Жизнь, а не игра!

      Звонит будильник. Тянусь на тумбочку и выключаю противный звук, продолжая смотреть в потолок. Я проснулась несколько часов назад и больше не уснула. Тревоги не дают покоя. Все мысли крутятся вокруг Джейми и нашего малыша. Как же я хочу к нему.       Такое чувство, что силы заканчиваются, а съемки только начались. Мне было безумно сложно заставить себя встать с кровати. Я не выспалась, и мысли только о предстоящем приеме у врача. Поэтому съемки совсем не клеятся. Стараюсь, как могу играть беззаботную одинокую девушку, но звучит команда «Снято», и я снова полна страхов.       Аппетита совершенно нет. Заставляю себя съесть яблоко и мандарин в перерыве, но больше ничего не могу. Меня тошнит, и я не могу понять на самом деле или это от страха. В гримерку стучат, снова надо идти на площадку. Сегодня съемки на улице, и меня трясет. Температура все падает, а на мне летнее платье. Но почему холодно только мне?       Наконец, мои эпизоды отсняты на сегодня. Я почти бегу переодеваться, по дороге к машине звоню Джесс. Она отпросилась с работы на пару часов и тоже едет к поликлинике. Как же хочется позвонить Джейми, услышать его подбадривающий голос. Может быть, тогда я перестану так сильно трястись?       Роберт ловко ведет машину. Совсем привык к движению в Нью-Йорке. В последнее время он не очень разговорчивый, понятия не имею, почему. Но это к лучшему. Мне нравится тишина. Я облокачиваюсь на сидение и стараюсь успокоиться. Кладу руки на живот, и плевать, о чем думает Роберт, уверена, он и так все знает.       За окном мелькают прохожие, дома, машины… Нью-Йорк. Сколько всего меня связывает с этим городом. Вся жизнь прошла среди этих высоток. «Да, малыш, здесь и жила твоя мама, а теперь мне невыносимо здесь находится без нашего папочки. Я так скучаю по нему, знаю, и ты тоже» Опускаю взгляд на руку, гладящую живот и улыбаюсь. Как же глупо, но все равно продолжаю разговаривать мысленно сама с собой. «С тобой все будет хорошо. Обещаешь?» Рука замирает, ожидая подтверждающего толчка, но я понимаю, что еще очень рано. Вздохнув, продолжаю поглаживать и смотреть в окно.       Роберт тормозит возле поликлиники, и я медленно выхожу. Джесс уже ждет возле двери. - Привет, утенок, – улыбается она, оторвав взгляд от телефона. Я тоже улыбаюсь. Такое знакомое прозвище. Подойдя ближе она хмурится, внимательно меня разглядывая. – Черт возьми, Дакота. Ты спала сегодня? – Она хмурится еще сильнее. - Сложно было заснуть, - оправдываюсь я. Неужели я так паршиво выгляжу. - И все утро снималась? – Ворчит подруга. - Джесс, это моя работа, – я вздыхаю, чувствуя себя дико уставшей.- Давай просто узнаем, что с малышом все хорошо, и я спокойно усну.       Джессика не перестает осуждающе на меня смотреть, но, признав поражение, берет под руку и заводит в здание. Я не сразу замечаю Роберта, идущего по пятам. Поликлиника довольно новая, чистая. По дороге нам встречаются несколько беременных девушек. В коридоре светло, солнце проскальзывает через шторы на окнах, стены светлые, обстановка довольно приятная, и я немного успокаиваюсь.       Возле нужного нам кабинета никого нет, и Джесс тут же стучит. - Я подожду здесь, – отчитывается Роберт, когда мы заходим в кабинет.       Внутри ярко, я щурюсь от слепящего солнца и не сразу замечаю женщину в конце кабинета, сидящую за столом. - Миссис Харисон, добрый день, – здоровается Джесс, проходя дальше, а я следую за ней. - Добрый день, девочки, - женщина выходит из-за стола, а у меня внутри все скручивает от такого знакомого голоса. – Как же я давно вас не видела.       Она подходит ближе и обнимает Джессику, а после и меня, задержавшись взглядом. - Дакота, рада тебя видеть, – произносит миссис Харисон, но почему-то ее взгляд не совпадает со словами.       Выдавливаю улыбку и сдавленно сглатываю. - Проходите, садитесь, – задержав еще на какое-то время на мне взгляд, она отходит и указывает нам на кушетку, возле ее стола. Джесс садится и тянет меня за собой. Мне не нравится здесь находиться, и то, как миссис Харисон на меня смотрит тоже. Кажется, это была плохая идея. - Итан мне ничего толком не сказал, – начинает женщина, снова обжигая меня взглядом. – Я так понимаю, он не в курсе, что привело вас сюда. - Это очень личное, – заметив, что я не могу вымолвить ни слова, говорит Джессика, сжав мою руку. – Дакоте не нужно лишних сплетен и разговоров, надеюсь, Вы понимаете? - Конечно, – фыркает женщина, но фальшиво улыбается. – Мы же с вами так давно знакомы. - Спасибо большое за понимание, – Джесс сама любезность. Такое чувство, что она не замечает ее отношения ко мне.       