Часть 1
10 июля 2015 г. в 01:29
Солнце уже опускалось в море Призраков, разливая свой свет по унылой серой воде, будто растворяясь в ней и разжигая там пожар. Однако прекрасное зрелище не радовало сердце смотрящей на него в окно будущей королевы Скайрима. Слишком много забот у правящих особ, слишком много проблем приходится решать. Но тяжелее всего — просто сидеть и ждать. Ждать исхода очередной битвы, в которой сцепились Империя и мятежный ярл Ульфрик. Битвы не на жизнь, а на смерть.
Не стоило думать, что из-за того, что силы мятежников малы и состояние техники, брони и оружия достаточно плачевно, задавить их очень легко. Проклятый убийца мужа Элисиф не только обладал даром Голоса и убеждения, но оказался ещё и невероятно везучим. Иначе чем можно было объяснить тот факт, что ему удалось сбежать из-под топора палача в Хелгене, да ещё и по причине появления дракона, которые не показывались в Нирне уже тысячелетия? Да ещё и вместе с Довакином, который, может быть, из чувства обиды за то, что его чуть не казнили ни за что ни про что, или поддавшись убеждениям мятежного ярла, встал на сторону Братьев Бури, что не просто подняло боевой дух рядовых восставших нордов, но и разожгло его почти до фанатизма. Видимо, он и помог им захватить Зубчатую корону, которая оказалась ещё одним подтверждением того, что дело их правое и они победят.
Но даже не это больше всего печалило Элисиф. Ульфрик решился и напал на Вайтран, и теперь там творится настоящая бойня. Девушка поджала губы: как бы ей хотелось сейчас увидеть, что там происходит! Ведь неизвестность хуже всего. Даже хуже поражения. Но — всё-таки не хуже смерти генерала, за жизнь которого она боялась больше, чем за судьбу Скайрима. Он находится в самом центре этого пекла. Элисиф представила картину сражения: разъярённые и возбуждённые мятежники не знали ни страха, ни пощады, и дрались как львы. А имперские солдаты, может быть, лучше вооружённые и даже мастерски обученные, не могли сдержать натиска этой первобытной ярости. Ей оставалось надеяться только на талант Туллия, который был убеждён, что силам Империи удастся подавить восстание.
Она вспоминала, как генерал что-то долго и упорно ей объяснял, тыкая во флажки на разложенной карте и рассказывая Элисиф о расположении противника, его военной мощи, обеспеченности ресурсами и прочих военных штучках, в которых девушка, честно признаться, мало что понимала. Ей просто приходилось полагаться на Туллия и верить, что у него всё получится. Недаром император отправлял его в самые горячие места, убеждённый в таланте генерала уладить любой военный конфликт. Ярл могла его понять: спокойный и уверенный тон имперца был способен успокоить кого угодно и заставить поверить, что всё будет хорошо, даже если ситуация совсем паршивая.
— Самая большая военная ошибка, — говорил ей Туллий, — это недооценивать противника, считая, что раз у нас численное превосходство, обученные кадры и заточенные мечи, то можно ни о чём не беспокоиться. Упрямство и бесстрашие нордов многое могут решить в сражении. Недаром столько времени и сил тратится на поднятие боевого духа.
Он был спокоен, уверен в себе, говорил только по делу и был готов выслушать её предложения, хотя наверняка знал, что она совершенно бесполезна в решении подобных вопросов. Но, как военный человек, генерал безупречно соблюдал субординацию и докладывал Элисиф всё, что она у него просила. Без раздумий, комментариев, насмешек и демонстрации превосходства.
— И что же вы предлагаете имперским солдатам для поднятия боевого духа? — спросила у него Элисиф. — Ульфрику удалось убежать от казни, поднять восстание, присоединить к себе Довакина, добыть Зубчатую корону, и теперь они готовятся брать Вайтран, — ярл сама пугалась своим словам, настолько безнадёжно они звучали. — Норды хотят вернуть себе право поклоняться Талосу, и теперь многим, даже тем, кто на стороне Империи, кажется, что боги помогают восставшим. Даже я... — она испугалась вдруг нечаянно оброненным словам, уловив удивлённый и гневный взгляд генерала, который, впрочем, быстро стёрся с его лица. — Что вы говорите своим солдатам в ответ на это, генерал? — она помнила, как с замиранием сердца ждала его ответа, ведь ситуация действительно казалась ей безнадёжной.
