Исполнитель желаний

Лайт чувствовал себя преступником, гораздо более извращенным, чем Кира, заказывая в больничном кафе чай и сладкие булочки. Поколебавшись немного, он попросил положить в чай двойную порцию сахара. И еще немного. В конце концов, если он уже решился нарушить все мыслимые правила по соблюдению диеты их необычного больного, то, по крайней мере, он не смог бы упрекнуть Лайта в невнимательности. Проклиная себя за проявленную слабость и понимая, что он банально был втянут в какой-то глупый сговор против врачей, причем настолько виртуозно втянут, что у него не оставалось другого выхода, кроме, как подчиниться, Кира не спеша вернулся в палату. Толкнул дверь и замер, ощутив, как в душе поднимается ярость. Рюдзаки снова был полностью поглощен изучением файлов. Лайт подумал, что, наверное, детективу, по большому счету, все равно, где и с кем работать. Сидя в своей странной позе, задумчиво грызя ноготь большого пальца, Эл, казалось, создавал изолированную рабочую зону в любом месте, где бы ни находился. Был ли то гостиничный номер, штаб, больничная палата или где еще там ему приходилось бывать за всю его жизнь. Наверное, он мог бы работать даже в абсолютно пустой комнате, сидя на корточках на полу перед любимым ноутбуком. Сосредоточенный на бегущих строках текста и мелькающих фотографиях, Эл показался Лайту похожим на застывшую скульптуру, высеченную изо льда. Окруженную толстым слоем непробиваемого стекла, дающего возможность лишь наблюдать, но не дающего приближаться, защищающего от назойливых прикосновений. Такой теплый и пугающий своей близостью всего лишь десять минут назад, сейчас Рюдзаки обдавал холодом отчуждения и недоступности. Он как будто был завернут в невидимый кокон одиночества, уютный для своего владельца, не пропускающий никого в его собственное закрытое пространство. При первой возможности, оставшись один, Эл сразу же закрылся снова. Снова оставляя ощущение, что его временный интерес к окружающему миру был всего лишь мимолетным любопытством. Рюдзаки мельком равнодушно взглянул на вошедшего Лайта, не проявляя абсолютно никаких эмоций. Как будто все произошедшее уже начисто было стерто из его памяти, как были стерты воспоминания о прошлом и обо всех, кто его окружал. Кира подумал, что, пожалуй, он предпочел бы, чтобы это действительно было так. По крайней мере, он не ощущал бы такого жгучего разочарования. Лайт поставил на тумбочку возле кровати стаканчик с чаем и тарелку с булочками. - Вот. Я принес то, что ты можешь есть, - спокойно сказал он, - надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Если тебе снова станет плохо, не вздумай обвинять меня. - Спасибо, Лайт-кун, - не отрывая взгляда от монитора, рассеянно проговорил Рюдзаки, - не волнуйся, я на девяносто один процент уверен, что плохо мне не станет. - Очень обнадеживающе, - мрачно усмехнулся Лайт, - а что мне делать с оставшимися девятью процентами? - Тебе ничего не надо с ними делать, - Рюдзаки подтянул к себе поближе второй ноутбук и сейчас задумчиво переводил взгляд с одного монитора на другой, сверяя какие-то данные, - слишком маленькая вероятность, чтобы принимать ее в расчет. Было очевидно, что разговор ему не интересен и он отвечает на вопросы лишь машинально, полностью сосредоточенный на том, что сейчас изучал. - Когда-то ты принимал в расчет даже три процента вероятности, - не удержался от замечания Лайт, раздосадованный, что то теплое чувство взаимопонимания и, возможно, даже сближения, которое, как ему казалось, возникло между ними в ванной, исчезло без следа, как только Рюдзаки начал чувствовать себя лучше. - Да? – все также рассеянно спросил детектив и тут же, не отводя взгляда от монитора, предостерегающе поднял палец, - подожди минуту, пожалуйста, Лайт-кун, мне нужно