Нейхерийские Ведьмы

      Она легко шагала по вымощенному тротуару, затягиваясь дешевой сигаретой «Saint George», ей повезло: в кармане помимо фантика от шоколадного батончика – ее единственного на сегодня приема пищи, лежала, чудом не сломанная в этих узких черных джинсах с ободранными коленками, сигарета. Продержав в легких табачный дым еще несколько секунд, выдохнула, прозрачная дымка застлала ей глаза на мгновение, ударивший в голову никотин заставил ее откинуть голову и остановиться. Она посмотрела на голбуое небо, солнце закрыли кучевые облака. Сдув черную челку с лица, девушка звонко рассмеялась.       Сансет-сити – маленький городок в самой что не на есть глуши страны. Сто двадцать километров до ближайшего большого города, но для этого нужно было проехать либо через длинный путь, который займет два с половиной часа, либо через короткий, неподалеку от леса Блэкфайр, но только глупец захочет проходить мимо этого места ближе, чем на пять лиг. Однако жителям Сансет-сити не было причины уезжать, ведь в маленьких городах была своя романтика. По-крайней мере, работа всегда была: рыболовство и залежи полезных ископаемых обеспечивали город сотни лет.       Однако есть еще одна особенность маленьких городков – все друг друга знали. Это было одновременно плохо и хорошо, но для нее это было ужасно раздражающим. Ее имя Эмма Блэкхэнд, но это не ее настоящее имя. Ее настоящее имя проклято. Ее зовут Эмма Нейхер….       Она родилась в очень старинной и богатой семье Нейхер. Корни этой семьи уходили через Атлантический океан к ведьмам центральной Европы, которые вскоре перебрались на другой континент. В эти времена появился род Нейхер. Ее предки поселились в Салеме, но затем бежали. Несмотря на годы скитаний, семья Нейхер сохранила свое имя и состояния, когда как другие семейства умирали, стирались в пыль и терялись в ветвях родословных, Нейхер становились сильнее и сильнее с каждым поколением. Кровь сильна.       Девочки в их роду получали силы, мальчики же могли лишь молча завидовать их могуществу. Эмма ощущало это, сила разливалась в ее крови, отражалась в глазах, внушало страх в прислугу, которой она была окружена с рождения. Ее учили с детства, что ее ждут великие дела, ведь она Нейхер, ведьма уже в тринадцатом поколении.       Чего она не знала, так это родительской любви. Ее отец и мать были не лучшими образцами для подражания. Эдвард, его отец, был из древней семьи аристократов. Правда, было у них только имя. Его мать, бабушка Эммы, грезила о величии ее предков, о богатстве и шелках, но Эдвард был не мечтателем. Он нажил целое состояния, используя только свое обоняние и очень привлекательную внешность. Так он разрушал целые торговые империи и заключал союзы, пока не стал одним из самых богатых людей Нового Орлеана. На одной из светских вечеринок он встретил свою будущую жену – Амели Нейхер. Мать Эммы была последней из рода. Бабушка умерла, когда Амели было семь лет, а ее мать скончалась при родах. Так будущая торговая королева Нью-Йорка переходила из рук в руки, от одной приемной семьи к другой. В шестанадцать лет Амели забрала все деньги, документы и сбежала из дома, убедившись, что крохотная квартира, в которой она заживо сгнивала, сгорит дотла вместе с ее мачехой и отчимом. Он прибилась к одному из самых влиятельных адвокатов, после чего тот исчез спустя три года, а его место заняла Амели Нейхер. Впоследствии, она стала заниматься аферами с недвижимостью и землей. Так, два неприлично богатых человека встретились и поженились. Амели рассказала правду о своем прошлом и наследии, а Эдвард, он не только поверил, но и принял. Вместе они изучили историю рода Нейхер и узнали, что у ее семьи есть фамильный особняк около Сансет-сити. Они реставрировали его, вдохнули новую жизнь.       Эмма даже думать не смела, что в их отношениях хоть когда-то были высокие чувства. Ее мать и отец были вместе семнадцать лет и у них родились трое прекрасных детей: Эмбер, золотое дитя, первенец, Ричард, сын презираемый всей семьей, и Эмма, младшая, на которую всем всегда было плевать. Эмма впервые увидела свою мать в пять лет, когда та соизволила посмотреть на плод своей утробы. Маленькая девочка помнила этот момент. Амели Нейхер презрительно посмотрела на нее и тут же вышла из комнаты, лишь изредка приглашая Эмму на уроки ворожбы и серьезных семейных разговоров. Вечерние ужины в круге семьи проводились в основном без большей части семьи: отец предпочитал ужинать на террасе, мать вместо еды уплетала коньяк и вино по вечерам, лишь Эмбер, Ричард и Эмма находились в гигантской комнате за огромным столом в полнейшей тишине. Эмбер как всегда самодовольна и нахальна ела вилкой и ножом, изящно перебирая пальцами, Ричард мрачен и полон ненависти уплетал блюда ложкой, запивая все своим любимым яблочным соком, а Эмма забирала свою тарелку и уходила на террасу к отцу. Он никогда не возражал, ему было в целом плевать чем занимаются его дети, но он хотя бы с криком и воплями не выгонял их, как это делала мать. Он лишь смотрел на нее, нахально улыбнувшись, заливался звонким смехом.       Все детство отпрыски семейства Нейхер провели в окружении трех гувернанток: Маргариты, Терезы и Елены. Они были строгими учителями, позволяли себе бить их деревянными указками и бросаться всеми возможными оскорблениями. Они учили их этикету, естественным наукам, истории и литературе, прививали любовь к искусству и музыке. Что ж, у Эмбер все получалось идеально, как всегда, как и во всем к чему прикасалась эта самодовольная тварь, Ричард не отставал, стараясь получить хоть капельку одобрения со стороны родителей, но те лишь смотрели, как мучают их детей, они ухмылялись. А вот Эмма ненавидела этих гувернанток, их высоко закинутые головы. Кто они такие, чтобы указывать ей!       