Мы - единое целое

POV Tom Заходим в дом. Как всегда не включая свет, начинаю раздеваться, как вдруг сзади в меня врезается Билл. - Что ты тут встал? - А ты не пробовал смотреть, куда идешь? - А ты не стой у меня на пути! И так весь день, у меня уже сил нет это слушать. Это ему не нравится, то ему не нравится. Он ни на секунду не умолкал сегодня. Нет, я признаю, мне нравится его голос, но слушать его истеричные вопли и терпеть его хамское поведение весь день… это уже слишком. - Слушай, ты вообще можешь нормально разговаривать? – спокойно, Том, ты ведь знаешь, у него бывает. – Весь день на нас с ребятами отыгрываешься. Я думал, вечером они на тебя с кулаками уже бросятся. - Я на вас не отыгрываюсь. Если бы вы нормально делали то, что я прошу, я бы не заводился, - стоит в позе, да еще и говорит так манерно, что еще немного, и меня трясти начнет от злости. - Просишь? Да ты не просишь, а приказываешь! Если бы ты нормально просил, я бы все для тебя сделал. А так твои заскоки уже даже мне осточертели. Можешь включать свой режим дивы на сцене, а среди нас, будь добр, веди себя нормально! – медленно, но верно закипаю. Запас терпения, так нагло используемый весь день, грозит вот-вот иссякнуть. - Нет у меня никаких заскоков! И как это я должен тебя просить? Может в ножки поклониться, а, Ваше Величество? Ну все, Билл, ты меня достал. Я больше не могу слышать этот язвительный тон, эти наглые слова. Я долго терпел, но ты перегнул палку, а терпение может закончиться даже у меня. Хватаю брата за руку и тащу в нашу спальню. Пытается сопротивляться, но мне плевать на это – сейчас я не остановлюсь, даже если начнется атомная война. Узкая одежда не хочет покидать худое тело, поэтому я почти разрываю ее, не заботясь о том, сколько она стоит, и не обращая внимания на протестующие крики близнеца. Заканчиваю с одеждой и смотрю на его обнаженное тело. Красивый… - Том, ты что, вообще рехнулся?! – истерично кричит это неугомонное создание. Ну почему ты никогда не можешь помолчать? Иду на поводу у эмоций и отвешиваю ему звонкую пощечину. Билл от неожиданности не удерживается на ногах и падает, прижимая ладонь к краснеющей щеке. Не глядя на него, подхожу к тумбочке и беру то, что мне нужно. Билл снова пытается сопротивляться, но может лишь зло прожигать меня взглядом и голосить, когда я застегиваю на его шее и запястьях кожаные ремни с прикрепленными к ним металлическими цепями. Хватаю ту, что от наручных манжет, и резко ставлю брата на ноги, грубо бросая на пол уже у кровати. Карабином прикрепляю цепь к резной спинке. Тяну цепочку от ошейника вверх, заставляя брата поднять голову. Шиплю прямо в лицо: - Это ошибка родителей, что в детстве они не заморачивались над нашим воспитанием. Я хоть что-то понимаю, а ты, братец, совсем границ не видишь. Что ж, тогда я научу тебя уважать других людей и, если у тебя плохое настроение, не срываться на окружающих, - шарю рукой под кроватью, пока не натыкаюсь на рукоятку, обтянутую кожей. Раньше мы использовали это только для игр, но сегодня не игра. Заставляю брата сесть ровно, замечая, что он смотрит на предмет в моей руке, и усмехаясь. - Ты не посмеешь это сделать. Немедленно отпусти меня. И вообще, мое поведение касается только меня, так что сними эти долбанные ремни и извинись! – старается говорить твердо и строго, но я-то слышу, как подрагивает его голос. Нет, Билл, сейчас я тебя не отпущу, не надо было меня злить. - Хватит истерить по поводу и без! – громко и жестко, так же, как и удар плетью, который