***
Вынужденный уже этим утром уезжать, Олег несколько часов ворочался в своей кровати, пытаясь хоть немного поспать, но сон все никак не хотел приходить. То ли грядущее задание, то ли же слишком мягкая койка (ведь привыкший к полевым условиям наемник уже свыкся со сном на твердых жестких поверхностях) все не позволяли сомкнуть глаз. В конечном итоге он психанул и встал, нащупывая в кармане штанов пачку сигарет с зажигалкой и выходя на просторный балкон. Щелчок колесиком, и на долю секунды темень вокруг рассеивается искрами кремня и маленьким огоньком. Сделав первую затяжку и медленно выпустив дым через нос, Волков облокотился о белую резную перекладину, украшенную статуями ангелов, которые в первые дни жутко стремали своими выражениями лиц и голыми задницами. И если у Олега все эти статуи, которыми замок был напичкан доверху, не вызывали никаких поэтических мыслей, то его люди это весьма оценили. Ну да, чего еще можно было ожидать от этих баранов, кроме как облапывания мраморных сисек, от чего их босс норовил заработать косоглазие, каждый раз возводя глаза к небу. Пепел маленькими частями летел вниз и оседал на водной глади, постепенно идя на дно канала. Несмотря на то, что многие люди считали Венецию прекрасным городом, исполняющим мечты влюбленных, Олег был с этим категорически несогласен. Место ассоциировалось у него с цветущей грязно-зеленой водой, от которой разило гнилью и холодом. Даже выросший в Питере, с его постоянными дождями, наемник не понимал, как можно жить в настолько сыром месте. Сигарета тлела, но погруженный в свои мысли наемник этого не замечал. И лишь когда слабый огонек добрался до фильтра, обжигая два пальца, Олег встрепенулся и от неожиданности вышвырнул окурок в воду. - Твою же мать, - пробурчал он, обхватывая обожженные подушечки пальцев губами. Волков уже было хотел зайти обратно в помещение, чтобы опять попытаться поспать, но внимание его перехватывает внезапное отражение света на воде. Пришлось немного перегнуться через перила, чтобы понять, что свет включили на кухне. Интересно, кто еще был таким же полуночником? Впрочем, вопрос отпадает сам собой, когда в поле зрения появляется знакомая рыжая макушка. А вот и столь нужный в данный момент собеседник. Надев свою черную борцовку, Олег сразу направился вниз. Дверь кухни была слегка приоткрыта, отбрасывая острый луч света на пол. Толкнув ее, наемник не особо удивился тому, что увидел за ней. Сидящий за столом Сережа мирно попивал кофе (если судить по крепкому аромату в воздухе) и с удовольствием уминал уже неизвестно какое по счету пирожное с воздушным кремом. Волков, разумеется, ничего против сладостей не имел, но от вида того, в каких количествах друг их употреблял, к горлу подкатывала тошнота. Но он молчал и никогда не высказывался по этому поводу. Видимо, воспоминания об их голодном детстве, когда попробовать банальные конфеты удавалось только под Новый год, не позволяли над этим смеяться. Подняв голубые глаза на внезапную персону в дверях, Разумовский лишь коротко хмыкнул, будто специально сербая кофе и не говоря ни слова. Однако, где-то глубоко в душе он ликовал, что рядом с ним оказалась хотя бы одна живая душа. - Приятного аппетита, жрица ночи, - все-таки не удержавшись, подколол его Олег, усаживаясь на стул напротив него. - Та пафол ты! - стирая с носа крем, огрызнулся тот. - Ты в курсе, что с такими темпами твою кровь можно будет закатывать в банки вместо клубничного варенья? - наглая усмешка скользнула на губах наемника, а его рука потянулась к еще не пострадавшей коробке эклеров со сгущенкой, норовя украсть один из них. - Прям мечту всей моей жизни озвучил. Попытка утащить эклер обернулась провалом, когда рука Сергея со всей силы хлопнула по руке Олега, заставляя того отдернуть ее. Но Волков и не думал обижаться, продолжая улыбаться от вида перемазанной моськи Разумовского. - Нет, я серьезно. Когда в последний раз ты нормально ел? - обеспокоенно поинтересовался он. Шутки шутками, но выглядел Сережа действительно неважно. - Ну... Если еда в СИЗО считается нормальной, - приходится отвести взгляд, лишь бы не дать понять, что он согласен со словами друга. - Ты сейчас серьезно? - вмиг меняясь в лице, напряженно