Вскоре оказалось, что Ричард и Эмбер гении музыкального искусства. Ее брат играл на фортепиано и рояли, а ее сестра обладала даром к игре на скрипке. В этом они походили на родителей. Мать и отец любили ходить в филармонии и театры. Их любовь к музыке была крепче чем к друг другу, да что уж там, любовь отца к рыбалке и любовь матери к готовке была сильнее чем к друг другу, несмотря на то, что мать никогда в жизни не готовила, а отцовская удочка давно пылилась в гараже. только Эмма не проявляла никаких способностей, поэтому вскоре ее старшие брат и сестра имели множество поблажек, но только не она.       Однажды Эмма выхватила деревянную указку у Терезы и ударила ее по лицу со всей своей детской силой. Когда та пришла жаловаться ее родителям, отец по своему обычаю звонко рассмеялся, а мать, нет, она наслала на Эмму болезнь, по крайней мере, она так думала. Терезу уволили за то, что она ударила ее, не потому, что у них проснулась родительская опека, просто когда Эмма выздоровела, она пошла в комнату матери и сказала ей в лицо, что в следующий раз она проткнет Терезе глаз этой самой указкой, ибо она Эмма Нейхер и никто не смеет ее касаться. Амели Нейхер взглянула на свою младшую дочь по-другому.       В десять лет Эмму впервые пригласили на уроки их матери. Тогда, войдя в комнату, идеальная Эмбер подшучивала над ней весь вечер, Ричард смеялся, мать смеялась, а Эмма ненавидела и ждала. Каждую субботу она поднималась по лестнице для получаса скучного обучения древним языкам и всякой дребедени. Единственное, что вызывало у нее интерес – это религия. Религия рода Нейхер.       Издревле, семья Нейхер поклонялись трем языческим богам, трем сущностям. Суккуб, Зверь и бог смерти, чье имя даже их мать не смела произносить, но Ричард усмехался над этим первобытным страхом, называя имя смерти с шуткой и презрением. Но Эмма всегда была довольно набожной потому что знала – они реальны, в день каждого ее рождения они приходили и говорили с ней, а она отвечала им. При рождении каждому из них надевались кольца, которые магическим образом росли вместе с обладателем. На безымянном пальце правой руки располагалось кольцо, на котором было высечено трехглазое существо с бараньими рогами – Суккуб, на мизинце кольцо в форме волка, оскалившего зубы, - Зверь, а на указательном черное кольцо с черепом, внутри которого проросла роза. Эти кольца и по сей день украшают руки Эммы. Мать называла этих богов самыми великодушными и милосердными. Ричард смеялся над ними, Эмбер считала, что и без них превосходит всех и вся, и только Эмма знала – боги следят за своей паствой, готовят их к чему-то.       В обыденное субботнее утро после завтрака Эмма уже хотела подняться в комнату, но услышала как что-то разбилось. Она пошла на звук и наткнулась на своего отца, который с кричал на служанку за разбитую вазу. Увидев Эмму, отец не подобрел ни на мгновение, он выгнал бедную девушку и продолжил собирать сумку. Он странно одет. Шляпа как у Индианы Джонса, коричневая жилетка, камуфляжная футболка. Эмма спросила у отца куда он в таком виде уходит. «На охоту!» - ответил тогда отец. Оказывается, каждую субботу, когда мать проводила свои уроки, отец уходил в лес Блэкфаер на охоту, дабы быть подальше от всего того дерьма, что окружает их всех. Он погнал ее наверх, на что Эмма ответила, что еще хотя бы один день рядом с матерью и она зарубит ее кухонным ножом. Отец рассмеялся и предложил Эмме пойти вместе с ним. «С удовольствием, папа!».       Эмма зашла в папин гараж и была просто поражена увиденным: шкуры животных от оленей и до медведей, чучела и головы, висящие на стене. Зал трофеев. Она подошла к стене, на которой висели клыки волков и других хищников. Эмма взяла один, отец разрешил ей взять его. «Подарок на твое день рождения» - сказал он.       Эдвард надел свои кожаные перчатки без пальцев и темные очки-капли, затем достал из шкафа охотничье ружье и закинул на плечо. Он кинул Эмме ключи от мощного внедорожника с большим кузовом. Она никогда прежде не каталась на машине и вообще не покидала территорию особняка, поэтому была дико взволнована. Легко справившись с дверьми, она села и обеими руками вцепилась в руль, но отец сказал, что ей рано и усадил ее на пассажирское место и завел машину.       Выехав за ворота особняка, Эмма вспомнила, что в фильмах люди обычно пристегивались, она потянулась за ремнем и только хотела его натянуть, но ее отец заметил это и как обычно нагло улыбнувшись, звонко рассмеялся. В этот смехе Эмма уловила что-то оскорбительно и надменное, поэтому опустила ремень, тот со свистом вернулся в первоначальное состояния. Увидев это, отец рассмеялся еще сильнее и сказал, что лучше бы она пристегнулась, а затем свернул с дорогу прямиком в лес. Еще полчаса Эмма боролась с рвотными позывами, от постоянной качки машины. Когда машина остановилась, она не выдержала и побежала к ближайшим кустам, а отец лишь смеялся ей в след.       Они отошли на несколько километр от места, где они оставили машину. Ноги Эммы начали ныть, мошкара искусала все руки, черные волосы стали пыльными. Никто не сказал ей, что ее повседневная одежда абсолютно не подходит к блужданиям по лесу.       Отец остановился, он наказал Эмме лечь и лежать тихо. Сам же он на согнутых ногах медленно сделал пару шагов. Отец присел на колено, взялся за цевье и упер приклад ружья в плечо. Изящно зарядив патрон с последующим металлическим щелчком, прицелился. Эмме понравилась как отец это делает. Она увлеченно наблюдала за ним, как он хладнокровно выжидает, руки его совсем не дрожат, ствол оружие не шелохнулся ни на миллиметр. А затем БАХ! Выстрел! В ушах стоял дикий звон, такой сильный, что Эмма на секунду подумала, что навсегда оглохла. Встав на ноги, она увидела, что отец побежал вниз в овраг, Эмма побежала за ним, спотыкаясь. Родитель не собирался делать поблажек на свою маленькую десятилетнюю дочь и бежал, не сбавляя темп.       