В плену

– Они придут, вот увидишь, – оптимистично заявил Майки и, обхватив ладонями прутья решетки, с трудом приподнялся, всматриваясь в темный коридор, который был настолько длинным, что казалось, будто он нескончаемый. А может, оно так и было на самом деле. Все реальное казалось выдумкой, созданной обезумевшим сознанием, которое так истосковалось по солнечному свету и свободе. Донни сложил руки на пластроне, кидая на своего младшего братишку беспомощный, полный безнадежности взгляд. Он поджал покрытые синяками и ссадинами ноги к груди и промолчал, из последних сил сдерживая рвущиеся наружу слезы. – Я их уже слышу! – не сдавался носитель оранжевой повязки и, повернув голову к своему гениальному брату, растянул губы в широкой улыбке, – ты ведь слышишь, Ди? Нет, он не слышал. Донателло выдавил из себя робкую улыбку в ответ, чувствуя ноющую боль в боку. Как бы он ни старался игнорировать эту боль, эти мучения, с каждым днем они становились сильнее. Стоило старым ранам зажить, как на его теле появлялись новые. Майки обессиленно повалился на колени, притихнув и опустив руки. Ноги его младшего брата были повреждены не меньше его собственных, но владелец оранжевой повязки старался держаться, старался быть сильным для себя и для Донни. С присущим только одному Майки упорством он вновь и вновь поднимался на ноги, стискивая зубы от боли, но не издавая ни единого звука. И лишь слегка подрагивающим плечам младшего брата Донни знал его истинные чувства и эмоции. Он чувствовал его боль как свою. Буквально из тьмы появился один из приспешников Шредера – футбот – держа в руках поднос с объедками. Их кормили слишком мало, чтобы поддерживать силы, но достаточно, чтобы выжить. Они живы лишь потому что их главный враг – Ороку Саки – все еще намеревался выбить из них информацию о местонахождении их отца, мастера Сплинтера. Но Донни с Майки хранили молчание. Хранили молчание и надеялись на спасение. Эта миссия не заладилась еще с самого начала на стадии планирования в логове, когда Рафаэль серьезно поссорился с Лео по поводу его лидерских качеств. Ему совсем не понравился разработанный владельцем синей повязки план. Раф предлагал идти напролом, убивая всех врагов на пути, Леонардо же придерживался более осторожных действий, скрытности и незаметности, как и подобает истинному ниндзя. Дону с Майки оставалось лишь стоять в стороне, наблюдая за ссорой своих старших братьев и ожидая ее логического завершения – они никогда не вмешивались в такой ситуации, не рискуя быть затянутыми в драку, которая обязательно возникала в завершении ссоры. Этот спор сказался в процессе выполнения миссии: в самый ответственный момент, когда их план был на грани провала, Рафаэль решил поступить по-своему, проигнорировав указания лидера. Остальным ничего не оставалось, как последовать за своим темпераментным братом, чтобы спасти его и поддержать в драке. Что было после, Донателло помнит очень смутно – и адская боль в затылке была тому виной. Он прекрасно помнил, как в самом разгаре боя появился Шредер, который с легкостью справился со всеми четырьмя черепашками: он был слишком опытен и силен, чтобы оставить ему хотя бы минимальные повреждения. Дон помнил, как был загнан в угол десятками футботов, помнил крики Рафа с Лео. Они побежали к своему гениальному брату, намереваясь вытащить его из окружения врагов, но были отброшены назад Рахзаром и Саблезубом. Он помнил жесткий холодный взгляд Шредера, который занес над ним свое оружие. В тот момент его сердце, которое словно пронзили тысячью острых игл, сжалось от страха. Помнил, как Майки запустил в Шредера цепь кусаригамы, связывая его руку и удерживая от выпада. Тот притянул к себе владельца оранжевой повязки, вырубив его с одного удара. Микеланджело упал к ногам гения, тихонько застонав от боли – на его панцире образовалась небольшая трещина от удара. В тот момент раздался громкий взрыв, и здание наполовину обвалилось, отделив двух старших братьев от