А звук был краской

Клинт нередко бывал в больницах. Сотрясения, переломы, пулевые ранения... все это всегда было частью его работы. Он привык к запаху лекарств и чистых больничных палат, к вечным Наташиным шуткам, когда она сидит рядом с ним, и к боли, которая просыпается в то же время, как он приходит в сознание. И когда действие очередного лекарства проходит, он чувствует и первое и последнее. Глаза быстро привыкают к свету, и Клинт пытается повернуть голову. Тело отвечает резкой болью, и он жмуриться, так, будто это чем-то может помочь. Боль разрывает тело на сотни маленьких кусочков. Он ощущает чье-то теплое прикосновение на своей руке. Бартон ждет очередного язвительного замечания в свой адрес, и уже готовится вновь услышать о том, как безответственно он себя повел, вмешавшись, куда не надо, но вместо этого Наташа чуть крепче сжимает его ладонь. Клинт чувствует, что что-то не так. Все-таки тело поддается, и он поворачивает голову, чтобы посмотреть на нее. Романова как-то слабо улыбается, опускает голову и что-то пишет в блокноте. Бартон не понимает, зачем она это делает и просто следит за движением карандаша. Тебе нанесли удар по голове. Врачи сказали, что повреждено среднее и внутреннее ухо. Барабанную перепонку разорвало. - Разорвало? - тихо произносит Клинт. Лекарства все же оставляют свой эффект и он не сразу может понять, что такого в словах, написанных Наташей. Она сжимает искусанные до крови губы и отводит взгляд от Клинта. Бартон не может понять то выражение лица, с которым она на него смотрит. Он хмурит брови и открывает рот, чтобы спросить что случилось, но потом замирает и удивленными глазами смотрит на Наташу. Клинт не понимает, почему не может заставить себя произнести хоть слово. А когда осознание резко ударяет в голову, Клинту хочется кричать. Кричать в пустоту, специально, срывая голос. Все это кажется плохо спланированной шуткой. Нахмуренный взгляд Бартона встречается с глазами агента. Он видит, что Наташа не шутит и даже не собиралась. Клинт отлично знает, что она бы никогда так не поступила. Мужчина в безверии собирается качнуть головой, но вместо этого получает лишь сдавленный стон и новую волну боли. Бартон что-то бормочет, перебирает бессвязные слова, все еще надеясь услышать хоть пару слогов. Но он не слышит. Больше никогда не услышит. Вокруг пустота. Он только сейчас замечает, что все звуки - это одна единственная краска, которая при смешивании делает другие намного ярче. И, похоже, он потерял эту палитру. Клинт смотрит на Наташу. Ее лицо одновременно печальное и успокаивающее. Мужчина не хочет, чтобы она видела его таким слабым, не хочет, чтобы она сидела здесь и переживала за него, но без ее присутствия он бы уже сломался. И Клинт это знает. Наташа берет его руку и прикладывает непривычно ослабшую ладонь к своей щеке. Она чувствует себя виноватой за всё, что сейчас происходит: за боль Клинта и за свое бессилие. Мужчина не слышит звук ее голоса, только замечает как среди уже потухших для Бартона слов, Наташа повторяет его имя. Снова и снова, как молитву. И Клинт следит за движениями ее губ, внимательно, ни упуская ничего из виду. Он знает, что сейчас она пытается его успокоить и говорит, что все будет хорошо, даже понимая, что Клинт не слышит ее. Он прокручивает Наташин голос в своей голове, вспоминая каждую интонацию с которой она говорила, каждое ее слово. Клинту кажется, что если он забудет ее голос, то он потеряет всё.