обрушивается на бледную спину. - Уважай людей, которые тебя окружают! - второй, третий, оставляя за собой краснеющие полосы. - У каждого поведения есть границы, - еще сильнее. Стон боли подстегивает меня еще больше. - А от твоего уже даже я устал, - звонкие удары плети, громкие стоны, а иногда и вскрики, выгибающееся подрагивающее тонкое тело… хочется видеть и слышать это еще и еще, снова и снова. - Я не твой слуга, Билл! – еще, больше! - В дни, когда у тебя чертов ПМС, думай о других хоть немного! – от каждого удара внутри все горячее. Еще несколько, и я отбрасываю плеть в сторону. Быстро раздеваюсь, мельком следя за Биллом – тяжело дышит и подрагивает, вцепился в ажурную спинку, спина испещрена красными линиями. Поворачиваю его лицом к себе. Злость в глазах, но я совершенно не боюсь этого его взгляда. Да и стоящий член красноречиво говорит о том, что не так уж он и зол. Значит, мне не показалось, что помимо боли в его стонах я слышал еще и наслаждение. Какая же ты сука, Билл! Заставляю брата приподняться повыше и подхожу вплотную к нему. - Давай, Билли, поработай ротиком по иному назначению. Уж мы-то с тобой знаем, что это получается у тебя нисколько не хуже, чем болтать без умолку, - нажимаю на его подбородок, вынуждая открыть рот, и тут же пропихиваю туда головку своего члена. – И не смей кусаться, тебе же хуже будет. Билл зло зыркает на меня, но я не обращаю внимания. Толкаюсь в горячий ротик, а он как бездушная кукла позволяет, сам при этом ничего не делая. Отстраняюсь от него и отвешиваю еще одну пощечину. - Думаешь, будешь холодной куклой, и я быстрее от тебя отстану? Языком работай, сука! Не забыл, что это твое наказание? Снова врываюсь в него, но глубже. Так, что Биллу приходится сдерживать рвотные позывы. Пытается отодвинуться, но я наматываю цепь на руку, не давая ему сдвинуться с места. Зато сам выхожу, оставляя близнецу лишь головку. Не двигаюсь, ожидая действий от него. И вот теплый язычок пробегает по нежной коже, задевая дырочку уретры. Не выдерживаю и толкаюсь глубже, чувствуя, как его язык скользит по всей длине. По каждой венке, уздечке, проводит по короне и вновь играется с уретрой своей штангой. Да, малыш, минет ты умеешь делать. Уже буквально трахаю Билла в рот, иногда задевая головкой горло. Он в очередной раз давится, но я только сильнее тяну цепочку. Задыхается, но сделать ничего не может. Вколачиваюсь по основание в его ротик, чувствую, что осталось совсем немного. Билл не успевает за моими движениями, поэтому просто плотнее обхватывает губами ствол. Еще несколько толчков, и я кончаю ему на лицо, как последней шлюхе. Хватаюсь за спинку кровати, так как тело дрожит от только что испытанного оргазма. Отпускаю цепь, и Билл наконец-то вдыхает полной грудью, тут же начиная кашлять. - Ну что, доволен? Теперь отпусти меня! – опять его приказной тон. Голос холодный и жесткий, но вновь та же дрожь пробивается сквозь его сегодняшний ледяной барьер. Ты все еще ничего не понял, так ведь, Билл? Хватаю цепь и резко тяну вверх, заставляя близнеца приподнять голову и посмотреть мне в глаза. - Я не отпущу тебя, пока Я этого не захочу. Ты заплатишь за все нервы, что вытрепал мне сегодня, - цежу ему в лицо, но на Билла это не производит никакого впечатления – он зло смотрит мне в глаза и скалит зубы, словно маленький зверек. Снова хватаю плеть и бью точно по его возбужденному члену. Крик разрывает барабанные перепонки. Его первый настоящий крик за эту ночь. Ударяю еще раз и тут же падаю на колени рядом с