When moonlight crawls along the street Chasing away the summer heat Footsteps outside somewhere below The world revolves I let it go Turn the lights down low Take it off Let me show My love for you Insatiable Когда лунный свет крадётся вдоль улицы, Прогоняя прочь летний зной, Я слышу шаги где-то внизу, И мир переворачивается – я даю волю своим чувствам. Выключи свет, Приглуши его, Позволь мне показать, Что моя любовь к тебе Ненасытна.
Лара посмотрелась в зеркало дальнего вида и подмигнула себе, повернув ключ зажигания. В салоне, словно по мановению дирижерской палочки, мерцающим зеленым светом вспыхнул стройный оркестр подсветки. «Все-таки поехать на съемки передачи без Янника было хорошим решением», - подумала Лара и уверенным, но мягким движением вывела машину на дорогу. Миллион мыслей крутился у нее в голове, пока она на автомате следовала по знакомому маршруту, плывя в вечернем сумраке родных узких улиц. Она ненадолго заглянула в кафе к Лесли - из-за бесконечных разъездов они не виделись целую вечность! - и прихватила домой любимых пирожных. Оставалось только забежать в супермаркет на обратном пути, и - скорее, скорее, - домой, в скайп, к Габриэлю. Лу после школы упросила отвезти ее к бабушке с дедушкой и должна была вернуться только в воскресенье вечером. Из супермаркета Лара вышла, держа в руках два тяжеленных пакета: да, вот так заскочишь взять что-то по мелочи, а потом, пока несешь полные сумки до багажника, кажется, что закупился, как минимум, на год вперед. Ну к чему была третья банка фигового варенья? Ах, ну да, там же была акция: возьмешь третью, получишь четвертую в подарок… А до парковки идти далеко, к тому же на съемки передачи Лара вырядилась, как порой не одевается на светский раут: и каблуки 15 сантиметров, и черное обтягивающее платье, и тонкие капроновые чулки. Вдобавок ко всем этим маленьким неудобствам на пути к машине она почувствовала, как в кармане пальто завибрировал айфон: судя по мелодии, это было сообщение от Габа. Он собирался приехать к ней только через две недели, и сейчас безумные влюбленные постоянно были на связи, поэтому-то было сложно удержаться от того, чтобы не полезть за телефоном в карман. Лара ускорила шаг, рискуя ненароком упасть, но все-таки с достоинством продефилировала до машины и с облегчением поставила пакеты с продуктами на асфальт, решив немножко передохнуть и как раз ответить своему ненаглядному. «Малыш, как прошли съемки? Ты уже дома?» - высветилось на экране, и Лара с нетерпением забегала пальчиками по клавиатуре, но, к сожалению, дописать не успела. Не успела она и понять, что произошло: сначала какой-то резкий запах ударил ей в лицо, затем кто-то зажал ей рот рукой, она предприняла было попытку вырваться, что-то промычала с возмущением, но уже через несколько секунд вокруг все почернело, а она потеряла сознание. …Очнулась Лара от неприятного ощущения холода, какое испытываешь, когда просыпаешься среди ночи и никак не можешь найти теплого одеяла, и кровать от этого кажется какой-то бескрайней и пустой - как будто кто-то стащил его у тебя. Лара инстинктивно попыталась повернуться, но не смогла. Она упорно попробовала сделать это снова - все еще как будто утопая в вязком сне, но у нее не получилось и на этот раз. Она не могла открыть глаз - тело словно совсем не слушалось ее. «Какой навязчивый сон и как холодно, черт возьми…» - проплыла в затуманенном сознании мысль недовольства, и в эту же секунду Лара окончательно вырвалась в реальность. На ее глаза была надета плотная повязка, а руки связаны за спиной холодной шелковистой лентой, - и сомнений в этом не было теперь абсолютно никаких, как и в том, что это был вовсе не сон. Лара громко вскрикнула и снова постаралась подняться, но скользящие атласные простыни предательски затянули ее обратно в свой прохладный плен. - Кто здесь? - выкрикнула она. Голос ее прозвучал громко, но всё же в нем угадывались нотки страха. Ответа на свой вопрос она не получила, но зато уловила в воздухе какое-то движение - слух ее напрягся, ей стало казаться, что ей доступны теперь малейшие шорохи, которые в другой раз остались бы незамеченными. Лара приподняла голову, напряженно и громко