младших, оставив последних наедине с их главным и опаснейшим врагом. Они ждали спасения, несмотря на тщательное пленение, с приподнятым духом. – Я уже чувствую, как они подъезжают к логову! – вскликивал мастер нунчак и пытался просунуть голову меж прутьев, чтобы получше вслушаться в несуществующие звуки в конце коридора и наверху. – Майки, я не думаю… – попытался возразить Донателло, на самом деле тая в сердце надежду на правоту слов и интуицию младшего. Однако он старался мыслить трезво и спокойно, как бы это сделал Лео, окажись он в такой ситуации. Мастер посоха вспомнил, что как старший из братьев учил его самообладанию: прикрыть глаза, сделать глубокий вдох, мысленно досчитав до десяти. Решение придет, говорил Леонардо, сидя в позе лотоса и наслаждаясь тихим шелестом листьев, просто нужно очистить разум и на все – даже на самого себя – смотреть со стороны, непредвзято. Но как бы Донни ни старался, у него не получалось достигнуть такого спокойствия и чистоты разума. Он слишком привык много думать, анализируя каждую мелкую деталь в своей голове. Майки куда легче бы это далось, если бы не его рассеянное внимание и его природная неусидчивость. – Они уже на подходе! – шептал Майки и незаметно для себя, но не для Донни, втягивал голову в плечи от страха. Его некогда ярко оранжевая повязка висела на шее, как бандана, вся потертая и порванная. Они так и не пришли. Ни на этот день, ни на следующий, ни на день после него. Надежда начинала угасать. – Может, с ними что-то случилось? – испуганно спросил младший из братьев, из последних сил подползая к Донни и ложась к нему на колени, обхватив его руками за талию – им нужно было держаться друг друга, иначе они погибнут. Донни по привычке прижал ладонь ко лбу мастера нунчак, измеряя его температуру. Его не покидал страх, что его младший братишка может подхватить инфекцию или заражение, находясь в этой грязной темнице. Пусть он и прекрасно понимал, что ничем не сможет помочь Майки, если его страхи все же осуществятся, однако продолжал следить за его состоянием и самочувствием. Он жизнь отдаст, чтобы спасти это голубоглазое чудо, которое, несмотря на всю горечь и мучения, буквально светилось несгибаемой надеждой и верой. Донателло хотелось бы тоже так сильно верить, но он не мог себя заставить. – То здание обвалилось, и у нас нет гарантий, что они не остались погребены под завалами, – честно признался мастер посоха Бо, дрожащими руками цепляясь за края панциря Микеланджело. Он мог бы успокоить его сладкой ложью, но не стал. Ведь после нее правда покажется еще более горькой. Майки молчал, пытаясь принять эту мысль. Смириться с тем, что мир не такой светлый, каким его показывают в сериалах и комиксах. Что хэппи энд не всегда возможен. – Они скоро спасут нас, – все же произнес с отчаянием в надорванном голосе младший из братьев, стараясь всхлипывать как можно тише. Им нельзя показывать свою слабость. Каждый день их забирали из темницы по одному: для жестоких допросов или для опытов, а порой – даже для развлекательного боя. Одного из них кидали в толпу футботов без оружия. Приходилось драться за свою жизнь. А Шредера, сидящего на своем месте во главе своего жестокого клана, это лишь потешало. На месте старых ран появлялись новые как на теле, так и на душе. Он старался сломать их, физически и душевно, и почти достиг своей цели. – Раф теперь никогда не перестанет называть нас дублерами, – в шутку произнес Майки, в очередной раз буквально вжавшись в решетку их темницы, чтобы не упасть. Ноги еле держали своего владельца. – Он нам этого никогда с Лео не забудет, – горько усмехнулся Донателло. Живы ли их старшие братья? Владелец оранжевой повязки с шумом упал на пол, а его плечи слегка подрагивали, в то время, как Дон перевязывал своими старыми потертыми бинтами новые повреждения на руках и ногах. Пластрон гения был усеян мелкими трещинами и неглубокими царапинами, каждая из которых отдавалось глухой болью при малейшем