Преступление и наказание

Утро было теплым, в кабинете становилось душновато, и Франкенштейн открыл окно. Постоял немного, с легкой усмешкой наблюдая уже давно ставшую привычной сцену у ворот школы. Мистер Пак и опоздавшие студенты. На этот раз их было на удивление много: несколько девочек, небольшая кучка парней, среди которых ярко светился рыжей макушкой Шинву и... – Мастер?!... – едва слышно выдохнул Франкенштейн. Его бледно-голубая рубашка вдруг стала удивительно подходить по цвету к его лицу, а лоб покрылся капельками пота. «Как это может... Нет, только не это!» Он сам не мог потом вспомнить, каким образом очутился у ворот. Оставалось лишь надеяться, что никто из находящихся на уроках учеников ничего не заметил, а те, кто опоздал, были слишком заняты воспитательной беседой с суровым математиком, чтобы их могло отвлечь еще хоть что-то. «Успеть». Он успел, точнее, все-таки не совсем. Когда Франкенштейн подходил к воротам, между учителем Паком и Мастером уже стоял Шинву. Взъерошенный, он отчаянно размахивал руками и беспорядочно что-то выкрикивал. Мистер Пак заметил его первым. – Вот, господин директор, полюбуйтесь-ка на это, – он отодвинул Шинву в сторону и впечатал палец в грудь Райзела. Франкенштейн побледнел еще сильнее. В другой раз он обязательно бы полюбовался на Мастера, но сейчас обстановка к этому явно не располагала. От мысли, каким унижениям того могли подвергнуть, если бы не случайный взгляд в окно, стало так плохо, что директор едва не пошатнулся. – Что происходит? - ледяным тоном спросил он. – Этот ваш студент по обмену, он опоздал! – в голосе учителя было столько негодования, словно этот студент только что сжег школу. – Никогда, вообще ни разу не опаздывал, всегда первый в класс приходил, а тут... Наверняка связался с этим оболтусом! Тяжелая ладонь мистера Пака пролетела в миллиметре от затылка вовремя втянувшего голову Шинву. Разумеется, Мастер не опаздывал никогда. Он приходил в школу вместе с Франкенштейном и сидел у него в кабинете до начала уроков. Но сегодня, именно сегодня он вышел из дома на полчаса раньше, пояснив коротко: «У меня важное дело». «Что же это было за дело?»... – Но я же объяснил! – Шинву снова попытался втиснуться между учителем и своим другом. – Объяснил он... Вот скажите, господин директор, что мне с ним делать? Опоздал в первый раз, да еще освобожден от физкультуры, не могу же я его заставить бегать с остальными. А может, пока все бегут, он постоит на коленях в воротах на виду всей школы, а? – учитель Пак хохотнул, явно представив, как это будет смотреться.. Франкенштейн тоже представил и, судорожно сглотнув, кивнул Мастеру. – Ко мне... В кабинет… – едва выдавил из себя он. – Остальных – на уроки. Сил обсуждать что-то с мистером Паком не было никаких. Сворачивать шею преподавателя на глазах студентов было крайне непедагогично. Поднимаясь к себе в кабинет, Франкенштейн чувствовал, что Мастер идет следом, но не решался остановиться и что-нибудь спросить. И только оказавшись внутри, за закрытой дверью, он наконец перевел дух. – Мастер... Что произошло? – Я опоздал, Франкенштейн. Я опоздал в школу. Голос Мастера был, как всегда, спокойным и ровным, но отлично его знавший Франкенштейн смог различить в нем что-то, очень сильно похожее на отчаяние. «Мастер так любит порядок…» – теперь отчаяние явственно читалось во взгляде Франкенштейна. Однако ничего сказать вслух он не успел. Раздался стук в дверь, и тут же в кабинет просунулась рыжая голова, а следом за ней и весь Шинву. – Директор! Не наказывайте Рая! Это я, я во всем виноват! – выпалил мальчишка и, не давая никому вставить ни слова, словно боясь, что его опять не будут слушать, затараторил: – Я всегда опаздываю, мне надоело, Икхана просить бесполезно, он безответственный, я попросил Рая, на телефоне пять пропущенных и семь СМС, я не слышал, он пришел, надо было бежать, но он не стал, и я тоже тогда, не бросать же, ведь из-за меня, но мы бы успели! Но не успели... Шинву перевел дух и умоляюще посмотрел на Франкенштейна. – Не наказывайте его! Пожалуйста! Лучше меня! Или уж тогда нас вместе! – Вместе?... Наказывать? – Франкенштейн озадачено посмотрел на Мастера. Тот кивнул. – Садись... Шинву послушно плюхнулся на диван. Франкенштейн вздохнул, открыл шкаф и достал оттуда еще две чайные чашки и вазочку с совершенно непедагогичными шоколадными конфетами.