переспрашивает Олег. - Сереж, ну так же нельзя, - сейчас он почему-то почувствовал себя надоедливой бабушкой, которая расстраивается из-за того, что ее внук плохо кушает, но от своих слов отказываться не собирался. - Будто ты не знаешь, чем заканчиваются мои попытки что-то приготовить, - закатывая глаза, иронично отвечает рыжий. - Мог ведь меня попросить. - Да что ты? - поднимаясь со стула, обходя стол и облокачиваясь на него возле Олега, с прищуром интересуется он. - И как ты себе это представляешь? - упираясь коленом между его ног и подаваясь вперед, Сергей пальцем подцепляет край его борцовки и томно шепчет, вынуждая самого Волка вжаться в спинку стула и нервно сглотнуть, - Олег, я хочу, чтобы ты принес мне башку Грома, а потом... Ты сваришь мне пельмени. Последняя фраза Разумовского спускает с небес на землю, а сам миллионер начинает безудержно ржать над его тупым сейчас выражением лица, смахивая с глаз слезы. Хлопая ресницами, Волков еще минуты две тормозит во времени и пространстве, пытаясь вспомнить свое имя. Но когда реальность возвращается к нему, он поднимается, награждая все так же хохочущего рыжего грозным взглядом, а после берет его недоеденное пирожное и молча размазывая прелестное кондитерское изделие по его личику. Смех сразу прекращается, но Сергей так и не сдвинулся с места, пока Волков не закончил свое пакостное дело, только после этого открывая слипающиеся от крема и джема глаза. - Насмеялся? - спокойно интересуется наемник. - Вполне, - в таком же тоне отвечает Разумовский. Волк хмыкает и уже хочет слизать крем со своих пальцев, но изящная и в то же время сильная рука перехватывает его запястье, а тонкие губы весьма эротично обхватывают каждый палец по очереди, обсасывая каждую фалангу. Напрягаясь всем телом, Олег опять не знает, куда себя деть. Всегда сосредоточенный на деле наемник превращается в мальчишку, который в первый раз увидел женскую грудь. - Так еще вкуснее, - наконец-то отпуская чужую руку, язвительно говорит Сергей. Оторвав пару бумажных полотенец, он начинает вытирать свое лицо. - Чертов псих... - еле слышно мямлит мужчина, все еще держа руку на весу. - Ага, - хихикает Разумовский, выбрасывая уже использованные полотенца. - Так что, займемся кулинарией?***
- Вот смотри: держишь пальцами и надавливаешь. - Я не могу! - Это еще почему? - А ты что, не видишь? Он у меня из рук постоянно выскальзывает! И брызгает... - Язык у тебя изо рта постоянно выскальзывает! Будто ты не делал такого раньше. - Я перестал, когда ты свалил в армию. С другими подобного не хотелось делать. - Господи, ладно, давай помогу! Только давай без резких движений. Встав у Разумовского за спиной и прижавшись к ней грудью, Олег кладет руки поверх его и помогает аккуратно разрезать очищенные от кожуры помидоры на более мелкие кусочки. С выбором блюда долгих раздумий не возникло и оба сошлись на решении приготовить традиционную итальянскую лазанью. Острое лезвие ножа плавно скользило по овощам. Сосредоточенный на деле Сережа, который старался сделать все с опытом перфекциониста, совершенно отличался сейчас от Волкова, который был вполне расслаблен, зная свое дело. И если обычно выходит так, что комом получался первый блин, то в этом случае произошло иначе — последний помидор брызнул соком, пачкая фартук Разумовского с надписью "Поцелуй повара", неизвестно откуда взявшийся на кухне. Впрочем, на этот маленький пустяк никто не обратил внимание. - Ну, вот и все, - отстраняясь от Сергея и вытирая руки, подытожил наемник. - Теперь помидоры нужно измельчить в блендере. Хотя бы это сам сделаешь? - Я не настолько безнадежен, - обижено фыркает Сережа и засыпает помидоры в блендер, после плотно закрывая его крышкой и включая. Убедившись в том, что со своей частью Разумовский справился, Олег принялся заниматься остальными ингредиентами для соуса болоньезе. Через несколько минут кухня наполнилась ароматным запахом и шкворчанием фарша с луком. Приятно было вспомнить былые деньки, когда друзья вот так же вместе торчали на кухне и пытались что-то приготовить. Правда, раньше они могли довольствоваться лишь дешевыми продуктами и грязной кухней в общаге, наполненной назойливыми соседями, хотя это нисколько не портило им