дыша. Она совершенно точно чувствовала, что рядом с ней кто-то был, но кто… От этой жутковатой неопределенности сводило все мышцы. То, на чем она лежала, с небольшим скрипом просело - этот «кто-то» сел рядом с ней. - Кто вы?.. - вновь спросила она, и услышала, как ее голос превратился в сиплый шепот. Вместо ответа она почувствовала чье-то теплое дыхание у себя над ухом и инстинктивно сжалась, когда чья-то рука легла ей на шею. Ладонь была на удивление горячей и мягкой, и от этого было вдвойне неприятно: с одной стороны, она была единственным источником тепла, и к нему хотелось прильнуть плотнее, согреться о него, но с другой - и эта мысль доминировала - рука принадлежала чужаку, неизвестному, а возможно, вообще извращенцу, - судя по всему происходящему. Рука медленно проследовала ниже, на плечо, словно оставляя на коже теплый след, и Лара задрожала, жалобно проскулив. Она ощущала, что кроме белья и чулок на ней больше ничего не было надето, и мысль об этом откровенно приводила ее в ужас. Она прерывисто вздохнула, когда эти большие пальцы уверенным движением отогнули край кружевного бюстгальтера, и неосторожно дернулась, попытавшись отползти, но тут же эта мощная ладонь, всего несколько секунд назад так заботливо гладившая ее, с громким шлепком опустилась ей на ягодицы. Лара вскрикнула - скорее от неожиданности, чем от боли, и тут же словно осмелела, обретая голос: - Mais lâche-moi, putain! (*Да отпусти меня, твою мать!) Эта храбрость моментально была пресечена каскадом очередных, еще более тяжелых ударов. Лара истошно завопила и стала брыкаться, но в его мощных руках она была абсолютно беспомощна. Он сгреб ее в охапку и куда-то понес. - Mais toi, salaud, qu’est-ce que tu fous avec moi!!! (*Ты, мерзавец, какого хрена ты со мной делаешь???) - никак не могла угомониться Лара, выбиваясь из стального объятья своего насильника. Вопреки ее негодованию, он, громко шипя у нее над ухом, усадил ее на стул, и вдруг она, извиваясь, словно гибкая змея, смогла вырваться. Однако связанные на лодыжках ноги не позволи ей сделать и одного шага, и Лара с грохотом упала на мягкий ковер. Она услышала возмущенный рык где-то в паре метров от себя и, скованная страхом, послушно прекратила бессмысленные попытки побега. Этот человек грубым жестом вернул ее в исходное положение и, оттянув за волосы назад, больно укусил в шею. Пока Лара, отвлеченная своей болью, кричала, он бесцеремонно привязывал ее руки к стулу… …Она часто и тяжело дышала. И, кажется, перепугалась не на шутку. Хорошо, еще минуту, и ее мучения прекратятся. Иссиня-черный шелк повязки на глазах блестел в неровном свете ароматных свечей, а опавшие локоны золотились, когда она дергалась или вертела головой, лишенная способности видеть и вынужденная доверять лишь своему слуху. Витая бретелька бюстгальтера упала, словно еще больше обнажая нежную кожу плеча, и она повела им, тщетно стараясь вернуть лямку на место. Зачем женщине нужно такое белье? Под прозрачными тонкими тканями она вся как на ладони, а этот цвет - бархатно-черный - он так идет ей - только подчеркивает красоту этого тела, и только еще больше заставляет желать ее. Значит, если она надевает такое белье, она заведомо к чему-то готовится, настраивает саму себя на нужный лад… Шелковая повязка упала на ее колени, и Лара часто заморгала, привыкая к полумраку, царившему в небольшой тихой комнате, где она находилась. Она взволнованно забегала глазами по помещению, но увидела только море свечей в черных готических подсвечниках, большую кровать с темным постельным бельем, на которой она, очевидно, лежала несколькими минутами ранее, и - всё… В темноте не было видно ни двери, ни каких-либо других предметов мебели. Но главное - не было его, виновника ее пребывания здесь. Лара поняла, что он стоит сзади нее, но почему-то не могла заставить себя повернуться и встретиться с ним лицом к лицу. Она пыталась предугадать каким-то шестым чувством следующие действия своего мучителя. Вдруг он мягко положил свои руки ей на плечи, и она вздрогнула от этого прикосновения. Ладони уверенным движением скользили по ее спине, аккуратно массируя, и понемногу тело расслаблялось самой ей на удивление: