Я буду любить тебя!

Это незаметно превратилось в ритуал. Дженсен, не признаваясь себе, ждал, когда под окнами башни появится снова вихрастый, тощий и длинный, совсем юный альфа и прокричит нахально: – Дженсен! Слышишь меня, Дженсен?! Я, Джаред Падалеки, буду драться за тебя, и выиграю! Омеги, прильнув к зарешеченным окнам, живо обсуждали альфу, хихикали, а Дженсен делал сердитое лицо, и обмахивался платком. Иногда, правда, Джаред чертов Падалеки не ограничивался ультимативной устной декларацией, и начинал орать: – Не уйду, пока не покажешься! Дженсен, Дженсен, ты должен видеть своего будущего супруга! Я выбрал тебя, слышишь? В таком случае, подталкиваемый сердобольными омегами – ну покажись уж ему, видишь, как надрывается, ты такой бессердечный – Дженсен высовывался между решетками и кричал: – Отстань, глупый мальчишка! Найди пару по себе. Джаред, увидев его, расплывался до ушей, и будто не слышал обидных слов. Расцветал весь, раскидывал длинные руки в стороны, и кричал на весь двор: – Я буду любить тебя! Так крепко, так сладко! Тебе, вот увидишь, понравится! Стражники внизу гоготали, омеги в башне заливались смехом, смущенный и донельзя довольный Дженсен отскакивал от окна и на чем свет костерил нахального юнца. Ему, если уж быть честным, парень даже немножко нравился, но Дженсен сразу отверг возможность его победы. Для Джареда это первая битва, первый выход в свет, он выбирает своего первого и главного омегу, может быть, он выберет их потом с десяток, заведет огромный клан, или будет любить только одного, навсегда одного – такое тоже бывало. У Дженсена так было. Его первый муж, погибший так глупо, так рано – не женился больше ни на ком, любил Дженсена, обожал, оберегал от всех, ревниво, трепетно, и Дженсен был бы абсолютно счастлив, если бы не отсутствие детей... Рой погиб, и Дженсена вернули в отчий дом, он не захотел оставаться приживалкой в семье мужа, и идти вторым или третьим к наперебой предлагающим свою руку братьям Роя – тоже. Он привык быть единственным. Сейчас он думал, тихонько вздыхая, может, он был неправ. Нужно было согласиться на предложение, его бы там не обижали, он знал их достаточно хорошо, и видел, как они обращаются с омегами. Все проклятая гордость. Отец встретил неласково, и заявил, что кормить его не намерен. И воспользовавшись моментом, отправил его, как всех незамужних омег отправляли – на Большую Битву во дворце повелителя, как Дженсен ни упирался: – Отец, ты что?! Я старый уже для этих забав, там же совсем юные омеги, тринадцати, пятнадцати лет! Все будут смеяться надо мной. Папа, пожалуйста. – Какой ты старый? Двадцать четыре всего. Для первого бала перестарок, конечно, но какой-нибудь альфа и на тебя найдется. Дженсен был в шоке, особенно когда оказался в омежьем курятнике, полном щебечущих, шепчущихся, секретничающих по углам омежек, а как стыдно было выходить на террасу – огромный балкон, где омеги должны были медленно дефилировать, а альфы с противоположной стороны, с такой же террасы наблюдали и выбирали себе будущих супругов. Десять лет назад это было волнительно и весело, а сейчас отчего-то стыдно и тяжело. Дженсен глаз не поднимал, когда проходил под перекрестьем взглядов множества альф, и не видел эффекта, производимого им, тогда бы, может, утешился. Но его развеселили омеги, они рассказывали ему, как на него смотрят, и особенно один совсем юный альфа. Дженсен рассмеялся, не поверил, но потом этот самый юный альфа громко заявил о себе, появляясь под балконом. С удивлением Дженсен узнал, что за него будут биться. Чтобы состоялась битва – должны быть соперники, выяснилось, что на него положил глаз еще один альфа, и еще, и это было так странно. Какой-то Морган, взрослый и сильный, но у него был уже целый гарем, еще белобрысый Пелегрино со змеиным взглядом, от него бегали по спине мурашки, и Дженсен твердо решил для себя – никогда и ни за что не согласится пойти за него, лучше в монастырь, и еще, конечно же, Крис, брат погибшего мужа. Все-таки заявил на него права. Омег из башни не выпускали, соблюдая давние правила, но они все узнавали через слуг, через охрану, и Дженсену рассказывали сплетни, хвастались своими женихами, а Дженсен почувствовал себя немного лучше. Украдкой