Исполнитель желаний

Внезапно ярко вспыхнул свет. Электроснабжение в здании восстановилось. Как будто тот ужас, что только что пришлось им пережить, был всего лишь коротким липким сном из тех, что снятся под утро и оставляют тяжелое чувство пережитого кошмара. Вот только отсутствие среди них странного парня с взлохмаченной копной черных волос и звенящая, угнетающая пустота, явно указывали на реальность произошедшего. Слова были лишними. Для всех присутствующих было очевидно, что Кира наконец-то добрался до L, и остальным лишь каким-то чудом удалось избежать его участи. - Что же, - начал шеф полиции и откашлялся. Ему так же, как и другим, совершенно не хотелось ничего говорить, однако он чувствовал себя старшим и наиболее ответственным. Необходимо было брать ситуацию под контроль, - Думаю, мы все понимаем, что здесь только что произошло. - Кира убил Рюдзаки и Ватари! – воскликнул Мацуда, - и мы ничем не смогли этому помешать! - Вероятнее всего, Кира убил L, - ровным, бесцветным голосом проговорил Лайт. Он стоял чуть боком ко всем остальным, опустив голову. Свесившаяся челка закрывала глаза. Казалось, он полностью взял себя в руки. – Что касается Ватари, то, если верить врачам, у него был микроинсульт, вызвавший потерю сознания. Видимо, сказалось напряжение последних дней. Он очень за него боялся. Я полагаю, теряя сознание, он успел удалить все данные из базы, как обещал Рюдзаки. - Но ведь Рюдзаки еще не умер! Врачи сказали, шанс маленький, но есть, - вступил Моги, - Но если это Кира.... - То надежды совсем нет. Кира убивает наверняка. Ни один из преступников не выжил, а ведь многие погибали в присутствии людей и им пытались оказать помощь, - растерянно закончил за него Мацуда. Снова воцарилась тишина. Члены штаба как-то виновато поглядывали на Лайта. Лайт же упорно смотрел себе под ноги. Мысли его роились, перескакивая с одного на другое, не желая выстраиваться в привычную четкую линию, не давая понять, как нужно действовать и что говорить. Невозможно было сосредоточиться под взглядами членов штаба. Необходимо было побыть одному. - Отец, - Лайт поднял голову и взглянул на отца, будто бы игнорируя остальных. – Я считаю, нам нужно поехать в больницу. Если господин Ватари придет в себя, ему необходима будет наша поддержка. У него здесь больше никого нет. - Правильно! – с энтузиазмом подхватил Мацуда, радуясь хоть какой-то возможности действовать, что-то делать, а не стоять под гнетом ощущения непоправимости случившегося, - мы должны поддержать господина Ватари. Да и Рюдзаки может прийти в себя! Ведь врачи сказали – шанс есть! - Я согласен. Мы с Лайтом поедем в больницу. Вы же оставайтесь в штабе – попытайтесь понять, возможно ли восстановить уничтоженные данные. Возможно, есть резервная копия, - господин Соичиро также с видимым облегчением взял управление в свои руки. - Дай мне пять минут, отец, - попросил Лайт, - я умоюсь, приведу себя в порядок и поедем. Дождавшись согласия отца, он вышел из комнаты штаба. Ему хотелось стрелой вылететь из помещения, однако он не позволил себе. Его самообладание полностью восстановилось. В голове будто бы завелся мощнейший процессор, пытающийся мгновенно обработать огромный поток информации. «Что-то пошло не так, - думал Лайт, выходя из штаба, - что-то определенно пошло не так. Почему он не умер через 40 секунд? Тетрадь не сработала? Не может быть. Все явно прошло по плану. Отсутствие Рэм тому подтверждение. Тогда почему, черт возьми, он не умер?! Боже, а может быть, он и умер...», - сбилась мысль Лайта, заставляя его остановиться посреди коридора, - «Может быть, Рюдзаки умер». От этой мысли стало снова трудно дышать, и Лайт остановился, пытаясь вернуть трезвое рассуждение. Пытаясь выкинуть из головы ощущение легкого худого тела на своих руках. Пытаясь прекратить облизываться, чтобы вновь и вновь ощущать слабый сладковатый привкус чужих губ. «Ксо! Да что же со мной такое!» – в отчаянье подумал он. – «Тетрадь. Мне нужна тетрадь Рэм. Мне необходимо получить свою собственную тетрадь. Кроме того, я смогу выяснить, что именно она записала в нее. Возможно, ответ отыщется сам собой». Он оглядел коридор, пытаясь определить, в какой из комнат могла уединиться Рэм, чтобы принести последнюю жертву в дар своей безнадежной любви к человеку. Безошибочно вычислив дверь, Лайт распахнул ее и увидел посередине комнаты огромную кучу песка. Тетради не было. «Тетрадь не мог забрать никто из штаба», - размышлял Лайт, присев на корточки и задумчиво пересыпая песок рукой, - «Значит, это вмешательство Шинигами. Возможно, именно поэтому Рюдзаки не умер...