настроение. Сейчас же дела обстояли совершенно по-другому, у них была собственная огромная кухня, лучшие ингредиенты и спокойная обстановка. Сергей ненавидел готовку и гневался, когда все же приходилось ею заниматься, но стоило ему обзавестись помощником Олегом, и улыбка до ушей не сползала с его лица до самого конца. Он любил принимать его помощь, смеялся над его порой глупыми шутками и адекватно воспринимал критику, если что-то шло не так. Возможно, красоту таких моментов подчеркивало и то, что именно тогда Олег включал человека и не строил из себя вселенскую угрюмую задницу, от разговоров с которой откровенно тошнило. - Блин... Можешь еще зелень порезать? У меня из головы вылетело, - просит Волков, неотрывно помешивая доходящий до нужной кондиции фарш. - Есть, сэр! - шуточно кивает Сережа, отдавая честь и возвращаясь к досточке, кладя на нее базилик и петрушку. - Другая рука, - в ответ смеется наемник. - Что? - Рука. Честь отдают правой, а не левой рукой, - пояснил он. - М-м-м... Хочешь поговорить об "отданной чести"? - губы расплываются в ухмылке, а в глазах пляшут рыжие черти, превращая Сергея в настоящего демона. - Только не начинай, - удивительно, но Волков и не думает огрызаться. - Ты ведь сам... Нет, не скажу, прозвучит слишком вульгарно и обидно. - О-о-о-у-у... - умиленно протянул Сережа. - Волче боится, что явится дух его мамочки и намылит ему рот мылом? - Либо явится твоя и запихнет это мыло тебе в зад, - мило улыбаясь, ответил мужчина. - Либо ты мне напомнишь, как отдавать эту честь... А то ведь я уже все позабыл. Волков чуть лопатку из рук не выронил. Что его всегда удивляло в Разумовском, так это то, что очень сложно было понять: шутит он или нет, ибо в любом случае он любил насмехаться над своим собеседником. - Я ведь уже говорил тебе, что ты псих? - Сочту за согласие. Дальше повисло слегка неловкое молчание, нарушаемое лишь шипением горячего масла в сковороде и стуком ножа по гладкой деревянной поверхности. - Так, что там с зеленью? - нарушая затишье, спрашивает Олег. - Да, сейчас, я уже почти... Но закончить свою мысль Разумовский так и не смог. Следующие несколько секунд прошли для него как в замедленной съемке. Лезвие большого ножа в руке сверкнуло в свете ламп и в нем можно было рассмотреть собственное отражение. Голубые глаза на отполированной поверхности вспыхнули оранжевым пламенем, а уста изогнулись в клыкастом оскале. Для слишком расслабившегося Сергея это стало настолько неожиданным, что он испуганно закричал, резко швыряя нож в другую часть стола и прикрывая рот рукой, пытаясь успокоиться. - Сереж?! - Олег реагирует мгновенно, бросая все свои дела и срываясь с места, подбегая к другу. - Эй, ты чего? Что случилось? - Нет... Ничего... Я... - бессвязно бормотал рыжий, пытаясь придумать себе оправдание. - Я просто... Палец порезал, - наконец-то выдает он, показательно пряча левую руку за спиной. - Палец? А по реакции будто руку себе отрезал. Давай посмотрю, - рука наемника уже тянется к Сереже, но тот быстро отскакивает назад. - Не нужно. Все в порядке, - протараторил он, пытаясь улыбнуться. - Вот твоя зелень. Смотри лучше, чтобы у тебя ничего не подгорело. - Черт! - запах легкой гари тут же доносится до Олега и тот мчится обратно к плите, убирая сковороду с огня. - Фух!.. Еще чуть-чуть, и накрылось бы все медным тазом. - Ты ведь понимаешь, что я буду припоминать тебе это до конца твоей жизни? - Разумовский заметно пришел в норму и вновь включил в себе заразу. - Это удар ниже пояса. - О да, я знаю.***
- Все, я закончил, - высыпая последнюю порцию тертого сыра на верхний слой лазаньи, сообщил Сережа. Олег на это коротко кивнул и взял форму для выпекания с блюдом, отправляя его в заранее разогретую духовку. К счастью, с оставшейся частью готовки не возникло особых проблем и друзья относительно быстро со всем справились, так что за окном до сих пор стояла глубокая ночь. Однако кухня все равно умудрилась пережить мини-апокалипсис: тонкий слой муки был рассыпан почти по всему полу, плита залита маслом, а стол заляпан соусом и засыпан обрезками от овощей и прочей мелочью. - Теперь осталось только подождать минут сорок, - заключил Волков, облокачиваясь о столешницу. - Отлично, тогда