как будто он знал, как именно нужно это делать. Неожиданная ласка от какого-то маньяка, очевидно, взявшего ее в заложницы, показалась ей слишком странной... Теплый магнетический ток прошел под кожей, и, когда чужие руки прекратили массаж, Лара расслабленно, неосознанно откинула голову на спинку стула. Когда она открыла глаза, мир разверзся и перевернулся. Комната с темно-фиолетовыми стенами вдруг словно загорелась от сотни зажженных свечей, и все заполыхало в лиловых языках. Как скользящая тень, Габриэль выплыл из этого огня и опустился перед ней на колени. Она не узнавала его глаз - совсем черных и безумных, желавших ее... Калейдоскоп из разных фиолетовых тонов закрутился перед ее глазами, и все встало на свои места: и магическое тепло руки, к которому ей хотелось припасть как к какому-то живительному источнику, и дикий страх, граничащий с горячим желанием… Она не спрашивала, как он здесь появился - сейчас это было и не важно. Лара прошептала его имя, не сводя с него глаз, ожидая того, что будет дальше, и с охотой принимая эту неожиданную яркую игру. Габриэль приблизился к ней, впился в ее рот жадным поцелуем, и она, связанная, скованная этими путами, вдруг взлетела вместе с ним... Он целовал ее, а она, не сдерживая себя, стонала ему в губы и просила скорее развязать ее. - Не сейчас... - ответил он и оторвался от нее, оставив одну, беспомощную, голодную, сбитую с толку. Держась на небольшом расстоянии от Лары, Габриэль провел рукой по ее щеке. Ледяная еще пару минут назад, теперь она полыхала огнем. Он слегка улыбнулся, сощурив глаза, и провел большим пальцем по ее приоткрытому рту. Губы были сухими и такими горячими, словно бы ее мучил лихорадочный жар. Значит, он все верно придумал... "Как ей тяжело сдерживаться," - не без торжества подумал он, медленно испытующе ведя рукой вниз. Он очертил пальцами линию бюстгальтера, и Лара прерывисто вздохнула, неотрывно следя взглядом за его жестами. Ему не терпелось сорвать с нее эти нелепые кусочки атласа и кружев, но он твердо решил вести свою игру до самого конца. Лара попыталась выгнуться ему навстречу, чтобы эти прикосновения стали хоть чуточку ощутимее, но он вдруг резко схватил ее за шею рукой, наклонился ближе, так что его лицо оказалось совсем близко... Она жадным взглядом посмотрела на его рот, и Габ провел языком по ее пересохшим губам. Лара моментально среагировала на эту ласку и вытянулась вперед, желая дотянуться до поцелуя, но он снова жестоко отстранился. Она сипло зашипела, хватая воздух пересохшими губами, а Габриэль медленно перевел ладонь с шеи на ее рот и протолкнул в него большой палец. Лара больно укусила его, облизывая, играя с ним языком. Это было невыносимо - видеть как она, в этом гребаном черном прозрачном белье и чулках, беззащитная и разгоряченная донельзя, покусывает его за палец, вымаливая хоть какое-то прикосновение. Он отдернул руку, и Лара разочарованно захныкала. Не обращая внимания на ее жалобные всхлипывания, Габриэль обошел ее вокруг и остановился сзади. Лара словно со стороны услышала свое тяжелое дыхание и постаралась притихнуть, хоть и сгорала от нетерпения. Она запрокинула голову назад, прижимаясь к его губам щекой, не имея возможности дотронуться до него другим способом, когда одной рукой он стал ласкать ее живот, а второй проник к источнику ее животного желания. Он изводил ее такими быстрыми движениями, что она забыла, как дышать… Щекочущий ток прошел под кожей шеи, когда Габриэль едва ощутимо коснулся ее там поцелуем, и Лара зажмурилась, нетерпеливо постанывая, потеревшись о его щеку лбом и замечая, как все вокруг стало мерцать черными пятнами. Когда Габриэль хотел прекратить свою ласку, Лара словно пришла в чувства, резко свела колени и наконец поймала его губы, стараясь задержать его хотя бы ненадолго. Но он был неумолим и не позволял ей владеть ситуацией. Уже в следующую секунду он снова бросил ее одну, так и не удовлетворив ее желание. Лара с трудом привела дыхание в норму, глядя на Габриэля исподлобья и поражаясь тому, с каким упорством он следует своему плану. - Чего ты хочешь? - вдруг тихо спросил он, наклонившись к ее лицу и дотронувшись губами до ее щеки. - Тебя… - прошипела