ним. С легкостью развожу ноги брата в стороны. Смачиваю слюной пальцы и вставляю в него сразу два. И снова крик, да так громко, что хочется зажать уши руками, но мне нравится. Нравятся его вскрики на каждое движение моих пальцев – грубое, резкое, почти по-сухому проникающее как можно глубже. Вставляю третий, и Билл выгибается всем телом, чуть не стукаясь головой о спинку кровати. Трахаю его пальцами, то грубо растягивая только сфинктер, то проникая дальше. Брат вскрикивает через раз и извивается, сводит ноги и сжимает мышцы зада, стараясь вытолкнуть меня. Как в первый раз, ей Богу! Будто не знает, что ему же хуже будет. Вдруг все прекращаю и ставлю Билла на ноги, наклоняя над кроватью. Размазываю свою же слюну по члену и грубо вхожу. Брат давится криком, пытается соскочить, но я буквально вдавливаю его в спинку. Он невероятно узкий, нереально горячий. Почти полностью выхожу, оставляя в его теле лишь головку, и вновь вхожу по основание. И так раз за разом, снова и снова. В голове все мутится от наслаждения. И это наслаждение не только физическое, но еще и морально. Удовольствие от вида того, как ты подаешься мне навстречу, от твоих стонов уже не боли, а наслаждения. Еще минуту назад ты кричал и сопротивлялся, пытался вырваться из моих оков, а сейчас ты открыт для меня. Мышцы расслаблены, и я могу входить по основание, но ты сжимаешься на каждый мой шлепок по твоей попе, принося удовольствие нам обоим. Извиваешься всем своим стройным телом, словно кошка. Твои чувственные стоны заводят меня еще больше. Ты сдался? О, нет. Ты всего лишь получил то, что хотел. Только сейчас я понял, чем ты занимался весь день: ты не злил меня, а заводил, ведь ты знаешь, что любая моя сильная эмоция, в конце концов, превращается в страсть. И сейчас, вся та ярость, злость, все то недовольство тобой заменилось страстью, которая вот-вот грозит вылиться неудержимым потоком. Я не хочу больше тебя насиловать, не хочу причинять боль. Хочу, чтобы ты плавился в моих руках. Хочу, чтобы ты до хрипоты кричал мое имя от наслаждения, а потом, будучи уже не в силах кричать, выстанывал его мне в губы. Хочу чувствовать твое жаркое дыхание. Хочу, чтобы ты извивался, не зная, куда себя деть, потому что тело уже не выдерживает такого удовольствия. Так что мне мешает сделать все это?! Вхожу в него полностью и за ошейник тяну вверх. Задыхается, еще сильнее вцепляется в спинку. Еще один глубокий толчок и тут же укус в тонкое плечико. Лишь хрипит, ошейник сильно перетянул горло. Это последняя боль на сегодня, Билл. Легко отцепляю карабин и подхватываю близнеца на руки. Опускаюсь вместе с ним на кровать и тут же накрываю его губы своими. Мну его губки, а затем пробираюсь языком в его рот. Билл сплетает наши языки в жарком танце, а потом прикусывает мой, заставляя легко застонать. Чувствую, как он улыбается. Разрываю поцелуй, но взамен наклоняюсь к его ушку, прикусываю мочку. - Ты не представляешь, как я тебя хочу, - опаляю его ушко дыханием. Хочет что-то сказать в ответ, но только тяжело вздыхает, когда я присасываюсь к его шее. Вырисовываю на ней мокрые узоры, одной рукой придерживая все еще скованные руки Билла над головой. Второй в это время глажу его тело, каждый миллиметр, словно заново изучая, хотя давно уже знаю наизусть каждый его изгиб, каждое родимое пятнышко и каждую венку. Спускаюсь поцелуями ниже, оставляя за собой краснеющие следы. Ключицы и плечи, грудь и живот, доходя до самого низа и поднимаясь обратно. Под недовольные выдохи брата проделываю этот