В один момент Эмма поняла, что устала бежать и остановилась. Пот реками стекал с его лба, легкие готовы были взорваться. Она подняла голову, ее отец уже возвращался со своей типичной наглой ухмылкой на лице, а в руках у него были длинные и ветвистые оленьи рога. Когда спросила, что же он сделал с тушей, отец ответил, что только срезал рога, а мертвого оленя оставил волкам на съедение. Эмма недоумевала. Он убил зверя ради пару рогов – это вызывало в Эмме кучу вопросов, на которые отец не собирался отвечать.       На обратном пути Эмма увидела на поляне пасущегося оленя, а точнее олененка без рогов. Она ухватила отца за руку и лихорадочно указывала на зверя. Он взглянул на него и подметил отсутствие нужного ему атрибута. Но начала просить и умолять отца. «Пожалуйста, пожалуйста, папа, убей его!» - просила она, будто выпрашивала у отца деньги на мороженое. Родитель вздохнул и снял с плеча ружье, но Эмма посмотрела на него такими просящими глазами, она собрала руки в замок. «Хочешь пострелять?» - спросил он, выпучив глаза. Эмма скромненько кивнула. «Лет то тебе сколько? А да плевать!» - сказал отец, отдавая ружье в хрупкие ручки Эммы. С виду оно казалось легче. Эмма чуть не обронила ружье, она присела на колено, взялась за цевье приклад приставила к плечу. Ей было неудобно, оружие явно не делалось под десятилетнюю девочку-ведьму из глуши. Эмма также изящно зарядила ружье. Ствол вилял и накренялся то в одну сторону, то в другую. Эмма не смогла как следует прицелиться и просто надавила на спусковой крючок. Выстрел! Ее уши словно заложило, а отдача от выстрела была такой сильной, что Эмма выпустила из рук ружье и упала, держась за плечо. Оно онемело и кажется было сломано. Слезы стекали по ее щекам, грязь и пыль липли к лицу. Отец поднял ружье и приставил дуло к ее лицу, заливаясь смехом. «Видимо, ты по другую сторону ствола» - язвительно сказал отец, не убирая горячего после выстрела дула. Эмме действительно казалось, что он ее сейчас пристрелит, но отец лишь звонко рассмеялся и направился дальше, не дожидаясь своей дочери. Эмма не сердилась на него за то, что не подождал, не утешил ее. Так было принято в семье Нейхер – никакой жалости или сочувствия. Несмотря не на что, этот день был лучшим за все десять лет ее жизни. Эмме нравился лес и охота. На следующей неделе она вновь напросилась с отцом на охоту, вместо уроков матери. Та злилась – это была еще одной причиной, которая наполняла Эмму радостью.       Итак, каждую субботу Эмма вместе с отцом отправлялась в лес Блэкфаер на охоту. Их дичью была абсолютно любая живность, обитавшая в лесу, будь то кролик, кабан или медведь. Отец был превосходным стрелком, почти не мазал. Эмма прикупила себе специальную охотничью одежду: удобную и легкую. Приказал дворецкому Ульрику съездить в город и приобрести там шляпу «Фазан» и темные очки-капли. Каждую субботу она вставала раньше всех и начала готовить вещи к охоте. Вскоре между отцом и дочерью возникло какое-то подобие извращенных теплых отношений. Он дал ей ключ от своего гаража, одно из двух мест, которые крепко закрыты для остальной семи, второе место – это библиотека матери. Эмма убиралась в комнате трофеев, мыла машину после поездки, познала парочку способов починки машины от отца, иногда он даже давал порулить, но потом тут же отбирал, когда Эмма не справлялась с управлением и неслась к дереву. Отец не кричал и не злился, лишь звонко смеялся ей в лицо и нагло ухмылялся. Однако помимо презрения и насмешки Эмма начала замечать еще что-то в его смешке, что-то незнакомое и странное для нее. Она не обижалась, как от насмешек Ричарда и не злилась, как от самодовольной ухмылки Эмбер.       Отношения отца и дочери становились крепче. Это стало видно, когда на ее день рождения шестого октября, которая она как и все двенадцать лет жизни праздновала в окружении служанки Наташи, родитель подарил ей собственное ружье. Оно было сделано на заказ, с гасителем отдачи и по размерам больше ей подходило, дальность от этого хромала, но Эмма была счастлива, впервые от своего дня рождения. Она визжала, как маленькая девочка, хотя это так и было. Весь особняк ходил с выпученными глазами от вида радовавшейся жизни Эммы Нейхер, младшей, на которую всем было плевать.       Мать устроила супругу разнос. Родители часто ссорились по поводу и без, но всегда долго и на весь особняк. После часа трехэтажного мата и взаимных оскорблений всегда слышались звуки бьющегося стекла и грохот чего-то тяжелого. Доходило до рукоприкладства с обеих сторон. Часто мать или отец уезжали из дома на несколько дней, но это никогда не нарушало размеренной жизни детей, они даже были рады, ведь если уедет отец, мать будет пить, не просыхая, а если мама, то отец запрется в своей комнате до момента приезда жены.       Гуляя по лесу, Эмма заметила, что здесь совсем не было других людей, вообще никого, даже егерей не было. Это всегда удивляла его. Она не была в городе ни разу, в отличии от Ричарда и Эмбер, которые сбегали из дома в клубы, вечеринки и пьянки. Брат говорил ей, что все жители Сансет-сити считали лес Блэкфаер проклятым. Все кто когда-нибудь заходил туда более не возвращались, а если и были счастливчики то они сходили с ума и их пожизненно запирали в психиатрической клинике «Рейвенхаус». Эмбер рассказывала о темных силах, что обитали там. Говорила, что эти духи и чудовища служат Нейхер, что вызвало смех у Ричарда, ведь он утверждал, что даже если кто-то из их семьи зайдет слишком глубоко, то также исчезнет. Эмма предпочитала верить ему, Эмбер, слишком уж, сильно подговаривала свою сестренку на более тщательное исследования леса, каждого его закоулка.       