Кислород

Всему в этом мире приходит конец, ибо не вечен никто. И даже Бога когда-нибудь ожидает Смерть. *** — Детка, ау! — Король Гравити Фолз явился на встречу к слабой ведьме! Почтил ее своим присутствием! Явил свой великий лик простым смертным! В ноги сейчас кланяться или сначала кандалы напялить, а, урод? — Дженни настолько сильно обижена и пьяна, что чувство самосохранения просто-напросто притупляется. Она — девушка, которую бросили. А это всегда было страшно. Палмер снова отворачивается к телевизору, запихивая в рот кусок торта. К черту фигуру, на дворе Апокалипсис. — Дорогая, так много пить вредно! Подумай о своем здоровье, которое я подпорчу, если не перестанешь язвить и давиться этим мерзким пойлом. Билл бросает цилиндр на пол, рядом с тростью, и стягивает ботинки. Ну кто под дорогие кожаные туфли надевает белые носки с треугольниками? Только Мистер Отвратительный Вкус! Шифр всегда приходит к ней в образе человека, а не треугольного демона. Наверное, знает, что Дженни это нравится: его ярко-желтые, змеиные глаза, светлые пшеничные волосы и тонкие розовые губы. У него белая кожа, совершенно не тронутая загаром, и письмена-татуировки вдоль спины. Божественно смотрится. — Отвали, — морщится девушка. — Тебя ждет Конец Света и та грудастая фифа. Стерва крашеная, чтоб ее… Вы спите с ней? Нет-нет, не хочу знать ответа, просто отвали! Я мирно и тихо здесь сопьюсь на пару с котом… Герцог, как насчет саке, на кошачьей мяте настоянного? Не знаю, есть ли оно у нас в маркете или нет. Оно, вообще, существует? Билл шуршит на кухне, стучит посудой и тихо матерится себе под нос. Он слишком долго провел бок о бок с людьми, поднабрался у них всякой неприличной дряни. — У нас есть мясо? — Было мясо. И не у нас, а у меня. Это мой дом, вообще-то. Мы с Герцогом быстро с едой расправились, как знали, что ты припрешься. — Очень смешно! — саркастично смеётся демон. — Это была ревность? — Где? — Палмер хмурится. — В голосе сквозили такие нотки! Прям брр! Мне захотелось повалить тебя на диван и хорошенько отыметь. Как делал это много, много, много раз до этого, — дверца кухонного шкафа шлепается со знакомым звуком. — Знаешь, реальное тело имеет свои плюсы. Во всяком случае, теперь я чувствую всё. «Не так уж и много», — проскальзывает шальная мысль в голове у розоволосой. — Шлюху свою вали и трахай. Дженни фыркает в чашку и снова запихивает в рот кусок торта. Она ему не надувная кукла, а живой человек! Дышит, говорит, ядом плюется и все такое. И она скучала по нему. Очень скучала. — Мне больше нравится называть тебя «дорогая», а не потаскуха! Хотя жесткий секс — это интересно. Надо будет попробовать! Билл валится на Дженни, придавливая ту к подлокотнику дивана, трется носом об основание шеи, от чего мурашки бегут по коже. Он обожает так делать, это словно прелюдия перед сексом. Занимательно. — Ты чего такой энергичный и возбужденный? — Мир в скором времени захватит безумие, у меня реальное тело, а Пайнсы медленно и верно… уходят в небытие? Чем не радость! Шершавые, покрытые коркой губы касаются кожи. — Твоя довольная рожа бесит… И я тебя ненавижу, знаешь. — Конечно знаю, — смеется он, вдыхая аромат волос Палмер. Чашка отправляется на журнальный столик, чтобы не мешаться. Дженни всегда пахнет приятно. Ни апельсинами и летом, ни ванилью и шоколадом, ни цветочными духами, слишком сладкими и тошнотворными, а травяным шампунем и хвоей. Домом. — Тебя долго не было. — Дела-дела. Руки скользят под спортивную кенгуруху канареечного — его любимого — цвета. — У тебя пальцы холодные, — Дженни жмурится и плотнее прижимается спиной к торсу Билла. — А сам ты теплый. — Это минусы реального тела. И его же плюсы. Демон слегка покусывает мочку