что периодически тупил. Но Скотт исправно исполнял свою роль, очень фактурно убивал Джексона, когда было нужно, и ни разу не прокололся. К началу третьей недели вернулся, наконец, Дерек, и сегодня он вышел на смену, стоя вместе с остальными актерами за спиной Джексона в ожидании того, когда их представят публике.       – А что будет, если преступник на нас все же кинется? – спросила какая-то женщина, пришедшая с ребенком.       Уиттмор вздохнул. Он никогда не поймет подобного метода воспитания детей. По его мнению, это было как-то слишком… наглядно. Но ограничения действовали на детей до двенадцати, а остальных пускали без проблем, если они проходили собеседование у психиатра, работающего в парке.       – У каждого из команды есть шокер, – Джексон начал отвечать на вопрос, – объект никогда не будет находиться один. Плюс ко всему, по городу установлены камеры, позволяющие отслеживать перемещения преступника на случай форс-мажора. С этих же камер изображения будут транслироваться на ваши телефоны, и вы всегда сможете посмотреть, чем занят объект. Исключение составляют лишь дома, в которых он будет спать. Мы не транслируем прием душа или процедуры личной гигиены, так что ночами советую высыпаться. Все прошли инструктаж по поводу одежды?       Люди, сидящие в зале, дружно закивали головами.       – Повторю на всякий случай, – Джексон сложил руки на груди, – никаких брендовых вещей с логотипами на видных местах, ярких футболок или необычных причесок. Все это может натолкнуть на те фрагменты памяти, которые мы не стерли. Например, о школе или чем-то таком. Подобное может повлечь воспоминания о семье, но этого нам не нужно, сами понимаете.       – А что с родителями этого парня? – вдруг задал вопрос кто-то из толпы.       – Мы обладаем лишь информацией по самому убийству, – Джексон пожал плечами, – но, насколько стало ясно из дела, у этого объекта нет контактов с семьей. Скорее всего, его родители мертвы. Я могу продолжить инструктаж? – Уиттмор обвел взглядом людей.       Все молчали, и он расценил это как положительный ответ.       – Следующий момент – никаких разговоров. Вы четко следуете образу зомби, – Джексон улыбнулся, потому что люди начали посмеиваться, – молчите и снимаете на камеры, это ясно?       – Да-да-да, – загалдели все.       – У каждого есть ключи от жилых домов? – Джексон улыбнулся, снова получив положительный ответ, – в ваши временные жилища вас отведут стажеры тогда, когда объект будет занят по сценарию. Еда есть у каждого в холодильнике, готовите сами, или же звоните по одному из номеров, указанных в брошюре, и заказываете повара.       Толпа радостно загалдела.       – И последнее правило нашего парка, – Уиттмор улыбнулся, – получайте удовольствие! Ведь вы ради этого покупали столь дорогостоящие билеты. Так развлекайтесь! – он захлопал в ладоши, и толпа подхватила.       Некоторое мгновение раздавались лишь громкие аплодисменты.       – А теперь позвольте представить вам наших актеров, которые будут развлекать вас в предстоящую неделю, – Джексон отступил немного в сторону и команда работников парка, до этого стоящая позади него, сделала шаг вперед, – Нора и Эш, наши стажеры, – Уиттмор хлопал, когда ребята вышли немного вперед и поклонились, – Чистильщики, просим любить и жаловать!       Люди хлопали, и вперед вышли трое, уже в костюмах. Лишь маски были пока на затылках, не закрывая лиц.       – Питер, Айзек и прекрасная фея Лидия, которой очень идет маска зайки, – дурачился Джексон, пока троица кланялась, – а так же я, ваш покорный слуга, – Уиттмор отвесил шутливый поклон толпе, – и именно меня убьет наше основное действующее лицо, Страж Дерек Хейл, встречайте!       Женский визг в комнате стал ощутимо слышнее. Дерека любили многие, хоть открыто работники парка нигде не светились. По понятным причинам сайта в интернете у подобной организации не было. Но любительские фото, конечно же, гуляли по рукам.       – Наш Страж только что вернулся из двухнедельного отпуска и заменит Скотта МакКолла, – Джексон указал рукой на еще одного парня, вышедшего вперед и вставшего рядом с Дереком, – который теперь будет отвечать за техническую часть нашего представления. По вопросам поломки камер или недостаточно хорошей трансляции можете звонить ему, – Уиттмор снова указал рукой на Скотта, – телефон так же прописан в ваших брошюрах.       Вся команда еще раз поклонилась под бурные аплодисменты, а затем Джексон завершил инструктаж, велев всем занимать исходные места.       – Стайлз очнется примерно минут через тридцать, прошу расходиться. Мы начинаем наше шоу!       Люди, возбужденно переговариваясь, потянулись к выходу из небольшого зала.       – Как отдохнул? – Джексон подошел к Дереку, с которым они еще не успели пообщаться с утра.       На наказание Стайлза спешило попасть слишком много народу. Возможно то, что он сам выглядел как ребенок, толкало мамашек тащить своих детей в парк, дабы показать, какими быть не следует. Джексон никогда этого дерьма не понимал. Он работал в парке из-за контракта, который подписал пять лет назад вместе с другом, Дереком. Они тогда вернулись со сложного задания, несколько раз попали под обстрел, чуть не вляпались в очередной плен к каким-то жуткого вида сектантам, и решили больше не лезть в горячие точки. Но осадок остался, кошмары ночами были слишком явными и яркими, да и отголоски предыдущих заданий, которые не всегда завершались удачно, спокойствия не прибавляли. Но, несмотря на все это, оба понимали, что спокойная работа не для них. Командир подкинул контакты Криса Арджента, который, в свою очередь, затащил их в этот парк.       Джексону, да и Дереку, не было в новинку мучить людей. В конце концов, они сами брали пленных, когда того требовали обстоятельства. Старались, конечно, не выходить хотя бы за самые зыбкие рамки, причиняя боль лишь в крайних случаях, но такие происходили. И выбирать не приходилось. Поэтому к Стайлзу Джексон старался относиться нейтрально, хоть это получалось с трудом. Он даже перечитал дело парнишки, но это не дало особых результатов, ведь там были лишь сухие факты и выводы, на основе которых ничего, кроме виновности пацана, увидеть было нельзя.       Даже Лидия почему-то прониклась к Стайлзу, отказавшись подходить к нему близко. Мартин многое пережила в жизни, и ее никак нельзя было назвать обычной девушкой, но излишней жестокости в ней никогда не наблюдалось. Для этого в их команду и брали девушек. Нору, например, ту же Лидию. Они уравновешивали бывших вояк, не давая забыть о том, что все здесь лишь исполнители, а не судьи. И не имеют права делать больше, чем положено по сценарию. Хотя всех их срывало, особенно из-за некоторых маньяков, количество жертв которых порой переваливало за сотню.       Дерек потянулся и хрустнул спиной, смачно зевнув.       – Отлично, – он улыбнулся, – купил себе дом.       – Дом? – Джексон засмеялся, – на Мальдивах?       – Ну да, – Хейл пожал плечами, – почему бы и нет? Деньги у меня есть, а бунгало на берегу это круто, очень даже.       – Ладно, крутой парень, – Уиттмор серьезно посмотрел на Хейла, – ты ознакомился с делом?       – Нет, – Дерек почесал заросшую щетиной щеку, – почитаю сейчас. Все равно есть полдня до встречи со мной.       – Стоп, – Джексон вдруг нахмурился и серьезно посмотрел на друга, – я же тебя просил, мудила ты! Сейчас тебя нельзя заменить. Но я был уверен, что ты все прочел и понял, почему я хотел, чтобы ты все внимательно изучил.       – Да что там может быть такого, Джекс? – Хейл поморщился, – ты как мамочка, ей-богу!       – Вот что! – Уиттмор достал мобильник и открыл там фотографию Стайлза, которую сделали тогда, когда заводили дело и упекали в тюрьму.       – Твою мать, – простонал Дерек, взяв в руки телефон Джексона, – уже никак не поменяться, да?       – Да! – Уиттмор психанул, – придурок, блин.       