кое-что перепроверить. «Замолчи и не отвлекай меня, ты это хотел сказать, да, Рюдзаки?» - зло подумал Кира, наблюдая, как его противник быстро пролистывает страницы на одном из ноутбуков, видимо, пытаясь найти что-то, что он уже читал. Лайту не было видно того, что видел Рюдзаки на мониторе, но ему и не хотелось совсем ничего сейчас видеть. Не хотелось ни во что вникать. Ему хотелось продолжить их спокойный разговор, совсем не имеющий отношения к данным расследования. Поговорить о Ханне, о действиях Рюдзаки, о его мыслях, да о чем угодно, лишь бы снова ощутить иллюзию того, что между ними нет пропасти. Иллюзию, что они – великий детектив и непревзойденный преступник - могут общаться, так же, как и все нормальные люди. Детектив, поглощенный чтением, машинально взял булочку с тарелки и, даже не взглянув на нее, задумчиво откусил. Полностью возвращаясь в свой привычный и такой далекий образ. Рюдзаки, жующий перед монитором сладости, поглощенный анализом, сопоставлением фактов, сложными логическими построениями. Ничего общего не имеющий с тем, кто только что сидел так близко напротив, упираясь босыми пальцами в его кроссовки. Лайт вздохнул и, сев на диван, взял из стопки свежих газет первую попавшуюся. Ему оставалось только ждать. Вернее, выжидать, надеясь, что маятник настроения Рюдзаки снова качнется в его сторону. Он рассеянно просматривал новости, которые уже видел мельком сегодня утром. Кира во всем своем всемогуществе. Необходимо было успеть заехать сегодня в штаб, чтобы проверить, в правильном ли направлении движется расследование. Не появилось ли каких-либо фактов у бывших Японских полицейских, новостей, недоступных для вездесущих журналистов. Не оставила ли Миса ошибок в качестве прощального подарка. Например, не вписала ли мимоходом в тетрадь имя маникюрщицы, неудачно сделавшей ей маникюр. Лайт усмехнулся от этой мысли. Разумеется, Миса, пусть он и не высоко ценил ее умственные способности, не настолько глупа. Нет, при всей своей недалекости, Миса, Кира вынужден был отдать ей должное, была неплохим напарником. Иногда так и вовсе незаменимым. Идеальным исполнителем, не сомневающимся и не задающим лишних вопросов. Трудно, очень трудно будет найти ей замену. Миса. Его интуиция вдруг дала о себе знать. Лайт быстро пролистал листы толстой газеты, возвращаясь к новости, которую уже прочитал. Несчастный случай на фабрике в провинции. Преступника, отпущенного после предварительного слушания из-за отсутствия доказательств вины, о чем сообщали по телевизору в новостях, затянуло в станок. Электронное устройство защиты не сработало по непонятным причинам, и бездушный механизм перемолол несчастного. Лайту стало не по себе. Несчастный случай? Да. Слишком кровавый? Возможно. Но это не было бы проблемой и никак не выбивалось бы из общей картины, так как Кира был жесток, действительно очень жесток, карая мир за то, что его враг находился на грани смерти, но… Но Лайт не описывал этой смерти. Обладая превосходной памятью, Ягами помнил практически все имена, которые заносил в тетрадь. Особенно те, для которых придумывал изощренные способы кары. К тому же, срок гибели преступников, которых он лично вносил в тетрадь, пророча им смерть, уже истек. Он был уверен, что сейчас погибали те, чьи имена записала Миса на несколько дней вперед в свой последний вечер, желая помочь ему, Лайту. Копируя его стиль. Но… Черт. Миса не могла бы придумать такое! Откуда она, выросшая в городе, никогда в жизни не бывавшая на фабрике, могла знать о существовании электронной защиты? И о том, что в станок вообще может затянуть человека? Хотя… Что он, собственно, знает о Мисе? Почему так уверен, что она никогда не бывала на фабрике? Киру никогда не интересовала жизнь девушки. Все, что он знал о ней, сводилось к