Лара, снова тщетно пытаясь его поцеловать. Этого он и ждал - чтобы она сама озвучила свое желание. Его образ плыл перед ее глазами - она только уловила, как в этом неровном сиянии свечей он завораживающе улыбнулся - почти незаметно, словно и не ей вовсе, а какой-то своей мысли, а затем, сделав пару шагов навстречу к Ларе, положил свою ладонь ей на затылок, и она уткнулась лицом ему в пах, пытаясь почувствовать аромат его плоти сквозь джинсовую ткань. Габриэль нежно погладил ее по волосам, но Лара была настроена на иной ритм. Она ухватилась зубами за ремень и дернула его на себя, попытавшись расстегнуть его. Габ, не ожидавший такого напора, удивленно вскинул брови и снова улыбнулся, однако Лара не смотрела на него: у нее были дела поважнее. Пряжка на ремне не поддалась ей, и Лара, разочарованно проскулив, вдруг укусила Габриэля через ткань джинс. - Эй! - вскрикнул он и вновь не сумел сдержать улыбки. - Осторожнее, - строго проговорил он ей, отстраняясь. "Бес, что ли, в нее вселился..." - подумал Габриэль и, стянув с себя тонкий пуловер, одним резким движением вытащил ремень, и он со свистом выскользнул из петель. Лара жадным взглядом проследила за тем, как Габ расстегнул пуговицу и молнию, и быстро облизнулась. В ее голове почему-то всплыла картина того, как она со связанными руками лежала поперек его коленей, не зная, в чьих руках была, а он так вдохновенно шлепал ее по заднице. Она и не думала, что мысль об этом могла так возбудить ее, и в еще большем нетерпении заерзала на стуле, пока ее любовник давал ей то, о чем она умоляла его... Участия рук ей, безусловно, не хватало, но на взгляд Габриэля, она и так чудесно справлялась. Он вдруг резко оторвал ее от себя, хватая за шею, и посмотрел прямо в глаза, громко втягивая воздух через ноздри, плотно стискивая зубы. - Моя… - он крепко поцеловал ее, словно печатью подкрепляя свое слово. - Развяжи меня… - чуть не плача, попросила она. - Сейчас… - он поцеловал ее снова, опустившись перед ней на колени. - Потерпи еще… Габриэль обхватил ее за бедра, уткнувшись лицом в ее тело, родное и любимое. Лара как молитву повторяла его имя и часто дышала. Некоторое время он оставался в таком положении недвижим, вдыхая ее всю, потихоньку успокаиваясь от зашкаливающих эмоций, а затем поднялся и снова обошел ее сзади. Она почувствовала, как он стал развязывать ее руки, и внутренне возликовала: наконец-то она обнимет его! Но спустя несколько секунд ей стало понятно, что он лишь отвязал ее от стула, но шелковая лента все так же крепко переплетала ее кисти. Прежде чем она успела возмутиться этому, Габриэль подхватил ее на руки и понес на кровать.We levitate, our bodies soar, Our feet don't even touch the floor Мы летаем, наши тела обливаются потом, А ноги даже не касаются земли.
В его руках она была словно маленькой юркой кошкой, которая все норовила выскользнуть - и лишь шелковые ленты, все еще крепко связывавшие ее кисти и лодыжки, мешали ей в этом. Габриэль бросил ее на постель, и Лара призывно изогнулась, ловя на себе взгляд его горевших огнем глаз. Он сбросил с себя последние элементы одежды и ринулся к ней - как кидаются со скалы в манящие черные воды моря. Неожиданно для него, да и для себя самой, Лара увернулась, и ладонь Габриэля распласталась по скользкой простыни. Он устрашающе зарычал и на локтях двинулся к Ларе: а она, хохоча, кубарем каталась в нежном шелке, пока на ее пути не возникла преграда в виде множества подушек. Щеки ее пылали румянцем, и она бесстрашно рассмеялась прямо в лицо Габу и увернулась от поцелуя, когда он склонился, стоя над ней на коленях. Кажется, она уже приноровилась к тому, что ее руки были не свободны, и с поразительной легкостью встала на колени, потерлась лбом о щеку Габа и стала целовать его в шею. Словно планируя в воздухе, они удерживались в неудобном положении, приникнув друг другу поцелуем, пока Лара снова не увильнула от него. - Ты медлишь... - с укором сказала она ему и, перевернувшись на живот, немного подобрала под себя ноги. Не имея возможности подняться на руках, Лара прогнулась в спине и, тихонько простонав, моляще посмотрела Габу в глаза. - Ну скорее же! - проныла