Дерек вышел на улицу и остановился на крыльце, доставая сигарету и прикуривая. Ну вот почему его жизнь такая сучка?       Он выдохнул дым, поворачиваясь к Джексону, вышедшему следом.       – Ты сможешь нормально отработать? – серьезно спросил Уиттмор.       – Да, – Дерек кивнул, – но только неделю. Потом я поменяюсь со Скоттом и выйду уже на другого преступника.       – МакКолл говорит, что со Стилински нет никаких проблем. Ладно, скоро мой выход, пойду. Надо еще посетителей проверить, – Джексон хлопнул Дерека по плечу и быстро пошел в сторону улочек, отстроенных на большой территории, которая была выделена под парк.       – Надеюсь, со мной тоже не будет проблем, – выдохнул Хейл, борясь с нахлынувшими воспоминаниями.       Был один случай, еще на той их работе, когда они попали в плен. Вместе с ними там оказался парень. И, на беду Дерека, поразительно похожий на Стайлза, с которым предстояло провести целую неделю. Такие же яркие глаза, явно подвижная мимика и неуемная жажда к жизни. Хейл был уверен, что объект, который стал их «гостем», обладал такими же заполошными движениями, жестами и привычками, как и тот, в которого тогда до безумия влюбился Дерек.       Их держали в каком-то полуподвале, где свет проникал лишь через окошко под потолком, позволяя хотя бы как-то отслеживать дни и ночи. Они не сошли с ума лишь благодаря этому. Парнишка, которого звали Стивен, оказался похищен из семьи с целью продажи в рабство. Вот как раз с торговлей людьми Дерек и Джексон боролись. Задание напрямую относилось к сбору доказательств и улик. Они попались внезапно, их сдали свои же, и теперь надо было выбираться, а Дерек понял, что не сможет уйти без Стивена. Парнишка держался молодцом, хоть был уже простужен и порядком истощен. Он еле стоял на ногах и падал в обмороки от слабости. По идее, надо было оставить там ненужный груз, но Джексон, только глянув на напарника, не сказал ни слова, помогая потом тащить мальчишку.       Они выбрались, выжили, отделавшись переломами, ушибами, да легкой боязнью темноты в случае со Стивеном. Дерек узнал, что при похищении семью парня убили, поэтому идти тому было особо некуда. Возвращаться в измазанную кровью квартиру, к воспоминаниям и страхам, понятное дело, не хотелось.       Хейл без лишних разговоров оставил Стивена у себя и даже работа перестала казаться такой гадкой. На заданиях он старался беречь свою шкуру, зная, что дома ждет ласковый и нежный мальчик, горячая еда и страстный секс. Они не ссорились, понимали друг друга с полуслова и планировали вместе поехать на море. Наверное, начало их истории, плен и побег сблизили сильнее, чем могло бы быть, начнись любовь более банальным способом.       А потом, однажды, Стивен вышел за продуктами, и его сбила машина. Пьяный водитель не справился с управлением и врезался в пацана на такой скорости, что просто…       Хоронили Стивена в закрытом гробу.       Дерек стоял над могилой, цеплялся за плечо Джексона, чтобы не спрыгнуть следом и глотал слезы, первый раз в своей жизни. Он не ревел даже тогда, когда его пытали в плену, ломая пальцы на ногах по одному. Тогда просто было не так больно.       Водитель скрылся с места преступления, избежав наказания. А Дерек во снах видел, как садится за руль своего Шевроле и несколько раз медленно, с наслаждением, проезжается по телу этого мудака. Желательно, чтобы тот был при этом жив. Только вот Хейл понимал, что его любимого не вернуть. Даже если он расчленит виновника собственными руками.       А теперь ему предстоит провести неделю на своей работе, где границы морали стерты ко всем чертям, с парнем, безумно похожим на его Стивена.       Только вот этот Стайлз убийца, который получает наказание за свои поступки. Дерек успел только проглядеть брошюру и понять, кого и как убил Стилински. В глазах помутилось, и Хейл в который раз поразился тому, насколько странными вырастают люди, которые в детстве ничем, по сути, друг от друга не отличаются.       