минимуму информации, которую она сама успела ему рассказать. Он ничего не знал ни о ее жизни, ни о ее погибшей семье, ни о ее увлечениях. Она была влюблена и подчинялась беспрекословно, этого всегда было достаточно. Она была Кирой номер два. С каким-то непонятным чувством вины, Лайт вдруг подумал, что беззастенчиво использовал Мису, ничего не давая взамен. Совсем ничего. Даже Рюдзаки, наверное, давал ей больше тепла, когда она жила под наблюдением в штабе. И, вероятнее всего, он знал о ней больше, гораздо больше, чем Лайт. Даже, скорее всего, он знал о ней все, изучив досконально ее личное дело. Но его знание ничем не могло помочь Кире. Или… могло. Ее личное дело наверняка хранится в архиве их штаба. И Лайт сможет изучить его уже сегодня же. Возможно, он сумеет найти ответы на свои вопросы. Или, еще возможно… - Когда я принимал в расчет три процента вероятности? – голос прозвучал прямо над его головой, так резко и неожиданно, что Лайт дернулся, инстинктивно сжимая газету в руках, судорожно вскидывая голову. И тут же почти вплотную перед собой увидел Рюдзаки, который стоял прямо перед ним, засунув руки в карманы и низко склонившись над Лайтом, к самому его лицу. Буквально нависая над ним. Его глаза в упор смотрели на Киру. - Рю…Рюдзаки! Нельзя так подкрадываться к людям! – еще не придя в себя от неожиданности, вскрикнул Лайт. Рюдзаки отстранился и выпрямился, насколько умел, привычно сутулясь. Пожал плечами. - Прости, Лайт-кун, но я не подкрадывался. Я просто подошел. Ты, видимо, был слишком увлечен новостями, - он склонил лохматую голову, вглядываясь в газету в руках у Лайта, - Что тебя так увлекло? Нашел новую информацию по делу Киры? - Н-нет. Не знаю. Может быть, - Лайт не сразу смог собраться с мыслями. Он действительно слишком сильно погрузился в свои размышления. Настолько, что не заметил, как Рюдзаки подошел к нему. - Вряд ли ты мог бы найти что-то новое в газетах, Лайт-кун, - Рюдзаки взял двумя пальцами газету из рук Лайта за угол и поднял ее вверх. Склонив голову, он быстро просмотрел заметку, которую читал Кира. Лайта всегда удивляла странная манера Рюдзаки брать вещи так, как будто он пытался как можно меньше к ним прикасаться, используя только большой и указательный палец, как будто боялся испачкать остальные. А о его привычке изгибать шею и наклонять голову, чтобы прочитать что-то, поднятое под углом, вместо того, чтобы нормально держать перед собой страницу, он вообще раньше часто задумывался, гадая, не является ли это каким-то физическим отклонением. Но пришел к выводу, что это, как и все остальные странные привычки Рюдзаки, просто является частью его восприятия мира, его собственной уникальной особенностью. - Нет, ничего нового я не нашел, - собрался, наконец, с мыслями Лайт, - Рюдзаки, скажи… Твой компьютер ведь подключен к сети штаба? Что ты думаешь о нашей теории о появлении третьего Киры? - Ну, по отчетам, которые мне прислал господин Мацуда, ваша теория верна на тридцать… нет, даже на тридцать два процента, - Рюдзаки аккуратно положил газету на журнальный столик, - но я не вникал в детали. Я вполне уверен, что, изучив дело внимательно, я приду к такому же выводу, что и ты. - Как ты его назвал? Господин? – Лайт чуть не расхохотался. Его несколько удивил тот факт, что Мацуда присылает Рюдзаки отчеты, и неприятно смутил низкий процент, который детектив выделил для правильности теории, которую Кира так скрупулезно выстраивал. Но гораздо больше его поразил выросший статус Тоды Мацуды в глазах Эла. - Да, - спокойно сказал Рюдзаки. Он рассеянно разглядывал рассыпанную стопку газет на нижней полке журнального столика, скопившуюся за все эти дни, - Что тебя удивляет? - Раньше ты звал его идиотом, - усмехнулся Лайт, - С тобой становится забавно, Рюдзаки. - Рад, что