уха девушки. — Ты точно с той губастой не спал, а? Сайфер не отвечает на глупый вопрос, лишь улыбается сыто и разворачивает девушку к себе, впиваясь той в губы. Ноги Дженни оплетают его талию, а руки цепляют светлые волосы, путая их. — А про меня все забыли, — Герцог напоказ фыркает и удаляется в сторону спальни, которой все равно никто не воспользуется. Во всяком случае, сегодня. Палмер не позволяет своему демону вставить и слова, только обнимает сильнее. Она его больше не отпустит. Никогда. *** А потом Билла стирают из этой вселенной. И Дженни тихо и мирно сходит с ума от одиночества, скулит, ревет и царапает стены. Ей плохо. Она не хочет жить. Без него не дышится совсем. Вдох-выдох — плохо получается. — Чертовы Пайнсы! Ненавижу их, ненавижу! Они, эти маленькие дети, убили ее демона: раз — и нет. Как будто, так и надо, как будто по нему никто плакать не будет. Ошибка. Код ошибки HTTP 404. Палмер — искусная ведьма. Она умеет проклинать и насылать порчу. Дженни, вообще, многое умеет, если судить по ее небольшому стажу. Билл научил. Но его нет здесь — удалили. Правда, в сценарии есть одно «но». И, пожалуй, на этот раз, оно играет важную роль в этой пьесе. *** — Я не ребенок, — нервно выдыхает девушка, хватая Шифра за ворот его рубашки и потянув на себя. — Я та, кто поможет в трудную минуту, Билл. У нас контракт, помнишь? Он моргает, будто сбрасывая с себя невидимую пелену, аккуратно касается кончиками пальцев лица ведьмы: — Разве я могу забыть, милая? — Тогда прекрати недооценивать меня. Знаешь, это обидно. И… я хочу выучить одно заклинание, Билл. — Внимательно тебя слушаю. *** Дженни улыбается, любуясь прекрасным видом из окна: лес, небольшой недавно положенный рабочими пруд и маленький кирпичный домик в стороне, разукрашенный в самые яркие цвета. На ее счету огромные средства, а шкатулка, набитая кольцами, серьгами и цепочками, ломается от драгоценностей. У Темных ведьм много плюсов, но самый большой из них — Магия Смерти. *** 1) Мертвые не возвращаются с того света: их оттуда вытаскивают. *** — Заклинание на латинском, — заумно начинает Палмер, рассматривая книгу, лежащую перед ней. — На греческом, — хмыкает Сайфер. — Вот только не понимаю, зачем оно тебе. — Я не хочу терять близких мне людей. Никогда, — она дует губы и всматривается в неизвестные ей письмена. Вообще ничего не понятно. — Да и круто владеть такой магией, не? — У тебя нет близких людей, дорогая, — блондин ехидно скалится, сверкая белоснежными зубами. — Мама и папа не в счет, мы их терпеть не можем! — У меня есть ты, — пожимает печами Дженни, ни капли не смущаясь собственных слов. Она верит Биллу, как себе. — Почему на картинке руки девушки окрашены в черный? — Потому что она держала ими душу умершего, а та оставляет след на коже. Не живые, прошедшие суд Фемиды и искупавшиеся в реке Лете*, пачкаются ее водами, забывают все хорошее. — Это Ад? — Это Загробный мир. *** 2) Жизнь на жизнь, равноценный обмен. Если ты хочешь вернуть из мертвых любимого, приготовься отдать за него нечто настолько же важное. *** Люди, погибшие во время Странногиддеона, стали отличной данью Старушке с Косой. *** 3) Время и точность. *** Сотни тысяч крохотных строк, потоков информации собираются в одном месте, летят со всего света, чтобы стать частью того, что ведает Это Создание, Демон Разума. Странно видеть Билла таким: небольшим, ярко-желтым шариком, больше похожим на Черную дыру, нежели на ранее популярного Шифра. Дженни шлепается в мягкое удобное кресло, подбирая под себя ноги, и открывает книгу, захваченную с собой из библиотеки. — Сказки народов мира. Ведьма улыбается и кладет ладонь на заметно округлившийся живот: — Скоро наш папочка вернется. Правда, крошка?