путь снова, но теперь задерживаясь на пахе и внутренней стороне бедер, однако избегая эпицентра возбуждения. Мое же собственное становится все больше с каждым прикосновением к горячей коже, изгибом прекрасного тела и стоном его обладателя. Мне тяжело сдерживаться, но сейчас я хочу довести до безумия человека лежащего подо мной, и я вижу, что близок к своей цели. Билл дрожит от моих ласк, извивается всем телом, а его сердце бьется так быстро, что, боюсь, может выскочить из его груди прямо мне в руки. Я поднимаюсь к его груди и вслушиваюсь в этот стук, скоро заглушаемый неконтролируемым криком, вырвавшимся из горла Билла, - я прикусил его сосок. Это его эрогенная зона, а я только сейчас уделил ей внимание. Посасываю твердую горошинку, опаляя жаром дыхания и иногда прикусывая. Слух ласкают тихие постанывания и всхлипы. Ногтями провожу по другой части груди, царапаю и с силой щипаю второй сосок, в то же время нежно играя язычком с тем, что у меня во рту. Билл дергается от этого сладко-острого коктейля, не зная, куда податься в первую очередь. Улыбаюсь, слыша, как он шепчет мое имя. Повторяю эту пытку еще несколько раз, а затем с легким причмокиванием отпускаю сильно покрасневший сосок. Поднимаюсь к аккуратному ушку и целую за ним. Билл пытается что-то сказать, но вместо слов вырывается только жаркое дыхание и стоны, а я своими действиями помогаю им это делать. - Том, войди в меня, - Билл распахивает свои огромные глаза, сейчас подернутые поволокой желания. - Ммм, сюда? – пальцами провожу по его искусанным губам, и брат сам захватывает их в рот. Посасывает подушечки, облизывает по всей длине, играет пирсингом и тихонько прикусывает. Волна необъяснимого жара проходит по моему телу и концентрируется в низу живота. Быстро отдергиваю пальцы. - Скажи, что ты хочешь. Только так, чтобы у меня не осталось вопросов, - говорю практически ему в губы, краем глаза наблюдая за тем, как он облизывается, чуть задевая мои губы. Путаю его мысли, мягкими прикосновениями спускаясь по его бокам, поглаживая бедра, но, наконец, Билл выдает на одном дыхании: - Я хочу, чтобы ты вошел своим членом в мой зад и оттрахал так, что я забуду свое имя и смогу только хрипеть от удовольствия. Чтобы довел меня до оргазма и кончил глубоко во мне. - Испорченный мальчишка, - ухмыляюсь. Грубо хватаю его ноги и закидываю ему чуть ли не за голову. Брат вскрикивает от неожиданности, но этот крик переходит в удивленный стон, когда я присасываюсь к сжатому колечку мышц. Целую по кругу, а затем развожу руками его ягодицы, открывая для себя доступ вовнутрь. - Я… я ведь сказал… чего я хочу, - еле слышно, с перерывами шепчет близнец. - Хочешь, чтобы я снова вошел по-сухому? – на мгновение отрываюсь от его сладкой попки. Билл роняет едва приподнятую голову обратно на подушки, позволяя мне делать все, что захочу. Провожу языком между половинок, а потом грубо кусаю правую ягодицу, вызывая очередной вскрик. Пальцами развожу податливые стенки в стороны, и проникаю языком внутрь. Дразню нежную кожу горячим дыханием, пощипываю упругие половинки, вылизываю и внутри, и снаружи, увлажняя и сводя с ума. Кожа Билла покрывается мурашками, когда я дую на уже влажные места. Проникаю языком как можно глубже, губами лаская сфинктер. Билл мечется по кровати, пытается вырваться. Я знаю, что для него это слишком: слишком сладко, слишком возбуждающе, слишком томительно. Да и для меня тоже. Кто бы знал, как меня заводит вид его невероятного тела, его вкус, его дико сексуальный запах и, в конце