С четверга на пятницу

- Ты не Уолли … Тихий хрип девушки нарушает холодную осеннюю тишину, но Найтвинг это и сам прекрасно знает. Артемида как обычно получает пощёчину во время секса – не сильно, чтобы не появился синяк. Она до сих пор не смирилась, не забыла, не простила мир и его крушение, хотя пытается доказать обратное. Не простила планету, которая была на грани уничтожения, за которую погиб ее муж, просто исчезнув среди холодного арктического ветра. Дик же не привык к ее запаху, не привык глушить одиночество в чужом доме, на чужой кровати, в чужом теле. Впервые он пришел к ней в ночь с четверга на пятницу, когда обычным людям снятся вещие сны, но Артемида не видела снов уже четыре дня, а запас ее кофе исчезал быстрее, чем когда-то еда в Уолли. - Уолли больше нет. Найтвинг всегда был груб с ней, он не знал, куда делось теплое и дружеское отношение к Артемиде, куда пропала забота о девушке. Наверное, тогда, когда он ворвался в дом жены мертвого друга, когда посмел грубо трахнуть ее, накричать, ударить и упасть на пол, как малый ребенок – как мог Робин, но не Найтвинг – начать жаловаться, винить во всем Артемиду и команду – винить мир и вселенную. Он давно не ребенок, он давно не Робин, он давно уже не друг Уолли. - Уолли умер, не вини себя. Артемида садится как всегда рядом, удар на щеке жжет, но боль незаметна на фоне их личного апокалипсиса. Уолли спас мир, спас людей, планету, принес себя в жертву всему человечеству, но он не смог спасти двух любивших его людей. Девушка обнимает голые плечи, кладет голову на холодную и мокрую грудь, тихо сопит, старается не заплакать. Старается плохо, и Дик это знает. Оба сидят на холодном полу, как сидят брошенные хозяевами псы на асфальте; из открытых окон доносится шум мимо проезжающей машины, которая несется на бешеной скорости, словно молния. Артемида сильнее сжимает ладони на плечах Дика – ей даже звук скорости приносит муки. На вторую ночь Дик пришел пьяным. От него тянулся едкий запах смога, никотина и легкого алкоголя, если бы Артемида была умна, она бы предупредила Аквалэда, сказала бы, что временная отставка пошла Найтвингу не на пользу. Но она шла на пользу Артемиде. Эгоизм в девушке был от ее проклятой семейки, которую она так тщательно пыталась утопить в колодце собственной памяти. После третьей ночи Артемида увидела того же Робина, как пять лет назад, который был смелым, но испуганным, сильным, но потерянным. На четвертую ночь она швыряла в Дика серебряный набор столовых предметов, не исключая даже ножей и вилок. Выкрикивала необдуманные обвинения, угрозы, потому что в этот раз пьяна была она. После пятой ночи даже их друзья по команде уже подозревали или знали все – ни Дика, ни Артемиду, большим счетом, это не волновало. - Уолли бы это не понравилось … Артемида стонет и жалуется, закусывает губу, получает удар в плечо, затем робкий поцелуй. У Найтвинга было по меньшему счету девушек три-четыре, Артемида же – первая женщина, жена умершего лучшего друга, бывшая напарница. На четыре года старше и ни на грамм не зрелее него. Дик мог быть капитаном команды, давать указы и команды, мог проводить успешно операции, мог побеждать врагов и получать то, что хочет. Но не мог бросить скорбь. После полугода их не-отношений Артемида уже точно знала, что после ее «смерти» Дик не раз приходил к ее мужу. Он знал, где в доме соль, перец, пульт от телевизора, чистые полотенца и старый альбом Уолли. К тому же, с Уолли они была знакомы дольше, сильнее, глубже. Артемида не винила, не чувствовала отвращения или чего либо, ведь сама была не лучше. - Хорошо, что ты это понимаешь. Дик всегда трахал ее грубо и резко, как куклу, как незнакомку, как Уолли, наверное. Артемиде оставалось закрывать рот и молчать, ведь, по сути, не одному ему нужны были эти ночи, уж лучше было терпеть насилие, нежели сны, в которых Уолли гибнет опять, и опять, и опять. В сочельник Дик решил прекратить их не-отношения по причине возвращения в команду. Смешно было его видеть опять собранным, опять взрослым, без легкой щетины и боли в глазах. Уолли бы рассмеялся, положил бы руку на плечо и поприветствовал, как обычно – улыбкой и тупой шуткой, но … - Уолли больше нет.