смог позабавить тебя, Лайт-кун, - как-то совсем отстраненно ответил Эл и, наклонившись, выудил за край одну из газет из стопки на нижней полке столика. Аккуратно взяв ее двумя пальцами обеих рук за края, он внимательно начал изучать что-то, опубликованное на первой полосе. Казалось, он мгновенно забыл о сидящем прямо перед ним Кире. «Ты сам подошел ко мне, - думал Лайт, разглядывая Рюдзаки, лицо которого было скрыто за газетным листом, - но тут же переключился на что-то другое. Что с тобой, Эл? Тебе просто скучно и ты не знаешь, чем развлечь себя? Тогда почему ты не займешься делом Киры?». - Ты читал отчеты Мацуды сейчас? Перед тем, как подойти, Рюдзаки? – отчасти, Лайту было любопытно, что же такого увидел в газете гениальный детектив, отчасти он пытался вернуть внимание Рюдзаки к себе. - Что? Нет, Лайт-кун, я прочитал отчеты сегодня ночью, - Рюдзаки все еще был скрыт газетой, - сейчас мне нужно было отправить результат по раскрытому делу. - По раскрытому делу? – Лайту показалось, что он ослышался, - По какому делу, Рюдзаки? Ты, что, занимался расследованием все это время? - Нет, - Рюдзаки опустил газету и теперь сосредоточенно разглядывал свои босые ноги, явно усиленно думая о чем-то другом, - не все это время, Лайт-кун. Только пока ты ходил за едой. - Ты раскрыл дело, пока я ходил за едой? Какое дело, Рюдзаки?! – Лайт все еще не мог понять, что происходит. И чем на самом деле занимается Эл, пока он, Кира, мучительно ломает голову об их сложных взаимоотношениях? - Ничего интересного, Лайт-кун. Это было несложное дело. Мне просто нужно было занять себя чем-то, пока тебя не было, - Рюдзаки поднял голову и пристально взглянул на Лайта поверх газеты черными от расширенных зрачков глазами, - если бы было что-то интересное, я бы обязательно тебе рассказал. Лайт потрясенно молчал. Его напугал внезапно почерневший взгляд Эла. Он уже понял, что глаза детектива моментально отражают его внутреннее состояние, чутко реагируя на повышение интереса, заинтересованность игрой, просыпающийся азарт преследователя, собранность и напряженность. Раньше, когда Лайт был подозреваемым, а Рюдзаки был полностью поглощен делом Киры, его глаза всегда были черны, как ночь, бесконечно следя за каждым движением Ягами. Но здесь, в больнице, Лайт уже начал привыкать к спокойствию и уравновешенному равнодушию детектива. К холодному скользящему взгляду серых глаз цвета неба его Нового Мира. Резкое изменение его состояния, очевидно, никак не было связано с находившимся рядом Лайтом. Об этом свидетельствовала и его отрешенность от разговора, и какая-то сосредоточенная задумчивость, как будто Рюдзаки полностью был сосредоточен на том, что происходило в его голове. Быстро прокрутив в памяти последние минуты, Лайт пришел к выводу, что изменения в настроении Эла связаны с той самой старой газетой, которую он вытащил с нижней полки журнального столика и сейчас держал в руках. - Что ты увидел в газете, Рюдзаки? – быстро спросил Лайт, - Что-то новое по делу Киры, что мы не заметили? - Нет, это никак не связано с делом Киры, - Рюдзаки сложил газету и положил ее на столик. Засунул руки в карманы и, отвернувшись, отошел от Лайта, - Это… другое. Он подошел к кровати и залез на нее, тут же подтягивая колени к груди и обхватывая их руками. Задумчиво глядя перед собой, Рюдзаки закусил ноготь большого пальца и замер, погруженный в размышления, не замечая больше ничего вокруг себя. Лайт молча провожал его действия взглядом, ничего не понимая. Придя, наконец, к выводу, что объяснений от детектива он не дождется, Лайт схватил ту самую газету и развернул ее, открывая первую полосу. На первой странице газеты была фотография и короткая заметка о странном убийстве, произошедшем на окраине Токио. Лайт сразу же вспомнил, что