Это не ваши деньги сделают меня счастливым

— Даже не вздумай что-либо говорить, — мрачно прошипела Юльхен, чуть ли не вваливаясь на кухню в особняк Великобританского семейства. Выглядела она слегка непривычно, и по ярко-красному лицу было понятно, что девушке весьма не хватает воздуха. Тело было перетянуто изящным французским платьицем, что с силой капканы передавила не только желудок, но и легкие. В прошлом изящная собранная вверх прическа из белых волос растрепалась и начинала плавно съезжать с головы вбок. Все это вкупе с бешенством в глазах придавало Пруссии вид слегка безумный и потрепанный. Скотт подумал о том, чтобы как-то прокомментировать, но заметив, что подруга начинает как-то нехорошо и часто выдыхать воздух, решил помочь. Грубые пальцы неловко подергали шнуровку, а потом отодрали к чертям вместе с куском ткани. Юльхен заметно оживилась и сдернула с себя остатки корсета. — Свободу! — Пруссия устало подогнула ноги, обрушиваясь на стульчик и раскидывая ненавистные туфли на каблуках в разные стороны. — Франция? — уточнил Скотт, усмехаясь. — Франция, — с какой-то озлобленностью подтвердила девушка, вытаскивая из волос лишние шпильки, а потом и вовсе снимая длинный парик. Она осталась сидеть с голым торсом, лишь с пышной юбкой. Не то, чтобы она не считала шотландца мужчиной. Нет, наоборот Скотт был засчитан за идеал мужчины, но не стеснялась она его по другой причине. Смысл стесняться того, кого видела пьяного в дубеля, подбивавшего остальной бар пойти в английский парламент и срочно потребовать независимость. Юльхен не помнила всех пунктов, но пункт поднять килт для устрашения определенно присутствовал. Шотландия бросил девушке бинт, закуривая. Та поймала, неловко пошатнувшись вместе со стулом и как в бытность более древнюю начала утягивать грудь. Проблема у них на данный момент была общая. Во Франции. С тех пор как тот узнал, что Юльхен на самом деле Юльхен, то есть в женском роде, Франциск загорелся идеей поднять культуру прусского государства и сделать из нее настоящую леди. Леди получалась сикось-накось, но в целом процесс шел. И если, наверное, к платьям и парику можно было привыкнуть, даже к ненавистным каблукам тоже. А вот походы к Скотту, для того чтобы в очередной раз напиться в кабаке или сразиться на мечах (и неважно, что чаще выигрывал именно шотландец), были запрещены напрочь, как неженское занятие. И по началу это даже как-то не напрягало, но спустя неделю Юльхен поняла, что ей этого не хватает. Простого общения, подколов, лишенных всей это подоплеки светского двора, не хватает теплых вечеров с алкоголем перед камином и демагогией, чтение старинных книг на кельтском и улучшения ее амуниции. Шотландия бы не признал, что ему ее не хватает. Нет, он вовсе не понял эту чушь насчет того, что влюблен. Пруссии просто не хватало, как друга, который постоянно рядом. Вместо взбалмошной девчонки с короткими белыми волосами, что держалась в седле по-мужски, перед ним проявлялась незнакомая, а через пару дней и ненавистная девушка с капризным выражением на лице, кокетливой улыбкой и постоянными сплетнями. Впрочем, та девчонка возвращалась стоило только Юльхен умыться и снять себя с себя всю эту мишуру французского общества. Они сидели молча, стараясь не смотреть друг на друга. Проблема была общая, решение на горизонте не было видно. Пруссии надо было представлять в уже светском обществе свое государство. Как девушка, как светская дама. А в душе она оставалась рыцарем. Скотт не знал, не знал сколько его подруга продержится в этом пограничном состояние. Ведь однажды он посмотрит на нее и не узнает ту девочку, она просто может не вернуться с той другой стороны.  — Прокатимся? — хрипло предлагает шотландец, поднимаясь. Пруссия кивает. Они выходят на улицу. Юльхен идет босиком по прохладной траве, изредка выдирая травинки, сжимая их пальцами. Смотрит под ноги. Шотландия выводит лошадей и седлает их. Он всегда седлает и ее лошадь, просто выполняя сложившуюся традицию. Когда они отъезжают, то уже не видят, как у самой двери в особняк останавливается лошадь, на которой сидит Франциск. Синие глаза смотрят им вслед, француз лишь качает головой, усмехаясь. От чего-то он решает не догонять их и не останавливать Юльхен. Пускай прокатятся, пока еще есть время. Пока она все еще та девочка, которую Скотт учил ездить без седла. Пока он для Пруссии все еще тот идеал мужчины. Девушка ударяет пятками по бокам лошади и скачет вперед, смеясь и подгоняя Скотта, чтобы тот последовал за ней. Рыжий смотрит ей вслед, а потом оглядывается. Их с Франциском взгляды скрещиваются. Они оба знают, что не сегодня. Не сегодня так завтра, но Юльхен станет светской дамой. Шотландия морщится как от зубной боли, а потом отворачивается и скачет следом. Через некоторое время две лошади выравниваются. И сильный порыв ветра, будто неудержимая надежда шотландца, доносит до Франции слова песни недавно выученной девушкой: — Ce n'est pas votre argent qui fera mon bonheur Эту строчку поют два разных голоса. Один хриплый и чуть более высокий, а второй низкий и рычащий, но звучат они слажено, объединяемые надеждой