она. - Бесстыдница... - прошипел он ей на ухо, пристроившись сзади. Он погладил ее по ягодице, которую она так призывно подставила под его ладонь, и, легонько шлепнув ее, стянул тонкое белье. Лара охнула, уткнувшись лбом в шелковую подушку. Ладони Габриэля проследовали по ее спине и остановились на плечах. Он больно сжал их, а затем сгреб в охапку ее волосы и жестко дернул на себя. Лара взвизгнула, и тут же улыбка наслаждения расплылась на ее губах... Он так и не удосужился полностью раздеть ее, и она страдала от этого: вся кожа горела, и ей не терпелось высвободить свое тело на свободу. С каждым новым тяжелым ударом его плоти она как будто рассыпалась на мелкие кусочки и думала о том, как через каких-то полчаса, когда она придет в себя и соберется с новыми силами, она будет мстить ему... Габриэль сжимал ее груди через тонкое, невесомое кружево белья, и перед глазами Лары все мутилось, она запрокидывала голову ему на плечо и искала губами его губы. Потом он отпустил ее, и она, потеряв равновесие, которое с трудом нашла стоя на коленях, упала лицом в подушку. О, если бы он смилостивился и развязал ее! - она мечтала о том, как сама обнимет его всего, обхватит ногами и не отпустит, и кусала ткань подушки, чувствуя его тяжелое вспотевшее тело на себе... Она услышала его гортанный, рваный крик, который заглушил ее собственный, и почувствовала, как он, вдавив ладонями ее в постель, приник к ней еще плотнее. Лара попыталась отбросить упавшие на лицо волосы назад, но они прилипли к лицу. Дрожащей рукой Габ помог ей, убрав пряди мокрых волос, и, прижавшись к ее виску губами, навалился на нее всей тяжестью своего моментально расслабившегося тела... A kiss that lingers takes me in I fall asleep inside of you There are no words There's only truth Я погружаюсь в наш долгий поцелуй, Я засыпаю в тебе, Больше нет слов, Есть только правда. Ей хотелось чувствовать его внутри себя как можно дольше - и чтобы эти большие, родные руки, по которым она так тосковала все эти недели, так и продолжали сдавливливать ее плечи, а его губы так и продолжали беспрестанно твердить ей искренние слова любви, которые он никогда не мог сдерживать... Она закрыла глаза и провалилась в огненный, желанный сон. Прохладный шелк постельного белья на этот раз не отталкивал, а наоборот приятно охлаждал пыл: Лара проснулась и нашла себя лежавшей на спине. Габриэль, словно поджидавший ее пробуждения - Бог знает, сколько времени прошло - встретил ее нежным поцелуем. Жар немного спал, и только теперь Лара осознала, что все, что произошло в последний час или два в этой комнате, произошло наяву: Габриэль и правда был здесь, рядом с ней - вот его темные глаза, мягкая, таинственная улыбка, играющая на его тонких красивых губах. Он провел пальцами по ее щеке и встретился с масляным, томным взглядом ее ореховых глаз. Wanna taste every drop… Я хочу вкусить каждую каплю... Он наконец целовал ее кожу и вдыхал ее всю. Целовал каждую линию, каждый изгиб. Каждую родинку. Аккуратными жестами он развязывал ее ноги, словно бы они были самой большой драгоценностью мира, словно бы он снимал с них хрустальные башмачки. Он помассировал ее лодыжки, растирая места, где они были перевязаны лентами, и стянул с нее чулки. Обнажившаяся кожа задышала свободой, и Лара блаженно простонала. Габриэль взял обе ее ножки в свои руки и, поднеся их к губам, поцеловал, щекоча пальцами и языком. Лара тихо рассмеялась и уперлась теплыми ступнями ему в живот. Габ отнял руки и, приоткрыв от возбуждения рот, взглянул Ларе в глаза. Он почувствовал, как она опустилась ниже и осторожно стала ласкать его ногами. Прикосновения были очень необычными, почти невесомыми, но оттого особенно разжигали его. Он потряс головой, больше не в силах терпеть такую медленную пытку, и остановил ее. Лара сползла ближе к нему, одной ногой притянула к себе, заведя ее ему за бедро, а вторую бесстыдно откинула в сторону. Но ее это нисколько не смущало - напротив, ей хотелось раскрыться перед ним как можно больше, чтобы он скорее погрузился в нее и заполнил собой. Габриэль со стоном приник к ее телу. Вот здесь, выступающая косточка на бедре, плавный бархатный скат вниз, к самому ее центру. Он