— Правду говорю, — уверенно глядя ей в глаза, усмехнулся он в бороду, которая, как заметила ярл, всегда была аккуратно подстрижена на имперский манер и, признаться, очень шла к его лицу. Вспомнив об этом, Элисиф улыбнулась и снова вздохнула. — Если победят Братья Бури, Скайрима не станет. Мои солдаты достаточно умны, чтобы понимать, что именно Империя защищает эту дыру от Доминиона. Ещё один раскол в стране не добавит ей ни сил, ни ресурсов на новую войну. Вам ли не знать, госпожа, что Доминион — очень серьёзный противник. Неужели император подписал бы этот позорный конкордат, если бы мог поступить иначе?
Девушка помнила сочувствующий взгляд генерала, обращённый на неё. Несмотря на то, что он не жаловал культ Талоса и не понимал такого фанатизма нордов в его отношении, Туллий даже выполнил однажды просьбу Элисиф отнести боевой рог её покойного мужа в сокрытое от чужих глаз святилище отвергнутого Империей бога. И эта маленькая тайна сблизила их. И несмотря на то, что имперец так и не ответил на вопрос ярла, почему он тогда согласился, она ни разу не подумала, что у него могут быть какие-то плохие намерения в её отношении. Хотя кто знает, может быть, он берёг этот компромат на потом? Но в это не хотелось верить. Не походил он на столь подлого и бесчестного человека. Не талморец всё-таки.
— Восстания тоже не начинаются просто так, — возразила ему тогда Элисиф. — Особенно такие масштабные. Я считаю, дело не только в Талосе. Вы, генерал, думаете только о войне, но что происходит в мирное время, вам неинтересно. Империя обобрала нас до нитки. Она забирает наши деньги, урожаи, наших мужей и детей, оставляя нас голыми, босыми и беззащитными. Стража не успевает справляться с преступниками, а для того, чтобы передвигаться между городами, обязательно стоит взять с собой наёмника, иначе почти нет шансов добраться до места назначения живым. И что, что мы получаем в ответ? Нам запрещают даже собственным богам молиться. Даэдра меня дери, Туллий, но я понимаю Ульфрика. Мы устали. Мы просто хотим мира и спокойствия, люди желают не бояться завтрашнего дня, а всего лишь жить, работать, выращивать урожай, любить и быть любимыми, растить детей и умирать счастливыми, зная, что их семьям ничего не угрожает. Но с этими вашими разборками всё это не более, чем недосягаемая мечта.
А потом она с испугом поняла, что не может сдержать слёз, которые, предательски выступив на глазах, тёплыми ручейками потекли по щекам. Ей было жаль себя, потерявшую мужа, хоть и по вине Ульфрика, которого она защищала ("Теперь этот мужлан мне о женской логике что-нибудь ляпнет!" — со злостью подумала она тогда), жаль собственный народ, вынужденный не жить, а выживать, собственных подданных, которым ничего не оставалось, кроме как верить Империи и стоящему перед ней генералу, жаль даже Братьев Бури, которым теперь при любом исходе войны придётся несладко: ведь Империя казнит их как предателей, если они проиграют, или всему Скайриму придётся сражаться с Доминионом, если они победят. Почему же они такие дураки и сами этого не понимают? Так хотят умереть? Хотя это тоже вполне объяснимое желание, при нынешней-то ситуации.
Не желая, чтобы генерал увидел её слабость, Элисиф закрыла лицо руками и поднялась, чтобы скрыться в своих покоях и просто прорыдаться в одиночестве. Ещё не хватало, чтобы имперец сделал вывод, что она, как и все бабы, дурная истеричка, которой точно не под силу управлять столицей Скайрима, несмотря на то, что трон принадлежит ей по праву. Но вдруг она почувствовала его руку у себя на плече, которая мягко, но цепко удерживала Элисиф на месте. Удивившись, ярл оторвала ладони от лица и непонимающе взглянула на Туллия. Он не отрываясь смотрел на неё, странно смотрел. Элисиф было страшно и одновременно так хотелось, чтобы его взгляд обозначал то, чего так желало её хоть и довольно циничное, но всё-таки девичье сердце. Что он задумал?
Прервав наконец паузу, генерал ответил непривычно мягким и тихим голосом:
— Всё будет хорошо, госпожа Элисиф. Я знаю, что нужно делать. И очень сочувствую вашим потерям и лишениям вашего народа. Положитесь на меня. Наше с вами... — тут он неожиданно запнулся, отчего ярл вздрогнула и удивлённо уставилась на него, — сотрудничество может оказаться очень благотворным для Скайрима.
— И для нас, — сама от себя не ожидая, выпалила ярл и поспешно закрыла рот ладонью. Боги, что он теперь о ней подумает? И почему она всегда чувствует себя дурой рядом с ним? Он специально так делает?
Но вдруг, сама не веря, что происходит, Элисиф оказалась в объятиях генерала и почувствовала его колючую бороду на своей щеке. Боги, как же давно у неё не было мужчины, и теперь ярл поняла, что сходит с ума и не может себя контролировать. В порыве страсти она инстинктивно начала искать его губы, и Туллий, видимо, поняв её намерения и убедившись, что всё взаимно, так же уверенно, как делал всё, за что брался, накрыл её губы своими.