Ему неделю быть рядом с тем, в ком он видит дорогого сердцу человека.       Неделю смотреть на похожее лицо и помнить о том, что мальчишка рядом с ним – убийца.       Вот такая сука его жизнь.       – Так что, Стайлз, – Джексон закончил свой рассказ, повышая тон и вырывая этим Дерека из воспоминаний. Уиттмор посмотрел на шокированного парня, продолжив говорить: – очень жаль, что ты корчил из себя психа, который ничего не помнит. Чистосердечное могло бы смягчить наказание, и ты хотя бы не попал сюда.       – Но я никого не убивал! – в отчаянии закричал Стайлз.       У него в голове не укладывалось то, что он услышал о себе. Все люди вокруг, кажется, и без того были в курсе. Сейчас же они были заняты тем, что снимали на телефоны его ошарашенное лицо, явно радуясь яркой реакции. А чего еще можно было ожидать? Стайлз был в шоке. Зачем было стирать ему столько памяти? Да еще и не один раз? В чем же суть непрекращающегося наказания?       Ответ пришел сам собой.       Жестокость.       Все вокруг считали его убийцей. И думали, что могут поступать так же, как и он. Конечно же, резать и жечь здесь вряд ли можно, да и признавать публичные казни легальным уже совсем из ряда вон. Но максимально приблизить жестокость к чему-то законному у владельца парка получилось. Интересно, а родители Веста хоть раз приходили? Или же они просто успокоились после того, как его закрыли тут? Было жутко от осознания того, кем он станет спустя парочку процедур по стиранию памяти. Лучше умереть сразу, чем оставаться ни на что не годным овощем. Стайлз почему-то был уверен в том, что так крепко связан не зря. Ведь если бы была возможность, он бы вырвался и покончил с собой. Бежать ведь некуда. Он понятия не имеет, где находится. Он не знает, что происходит за пределами парка и, наверняка, его лицо знакомо каждому. К тому же, альтернативой тому ужасу, который происходил, было пожизненное заключение, что тоже пугало. Стайлз очень четко осознал, что ему не дадут выжить в любом случае, даже если он по какой-то причине сумеет вырваться.       Он задергался, но его схватили за плечи, заставляя сидеть ровно. Подняв глаза вверх, Стилински увидел одного из Чистильщиков. Мужчина был постарше на вид, чем кудрявый паренек и девушка, стоявшие неподалеку, но силы у него возраст точно не отнимал. Хватка на плечах ощущалась, словно стальная.       – Ладно, – снова заговорил Джексон, – пришла пора прощаться! – он начал хлопать и толпа подхватила, – спасибо всем за то, что пришли. За эту продуктивную неделю. Вас проводят ассистенты, а наша команда желает всем держаться в рамках закона. Надеемся никого никогда не увидеть по эту сторону.       Все засмеялись, будто прозвучала шутка. Чистильщики, которые стояли рядом со Стайлзом и державшим его мужчиной, пошли к толпе. Эш и Нора потянулись следом. Ребята быстро поделили между собой людей из толпы и группами повели их прочь, попутно отвечая на какие-то вопросы.       – Наконец-то, – с лица Джексона ушло наигранно-жизнерадостное настроение, – все, тащите его.       Дерек подошел к стулу и, взявшись за него вместе с держащим Стайлза до этого мужчиной, они потащили его в дом.       – Что вы делаете? – Стилински запаниковал, потому что чувствовал, что сейчас будет происходить то, что не предназначено для посторонних глаз.       – Процедура стирания памяти, – Джексон обошел его по кругу, когда Стайлза, прямо так, на стуле, затащили на второй этаж и поставили посреди комнаты.       Оглядевшись, Стилински понял, что это то самое место, с которого он начинал свой путь неделю назад. Дерек, наклонившись, грубо пошарил в карманах Стайлза и вытащил фото с Вестом, убирая его себе в ветровку.       – Что ты делаешь? – Стайлз от страха снова начал реветь. Он, в конце концов, был обычным подростком, которого явно ждало что-то ужасное.       – Все подсказки снова будут на тех же местах, – ответил Джексон, – только ты об этом ничего не вспомнишь. Питер, передай прибор.       