уже читал об этом, когда просматривал криминальные сводки, сидя у постели Рюдзаки, погруженного в кому. Леон Ландольфо, преступник, сумевший избежать наказания, заживо сожженный у стен своего дома. В газете была размещена фотография, снятая под другим углом, чем видел Лайт в криминальной сводке. Редакторы не решились опубликовать фронтальное близкое изображение обугленного трупа, ограничившись боковым удаленным ракурсом. Сидящее под неестественным прямым углом сожженное тело мало напоминало остатки от человека. Чуть потемневший асфальт и стена дома вокруг него создавали странные разводы, делая изображение размытым и малопонятным. Видимо, именно поэтому редакторы и выбрали эту фотографию – излишняя четкость и детализация могли неприятно шокировать читателей. Лайт хорошо запомнил это убийство, потому что еще тогда, когда он прочитал о нем в первый раз, у него возникло неприятное чувство. Чувство неясной опасности. После, в вихре последующих событий, он совершенно забыл о нем, посчитав не стоящим внимания. Но Рюдзаки оно заинтересовало. Очень заинтересовало. Более того, он, заметив газету в кипе других старых газет, мгновенно выбрал именно ее, чтобы достать. Что он мог увидеть? Кусочек фотографии? Заголовок? Что же было такого в этом убийстве, что глаза Эла потемнели, почувствовав новую игру, а сам он, казалось, стал полностью погружен сейчас в свои мысли? Кира внимательно изучил газетную заметку, но не нашел абсолютно никаких ответов на свои вопросы. Не было в этом убийстве ничего такого, что могло бы так заинтересовать величайшего детектива века. Во всяком случае, величайший преступник не смог ничего такого в нем найти. - Рюдзаки, - Лайт, держа газету в руках, встал и подошел к кровати, осторожно коснулся рукой плеча детектива, - что тебя так взволновало в этом убийстве? Эл молча, не отнимая палец ото рта, скосил глаза и взглянул на Лайта снизу вверх. Аккуратно взял из его рук газету за длинный край и поднял вверх, на уровень глаз Киры, повернув ее и, соответственно, размещенную на первой полосе фотографию, на девяносто градусов. И Лайт почувствовал, как по спине пробежал холодок, а сердце неприятно кольнуло. Изображение обугленного тела, перевернутого вверх ногами, сидящего под прямым углом, и черные разводы копоти вокруг него на стене и на асфальте до жути походили на слишком узнаваемый образ. L Сомнений не оставалось. Даже склоненная голова трупа играла обязательную роль в этой жуткой композиции. Лайт с содроганием понял, что преступник не по случайной прихоти поливал из огнетушителя стену и асфальт у дома, возле которого совершал сожжение. Нет, он, как художник, пытался с помощью языков огня, покрывающих стену и асфальт копотью, изобразить каллиграфические завитки, украшающую фигурную литеру, являющуюся образом величайшего детектива, известного на весь мир. И, надо признать, что ему это вполне удалось. Это было… это было послание. Вызов. - Это какое-то безумие, Рюдзаки, - Лайт в растерянности опустил газету и присел на край кровати, напротив детектива, - Это не может быть случайным совпадением? Искажением фотосъемки? - Нет, Лайт-кун, - Рюдзаки сверкнул глазами, - это именно то, что ты видишь. Забавный способ дать о себе знать, не так ли? - Забавный? – Лайт был возмущен, - Ты это называешь забавным?! - Нет, разумеется, я не так выразился. Я не считаю убийство забавным, - поправился детектив, - Убийство всегда отвратительно и бесчеловечно. И не имеет оправдания. Но согласись, что преступник, совершивший его, подошел к нему очень… творчески. К тому же, он очень осторожен и аккуратен. Преступление ведь до сих пор не раскрыто, я прав? - Не знаю, - буркнул Лайт. Он был в замешательстве, - я не отслеживаю дела, не связанные с Кирой. Возможно, убийца уже пойман и сидит в