движении, а поперек него, слегка наискось, пролегла глубокая рана. Такие же присутствовали и на панцире Микеланджело, причиняющие особые страдания на соединении его щитков. Они не пришли ни на следующий день, ни на день после него. Надежда продолжала угасать вместе с улыбкой младшего из братьев и его глазами. Донни понял, что дела совсем плохи, когда им перестали приносить еду, а на следующий день – может раньше, может позже, ведь они совсем потеряли счет времени, находясь в темнице без окон и других ориентиров во времени – к ним явился Ороку Саки собственной персоной. Чуть позади него стояла Карай, сложив руки на груди и недовольно поглядывая на своего ложного отца. Из-за спины Шредера вышло несколько футботов. – Забираем мелкого, – приказал глава клана Фут, с холодной ненавистью смотря на Микеланджело, – Идеальный образец для нового опыта. В другой ситуации Майки в одиночку мог с легкостью справиться с подошедшими к нему футботами, ведь раньше он одерживал победу и над большим количеством врагов, однако сейчас он был слишком ослаблен, чтобы хотя бы самостоятельно подняться. Он вряд ли сможет удержать оружие. Мастер нунчак широко распахнул глаза от страха и прижался к Донни, который, в свою очередь, пытался оградить своего младшего брата от вражеских роботов, спрятать его за свою спину. – Нет! – крикнул владелец фиолетовой повязки, когда футботы с легкостью, будто он был безвольной тряпичной куклой, отшвырнули его в сторону и схватили слабо сопротивляющегося Майки, потащив его к выходу, – Не трогайте его! – в его голосе отчетливо слышался страх, отчаяние, безнадежность. Майки попытался вырваться из железной хватки футботов, но безуспешно. Взгляд голубых глаз зацепился за Карай, которая до сих пор хранила молчание – сложив руки на груди, юная куноичи старалась смотреть в сторону. Ее губы были плотно сжаты. Если не смотришь, значит, этого не происходит. – Карай, сестренка… – слабо позвал мастер нунчак и, из последних сил освободив руку, протянул ее к девушке. По его щекам потекли слезы. Но ответной реакции не последовало, лишь кулаки девушки сжались еще крепче, до побеления костяшек и боли в ладонях от впившихся в кожу ногтей. Дверь решетки с режущим слух звуком захлопнулась в то самое время, когда Донателло подполз к ней. Схватившись за прутья, он подтянулся на них, широко распахнутыми глазами смотря вслед своему младшему братишке. – Возьмите меня вместо него, прошу, – всхлипнул Донни, с мольбой смотря на Карай, – Оставьте его… Возьмите меня… – Прости меня, Донателло, я бессильна здесь, – с сожалением в голосе ответила юная куноичи, разворачиваясь. Она не хотела, чтобы в ее взгляде он увидел беспомощность вместо привычной дерзости и уверенности. Почти принявшая мысль о том, что Сплинтер ее настоящий отец, а черепашки – сводные младшие братья, она не желала причинять им боль. Особенно Микеланджело, самому доброму и наивному из них. Где-то вдалеке раздался звук закрываемой стальной двери, который эхом разнесся по длинному коридору. Но он затих, унося за собой последнюю надежду Донни на спасение. Он бил кулаками по решетке, сбивая костяшки в кровь, громко рыдал, пока голос его не осип. Силы покидали мастера посоха Бо. Майки, его любимый младший братишка, за них двоих верил в скорое спасение. Донни казалось, что если бы он верил вместе с ним – они обязательно бы выбрались отсюда. Майки не привели ни на следующий день, ни на день после. К Донателло не приходили вовсе, даже с едой. Он потерял счет времени, периодически впадая в беспокойный сон, а после подскакивая на месте с громким криком от очередного кошмара. Он сразу не заметил, когда за ним пришли старшие братья. Он долго смотрел на них немигающим взором, а перед глазами все предательски плыло. На грани сознания он почувствовал, как его подхватили под руки и поволокли сквозь темный коридор, который давно уже стал предметом кошмаров гения. – Майки… Где Майки? – словно в бреду шептал владелец фиолетовой