Стайлз в шоке крутил головой и увидел, как Чистильщик, который его держал и оказался, судя по всему, Питером, достал из ящика комода штуку, похожую на плеер. Вместо наушников были две маленькие присоски, которые прикрепили к вискам Стайлза.       – Вот откуда синяки, – вдруг пробормотал он, вспомнив, как в ванной обнаружил странные, болезненные синячки на висках, – что вы делаете, – снова взмолился он, – за что со мной так?       Все трое отводили глаза и явно не желали отвечать на вопросы убийцы. Им было не интересно то, что скажет Стайлз. Если он тут уже три недели, явно успел сказать все, что мог. Только вот не помнил об этом.       – Дерек, – Стилински уцепился за имя того, с кем неделю прожил бок о бок, – почему ты так со мной? Дерек?       Хейл покосился на Стайлза и поджал губы, будто брезгуя разговаривать. Но потом все же присел перед стулом, смотря в лицо Стилински.       – А как еще нужно с убийцей?       – Да я не убивал никого! – не сдержался Стайлз.       – Я слышу это от каждого маньяка, который оказывается на твоем месте, – вдруг сказал молчавший до этого Питер, – вы все говорите одно и то же. Только вот вас никто не слушает, и это бесит. Наверное, тот ребенок, которого вы с напарником убили, тоже просил вас не поступать с ним так? Что ж ты не послушал его, Стайлз?       – Как я мог сжечь Веста, если боюсь огня! – сквозь слезы кричал Стилински, – Дерек курил, а у меня паника была внутри! Разве не должно было быть наоборот?       – Да кто знает, у кого как реагируют мозги, – вмешался Джексон, – может у тебя какое-то замещение происходит.       – А вы не хотите это выяснить? – Стайлз цеплялся за каждую ниточку, пытаясь хотя бы как-то воззвать к разуму или жалости этих троих.       – Слушай, если ты попал сюда, это окончательный приговор. Он не подлежит обжалованию, – Питер пресек попытки Стайлза вставить хотя бы слово, – так, все. Жду внизу, – с этими словами он вышел из комнаты.       – Дерек, ты должен все закончить и лично передать Скотту, – Джексон посмотрел на хмурого Хейла, – мы с Питером будем вечером в офисе, нужно поговорить, – не взглянув на Стайлза, Уиттмор тоже их покинул.       Они остались в комнате вдвоем, и Дерек, взяв в руки тот самый прямоугольник, который был похож на плеер, нажал на нем несколько кнопок.       – А секс входил в мое наказание? – вдруг спросил Стайлз, поднимая на Хейла глаза. Из-за слез все было размыто, но вытереть их возможности не было, а не реветь не получалось, слишком было страшно.       Дерек молчал.       – Ну ответь мне, хотя бы сейчас, – зашептал Стайлз, – зачем? Просто от скуки?       – Я нарушил правила, – скупо бросил Дерек, снова нажимая что-то на приборе.       – Почему? – Стилински шмыгнул носом, не обращая внимания на то, что в голове слышались какие-то щелчки.       – Не твое дело, – грубо оборвал Хейл и отошел в сторону, мимолетно скользнув по Стилински взглядом, – прощай, – он быстро вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.       Стайлз хотел что-то ответить, но звуки в голове стали громче. Он дернулся, словно пытаясь вытрясти из ушей шум, но он лишь нарастал.       Щелчок.       Щелчок-щелчок-щелчок.       Громко. Очень громко.       Боль накрыла такая, что Стайлз не смог сделать вдох. Его выгнуло на стуле, и если бы он не был привязан, точно сломал бы себе что-нибудь. Из горла сначала вырывались одни хрипы, потому что Стайлз не мог дышать. Но потом, когда волна адской боли снова накатила, он распахнул глаза и заорал.       Заорал так, что захлебнулся собственным голосом. Слезы текли градом, он пытался закусывать губы, чтобы не доставлять удовольствия своим палачам и не показывать боль, но это было невозможно.       В голове все так же щелкало, и было без перерыва больно. Стайлз орал и больше всего на свете хотел умереть, чтобы ничего не чувствовать. В голове расплывались картинки всего, что произошло с ним недавно, и каждая потухающая вспышка в памяти сопровождалась новой и новой болью.       