В любом случая, Эмма знала, что лес проклят, но боги ее матери защищают любого, кто носит имя Нейхер, но вопрос «кто защищает отца?» мучил ее. Он был, по большей части, атеистом и не лез в материнские дела, но признавал силу ее богов, особенно Зверя. Позже она поняла секрет неприкасаемости отца. Обручальное кольцо, которое было подарено ему Амели Нейхер. У нее было кольцо с гигантским бриллиантом, а отцу она дала старинное фамильное кольцо, защищающее хозяина от темных сил.       Вот однажды, Эмма напала на след оленя. Вместе с отцом они выслеживали его весь день. А когда нашли, Эмма присела на плече и взвела ружье. Прицелилась. Эмма уже предвкушала. Ее первое убийство. Отец разрешил ей повесить голову своей первой жертвы на стену в ее комнате. Раздался выстрел!       Что-то пошло не так, олень вильнул, но пуля достигла цели. Эмма ахнула. Животное с окровавленным животом убежало. Отец рассмеялся, потрепал ее за волосы и побежал следом за зверем. Эмма бежала за ним, ее глаза стали влажными от накативших слез. Еще секунду назад, она была готова убить живое существо, но что стряслось сейчас, она не знала. Когда они наткнулись на лужи крови, стали идти медленнее. Она услышала умирающие стоны. Все ближе и ближе. Олень лежал на боку около небольшой речки, видимо, хотел напиться перед смертью, а может просто скакал без оглядки, или пришел на место своего рождения. Кого это волнует, если он уже мертв? Эмма посмотрела в глаза олени, они были влажными, создавалось впечатления, что он плачет. Тяжелое дыхание, с каждым разом становилось реже и реже. Эмма прикрыла рот рукой, изо всех сил сдерживаясь, дабы не заплакать на глазах у отца. Он же, все еще улыбаясь, достал здоровенный кривой нож. Он приставил холодную сталь к горлу оленя и взглянул на Эмму. На ее лице он прочитал немой вопрос. «Такова жизнь, Эмма» - сказал, ухмыляясь, - «Слабые живут, только ради того, чтобы умереть от руки сильных» - а затем резким движением оборвал жизнь зверя. Отец подошел к ней и коснулся ее плеча окровавленной рукой и сказал – «И ты, Эмма Нейхер из рода сильных. Кровь сильна».       Вернувшись домой вместе с тушей оленя, Эмма как и говорила повесила его голову к себе в комнату, но накрывала его тряпкой, чтобы не видеть его, засыпая.       Уроки отца были усвоены. Эмма вскоре перестала сожалеть обо всех своих поступках. Засыпая, она больше не закрывала оленью голову, а наоборот смотрела прямо в глаз, а и нагло ухмыляясь, спала как младенец.       Эмма считала отца сильным, но мать считала иначе. Однажды она застукала отца с служанкой Наташей. Оба были почти голыми. Всю ночь она орала на мужа, а тот молчал, стыдливо опустив голову, молча слушал. Это было странно. Ричард всегда считал, что они изменяют друг другу чуть ли не каждый день, а Эмбер просто была в шоке от того, что вечно самодовольный и наглый отец стоит и молчит, словно школьник, которого ругает учитель. Эмма тоже ничего не понимала. Между матерью и отцом не было любви, или была?       На следующий день отец взял свое ружье и шляпу, после чего пошел на охоту. Эмма хотела пойти с ним, но тот отказал. Тогда она схватила его за руку, она понимала, что происходит, Эмма умоляла отца остаться. Но он лишь нагло ухмыльнулся и звонко рассмеялся. Родитель оттолкнул ее и пошел дальше. Пошел пешком без машины. Эмма, когда держала отца за руку, увидела, что обручального кольца на нем не было. Больше отец никогда не возвращался.       На похоронах, после того как полиция официально признала Эдварда Стентона мертвым, Эмбер и Ричард шутили и смеялись – им было все равно, а вот на лице матери можно было увидеть грусть. Но почему? Эмма же вообще не посетила похороны своего отца, она заперлась на чердаке, почти все время, заливаясь звонким смехом, доводившим ее до боли в животе. В конце очередного приступа смеха она, задыхаясь, сказала – «Слабые всегда умирают от рук сильных» - а потом снова начала смеяться.       «Смерть» отца особо не изменила размеренную жизнь Нейхер, разве, что Ричард и Эмбер стали чаще выбираться в Сансет-сити, а мать начала пить почти каждый день. Эмма однажды попросила Ричарда провести ее в мамину библиотеку. Он всегда игнорировал материнское предупреждения. По ночам он пробирался туда и изучал фолианты и древние рукописи по черной магии – это все вызвало у него подлинно-научный интерес, ведь он не обладал той силой, что Эмбер и Эмма. Там она нашла обручальное кольцо отца. Оно было очень старым, все в зазубринах, а внутри гравировка «Тот, кто принадлежит нам». Видимо, это заклятие и защищала отца от духов леса Блэкфаер. Она украла его. Уже уходя, Эмма заметила старую фотографию. Семейное фото Нейхер. Мать, Амели Нейхер, со своими роскошными прямыми и длинными волосами цвета смоли и ворона, вечно одетая как на траур с тонной косметики на лице, дабы скрыть морщины. Отец, Эдвард Стентон, красавец, высокий, статный и с идеальными золотыми волосами, зелеными глзами и типичной наглой ухмылкой. Старшая сестра, Эмбер Нейхер, на фото ей было шестнадцать, внешностью в отца: золотые прямые и длинные волосы, самодовольная улыбка, так раздражающая Эмму. Старший брат, Ричард Нейхер, высок для своих пятнадцати на фото, по-отцовски статен и красив, черные волосы коротко острижены, но дайте этому смазливому личику обмануть вас, низкая самооценка, в отличии от Эмбер, и все прилагающеюся последствия. И она, Эмма Нейхер, здесь ей лет десять, ее одели в белую сорочку, что вкупе с ее вечно болезненной худобой и бледной кожей сделали ее похожей на ту мертвую девочку из ужастиков, тогда у нее еще были длинные прямые черные волосы, как у матери, но вскоре она начала их состригать, ведь трудно было бегать по лесам с волосами до задницы. Эмма ненавидела каждого из них, искренне ненавидела, даже отца, который оставил ее с этими чудовищами в одном доме.       