высматривал из-за шторы на балконах напротив башни омег знакомую лохматую макушку, или внизу, под окнами, и гадал, сколько же ему лет? На вид не больше двадцати, смешной, такой молодой, и совсем не похож на Роя. Рой... он, конечно, любил Дженсена, но почему-то никогда у Дженсена не было на него такой реакции, как на этого совсем юного альфу – волнение, оживление, тепло – внутри все теплело, и хотелось дерзить этому альфе, слушать его смех, и смотреть на его улыбку. Кажется, он сошел с ума. Дженсен ждал начала праздника с волнением. Первый бой у альф, потом первый бал у омег, перетекающий в пышное празднество с фейерверками, шампанским и всякими развлечениями, и самое главное – кто же станет победителем? Кто выиграет бой за него? Первый бой Дженсен еще сохранял относительное спокойствие. Джаред бился с Крисом, Пелегрино с Морганом, до первой крови, ну не смертельно же, ничего страшного, пожалуйста, пусть он победит. Крис, не уродуй мальчика, хватит, ты не виноват, что Рой погиб. Крис и Джаред, они почти одновременно достали друг друга мечами, потом долго выясняли, кто же первый, и Дженсен сидел ни жив ни мертв. Выбыл все-таки Крис. Дженсен едва перевел дух, деревянно поклонившись печальному Крису. Может быть, он и не заглаживал вину, может, и впрямь что-то чувствовал к Дженсену. Но теперь это не имело значения. И Дженсен снова замер – в этот раз дрались Морган и Джаред. Моргану удалось победить Пелегрино, и тот выбыл, как и Крис. Их оставалось двое. Обратив внимание на то, как Морган стремительно двигается, как атакует, Дженсен затосковал. Это был сильный противник. Джаред отчаянно дрался, но у него почти не было шансов, он проиграл, в последний момент пошел в атаку, бессмысленно, яростно, и нарвался на меч. Джаред упал, и у Дженсена потемнело в глазах. А потом он опомнился в закутке для омег, слушал их утешения, живой и веселый треп – сейчас бал начнется, Дженсен, ну что ты? Этот альфа хороший, и взрослый, ты же сам говорил, Джаред еще маленький, а вы видели, видели, как дрался за меня Олан! Ах, сейчас мы пойдем танцевать, Дженсен ты забыл? Омега танцует с победителем, ты не можешь не пойти. Слушал без всяких эмоций, пока не услышал про танец. Точно. Они с Роем танцевали десять лет назад, и сразу после бала альфа увез его к себе в дом. Его как молнией шарахнуло – значит Морган, этот возможно убийца – с ним, навсегда? Дженсен не знал еще как, но решил, что ни за что не поедет с Морганом. Ни за что! Лучше слушать придирки отца, чем быть с тем, кто вызывает отвращение. Но на танец пришлось идти. Дженсен двигался в танце заученно, с прямой спиной и не поднимая глаз, откровенно враждебный, альфа, как ни странно, веселился. Дженсен слышал, как альфа хмыкает, и насмешливо-весело комментирует его поведение: – Злишься, душа моя? Ну, перестань, не дуйся. Посмотри на меня, я хороший – мы непременно поладим. Дженсен сжимал губы и бледнел от злости, продолжая танец, а альфа все никак не умолкал, обтирался вокруг, придвигаясь ближе, чем положено, поглаживал украдкой, отчего Дженсен вспыхивал и бросал на него испепеляющие взгляды, и все уговаривал: – Злючка, неужто я не заслужил даже одного поцелуя? Я так старался. Уберег тебя от Марка, знал бы ты, какой он...хм. Ну, это тебе и не нужно теперь знать, не для нежных ушей омег. И помог избежать участи быть женатым на глупом мальчишке. При упоминании о «мальчишке» Дженсен вспыхнул и прошипел, опаляя Моргана взглядом: – Лучше бы ты избавил меня от своего присутствия! Морган совсем не разозлился, непостижимый. Откинул голову назад, рассмеялся мягко, рокочуще, проговорил восхищенно и совершенно непонятно: – Ах, какая сучка. Ничего не скажешь, два сапога пара. Заткнулся внезапно, и дальше вел его, не разговаривая, а Дженсен хмурился и думал, про какие такие сапоги болтал альфа? Не про себя же и Дженсена, в самом деле. Он собирался сразу после танца решительно заявить, что никогда не станет его супругом! И еще хотелось спросить – что с Джаредом, насколько он серьезно ранен? Пока Дженсен боролся с собой, со своей гордостью, танец закончился, Морган схватил его за руку и потащил куда-то по лабиринтам дворца. Дженсен требовал: – Отпусти немедленно! Я не выйду за тебя! Куда ты тащишь... А, черт, порвал