концов, тот факт, что это Я довожу его до такого состояния. Хотя нет, никто не должен знать, какой он в такие моменты, только я могу видеть его таким. С пошлым причмокивающим звуком отрываюсь от пульсирующей дырочки и опускаю ноги Билла. Облегченно выдыхает, оказавшись в удобной для него позе и не подвергаясь больше той сладчайшей пытке, что я для него устроил. Не даю ему надолго расслабиться, тут же одним мягким толчком погружаясь в его тело. Билл распахивает глаза, а его рот раскрывается в немом крике. Замираю ненадолго, давая и Биллу, и себе привыкнуть к тем ощущениям, что дарим мы сейчас друг другу. Мягкие горячие влажные стенки обволакивают мой член. Билл уже не так сжимается, и мне гораздо легче. Уверен, ему тоже. Плавно выхожу и снова толкаюсь внутрь. Брат подается мне навстречу, обхватывает меня ногами за пояс. Сладко постанывает в такт толчкам, кусает губы. Прикрывает глаза от наслаждения. Нет, не хочу так. От бедер, которые до этого сильно сжимал, руками скольжу по его бокам вверх, лаская кожу под татуировками. Дохожу до подмышек, и Билл вздрагивает от щекотки, а его губы изгибаются в улыбке. Беру брата за подбородок и поворачиваю личиком к себе. - Посмотри на меня, - слышу, как дрожит мой голос. Длинные ресницы подрагивают и взлетают вверх, открывая мне глаза их обладателя. Расширившийся зрачок почти полностью скрывает радужку цвета шоколада, но делает глаза еще глубже, такими, что я тону в них. Я забываюсь в этом взгляде, полном желания, наслаждения и любви. Я проваливаюсь в эту черную дыру все глубже с каждым разом. Но я не боюсь провалиться окончательно, ведь знаю, что ты вытащишь меня. Вытащишь, несмотря на то, что и сам так же тонешь в моих глазах. Мы убиваем друг друга и сами же спасаем. Каждая ночь вместе, как маленькая смерть. Аморально, неправильно, противоестественно. Но в то же время так необходимо и желанно, так правильно и естественно. Каждые взгляд и улыбка, слово и прикосновение, поцелуй и объятие, пик удовольствия – это все как пожар, что сжигает и возрождает нас, словно фениксов. Наши отношения – тайна, что мы скрываем ото всех кроме самых близких. Это больно, но мы продолжаем, несмотря ни на что. Все религии мира говорят, что наше место в аду, но нам плевать на это, ведь гореть там мы будем вместе. Да и разве может такое быть? Жизни ведь даются на небесах. А нам жизнь была дана в одно мгновение. Мы еще в утробе матери были вместе, и ничто не сможет нас разделить, никто не встанет между нами. Мы вместе – только это правильно. Близнец – это как наркотик, сильнейший наркотик, который мы вкусили еще до рождения и который уже никогда не сможем бросить. Мы нуждаемся друг в друге всегда и везде, и постель не становится исключением. Кто лучше близнеца знает, чего ты хочешь в этот момент? Кто лучше близнеца знает все твои чувствительные точки? Кто кроме близнеца доставит тебя на вершину удовольствия? Кто лучше близнеца поймет твои чувства? Никто и никогда! Только ему я могу полностью открыться. Только его я чувствую так, что, когда ему хорошо, я получаю не меньшее удовольствие. Такое может быть только с близнецом, только с Биллом. Руками оплетает мою шею, притягивает ближе к себе. Соединяет наши губы в долгожданном поцелуе. Солоноватый привкус крови на его губах нисколько не портит общий вкус – он всегда самый сладкий для меня. Жадно вылизывает мой рот, легко стонет с каждым глубоким толчком в его тело. То быстро, то медленно, то глубоко, то почти на поверхности, принося все больше удовольствия