Солнце давно зашло, на Солитьюд опустилась морозная безветренная тьма, а Элисиф всё сидела у окна и вспоминала этот день и эту ночь, а особенно утро, когда Туллий повёл свои войска к Вайтрану, и как они прощались.
— Ты только вернись. Победивший или проигравший, ты мне нужен живым. Я верю в тебя, и народ верит в тебя. Я сама слышала, как говорили при дворе, что сомневаются во мне, но не сомневаются в твоих способностях. Что начнётся, если ты погибнешь? — не могла сдержать она слёз.
— Вернусь. Обещаю. Я сделаю всё, чтобы принести тебе победу, дорогая. И тебе, и Скайриму, и Империи, — ободрял он женщину, обнимая и шепча ей в ухо. — Теперь у меня есть ещё одна причина сделать всё возможное и невозможное, и оправдать все надежды, возложенные на меня. Твоя вера — самое лучшее средство для поднятия моего боевого духа.
— Да хранит тебя Талос, — благословила его Элисиф, с улыбкой наблюдая, как он сначала удивился, а потом улыбнулся в ответ.
Не в силах больше просто сидеть и глядеть в темноту, ярл поднялась и побежала в покои придворной магессы, Сибиллы Стентор. Сибилла уже поняла, что поспать ей сегодня не удастся: за день Элисиф уже столько раз просила, умоляла, требовала выяснить, что там в Вайтране и жив ли генерал, что она потратила уже почти всю энергию, пытаясь с помощью магии выполнить желание госпожи, и даже раздеваться на ночь не стала.
Усевшись на стул, Элисиф с нетерпением начала задавать привычные вопросы:
— Ну что там, в Вайтране, неужели ничего нельзя понять?
— Я же вам говорила, госпожа, там много крови, смерти, очередные души то и дело отправляются в Совнгард, я не могу понять, где чья... — устало отвечала ей магесса, потирая красные глаза и тряся головой в попытках прогнать желание упасть прямо на пол и уснуть, наконец.
— Да зачем же ты тогда мне тут нужна?! — в сердцах вскричала Элисиф, вскакивая и принявшись нервно носиться по комнате. — Ничего не можешь, ничего не знаешь. Как мне справиться с этой неизвестностью? Проклятый Ульфрик, проклятый Вайтран, проклятая Империя, проклятый Талмор!
Поняв, что вот-вот снова разрыдается, Элисиф выскочила из покоев магессы, направляясь к своим, уже внутренне содрогаясь от ощущения пустоты и страха, которые охватят её сразу, как она снова окажется в одиночестве.
Внезапно её привлёк шум, доносящийся снизу. Голоса стражников убеждали кого-то, что в покои ярла сейчас нельзя, день окончен и госпожа отправилась спать.
— Да хоть ты генерал, хоть ты сам император, даэдра дери, — уже выходил из себя преданный привратник, охраняющий покой и благополучие обитателей Синего дворца, — ты видел, сколько времени? Что ты думаешь, что можешь вот так прийти и поднять госпожу Элисиф прямо посреди ночи с постели?
— Ты поаккуратнее со словами, солдат, — о, этот такой знакомый и родной уверенный голос Элисиф слышала каждую ночь во сне, молясь всем богам, чтобы они дали ей услышать его наяву, — а то, того и гляди, придётся тебе чего и похуже услышать от собственной госпожи. Если я пришёл, значит, меня ждут.
— Генерал! — выкрикнула ярл, уже не контролируя себя, и чуть не скатилась кубарем с лестницы, спеша к нему, отчаянно боясь, что это — очередной сон, и стоящий внизу имперец сейчас растворится в небытии, стоит только ей секунду помешкать или перевести взгляд хотя бы под ноги.
Он, стоявший рядом со стражником, побитый, потрёпанный, лохматый и, судя по всему, смертельно уставший, сорвался с места и кинулся к Элисиф, принимая её, уже почти падающую с лестницы, в свои объятия, и жадно целуя.
— Мы взяли Вайтран, — шепнул он Элисиф в ухо, наконец оторвавшись от её губ. А дальше она уже не понимала, что он ей рассказывал про упрямого болвана Балгруфа и трусливого мятежного Ульфрика, который предпочёл сидеть у себя в Виндхельме, бросив своих на штурм города, про Довакина, которого так и не удалось ни убить, ни поймать, и про то, как Туллий сожалеет о том, что драконорождённый не встал под знамёна Империи. Ей было всё равно. Теперь у Элисиф появилась надежда. Надежда на лучшее.