тюрьме. - Уверен, что нет, - спокойно сказал Эл. Весь его вид свидетельствовал о том, что он крайне заинтересован. Лайта приводило это в ярость. Придя в себя, детектив практически не проявлял интереса к делу Киры, к делу величайшего преступника, настолько поглощавшего его ранее, что он, не раздумывая, готов был пожертвовать жизнью. Лайт списывал отсутствие интереса на слабость после болезни, на неуверенность в себе из-за потери памяти, на необходимость заново изучить материалы дела. Но теперь он уже ничего не понимал. Какое-то мелкое преступление, пусть и убийство, мгновенно зацепило внимание Эла, заставив его глаза потемнеть от вспыхнувшего интереса. Лайт подумал, что многое бы отдал сейчас, чтобы узнать лицо и имя неизвестного самозванца, осмелившегося отвлечь внимание детектива от Бога Нового Мира. Бога, который нещадно карал, но не привлекал внимания. Кира чувствовал… ревность? Поглощенный в свои мысли, Лайт не заметил, что Рюдзаки уже давно с интересом наблюдает за ним. Протянув руку, Эл аккуратно чуть потянул его за рукав, заставляя вздрогнуть, возвращаясь в реальность. - Лайт-кун, мне повезло, что у меня есть такой друг, как ты, - доверчиво сказал Рюдзаки, прожигая Лайта черным взглядом, - мне было бы сложно в одиночку расследовать и дело Киры и дело… этого убийцы. Но вместе, я уверен, мы справимся. Ты поможешь мне? - Конечно, Рюдзаки, я помогу тебе! – с энтузиазмом проговорил Лайт, пряча взгляд под челкой, - Но ты мне можешь объяснить, почему это убийство так заинтересовало тебя? Ты ведь никогда не берешься за обычные дела? На самом деле, Лайта волновало совсем другое. Вместе. Рюдзаки сказал – они справятся вместе. Значит, ему не показалось. Они действительно стали ближе за эти дни. Несмотря на всю холодность и отстраненность, на изменчивость и подозрительность, Эл все же признал в нем человека, которому он мог доверять. Которому мог позволить находиться с ним рядом. И даже вместе работать. Маленькими, осторожными шагами, Кира упорно шел к своей цели, постепенно разрушая преграды, добираясь до души своего врага. В нем медленно поднималось чувство превосходства и удовлетворения собой. - Это… необычное дело, - медленно сказал Рюдзаки и, перестав разглядывать Лайта, отвернулся к окну, - И необычный преступник. Он… особенный. И я знаю, кто это, Лайт-кун. - Что?! Как это знаешь, Рюдзаки?! Ты же ничего не помнишь? – потрясенно почти выкрикнул Лайт. Его злило, что он не может увидеть лица Эла, отвернувшегося от него, и вынужден разговаривать с копной черных волос, - Как ты можешь кого-то знать? - Лайт-кун, ты снова кричишь, - недовольно поморщившись, Рюдзаки повернулся к нему, - Разумеется, я его не помню. Но я как раз сегодня читал его дело. Я все эти дни перечитывал архив дел, которые я когда-либо расследовал. - Ты… читал архивные дела, но не нашел времени на дело Киры? – Лайту показалось, что он ослышался. - Ну да, - спокойно кивнул Рюдзаки, - теперь я вполне готов снова работать. Но, боюсь, тебе еще придется несколько дней самостоятельно следить за делом Киры, пока я разберусь с этим… преступником. Не волнуйся, Лайт-кун, это не займет много времени. Один – два дня, не больше. Не в силах вымолвить ни слова, Лайт, опустив голову, пытался подавить свою ярость. Время Киры неумолимо истекало. У него не было двух дней. Скорее всего, уже завтра, ему придется принимать смертоносное решение, придется начинать убивать не безликих преступников, а знакомых и родных людей, а Рюдзаки так не вовремя, так некстати собрался заняться совершенно ничего не значащим делом. Но… Кира ничего не мог изменить. Любые его попытки были бы подозрительны. «Дай мне имя, - в бешенстве думал Лайт, - если ты знаешь его – дай мне имя. И покажи фотографию. И я избавлю тебя от необходимости отвлекаться».