Через неделю после похорон, гуляя по особняку, Эмма увидела как Эмбер выходит из подвала со светящимся лицом. Она заметила, что у сестры были руку по локоть в крови. «Что случилось?» - спросила тогда Эмма. Эмбер потрясла ее за щеки, оставив кровавые следы на лице Эммы, что вызвало скорее боль, нежели раздражение, и сказала – «Не беспокойся, дорогуся, шлюха, убившая нашего отца, скоро откинет коньки». В тот момент, Эмма испугалась своей сестры, что-то в ее глазах было неестественным, нечеловеческим. Что-то злое….       Месяц спустя Эмма узнала от Ульрика, что Наташа умерла в больнице от рака матки. Она не была удивлена….       А спустя год Эмма возобновила походу в лес, но на этот раз Ульрик настаивал на сопровождении. Эмма в ответ лишь показывала тот палец правой руки, на котором не было кольца, и не большой. Однако ей удалось однажды вытащить собой Ричарда. Машину повел он, но сначала они заехали в Сансет-сити и подобрали какого-то парнишку в квартале Торчков. Это был друг Ричарда Томас или Дуглас, впрочем, Эмме было наплевать на него. Приехав на лесную опушку, Эмма тут же направилась вглубь, когда как Ричард со своим другом стали налегать на дешевое пиво и наркоту.       Прошел час, Эмма только-только выследила теленка, она уже прицеливалась, когда чей-то громкий крик спугнул зверя и тот ускакал в чащу. Ее пробрал такой гнев, что она чуть ли не разбила свое ружье об дерево. Эмма пошла на крики, чтобы прекратить их… навсегда, мысль об этом вызвало у нее улыбку.       Вскоре она поняла, что крики идут из места, где она братца с другом. Сцена, которой она стала свидетельницей, обеспечила ее анекдотами до конца жизни. Ричард и этот Томас яростно выбивали друг дружке зубы и разбивали лица в кровь. Эмма хотела приложиться прикладом по Тому, но потом увидела, что ее брат начал проигрывать. Томас навалился на него сверху и бил его по лицу обеими руками и со слюной у рта. Эмма звонко рассмеялась и присела на травку, скинув ружье на землю. Ричард судорожно махал руками, получая порции боли. Эмма достала телефон и начла снимать, заливаясь смехом. Иногда Ричарду удавалось ослабить хватку и выкрикнуть пару слов. Он просил Эмму сделать хоть что-то, а она делала вид, что не слышит, прикладывала руку к уху и пожимала плечами. Затем, когда пару минут безудержной схватки двух наркоманов были отсняты, Эмма привстала на колено, зарядила ружье и прицелилась. Она до сих пор гордится тем выстрелом. Пуля вошла в висок, как сквозь масло, другая сторона головы взорвалась ко всем чертям. Мозги разлетелись в стороны вместе с кусочками черепа. Дуглас даже не понял, что умер. Ричард весь в крови налетел на Эмму с криками за то, что она не сделала этого сразу, но она приставила дуло к его окровавленному лицу. Эмма заглянула в его глаза, нагло ухмыляясь, и звонко рассмеялась. «Видимо, ты по другую сторону ствола, братец» - сказала она ему, увидев, как страх проник ему в глаза. Эмма подошла к мертвому телу и тыкнула в него ружьем, пальцы рефлекторно дергались, но он определенно мертв. С этого ракурса и не скажешь, что ему разнесло пол головы. Эмма смотрела на труп Дуга, как когда-то смотрела на голову оленя и понимала, что не чувствует сожаления и вины. Она села в машину и произошедшее никогда более не преследовала ее. По-крайней мере с эмоциональной стороны.       Сансет-сити – маленький город, поэтому новость об исчезновении Томаса быстро разнеслась по всем инстанциям. Последний раз его видели в компании Ричарда Нейхера. Полиция вскоре заявилась в особняк Нейхеров. Мать была в ярости, она рвала и метала. Эмбер искусно изображала бедняжку, даже слезу пустила. Ричард держался уверенно и не вызывал подозрений на первый взгляд. Когда некий чернокожий офицер по имени Джон начал разговор с Эммой, она решила до одури напугать его. Взяла старую тряпичную куклу и оделась в белое платьице. Она качалась на качельке во дворе, в то время к ней подошел офицер. «Как тебя зовут, девочка» - спросил он. «Эмма» - ответила она тихим голосом. «Сколько тебе лет, Эмма?». «Тринадцать» - ответила Эмма, наклонив голову на бок, как-то неестественно. «А как зовут ее» - спросил офицер, указывая на куклу. Она промолчала. Офицер какое-то время ничего говорил, но спросил о ее брате. Тогда Эмма ответила, что лучше бы полиции прекратить расследование. Джон начал задавать еще больше вопросов, но Эмма более не отвечала. Спустя часы допроса полиция ушла.       На следующий день, Эмма увидела как Эмбер вместе с Ричардом спускаются в подвал. Она знала, что вскоре некрологи будут занимать целые страницы. Это и произошло. Сначала умер свидетель, видевший как Томас садиться в машину, затем дочь ведущего дела детектива попадает в больницу с лейкемией. Ричард жертвует круглую сумму на ее лечение и дело об исчезновении Дугласа быстро становится глухарем. В те дни Эмма узнала об отношении жителей Сансет-сити к их семье. Когда кто-нибудь слышит «Нейхер», то первая мысль – «А, это эти богатые ублюдки за чертой города», а вторая – «Лучше уж просто умереть чем быть знакомым с семьей Нейхер». Для нее это было странным и непонятным.       Ее жизнь действительно изменилась, когда Эмбер исполнилась восемнадцать. Мать передала ей черную книгу, которая должна была переходить от матери к дочери. Эмбер на это лишь рассмеялась, а уже завтра ушла из дома и больше никогда не возвращалась. Затем Ричард, он украл кое-какие артефакты и свитки, после чего сбежал. Эмма осталась вместе с матерью. Амели надела на свою дочь еще одно кольцо, которое должно было прерывать нежелательную беременность. И только мать могла его снять. Эмма тогда никак на это отреагировала.       