не умер сразу. Но Шинигами не вмешиваются в жизнь людей. Могло ли быть, чтобы правила изменились?» – Лайт брезгливо отряхнул руки, - «Могло быть что угодно. Если правила изменились, то это чертовски плохо для меня. Тетрадь, принадлежащая мне, находится под непрерывным наблюдением полиции. Я могу использовать Мису и тетрадь Мисы, но это слишком ограничивает меня в возможностях. Мне необходима своя тетрадь. Черт, куда же делась тетрадь Рэм?» - поднявшись на ноги, Лайт еще раз оглядел комнату. «В конце концов, можно будет убить Мису, чтобы снова стать владельцем тетради» – пришла в его голову холодная мысль, - «Моя цель может оправдать любые средства. Любой фигурой можно будет пожертвовать, чтобы ее достичь. Даже Мисой, хотя я...гм, к ней уже несколько привык. Впрочем, возможно, можно будет обойтись и без этого. После сегодняшней моей битвы за жизнь Рюдзаки никто из штаба больше никогда не посмеет подозревать меня. Так что, возможно, все к лучшему». От последней мысли Лайта чуть не стошнило. Почему-то в памяти возник взгляд Рюдзаки, стоящего на крыше под проливным дождем. Снова задрожали пальцы, и накатило ощущение одиночества и безысходности. «Черт, да что же со мной?!» – Лайт чуть было не прокричал это вслух, - «Что ты сделал со мной, чертов гений, что я даже не могу спокойно соображать?!». *** Лайт сидел на кресле в длинном коридоре больницы, наклонившись вперед, положив руки на колени и скрестив кисти. Он ждал, когда его пустят к Рюдзаки. Теперь уже больше ничего не оставалось, как ждать и размышлять. Игра встала на паузу. Или же была окончена. Полчаса назад он с отцом стоял перед больничной кроватью пришедшего в себя Ватари. Врач выделил им пять минут на посещение. Выделил, так как иначе было нельзя, иначе старик мог не выдержать неизвестности и отсутствия знакомой сгорбленной фигурки возле постели. И все эти пять минут они с отцом лгали, стараясь не встречаться взглядом с полными боли глазами пожилого человека. Глазами, из которых скатились две слезинки, быстро прокатившиеся по щекам и пропавшие в морщинах. Лайту было душно, неприятно и очень неуютно перед этими глазами. Он никогда не видел раньше столько кричащей боли. Они лгали, пытаясь подарить ненужную надежду, пытаясь уберечь старика и отсрочить момент, когда он узнает то, что услышали они от вышедшего из реанимационной врача. "Рюдзаки впал в кому. В глубокую кому. К сожалению, нам остается только ждать и поддерживать его жизнедеятельность. Были случаи, когда пациенты выходили из подобного состояния через довольно....гм....сжатые сроки". "А были и другие случаи?" - Лайт не хотел, чтобы в его голосе звучал сарказм, но в ту минуту ему довольно сложно было управлять эмоциями. "Ну...довольно часто, пациенты не выходят из подобного состояния годами, умирая, так и не придя в себя. Но я еще раз повторяю, - голос врача стал более твердым, - что случаи успешного выхода из глубокой комы были и они не единичны.". "Но вас что-то смущает, доктор? Вы провели обследование - что оно показало?"