рукав... отпусти! Ты, противный... Что ты с ним сделал? Что ты себе позволяешь?! Если альфа, так можно вести себя... Они ввалились в какую-то комнатку, там пахло кровью и лекарствами, а еще на кровати сидел Джаред, между прочим, полуголый, ему дворцовый служка омега бинтовал плечо, а он смотрел на Дженсена и неуверенно улыбался. Дженсен немедленно замолчал. Вырвал руку у Моргана, который жаловался громко: – Никогда бы я не женился на таком! Джаред, ты сумасшедший! Он всю плешь тебе проест, будет строить тебя, капризный, избалованный! Дженсен ревниво смотрел на служку. Подошел, выхватил у него бинты, сказал высокомерно: – Вы можете быть свободны. Омежка смешался и попятился к выходу, а Морган ржал на всю комнату: – Ну вот! Я же говорил! Дженсен холодно посмотрел на него: – И вы тоже. Можете быть свободны. Джаред улыбнулся Моргану, тот дурашливо поклонился и вышел. Джаред осторожно притянул к себе Дженсена, обняв за талию. Заглянул в глаза, снизу вверх – просительно, ласково, нежно: – Ты же выйдешь за меня? Скажи, выйдешь? Выйдешь? Дженсен чувствовал, как внутри растворяется холодная мерзкая змея страха и неуверенности, сдавившая сердце – Джаред жив, с ним все в порядке! Ну, почти! – он погладил Джареда по волосам, и спросил, изо всех сил стараясь выглядеть грозным: – Ты с Морганом договорился? Зачем? Что вообще произошло? – Не сердись. – Джаред уткнулся ему в живот лицом, и дальше стало неразборчиво: – Я хотел за тебя драться. Завоевывать. Показать, как тебя люблю. Никого не было, я позвал дядю. Морган, он мой дядя. Он сказал, что будет драться в полную силу, и не даст мне мухлевать, как видишь, не мухлевал, но потом еще появились двое, и я испугался. Что кто-нибудь... Кто-нибудь из них окажется проворней. И вот, он мне помог, но если ты считаешь, что я смухлевал, я буду драться с ними снова! Честно! И с дядей, и с Крисом, и с Пелегрино! Джаред даже попытался вскочить и бежать куда-то, но Дженсен его удержал. – Не надо. Ничего не надо. Покажи лучше рану, я посмотрю, что этот криворукий сделал. Джаред спросил, сбитый с толку: – Так ты выйдешь за меня? Ты не ответил. Дженсен закатил глаза, и вздохнул театрально. – Джаред, ну а как же. Я полностью скомпрометирован, благодаря вашим интригам. Мне ничего не остается, как выйти за тебя, или за Моргана. – А почему не Морган? Джаред выглядел испуганным и смущенным, но вопрос вырвался быстрее, чем он подумал, и теперь приложив пальцы к губам, беспомощно смотрел на Дженсена круглыми глазами. Дженсен сладко улыбнулся. Наклонился к его лицу, и промурлыкал: – Морган не орал под моими окнами: «Я буду любить тебя! Так крепко, так сладко! Тебе, вот увидишь, понравится!» Джаред покраснел, но удовольствия скрыть не смог. Разулыбался: – Запомнил. – Еще бы. Весь двор запомнил, стража, омеги, все. Так что, Джаред. Хотелось бы подробностей – как именно ты будешь любить меня. Ты меня заинтриговал. Поэтому – ты. Не Морган. Джаред стал выглядеть неприлично довольным, так что Дженсен даже немного расстроился. – Не очень-то задавайся. Дело, конечно, не в твоих бешеных криках. Дженсен отошел от кровати с Джаредом, сел на скамейку у стены, он словно забыл – зачем в руках у него бинты? И что он здесь делает. Как будто опомнившись, он чувствовал себя неловко, и почему-то было грустно. Джаред в один миг оказался рядом, сел у его ног, заглядывал ему в глаза снизу, встревожено и растерянно – что? Что-то случилось? Что с тобой? Дженсен сглотнул и признался: – Я... был единственным супругом у своего альфы. И мне хотелось... всегда хотелось быть единственным. Джаред придвинулся теснее, потом перетек на лавку, сел рядом – положил руку на плечо. Он будто утешал всеми своими движениями, говорил – понимаю, у Моргана целый гарем, и ты никогда не стал бы его единственным, но мы с тобой, мы – подходящая пара. Джаред притянул его к себе ближе и сказал убежденно: – Думаю, так и будет. Дженсен посмотрел на него искоса. Джаред довольно-предовольно улыбался, и, кажется, не врал. Ну что ж, судя по реакции его тела, и разлившейся в жилах томной неги – они действительно подходящая пара. Возможно, с этим альфой у него будут детки, очень уж необычные ощущения одолевали Дженсена – с Роем ничего подобного не было.