Вскоре, когда матери надоело видеть свою дочь, она устроила Эмму в обычную среднюю школу в Сансет-сити. Эмма была совершенно не адаптирована для общения со сверстниками, но ее это мало интересовала. Гувернантки позаботились, чтобы она прошла школьную программу, поэтому Эмма быстро стала одной из лучших учениц. Ее начали называть заучкой и тому подобными прозвищами, уже после того как перестали удивляться и мрачно коситься на нее, услышав ее фамилию. Среди ребят из «клуба» заучек у Эммы появился друг – Дэн. Они вместе готовились к урокам, обедали и посещали дополнительные занятия. Дэн помог ей подготовить реферат о Европе эпохи охоты на ведьм. Она считала его веселым и странным. Его компания была приятным разнообразием. Но однажды Эмма узнала, что Дэна избили за общение с ней. Одноклассница, которая сообщила ей это, была такой самодовольной, это вызвало лишь смех у Эммы. Она четко дала понять, что ей плевать. После этого абсолютно все в школе не хотели иметь с ней дело. А Дэн если и хотел, то не осмеливался.       Однажды Эмму пригласили на какую-то вечеринку, она была удивлена, но пришла. Там она познакомилась с Джиной, девушкой в черных одеждах, перекрашенными волосами и тату. Именно Джина открыла Эмме панк культуру. Она была этим заинтригована. Вскоре в ее гардеробе начал преобладать черный цвет и кожаные изделия, дополняемые темным макияжем и провокационными надписями на футболках и топах. В каком-то смысле знакомство с Джиной и ее миром позволили Эмме самовыражаться. В шестнадцать лет Эмма вытатуировала на спине символ бога смерти: череп, в котором проросла роза. От сигарет и алкоголя она быстро перешла на более тяжелые вещи. Эмма забросила учебы и перестала появляться дома, ночуя у Джины. Они стали лучшими подругами, пока однажды Джину не изнасиловали после очередной пьянки. Она пришла плакаться в жилетку Эмме, но та лишь рассмеялась ей в лицо. Эмма украла револьвер у кого-то торчка и вручила его Джине. Вместе они нашли квартиру насильника и ночью нанесли ему визит. Тогда Эмма поняла, что за непосредственностью и независимостью Джины скрывается обычная шестнадцатилетняя девочка, притворяющеюся кем-то другим. Джина не смогла спустить курок, она расплакалась. Эмма больше не хотела с ней видеться и общаться, считая ее предательницей.       Через год после этого, Амели Нейхер умерла, пьяная упала с лестницы. На похоронах была лишь немногочисленная прислуга, да Эмма. Ульрик, их дворецкий, обзвонил Эмбер и нашел Ричарда. Старшая сестра отказалась, а Ричард ничего не ответил. Однако Эмма не пришла бы, если б не знала, что теперь магия матери с кольца целомудрия снята. Этот мамин подарок выводил Эмму всегда, ибо работал без отказа. Каждый раз, когда Эмма затаскивала в постель парней ничего не выходила, а ее партнеры вскоре и вовсе становились импотентами. Она вела очень веселый образ жизни, но оставалась девственницей, но теперь, когда мать умерла, Эмма была готова к взрослой жизни. Эмма, подходя к гробу матери, сняла кольца и бросила его к ней вместе со смачным плевком в лицо Амели Нейхер, а финальным актом мести стало тушение сигареты об лицо мертвой женщины. От Ульрика она узнала, что мать оставила и дом и земли ей, оставалось только подписать, но Эмма послала всех куда подальше.       Освободившись от оков, Эмма пошла в разнос. Прыгала из одной койку в другую, окончательно опустившись на дно, но ей было плевать, она делала, что хотела и никто ей не указывал. После общения со своей семьей обычные люди стали для нее чем-то смешным и заурядным. Она смеялась над их проблемами, медленно погружаясь во тьму, позабыв о своем наследии. Однажды один из ее бывших любовников пырнул Эмму ножом из ревности. Она шла по грязному переулку, истекая кровью, ей было больно, но Эмма смеялась, громко и звонко. Все время, повторяя слова отца. Когда сил не осталась она легла на холодный асфальт, испуская последние вздохи, Эмма улыбалась….       Очнулась она уже в больнице. Врачи были в ужасе, говорили, что ее сердце остановилось, и они уже объявили время смерти. Эмма же еще никогда не чувствовала себя такой бодрой и живой. Ее голова звенела, а сердце готово было выпрыгнуть, она была способна свернуть горы или повернуть реки вспять. Эмма взглянула на свою руку – черное кольцо с черепом едва заметно светилось. Ее боги следят за своей паствой.       И тут понеслась! Эмма начала обдалбываться всеми возможными веществами и наркотиками, а когда сердце не выдерживало, она чувствовала такой драйв и адреналин, который заставлял ее повторять это еще и еще. Когда передозировка перестала приносить желаемое, Эмма перешла на более прямые методы. Прыгала под автобусы, топила себя в реке Енсен, напрашивалась на драки в барах, где ее избивали до смерти. Потом перешла на классику: вскрывала вены, вешалась на люстре или дереве, бросалась с крыши. Промежуток ее жизни от восемнадцати и до двадцати двух лет можно было называть периодом самоубийств. Все это будоражила ей кровь – момент, миг перед смертью, а затем возрождение из мертвых. Бог смерти каждый раз возвращал ее к жизни, а Эмма злоупотребляла его заботой. Мать говорила, что боги семьи Нейхер самые великодушные и милосердные, но даже у них есть предел….       Как-то раз на панк сходняке Эмма отравила собственное пиво мышьяком. Захлебываясь рвотой, она издала звук отдаленно напоминающий смех. Первой кто заметил, что ей плохо, была Джина. Они не общались, но тусовались в одних кругах. Джина кричала и просила кого-нибудь позвонить в больницу, но все просто смотрели и смеялись, им было плевать на Эмму, всем кроме Джины. Умирая, Эмма видела лишь мужчину в черном, он смотрел на нее бледными глазами и явно был ею не доволен. Если бы Эмма могла, то показала бы ему средний палец.       