я постараюсь отмыть руки и все остальное, - и действительно, выпачканные в соусе и сыре руки, щека и фартук Разумовского складывали впечатление, будто он не готовил, а вернулся с очередного серийного убийства. Для завершения образа не хватало только маски птицы. Но, похоже, у Олега на этот счет были весьма другие планы. Он мигом выпрямился и перегородил Сереже, держащему руки на уровне груди, чтобы еще больше не запачкаться, дорогу. Тот поднял на него непонимающий взгляд и ахнул, когда рука мужчины перехватила его запястье в знакомой манере, а его губы обхватили указательный палец, слизывая красную жижу. Все-таки, Олег не был так прост, как зачастую считал Разумовский. Ловкий язык и мягкие губы обводили каждый пальчик, от чего Волк сейчас скорее был похож на кота, добравшегося до сметаны. За всеми его манипуляциями Сергей даже не заметил, когда его властно подхватили под бедра и усадили прямо на грязный стол. Впрочем, как-то это прокомментировать он не успел, потому что в следующий момент Олег оторвался от его рук и накрыл его губы поцелуем, заставляя того растворить стон у партнера во рту. Фартук и просторная футболка миллионера первыми оказались на полу, вскоре к ним присоединилась и борцовка наемника, которую Сергей чуть не порвал, пока пытался снять. Сильные руки проходятся по изящной шее и заправляют рыжие пряди за уши, после чего на одной из мочек смыкаются зубы, заставляя Сережу застонать чуть более громко. Как же они оба соскучились по этому. Удивительно вообще было то, что они смогли сдержать себя на борту самолета да и вообще тогда, когда оставались наедине. Напряжение нарастает и Сергей решает тоже не терять времени. Пока губы Олега блуждают по его шее, он скользит рукой вниз и забирается в его домашние штаны, мигом обхватывая уже возбужденную плоть и вынуждая того еле слышно застонать и толкнуться навстречу умелой руке. Поцелуи наемника продолжают свой путь, пока не доходят до груди. Кончик языка касается шрама и Волков замирает, следя за реакцией любовника, который с вожделением наблюдает за его действиями. Получив немое разрешение, язык движется сначала по одной багряной линии вниз, а потом переходит на другую и поднимается обратно вверх. Разумовскому сносит крышу от контраста жгучих и одновременно приятных ощущений, от чего он сильнее сжимает руку на члене наемника. Теперь Волков не стонал, а откровенно рычал, резко стягивая с рыжего штаны и опускаясь перед ним на колени, закидывая его ноги себе на плечи. Сережа затих, с интересом наблюдая за его действиями, а следом застонал вперемешку с матами на итальянском, когда губы Олега сомкнулись на головке и он стал медленно опускаться, параллельно с этим начиная разрабатывать смоченными заранее пальцами вход. Всего пара каких-то слабых движений, и Разумовский не выдерживает, откидываясь на стол, наплевав на то, что его спина и волосы превратятся в полотно абстракционизма, гортанно постанывая и толкаясь в горячий рот. Не смотря на то, что подобной близости у них не было уже давно, Волк все еще помнил некоторые чувствительные точки и действия, от которых Сережа тащился. Лаская его уже двумя пальцами, он переместился на внутреннюю сторону бедра, слегка прикусил и сразу зализал место укуса, после шла дорожка до пупка, путь к которому он не раз выцеловывал, после внимание было уделено коже над пупком, которую он так же прикусил, оставляя следы от клыков. Сергея бросает в жар и он в нетерпении ерзает на столе и скулит, ибо пальцев ему уже катастрофически не хватает. - Возьми... - сорванным голосом шепчет он. - Возьми меня, ну же... И Олег не вправе не послушать его, ведь и сам держится на грани своих возможностей. Поднявшись с пола, он тянет мужчину на себя, заставляя приподняться, чуть приспускает штаны и медленно входит в податливое тело, направляя себя рукой и толкаясь до самого конца. В этот раз с губ Сергея срывается болезненный стон, от чего он зажмуривается и крепко скрещивает ноги у партнера на пояснице. Волков терпит и пока что не двигается, чтобы дать привыкнуть и не причинить лишний дискомфорт. И только когда стенки вокруг члена немного расслабляются, а сбивчивое дыхание над ухом успокаивается, он начинает неспешные толчки. Обнять