повязки, едва различая собственный голос. Братья хранили молчание. Или он просто не услышал их из-за шума, стоявшего в ушах. Донателло хотел знать ответ, но одновременно боялся услышать его. Но он обязан знать правду. Где его младший братишка, что с ним, спасли ли его Раф с Лео – столько вопросов, а Донни едва шевелил языком, распухшим от невероятной жажды. – Майки, я хотел его защитить… Оградить его, – бормотал гений, – Но они забрали его у меня… Глоток свежего воздуха придал ему сил, и в следующий момент он едва не захлебнулся им. Как давно он не чувствовал прохладу легкого ветерка? Как давно не вдыхал чистый воздух? – Мы почти на месте, Дон, – тихо проговорил Рафаэль, прижимая гения ближе к себе, когда Лео, остановившись, отпустил Донни и достал свое оружие. Владелец фиолетовой повязки чувствовал, как напряжен Раф, как дрожат его руки не то от слепой ярости, не то от страха. Не оборачивайся, говорил ему внутренний голос. Но Донателло не послушался. И он увидел его. Черная длинная повязка, одежда клана Фут с его эмблемой и черными с кроваво-красными цветами. Донни вцепился в Рафаэля, который продолжал тащить его к Панцеробусу. Его некогда такие пронзительно голубые глаза потухли, от прежних задорных огоньков не осталось ни следа. Это были глаза хладнокровного убийцы, а не его любимого младшего братишки, который лишь одной улыбкой мог поднять настроение всей семье. Но сейчас уголки его губ были опущены, а лицо не выражало ни единой эмоции. – Майки, – одними губами произнес Донни. Леонардо не оставалось ничего, как вступить в схватку со своим младшим братом, которого он клялся защищать и оберегать от всего. Они все клялись в этом. В руках Майки не было нунчаков. Подобно Лео, он сжимал в руках две катаны. Он ведь никогда не умел драться ими, вдруг отчетливо и ясно подумал Донателло. Внутри него что-то дрогнуло, а в следующий миг резко оборвалось с глухой тянущей болью. – Майки!.. – Донателло изо всех сил тянул руку в сторону младшего брата, будто надеясь достать его, прикоснуться. Может, это всего лишь иллюзия, может, прикоснувшись к ней, он сможет развеять ее. На плечо гения упало несколько горячих капель. Слабо повернув голову к Рафаэлю, он заметил мокрые дорожки на красной повязке. Краем глаза он уловил и искусанные в кровь губы. Однако зеленые глаза продолжали с упорством смотреть вперед, несмотря на горевшее в них желание повернуться и что-либо предпринять. Но нет, однажды из-за его ошибки, непродуманности его действий два дорогих сердцу существа сильно пострадали, оказались на грани смерти. Владелец синей повязки отступал, не смея причинить вред любимому младшему братишке. Он ловко отбивался от его выпадов, что-то крича ему. Но слова не помогут сейчас. Лео, обернувшись на братьев, резко перешел в наступление, чтобы выкроить еще немного времени. Их схватка была почти что смертельной. Несмотря на то, что Леонардо учился сражению на катанах все свои пятнадцать лет, сейчас мастерство Майки почти не уступало его собственному. Не причиняй ему боли, молились про себя Дон с Рафом, он и так настрадался. Наш маленький любимый братишка. Рафаэль затащил Донни в Панцеробус и аккуратно уложил на пол, тут же укрывая его пледом. Через считанные секунды рядом с ним оказался Леонардо. Мимолетно коснувшись ладонью лба гения, он вскочил на водительское место, заводя мотор. Раф закрыл дверь, защищаясь от летевших в него сюрикенов, а после занял свое место для управления оружием. Они убегают, но без Майки, который остался вместе с врагами. Который стал их врагом. Мастер посоха Бо приподнялся, тяжело и часто дыша, даже не пытаясь справиться с нарастающей внутри паникой. – Майки… Они должны вернуться, они обязаны забрать его с собой. Они вылечат его, вернут его улыбку. Только лишь нужно развернуть машину. Лео его не слушал, продолжая с огромной, опасной скоростью уходить от вражеского клана. Он иступлено клялся, что вернется. Что они все вместе вернутся. Обязательно. – МАЙКИ!!!