Когда Эмма вернулась в наш мир, она была полностью нагая и вся в крови. Соленый вкус стоял во рту, а вокруг лежали расчлененные тела всех, кто был на той вечеринке. Эмма дрожала – эти ощущение отличались от предыдущих. Она ходила между трупами и заметила, что они расставлены так, чтобы получился символ. Она знала, что он означает. Мать учила их этому. Этот знак был меткой бога смерти. Он разозлился. Сердце ее защемило, когда Эмма среди трупов молодежи увидела бледное лицо Джины. Она не хотела ее смерти, но стала ее причиной. После этого ее игры со смертью прекратились.       Ожидая очереди на прием врача, Эмма стучала пальцами по столу. В один момент она поняла, что кольца Суккуба и Зверя с легкостью соскользнули с ее руки. Эмма в ужасе смотрела на полунагую руку. Ее словно оборвали. Она пыталась вновь надеть кольца, но те не сидели на пальце и падали при любом движении. От нее отреклись. А вот кольцо смерти сжало так сильно, что из-под него сочилась кровь. Эмма вновь оказалась десятилетней девочкой, к лицу которой приставили ружье.       Эмма прошла полный медосмотр. Ее поставили диагноз бесплодия и опухоль головного мозга. Проходя мимо леса Блэкфаер, она слышала голоса, зовущие ее, раньше они молчали потому, что ее защищали, но не теперь. Каждую ночь ей снились кошмары. Однажды умываясь, Эмма заметила на своей руке ожог, но стоило присмотреться, и можно было разглядеть в нем послание. «Потерянное можно вернуть лишь кровью» - гласило оно на старом языке, который она учила вместе с братом и сестрой, они быстро его освоили, но Эмме пришлось сидеть часами иногда днями, что прочитать пару страниц. Она была готова пойти на все, чтобы вернуть покровительство богов.       В свои двадцать три Эмма выглядела на все девяносто три. Рак быстро распространялся, вскоре у нее отказала рука, а глаза перестали видеть, участились провал в памяти. На Эмму Нейхер было как минимум три нераскрытых дела об исчезновении бродяг и бездомных. Сама же она считалась мертвой целый год.       Она вернула себе расположение богов. Кольца Суккуба и Зверя вновь наделись на ее пальца, а кольцо смерти перестала так сильно сжимать. Бог смерти вернул ей драгоценную молодость, а Суккуб излечил рак и бесплодие, Зверь же обеспечил ей защиту от темных духов и сил. Кошмары прекратились, как голоса из леса. Ожог сошел с ее предплечья, но Эмма вытатуировала эти слова у себя на руке, самой себе в назидания.       Эмма сменила фамилию, чтобы не было лишних вопросов, и снимала комнату где-то на окраине города и устроилась в небольшой тату салон. Денег у нее не было, так она более не могла использовать счет Нейхеров в банке Сансет-сити, но и это к лучшему. Из одежды у Эммы было разве что ее любимые черные и ободранные джинсы, фиолетовая футболка и короткая кожаная куртка, которую Эмма украла у какого-то байкера, когда проснулась голой в дешевом номере отеля. Телефон она продала, чтобы оплатить комнату. В годы юношества она стриглась моднявый боб с косой челкой, но сейчас вернулась к корням и состригала волосы коротко, оставив разве что челку, скрывающий половину ее лица. Жизнь налаживается….       Вот Эмма шагает по кварталу Торчков и курит последнюю сигарету. Дойдя до четырехэтажного жилого дома, она свернула в переулок и подошла к двери в дом. На доске объявлений возле двери висело более десяти листовок об исчезновении некой Хилари Джеймс. Эмма вгляделась в лице улыбающеюся Хилари и открыла дверь. Эмма поднялась по лестнице на второй этаж и постучалась в квартиру «203». Она прижгла глазок сигаретой и еще раз постучалась. Дверь отворилась. Сквозь небольшую щелку на нее глядело худощавое лицо и злые маленькие глазенки. Эмма со всей силы пнула ногой, и двери распахнулись перед ней с противным скрипением. Худой человечек попятился, держась за лоб. Эмма сунула руки в карманы и осмотрела квартиру: маленькая и темная, ужасный бардак и воняло чем-то кислым. Она сморщила нос и сплюнула на линолеум. Человечек грязно выругался. - Какого черта ты тут забыла!? – сказал худой человек, закрывая дверь. - Тише, тише, Майкл, - ответила Эмма, ухмыляясь. – Я пришла за моими деньгами. - Я отдам! – сказал Майкл, замявшись и опустив глаза. – Завтра! Точно, приходи завтра! Деньги будут. Я толкну дурь и деньги будут. - Что ты там опять толкаешь малолеткам, - сказала Эмма, поглядывая по сторонам, ища что-нибудь ценное. - На вот посмотри, - сказал Майкл, давая ей баночку с зелеными таблетками. – Свежак! В городе еще такого не было. Если хочешь, могу подогнать тебе, по старой дружбе. - Отъебись. Я этой херней больше не занимаюсь, - ответила Эмма, кладя в карман таблетки. Майкл потянулся к ней руками с выпученными глазами, но Эмма остановила его рукой, наказывая пальцем. Она ухмылялась. - Но-но, Майкл! В счет долга. - Получила свое? А теперь катись! – сказал Майкл, размахивая руками. - Со своими мелкими шалавами будешь так разговаривать. За это дерьмо я прощаю тебе половину, а вторую приму только наличкой, - ответила Эмма, отворачиваясь и направляясь к полке с какими-то фотографиями. Эмма взяла одну из них и увидела на ней Майкла с какой-то девушкой и кажется они оба были счастливы. От этого Эмма смутилась. – Лет то ей сколько, извращенец? Майкл покраснел и подпрыгнул к ней, отобрав у нее фотографию и сунув в карман треников. Он схватил ее за руку, Эмма психанула и ударила его локтем по лицу. Он отстранился, а Эмма пошла в его спальню, надеясь, вдруг там найдет что-нибудь, что можно