Стайлз искусал себе губы так, что по подбородку бежала кровь. Но он не ощущал ничего, кроме жуткой боли в голове и не слышал ничего, кроме щелчков, сопровождающих этот ад.       Дерек спускался по лестнице тогда, когда его застал первый крик Стайлза. По позвоночнику пробежал холодок, а пальцами Дерек сжал перила на лестнице.       Это убийца, жестокий убийца, который расчленил ребенка.       Он заслужил.       Новый крик заставил Дерека сжаться, зажмуриться. Мальчишеский голос, который буквально несколько минут назад шептал ему «за что», сейчас звенел от невыносимой боли. Хейл даже думать не хотел, что сейчас испытывает Стайлз.       – Вот это я ненавижу больше всего, – раздался голос Питера и Дерек постарался взять себя в руки, спускаясь вниз.       Джексон и Питер ждали его там, смотря слишком пристально.       – Хейл, – начал Уиттмор, – какого черта пацан весь в ранах? Почему со Скоттом все было нормально, а с тобой на Стайлзе живого места нет? Ты его бил?       – Ты знаешь, что бывает, когда кто-то из сотрудников парка самостоятельно пытается наказать убийц, – добавил Питер.       Дерек вспомнил, как он «бил» Стайлза, и хмыкнул.       Раздался еще один жуткий крик и его передернуло.       – Да он сам упал и обжегся, – все же собрал себя в кучу Хейл.       – Кстати, что он такое говорил на тему огня? – нахмурился Уиттмор. Снова раздался крик Стайлза и все трое замолчали. Они обязаны были здесь находиться, но это никому не нравилось.       – Он на самом деле паникует при виде огня, запахе сигаретного дыма, и когда замечает, – Дерек замолчал на мгновение, – камеры.       – Странно, – Питер провел ладонью по шее, которая у него вечно болела, – убийца реагирует на все орудия, грубо говоря, убийства, совершенно не так, как должен.       – Может, психологи что-то такое и предполагали? Или психика подростка сама его пытается обезопасить от воспоминаний? Но, так как у него их нет, получается что-то типа паники, – предположил Уиттмор.       – Как-то хило звучит, – Питер поморщился, – где-то наши доктора просчитались.       – Или Стайлз и правда невменяем? – Дерек хотел говорить хоть что-то.       Что угодно, лишь бы отвлечься от жутких криков мальчишки наверху.       – Нет, исключено, – Джексон был явно уверен в том, что говорит, – его проверяли сотни раз. Он вменяем. Психи отправляются в лечебницу сразу, потому что при каких-то даже минимальных помутнениях рассудка нельзя предугадать реакцию на стирание памяти.       – Но маньяки те же психи! – не сдавался Хейл. Он снова вздрогнул от раздавшегося крика.       – Нет, Дерек. Есть линия поведения маньяков, – Джексон был тверд, – есть продуманные ходы нашей команды и мы прописываем каждое свое слово, когда работаем с кем-то подобным. Стайлз Стилински полностью в своем уме. Пока, – закончил Уиттмор, косясь наверх.       – Ладно, – Дереку становилось все хуже. Не физически – морально. Он и сам не мог объяснить свое поведение, но сейчас явно происходило что-то не то, – идите. Я дождусь Скотта и все ему передам.       – Уверен? – Питер серьезно посмотрел на Хейла, – судя по всему, ты кое в чем все же нарушил правила, ведь иначе не смотрел бы на Стайлза глазами побитой собаки. Что ты ему наобещал?       Иногда Дереку хотелось убить Питера за проницательность.       – Что все будет хорошо, – убито сказал Дерек, – я такой идиот, не надо было браться за этого пацана!       – Уже ничего не сделать, – Питер был в курсе всего, что происходило с Джексоном и Дереком до работы в парке. За время совместной работы он стал для их команды каким-то наставником, старшим, более рассудительным и умным родственником, к которому все бегали за советом тогда, когда становилось невмоготу.       Все знали – на Питера можно положиться.       – Дерек, – Джексон положил ему руку на плечо, – соберись. Давай же, дружище, – он легко потряс Хейла, – ты обязан прийти в себя. Тебе еще отчеты сдавать и перед руководством отчитываться из-за внезапной подмены на следующую неделю.       Новый, еще более громкий крик, заставил всех троих замереть.       – Как же ему больно, – тихо сказал Хейл.       – Я тебя сейчас ударю, – Питер вдруг понизил голос, говоря грубо, – успокаивайся. Ты знаешь, что случается с сотрудниками, которые съезжают с катушек.       Дерек сделал несколько глубоких вдохов и кивнул.       Из их парка не увольнялись. Отсюда можно было переехать либо в ближайшую психиатрическую клинику, либо выйти «в свет» с совершенно чистой головой, пройдя через процедуру зачистки памяти. Такую же, из-за которой сейчас орал наверху Стайлз. В договоре было, конечно, прописано увольнение по собственному, но там было столько условий, что становилось тошно.       Но они хотя бы знали, на какую работу шли.       Идиоты.       В этот момент Дерек был готов ненавидеть весь мир. Особенно, пожалуй, из-за того, что в происходящем некого было винить, кроме самого себя.       – Все, идите, – Хейл сел на диван в гостиной и расслабленно откинулся на спинку дивана, – я дождусь Скотта.       Джексон и Питер с сомнением посмотрели на Дерека, но вышли. В конце концов, у них еще были свои отчеты и дела. Да и в том, чтобы слушать крики Стайлза, хоть все и считали его убийцей, было мало приятного.       Как только захлопнулась входная дверь, Хейл застонал и сел, упираясь локтями в колени. Он запустил пальцы в волосы и со всей силы потянул себя за пряди. Крики Стайлза заставляли его испытывать почти реальную боль. Казалось, что из Дерека кто-то ниточка за ниточкой вытягивает душу, так жутко было слышать этот наполненный болью голос. Дерек был уверен, что карие глаза и прозрачные слезы, бегущие по впалым щекам, будут сниться ему в кошмарах всю оставшуюся жизнь.       Да более того, Хейлу казалось, что он вообще никогда больше не уснет. Его будут преследовать слова, сказанные шепотом, это «за что», которое выворачивает наизнанку его целиком. Как этот мальчик мог кого-то убить?       Этого мальчика Дереку хотелось защищать. Оберегать. До глупой банальности укрыть одеялом, закутать, спрятать от всего мира. Да как он мог убить Веста?       Дерек застонал, когда раздался новый крик.       Ему хотелось стать тараканом и спрятаться в щель под плинтусом.       Ему хотелось подняться наверх, отцепить от Стайлза стимулятор памяти, который мог как восстанавливать провалы после аварий, например, так и стирать воспоминания, и увести парня куда-нибудь подальше отсюда. От жестокой реальности, в которой он расплачивается за жуткий поступок. Хотелось научиться, нахрен, колдовать, вернуться в прошлое, и не дать Стилински совершить что-то подобное.       Дерек замер, начав вспоминать то, что произошло за последнюю неделю.       В голове не складывался ни один пазл. А когда Джексон рассказывал Стайлзу историю о том, как он убил Веста, все и вовсе перемешалось. Хейл достал отобранную у Стилински фотографию и всмотрелся в счастливые лица на ней. Это монтаж? Или Стайлз настолько двинутый на всю голову, что сфотографировался с мальчишкой, которого потом убил?       Почему-то раньше, когда в подвалах, комнатах, домах, близлежащем и специально высаженном лесочке орали маньяки, которым так же по нескольку раз стирали память, он не чувствовал жалости. К тому, кто расчленял людей, складывая в подвале собственного дома трупы, Дерек по определению не мог испытывать мало-мальски позитивных эмоций. Да даже нейтральных. Он ненавидел таких людей, и ни у кого из их команды не возникало мыслей о том, что кто-то может быть невиновен.       Что пошло не так сейчас?       Дерек даже рассмеялся от собственного тупого вопроса.       Да все.       