- отец уловил некоторую заминку в голосе врача. "Да, мы провели полное обследование. Он, в целом, здоров, есть некоторые отклонения, но мы не выявили никаких предпосылок для внезапной остановки сердца. Это крайне странно. Разумеется, мы продолжим обследования, чтобы попытаться установить причину. Но, как бы там ни было - он пережил продолжительную клиническую смерть. Технически, он был мертв в течение 20 минут"- врач опечаленно покачал головой, -"известны редкие случаи, когда пациенты выходили из клинической смерти через 10 минут без последствий, но они крайне редки и детально описываются в медицинской литературе. В большинстве же случаев, смерть мозга наступает на 4-5 минуте и поддержание жизнедеятельности в дальнейшем становится бесполезным". -он помолчал, -"Кроме того, он очень истощен. Боюсь, что внутривенное питание при таком истощении еще больше сокращает шансы. Повторюсь, нам остается ждать. Был ли поражен его мозг и в какой степени, мы сможем доподлинно узнать, только если он выйдет из комы. Будем надеяться, его организм выдержит. Приготовьтесь быть терпеливыми. " Всего этого они не сказали Ватари, пытаясь отделаться расплывчатыми, ничего не значащими фразами. Но он не поверил им. Лишь устало прикрыл глаза, и дежуривший врач тут же попросил их покинуть палату. И вот теперь, шеф полиции отправился выяснять административные вопросы по содержанию пациентов в клинике, а Лайт остался сидеть в коридоре, ожидая, когда его пустят к Рюдзаки. Он и сам точно не знал, что же он хотел увидеть - еще раз взглянуть на сокрушенного врага или отыскать повод для надежды, что точка еще не поставлена. Мысли перекатывались вяло и неохотно. Почему-то очень хотелось прикоснуться к Рюдзаки, чтобы почувствовать тепло его тела. "Что же со мной произошло? -мучительно пытался осмыслить Лайт,- неужели мне его...жалко? Нет, это что-то другое. Мне его не хватает. Уже не хватает! Я к нему...привык?!" Пожалуй, впервые за всю свою жизнь, Лайт был растерян. Он не мог разобраться в своих эмоциях. Раз за разом он прокручивал в голове события последних часов: их разговор на крыше под дождем, ощущение чего-то важного, что вот-вот может быть сказано. Но не было сказано. И потом… Легкие, невесомые прикосновения рук Рюдзаки к его ногам - зачем он делал ему массаж? Это было очень приятно. Но зачем? Хотел признать поражение и отдать дань победителю? Прощался с ним? Пытался оставить на память о себе чуть-чуть теплоты, вместо бесконечных подозрений? Снова одни вопросы. Лайт был практически уверен, что Рюдзаки все понимал. Все предчувствовал. Он говорил про звон колоколов - действительно ли он слышал его или за этой фразой скрывалось отчаяние обреченного? В разговоре с Рюдзаки все слова обретали иное значение, имели скрытый подтекст, каждая фраза имела двойное, а иногда и тройное дно. Любой разговор с ним превращался в хитросплетение звуков, таящих в себе ловушку. Общаться с ним было...увлекательно. Будто идти над пропастью, даже дух захватывало. Нельзя оступиться, нельзя проявить слабость. Лайт привык видеть в Рюдзаки опасного, хитрого и умного врага, способного мгновенно уничтожить, допусти он хоть небольшую ошибку. Врага, возможно даже, по хитрости превосходящего самого Лайта. И потому он так стремился сокрушить его, втоптать в землю, выйти победителем из этой игры. Вырвать победу, достойную Бога. Но сегодня он увидел его другим...Покорная грусть в глазах детектива, странные взгляды, печаль... И такое легкое, такое податливое тело в руках Лайта. Он впервые почувствовал, что его враг уязвим. Слишком уязвим. Настолько, что действительно может умереть. Что может просто перестать быть рядом. И кажется, именно этой своей уязвимостью он и нанес сокрушительный удар по Кире. Удар, которого Бог нового мира не мог предугадать и пропустил. И теперь никак не может оправиться. Может ли быть, что L предвидел свой запрещенный удар и потому попросил прощения? За свою смерть? За то, что оставит Лайта одного? Он его...жалел? - Бред, - вслух буркнул Лайт и помотал головой. Все это только бред из-за перенесенного стресса. Он нормальный человек, и зрелище смерти для него – естественный шок. Именно поэтому в голову лезут такие странные мысли. Недостойные Бога. Он этого хотел. Он победил. Он убрал препятствие со своего пути. И теперь ничто не помешает ему строить свой собственный новый мир. Ничто и никто. Осталось только взглянуть на своего неудачливого противника в последний раз и двигаться дальше, оставляя его медленно угасать на больничной койке, с которой ему, скорее всего, уже не подняться.