Подруга переводит на меня взгляд, говоря глазами, чтобы я начала, но у меня ком в горле. - Дакота беременна, – отвернувшись от меня, Джесс излагает суть. Миссис Харисон кивает, понятное дело, что она давно поняла это. – Мы хотим убедиться, что с ребенком все хорошо. - Есть причины думать иначе? – Теперь женщина обращается только к Джесс. - У нее частые головокружения, слабость, она теряла сознание, и месяц назад была угроза выкидыша.       Я холодею. Такое чувство, что кровь остановилась в теле. Джессика чувствует мое состояние и сильнее сжимает руку. Поворачивается и одними губами произносит «Все будет хорошо», но все мое состояние говорит об обратном. - Это веские причины беспокоиться, – подводит итог женщина. – Давайте не будем тянуть и проведем осмотр. Дакота, девочка моя, зайди за ширму и переоденься в халат.       «Девочка моя», она называла меня так раньше, только совершенно другой интонацией. Это все ради малыша. Если что-то не так, я смогу это исправить. Вздохнув, поднимаюсь на ватных ногах, Джесс подбадривает меня улыбкой.       Доктор Харисон ведет себя очень профессионально. В процессе осмотра задает только необходимые вопросы, внимательна и собрана. Меня это успокаивает. Надеюсь, все эти гневные взгляды направлены на меня, как на человека, а не ее пациента. - Ну что я могу сказать, – она вынимает из меня продолговатую штуку, я морщусь от неприятных ощущений. – Плод находится в довольно критическом состоянии. - Боже, – вырывается из меня, и тут же слезы щиплют глаза.       Джесс подскакивает с места и хватает меня за руку. - Вы знали, что у вас низкое предлежание плода?       Господи, что это значит? Сняв перчатки, женщина идет мыть руки. - По молчанию, я понимаю, что нет, – она меня отчитывает. Слезы уже скатываются с глаз. Насколько это опасно? Не успеваю задать вопрос, она продолжает. – Видимо, это последствие угрозы выкидыша. В таком положении любые нагрузки и активность противопоказаны.       В ушах начинает звенеть. Я опускаю ноги и сажусь в кресле, слабо ощущаю руку Джессики. Доктор проходит к своему столу и садится на стул. - Насколько это опасно? – Еле шевеля языком, спрашиваю. - Тебе необходим покой. Ни о какой работе и активности не может быть и речи. - В таком случае я смогу сохранить ребенка? – Хрипло произношу я и прокашливаюсь. - Это зависит только от тебя и твоего организма. - То есть гарантию вы дать не можете? – Слезы ручьем текут по щекам. - Никто не может, – женщина пожимает плечами.       О, Господи. Все мои самые страшные опасения подтверждаются. Не удержав рыдания, прячу лицо в ладошках. Джесс обнимает меня за плечи и прижимает к себе. - Успокойся, пожалуйста, – произносит женщина. – Тебе нужно контролировать эмоции. Самого страшного не произошло, а своей истерикой ты только усугубишь ситуацию. - Тише, Дакота, тише, – шепчет Джесс, поглаживая меня по спине.       Стараюсь успокоиться, но тело вздрагивает. - Я выпишу тебе лекарство. Прими и хорошенько выспись. Завтра снова приди ко мне. - Хорошо, спасибо, – хриплю я, отстранившись от Джессики, утираю нос.       Не помню, как мы вышли из поликлиники, как приехали домой. Я не могла ни о чем думать, ни одной мысли не впускала в голову. Только ребенок. Вот, что сейчас важно. Выпив таблетку, легла спать и проснулась от стука в номер.       Наверное, это Роберт. Сколько вообще времени? Уже утро или вечер? Медленно подхожу к двери и открываю ее. Передо мной оказывается Итан. Не ожидала его увидеть. - Привет, – говорит он, неловко улыбаясь. - Привет, – хрипло отвечаю.       Видимо, мама просветила его о нашем визите. Итан внимательно изучает меня, и в глазах такое незнакомое беспокойство. - Заходи, – очнувшись, предлагаю я и раскрываю двери шире. - Спасибо, – бормочет он и проходит.       Мы направляемся к дивану. У меня болит голова, и неприятно тянет живот. Может быть, выпить еще таблетку? - Ты была у моей мамы? – Садясь на довольно большом расстоянии, насколько позволяет диван, спрашивает Итан. - Да. Она не говорила? – Я хмурюсь этой глупой игре. - Ничего конкретного, – отвечает он, скрестив пальцы на руках.       И это хорошо. Отвожу взгляд, а неприятные ощущения в животе не походят. - Как вообще дела? Как съемки? Ты, наконец, добилась того о чем мечтала? – Как бы он не старался, голос выдает огорчение и обиду. - Не добилась, – отвечаю я, поглощенная собственными ощущениями. - Почему же? – Хмыкает он. - Я только начала… Аааа, – вдруг резкая боль пронзает живот. - Дакота? – Итан испуганно подскакивает с дивана.       Не успеваю сделать вздох, как снова боль, и я кричу, обхватив живот руками. О, Господи. - Дакота, что с тобой? – Это настоящая паника, а я не могу ничего сказать и вздохнуть от боли.       Открываю глаза и вижу кровь под собой. И это последнее, что я вижу. В ушах звенит, перед глазами все плывет, страх пронзает, и сознание покидает меня.