Ночь над Масиафом

Над Масиафом поднималась ночь, обволакивая темной тканью небо над ним и рассыпая повсюду мелкие звезды. Кадар любил ночи тут, иногда подолгу засиживаясь на крышах и смотря далеко-далеко в небо, пока брат не звал его обратно, чтобы приготовиться ко сну. На соседних подушках уже дремал Малик, и Кадар, повернувшись в его сторону, внимательно вгляделся в его лицо. В темноте было плохо видно, спит ли он или нет. — Малик?.. — прошептал он, но брат даже не шелохнулся. Вероятно, он все-таки спал. Кадар не раз задумывался о том, что когда-нибудь они станут настоящими ассасинами, им придется найти женщину, продолжить свой род для братства. Но он этого не хотел… Причину он и сам не мог понять. Он придвинулся к брату чуть ближе, чувствуя адреналин в крови. Что если он сейчас проснется? Положив голову рядом с Маликом, он получше изучил его лицо. Глаза уже давно привыкли к темноте, и мальчишка смог разглядеть очертания его губ, носа, прикрытых век… Раньше он не мог позволить себе вот так открыто пялиться на брата, да и вообще на других из братства. Когда губы Малика чуть приоткрылись, Кадар осторожно, чтобы не разбудить его, прикоснулся к ним, чувствуя это каждой клеточкой своего тела. До этого он никогда в жизни не целовался, даже не допускал таких мыслей, но почему-то рядом с братом абсолютно все выветривалось из головы, и он легко подставлялся под удар, стоило только на тренировке заметить оценивающий взгляд Малика. Но почему так происходит, Кадар никогда не задумывался. Мальчишка провел влажным языком по его сухим губам, оставляя мокрую дорожку до очертания скул. Тело будто пробила дрожь, а на щеках выступил румянец. Что бы подумал Малик, увидев его сейчас? Перестал бы считать его братом? Сглотнув, Кадар почувствовал острое желание продолжения, смешивающееся с любопытством и адреналином в крови. Он слегка прикусил нижнюю губу брата, чтобы тот ничего не заметил, и почувствовал странный сладкий привкус, смешивающийся с железом. Это было странно и необычно, но Кадару это нравилось, и внутренний жар заставлял его действовать дальше. Легко поцеловав его в уголок губ, он двинулся выше, к скуле, и прижался горящей щекой к ней, вдыхая запах пыли и чего-то еще, чего мальчишка не смог уловить. Он мог часами думать о том, как пахнет Малик, и теперь он узнал ответ, целуя его в висок. В голову прокралась еле уловимая мысль о том, что Кадар хотел бы, чтобы брат проснулся и почувствовал это, понял его чувства. А мысль о том, что Малик был бы не против, грела его, но это были лишь жалкие мечты, о которых его брат даже не догадывался. — Если бы ты знал… — шепнул он, глубоко вздыхая. Тогда Кадар вновь прикоснулся к его губам, пытаясь передать все накопленные годами чувства в этом простом прикосновении, и сквозь полуприкрытые веки смог заметить его карие глаза, в которых бегали чертики. Сердце ухнуло куда-то вниз, по спине пробежались мурашки, а на лбу выступил холодный пот, будто погружая мальчишку в ледяную пропасть. Когда Кадар почти тут же поспешил отпрянуть от него, Малик перехватил его запястье и потянул снова на себя, прижимая того к своему телу. Мальчишка испуганно затаил дыхание, ожидая дальнейших действий. Брат его ударит? Будет ругаться? Вышвырнет и пожалуется на все эти выходки Аль-Муалиму? — Зачем, Кадар?.. Он не смог бы ответить сам себе, но в глубине души чувствовал ответ на этот вопрос, только вот сказать это вслух было почти что невозможно. Напряжение росло с каждой секундой, и с каждой секундой он более остро ощущал свою привязанность к брату. Рука Малика обхватила его за талию, а вторая легла на затылок, мягко притягивая к себе. Кадар выдохнул в его губы что-то нечленораздельное, а потом слился с братом в поцелуе. Внутри между собой боролись странные ощущения. Эта сумасшедшая близость, привкус крови на губах Малика, нехватка воздуха и странное тепло в низу живота, смешивающееся со сладким щемящим чувством в груди. Рука переместилась ему на живот, и с губ Кадара вырвался сдавленный стон, чем старший и воспользовался, проникнув ловким языком вглубь, исследуя рот брата. Тому оставалось лишь раствориться в этом невероятном моменте, кажущемся сном. Рука неуверенно потянулась к щеке Малика, медленно, почти невесомо, проведя пальцами по смуглой скуле, по шее, скользнув по груди вниз, наткнувшись на штаны. Старший положил ладонь на его руку, направляя чуть ниже. Кадар сглотнул, моментально залившись краской. Хорошо, что в темноте Малик не видит этого. Пальцы сами скользнули под ткань, обхватывая горячую плоть. Старший, разорвав нелепый поцелуй, уткнулся прохладным носом в шею брата, обжигая горячим дыханием и создавая некий контраст. Было приятно ощущать на своем плече кого-то близкого, особенно чувствовать его тяжелое дыхание и слышать негромкие стоны, зная, что причиной этого служишь именно ты. Это придавало больше уверенности. Малик прикусил нежную кожу на шее, оставляя свою метку на нетронутом теле. Он высвободил из штанов плоть брата, обхватывая ее ладонью и с полуулыбкой слушая его стоны. Это приносило к возбуждению еще и некую власть, заставляя голову кружиться от обилия ощущений и мыслей. Тяжело дыша, старший прикоснулся к губам брата, затягивая в очередной крышесносный поцелуй. Язык жадно исследовал рот, кружась с языком Кадара в танце, или борьбе. Он чувствовал, что вот-вот достигнет пика, взорвавшись от бури ощущений. Когда теплая ладонь Малика еще пару раз прошлась по всей длине, мальчишка, зажмурившись и прижавшись к брату, на пике оргазма выдохнул: — Люблю тебя… Через несколько секунд, когда он понял, что семя Малика разливается у него по животу, мысли медленно начинали течь в нужном направлении, и мальчишка понял, что только что произнес. По телу прошелся жар, и по виску скатилась капелька пота. Старший, приведя дыхание в норму, кончиком языка слизал ее и почувствовал разливающееся по венам тепло. Но он молчал, лишь слабо улыбнувшись, и, потрепав младшего брата по голове, откинулся на подушки. Кадар, пристроившись рядом, неуверенно обнял брата, уткнувшись носом в его шею.