стал изводить ее нежными поцелуями, которые скоро превратились в жадные, не сдерживаемые укусы. Приподнявшись на локтях, он увидел, как она мечется по простыне - немного времени нужно, чтобы заново возбудить ее, казалось бы, утихшее желание. Наконец, и шелковые ленты, связывавшие ее руки, были отброшены в сторону, и Лара мгновенно воспользовалась этим. Габриэль не успел опомниться, как оказался под ней, в ее власти: - Теперь моя очередь… - прошептала она ему на ухо и поцеловала, вызывая во всем его теле дрожь. Он расслабленно откинулся на подушки и закрыл глаза. Пожалуй, только сама Лара могла представить, как сильно он скучал и с каким нетерпением ждал прикосновений ее рук... "Наконец-то…" - услышал он ее голос, а затем почувствовал ее губы у себя на груди. Наконец-то… Эти мощные плечи - широкие кости и мускулы, обтянутые атласом кожи, - ее маленькие ладошки никогда не могли обхватить их все, и она нежно массировала их, стараясь не оставить без внимания ни дюйма. Лара глубоко вдохнула и, разведя бедра как можно шире, обвила его узкий таз и легла на него всем корпусом, зарываясь лицом в тепло его шеи, густых волос. Габриэль впился пальцами в ее ягодицы, но лишнего движения себе не позволил, предоставив право руководить действом ей. Лара подняла голову, и волосы водопадом упали ей на плечи. Габ придержал ее за талию, пока она расстегивала бюстгальтер, и он полетел на пол - наконец-то! - а Лара со стоном блаженства сжала ладонями обе груди, выпущенные на свободу. Затем она открыла глаза и, скользнув на Габриэле чуть выше, приблизила их к его лицу. Как ребенок припадает к материнской груди, он прильнул к ее, сжимая пальцами, целуя, облизывая набухшие соски - он столько времени мучал ее, что не имел никакого права оставить без ласки. - Еще... Еще... - стала умолять она, вращая бедрами в нетерпении. Габ зарычал и стал ласкать ее жестче, не сдерживаясь ни в одном своем жесте. Лара зашипела в ответ и, получив свою дозу, уперлась ладонями в его грудь. Она замедлилась, склонилась к его лицу и стала целовать его губы - тонкие, твердые, словно созданные для ее собственных. Потом перешла по небритой щеке к уху и закусила горячую мочку, отчего Габриэль с силой сжал ее талию обеими руками, до боли. Она не забыла ни одной линии его тела за эти долгие недели - проступающие от напряжения жилы на бычьей шее, шершавую от щетины кожу - она скользила языком по ней, срастаясь со своим воспоминанием, в которое погружалась каждую свободную минуту уединения, когда его не было рядом, и стала двигаться ниже. Сцепившись пальцами с его, она целовала его грудь, густо покрытую волосами, которые смешно щекотали ей нос, потом переходила дальше, к напряженному низу живота, ходуном ходившему от тяжелого быстрого дыхания. Он отпустил ее руки, и она провела пальцами по его торсу вниз, взяла в ладони то, что приносило ей столько удовольствия, и Габриэль шумно выдохнул, дернувшись тазом под ней. Лара коснулась его губами, осторожно пробуя на вкус, как будто впервые, и вдруг прекратила свою нежную ласку. Она стремительным движением снова оседлала Габриэля и вобрала его всего в себя, обнимая согнутыми в коленях ногами, вжимая своими слабыми ручками его тело в постель. Воздух был насыщен ароматом погасших свечей, и казалось, что это от них в комнате стало так жарко. Breathe in breathe out There is no sound We move together up and down Вдох-выдох, И больше не слышно ни звука, Мы двигаемся вместе вверх и вниз Когда Лара засыпала на груди Габа, она думала о том, что это наконец свершилось. То, чего она боялась и что старалась оттянуть: она срослась с ним - и срослась намертво. Привязалась сильнее, чем к кому бы то ни было. Ей было страшно оттого, что он это уже чувствовал, уже знал. И от этого страха она пряталась в его же руках - так как больше было негде, ведь никакой дороги назад уже не существовало. Габриэль как будто услышал ее мысли и успокаивающе погладил по волосам: нечего бояться, все теперь будет хорошо. Он прижал ее к себе, что было сил после вымотавшей их любви, и только тогда спокойно уснул: он должен был чувствовать, что она рядом. Insatiable The way I'm loving you Моя любовь к тебе Ненасытна