и унося сознание все дальше. Руки ищут, за что бы схватиться, чтобы подольше удержаться в этом мире, но лишь скользят по вспотевшему телу, извивающемуся подо мной. Билл тоже не может найти опоры – его руки все еще скованы, и ногти скользят по коже, оставляя глубокие царапины на моей спине и его собственных руках. Боль не отрезвляет, она лишь вносит острые ноты в этот сладчайший коктейль удовольствия, еще больше кружа голову, так же, как и соленость пота, что я слизываю с висков брата. Движения все резче, объятия все крепче, поцелуи все беспорядочнее, вдохи все реже, пульс все учащенней, стоны все громче. Нам осталось совсем немного. Беру член Билла в руку и дрочу в такт своим движениям в нем, видя, как близнец запрокидывает голову от наслаждения. Лишь несколько секунд, и мир разрывается на сотни ярких кусочков. В эту ночь мы вновь вознеслись на вершину блаженства. В эту ночь мы вновь стали единым целым. Уже несколько минут пытаюсь прийти в себя. Такого сильного оргазма у меня давно не было. Билл лежит рядом и, по-моему, почти не дышит – совсем вымотался. Так хочется сейчас обнять его тонкое тело, как совсем недавно, услышать биение его сердечка… Но повредничать-то тоже хочется. Ни один ты, Билл, умеешь трепать нервы. С трудом нахожу в себе силы подняться и молча уйти в душ. Прохладная вода приводит в порядок голову и слегка бодрит тело. Обратно в комнату я вхожу с уже готовой холодной маской на лице. Сердце замирает при виде Билла, сидящего на кровати и мягко улыбающегося мне. Подхожу к нему, а он протягивает руки, желая обнять. Но я ловко пристегиваю цепочку к изголовью и направляюсь к двери, ловя удивленный взгляд брата. - Что это значит, Том? - Ты сегодня спишь здесь, а я в своей комнате. Так у тебя будет еще немного времени в одиночестве подумать над своим поведением, - поворачиваюсь к нему и миленько улыбаюсь. В глазах брата явственно читается теперь еще и страх. Выхожу из комнаты и иду в свою, соседнюю. Открываю и закрываю дверь, оставаясь, тем не менее, в коридоре. - Том! Том, ну прости меня! – отчаянный голос и легкое позвякивание цепи. – Это ведь всего лишь игра была. Том, я больше не буду так делать, обещаю! Прости меня, пожалуйста, Томми! – улыбаюсь. Проделываю ту же операцию с дверью и возвращаюсь в комнату брата. Отчаянье на его милом личике сразу бросается в глаза. - Прости, Том! Я все, что угодно, сделаю, только не оставляй меня одного. - Глупый, - я никогда не оставлю тебя одного, Билл, ведь это худшее наказание для нас обоих. Расстегиваю браслеты и ошейник и поднимаю близнеца на руки. Тут же обнимает меня и коротко целует. Несу его в ванную и там сам смываю с него последствия его “игры”. В комнату возвращаемся в обнимку, так же ложась в кровать. Билл прижимается ко мне, обжигая своим горячим дыханием мою шею, а потом вдруг тихонько хихикает. - Пусть я и обещал больше так не делать, но это была одна из лучших наших ночей. - Дурак, - шлепаю его по попе, тут же поглаживая место удара. И пусть не так давно я злился, я совсем не обижаюсь на тебя. Я приму любые твои игры, любые правила. Я буду ласковым и нежным, грубым и жестким, я буду подчинять и подчиняться. Я буду тем, кем ты захочешь, ведь я знаю: ты отдаешь мне всего себя, и я отвечу тем же. - Я люблю тебя. - И я тебя люблю. Шепот на грани слышимости, тепло тел делится на двоих, вдохи в унисон, сердца бьются так близко… На все это так мало времени, лишь до утра. А потом день порознь в ожидании ночи. Ночи, когда мы снова станем единым целым. The end.