продать. Сделав пару шагов, она услышала металлический щелчок, такой знакомый и такой далекий, из другой жизни. Эмма обернулась с лицом полного безразличия. Майкл держал ее на мушке, обеими руками вцепившись в рукоять кольта. Он дрожал вместе со стволом, пот стекал со лба. - Пошла вон, тупая шлюха! Иначе…. - Иначе что, мальчик? Застрелишь меня? – наигранно сказала Эмма, сделав губы утиные губы. – Ну давай! Застрели меня, и увидишь, как я искренне удивляюсь. Майкл оскалил зубы и зарядил кольт, барабан крутанулся на одно деление. Зрачки сузились, как тогда у отца, когда она думала, что он ее застрелит. Эмма нагло ухмыльнулась и звонко рассмеялась. - Хватит! Хватит смеяться надо мной! - Нажми на курок и я прекращу, - ответила Эмма, заливаясь смехом. Раздался звонок в дверь. Майкл резко обернулся. Эмма сделала шаг и сильно ударила его в промежность. У него глаза залезли на лоб, он выпустил кольт. Эмма придержала его, схватив за воротник, и приложилась лбом к его носу. Майкл молча упал, с разинутой пастью. Она обыскала карманы и вытащила оттуда кошелек с пачкой сигарет. А жизнь определенно налаживается! Эмма приставила пистолет ко лбу Майкла и нагло ухмыльнулась. - Видимо, ты по другую сторону ствола, - с презрением сказала Эмма, засунув кольт в джинсы и прикрыв фиолетовой футболкой. Она подошла к двери. Кто-то по ту сторону упорно стучался и звонил. Эмма приоткрыла дверь и увидела ту самую девушку на фото. Она осмотрела ее с ног до головы оценивающим взглядом. - Дорогой, к тебе клиенты, - крикнула Эмма кому-то в квартире. - А ты кто?! – недоумевала девушка. - А его девушка. А ты кто?! – Эмма распахнула дверь и оперлась на костяк, скрестив руки у груди. Девушка ахнула, ее глаза стали влажными, она пыталась что-то сказать, но получались какие-то невнятные оханья и аханья. Затем она быстро убежала в слезах вниз по лестнице. Эмма закурила сигарету. После пары затяжек она сморщилась. - Как ты можешь курить это дерьмо, больной ублюдок?! – обратилась она к Майклу, медленно плетущегося на кухню, все время бормоча что-то.       Выйдя на улицу, Эмма еще раз посмотрела на плакат розыска и сорвала один из них.       Эмма присела на скамейку, недалеко от дома Майкла, закинув локти за спинку. Немного поерзала, пистолет в трусах вызывал дискомфорт. Она достала его, осмотрела: обычный револьвер двойного действия, рукоять стерта временем, цвет стал темно-серым, с емкостью в шесть патронов. Эмма открыла барабан и выпучила глаза, неприлично выругавшись – «Вот же, сука! Все шесть!». Она опять засунула кольт в джинсы и достала кошелек Майкла. Внутри было его водительское удостоверение, фотка той девушки и целых триста баксов. «Диллерские деньги» - Эмма ухмыльнулась, - «Хоть верну долг Тони». Среди купюр также лежали два билета до Калифорнии. Она вытащила деньги и спрятала в карман. Затем достала баночку с зелеными с таблетками. Эмма вытрясла одну. С виду, как обычное лекарство от головы, но вот только зеленого цвета. Она поднесла ее к свету, не то чтобы она увидела бы разницу, просто знала, что так обычно делали копы, когда осматривали ее «вещи». Вдруг она услышала звук, приближающийся машины. Эмма подняла голову и сделала еще одну затяжку. Из машины вышел патрульный офицер. Он что-то ответил на радио звонок и обратился к ней. - Здесь не курят, потушите сигарету, - сказал он. - Я не видела предупреждающих знаков, офицер, - ответила Эмма, выдохнув табачный дым. - Предъявите документы. Эмма кинула ему бумажник и еще раз затянулась. - Майкл Копперфилд, двадцать семь лет? Проживаете по адресу Уолсон стрит, пятый дом, квартира «203»? - Именно. - Собираетесь покинуть Сансет-сити, господин Копперфилд? – спросил полицейский, осматривая билеты. - Как только продам вот это, - ответила Эмма и кинула ему баночку с таблетками. - Что это? Аспирин? – недоумевал он, высыпая таблетку на ладонь. - Да, аспирин, - сказала Эмма, усмехнувшись. – Очень, очень действенный аспирин. - Экспертиза выяснит аспирин ли это, или метамфетамин. Откуда у тебя это, Эмма? – ну да, маленький город, все друг друга знают. - Нашла кое у кого в доме. - Случайно не в том доме, откуда был звонок об избиении одного из жильцов и ограблении. Диспетчер, это Дэниель Кир, жетон 2814, повторите квартиру из вызова на Уолсон стрит, - сказал он в передатчик. – 203? До связи. Совпадения? - Так ты на вызове? Я то думала, что следишь за мной, - сморщив лицо, сказала Эмма. - Да кому ты нужна, - ответил Дэн тихо, после его слов Эмма отвернулась, сделала последнюю затяжку и выкинула окурок в урну. - Если я сейчас зайду в ту квартиру, и пострадавшие назовут или опознают тебя, то мне придется арестовать тебя, Эмма. - Хей, я достала для тебя наркодиллера! Кому, нахуй, уперлись его слова?! – вскрикнула Эмма. – Я знаю, у вас есть улики на этого ублюдка, просто дожмите его. Если правильно раздашь карты, то возможно перестанешь патрулировать квартал Торчков. - Это незаконно, Эмма, - спокойно ответил Дэн. - В жопу закон! - Для таких, как ты может и да. - Таких, как я, больше нет, - сказала Эмма, уставившись куда-то в сторону. - Как знаешь, - на прощания сказал Дэн и сел за руль. - Вы нашли Хилари Джеймс? – спросила Эмма с наглой ухмылкой на лице. - Не твое дело. - Говорят, ты в группе поиска. - Не твое дело! - Если она зашла в лес Блэкфаер, то значит она мертва. - Не твое, блядь, дело! – крикнул Дэн. – Прости. Просто…просто держись от этого подальше, пожалуйста. - Пошел нахуй, - ответила Эмма и направилась дальше по улице. - И ты береги себя…. Взяв зубами еще одну сигарету, Эмма развернула скомканный плакат розыска. Она посмотрела на улыбающиеся лицо Хилари. «К черту!» - подумала про себя Эмма и выбросила листок. Плакат подхватил ветер и унес куда-то далеко….