С того самого момента, как он взялся за дело Стилински, даже поняв, насколько он похож на его умершего любимого человека, все шло наперекосяк. Что странно, в своей голове сейчас Хейл четко разделял обоих парней. Они были хоть и похожи внешне, даже немного жестами, мимикой, но оказались совершенно разными по характеру. Стайлз был совсем не таким, как Стивен, и Дерек признал, что он вляпался по самое не хочу. Он нарушил все, кажется, правила поведения с объектами, к тому же позволил Стайлзу пораниться, что могло спровоцировать любую волну воспоминаний.       Так как память стирали на достаточно короткое время, никто не знал, как начнет себя вести тот, кому ее уничтожили давно. Преступники, попадавшие к ним в парк, не жили так долго, а если кто-то другой восстанавливал память – последствий не было. Поэтому, в силу малой изученности отходняка после постоянной зачистки памяти, вся их команда действовала слаженно. Не допуская промахов и каких-то действий, способных спровоцировать воспоминания, более ранние, чем момент, с которого начинается пустота в голове объекта.       Только вот через туман беспамятства в голове Стайлза явно пробивались какие-то искорки, из-за которых он и вел себя совершенно не так. Почему он боялся того, что по общему мнению всех врачей в их парке, должно было вызывать совершенно противоположные эмоции? Те убийцы, которые резали своих жертв, в любом случае тянулись к ножам. Насильники так или иначе пытались соблазнить тех, кто находился рядом, особенно с учетом того, что подбирали типажных сотрудников под определенный тип наказания. Они все могли играть разные роли. А Дерек и Скотт были темненькими, смуглыми, с развитыми мышцами. Такими же, каким был сообщник Стайлза.       По идее, Стилински должен был или агрессивно реагировать, или же бояться их, потому что подсознательно мог ждать подставы, но совсем не ластиться к Дереку во сне. И не реагировать так на поцелуи, минет, в конце концов. Хейл его буквально принудил, и если бы Стайлз был именно тем, кто описывался в деле убийства Веста, он бы скорее откусил Дереку член, чем позволил бы кончить в рот. Он должен был сорваться в агрессию, в ярость, но никак не просить спокойно больше так не делать.       Где просчитались врачи?       Кто, возможно, заплатил за обследование Стайлза и признание его вменяемым? Может, мальчишка просто не в себе, и поэтому так реагирует на все? С точностью до наоборот?       – Дерек? – раздался голос Скотта, а затем и он сам зашел в гостиную, присаживаясь рядом на диван, – ты все сделал?       Хейл будто ото сна очнулся. Он понял, что не поставил вещи на те же места, а еще все так же держит в руке фото Стайлза и Веста.       – Понятно, – Скотт поморщился, – сколько он уже так? – он кивнул в сторону лестницы на второй этаж.       Крики Стайлза стали хриплыми. Видимо, он сорвал голос.       – Минут двадцать, – прошептал Дерек.       – Ясно, – Скотт достал из сумки, с которой пришел, шприц с лекарством, – я сам поставлю ему укол для восстановления связок, и сам тут все закончу. Иди, – он легко улыбнулся, - я вижу, что тебе тяжело.       – Спасибо, – Дерек вскочил с дивана. Он понимал, что просто не может тут больше находиться, – тебе не сложно?       – У каждого из нас был объект, который тяжело шел, – Скотт зевнул и достал плеер, – еще три часа, пока будет идти чистка памяти, ты не вынесешь. Уже бледный, как смерть.       – Мы можем потом поговорить? – спросил Дерек, уже стоя на выходе из комнаты.       – Конечно, – Скотт кивнул, – Стайлз будет в бессознанке до утра. Так что я все сделаю и приду в офис.       – Хорошо, – Хейл прикрыл глаза и закусил губу, потому что у Стайлза еще оставались силы кричать.       Скотт воткнул наушники в уши и включил музыку на телефоне. Он откинулся на спинку дивана и начал притопывать ногами в такт, бездумно пялясь перед собой.       Дерек выскочил из дома, как ошпаренный. Ему очень сильно хотелось курить.       Или напиться.       Или все сразу.       Он впервые в жизни настолько сильно ненавидел себя, даже не понимая до конца причин таких негативных чувств.