рыжего за талию получается не с первого раза, так как руки соскальзывают с его спины из-за соуса на ней. Но в итоге Олег добивается своего, прижимая Разумовского ближе к себе и начиная двигаться более размашисто, выходя почти до конца - оставляя внутри только головку, а после вновь проникая по самое основание. Вскоре боль растворяется в нарастающем удовольствии и Сережа уже сам подается ему навстречу, обвиваясь руками вокруг шеи и несильно проходясь ногтями по крепкой спине. Но, видимо, абсолютное уединение для этих двоих было бы странным, учитывая то, что дом кишит и другими людьми, поэтому судьба решила подкинуть им очередную подлянку... Стоило Олегу оторваться от губ Разумовского и поднять взгляд, как в глаза тут же бросилась незваная персона. Сонный, лохматый и плохо соображающий Шурик появился в дверях и сперва даже не заметил пикантную картину, раскинувшуюся на столе. Волков мгновенно замер и затих, что сперва удивило Сережу, но стоило ему обернуться в ту сторону, куда смотрел наемник, как волна разнообразных эмоций окатила его с ног до головы, но он так же, как и любовник, не проронил ни слова, принимаясь наблюдать за ночным чудом. А Шурик все еще находился на своей волне, лениво почесывая зад и открывая холодильник, отыскивая там небольшую бутылку воды и махом опустошая ее. И лишь когда он оборачивается назад, сонливость мгновенно отступает и он ошарашенно выплевывает воду от вида того, что один его босс... трахает другого. Повисло неловкое молчание, а на заглянувшего в неудачное время паренька все так же пялились два покерфейса. - Ты что-нибудь видел? - спокойным голосом интересуется Олег, все так же не двигаясь и не выпуская Разумовского из объятий. - Я... Эээ... - заикается Шурик, который сейчас мечтает буквально провалиться сквозь землю. - Нет. Ничего. Вообще. - Ну и на что же ты тогда смотришь? - притворно-мило пропел Сергей, улыбнувшись уголками губ. - Ну так это... - Шурик, иди. Иди и радуйся отсутствию бессонницы и тому, что мой пистолет в других штанах, - в том же тоне вздыхает Волков. - Так, я могу..? - ИСЧЕЗНИ! - с психу орет миллионер. Больше Шурику повторять не пришлось и все, что оба успели заметить, это пулей исчезнувший силуэт синей шевелюры. От случившегося невозможно не рассмеяться, что вновь оставшиеся наедине и делают, пока Волков не решает возобновить их прерванное занятие, делая ощутимый рывок, от чего смех Сергея сменяется стоном. Движения становятся все более быстрыми и рваными, заставляющими бесстыдно кричать во весь голос и оставлять кровавые полумесяцы на спине наемника. Тогда Олег решает немного усмирить вышедшего из-под контроля Разумовского и затыкает его собственническим поцелуем, кусая любимые губы до крови и дурея от солоноватого привкуса. Терпение почти на исходе, тягучий приятный комок внизу живота просит свободы, а легкие жалобно умоляют о лишних каплях недостающего воздуха. Но Сережа не хочет, чтобы все так просто заканчивалось. Разум уже отравлен эйфорией, и выпади сейчас возможность перечеркнуть все свои планы, выпустить заложников и стереть Грома из памяти, он бы так и сделал, ибо сейчас все его мысли сосредоточенны на одном наркотике, последняя доза которого у него была много лет назад. Волков подхватывает рыжего под колени и немного меняет угол проникновения, теперь проезжаясь точно по простате и вынуждая того хрипеть от удовольствия сорванным голосом. Осталось немного. Всего несколько глубоких резких толчков доводят до пика, заставляя содрогнуться всем телом и потерять связь с внешним миром. Волкова накрывает следом, уж больно великолепная картина растрепанного любовника в его собственном семени на животе открывается взгляду, от чего терпеть становится невозможно и он кончает прямо в него, все еще ощущая приятную вибрацию скользких горячих стенок. Они так и продолжают нежиться в объятиях друг друга и лениво целоваться, пока наслаждение постепенно не отступает. - Тебе явно нужно в душ, - тяжело смеется Олег, пальцем стирая с щеки Сережи соус. - Только с тобой. И это не обсуждается, - уткнувшись лбом Волкову в плечо, отвечает тот. - Если уйдем оба, рискуем спалить все труды наши. - Да и плевать. Душ, моя кровать, и твоя поездка переносится на вечер.