Твои глаза - мое безумие

Я вхожу без колебаний. Без малейшей толики сомнений. Оставляя при входе, словно обувь, всю свою жизнь. Закрыть дверь на ключ, что жжет в руках, словно распеченный на огне, словно только с наковальни. Безумная моя судьба, в каком сумасшедшем доме ты устроила свою кузню? Характерный скрип в заржавелом замке – словно моя Луна играет на скрипке. Моя светлая Луна – маленький фонарик в этой трясине, где я, как дурак, предпочитаю идти на дно. Не цепляясь за ее спасательный свет. Она тоже остается за дверью. Как все они. Друзья. Враги. Война. Я. Все останется там. Я еще раз проверяю, запер ли дверь – чтобы не достучались. Чтобы все мои мысли остались там – за дубовой деревянной преградой. Стоит только обернуться, чтобы забыть даже об этой, такой символичной, грани. Мерлин, я давно уже за гранью. Твои глаза напротив – такие безумные, такие тягучие. Словно вишневая смола, которую так норовит попробовать в детстве, - я могу чувствовать горьковатый привкус у себя на губах. Такой же, как от твоих поцелуев. Ты смеешься. Я не люблю этот смех. Обхватываешь мою голову в тиски своим железным безумным хохотом. И я отчетливо чувствую, как со скрипучим хрустом, этот смех ломает каждую мою косточку. Как опытный кукловод выдергивает последние ниточки со своей тряпичной куклы – остается лишь упасть к твоим ногам. Опять. Я опять пришел. И мне уже почти не больно это осознавать. Мне уже почти все равно. Ты, наконец, замолкаешь, скривив пухлые губы в полуусмешке – кривые линии надменной улыбки искажают красоту правильных скул, отравляют. Твои губы алеют в полумраке – чью кровь ты опять пила, ведьма? Или это остатки моей души обсыхают на твоих губах, последние капли, которые ты уже просто не хочешь проглотить. Весь мой рассудок, моя гордость, моя свобода – просто облизни губы, ничего не останется. И ты, читая мои мысли, облизываешь, будто вдруг стало нечем дышать, доказываешь в очередной раз, что да, одним ленивым движением языка ты может стереть остатки моего существования вне. Вне тебя. Да, проклятая, весь мой мир сосредоточен на твоих губах. Мое презренное существование зациклено в твоих смоляных глазах. Два черных солнца, вокруг которых я оборачиваюсь. Моя орбита – круги дантовского ада. Я бросаю свою мантию у двери, в комнате тепло – в камине полыхают поленья. Ноги наливаются свинцом, но я все равно делаю шаг. Думаю, я шел бы к тебе даже по раскаленному железу. Даже по трупам тех, кого я люблю. Впрочем, что я и делаю. По пустым, лишенным рассудка, глазам моих родителей. Ведь это ты убила их, ты пытала их, выедая своим ядом из них жизнь, превращая в овощей, прикованных к больничной постели. Знаешь, меня даже сейчас тошнит от этого больничного запаха – накрахмаленных простыней и сладкого чая. Этот запах оседает на тебе после каждого визита и от него совсем не избавиться. Не отмыться. От этого запаха так хочется плакать, даже больше, - выть дома каждую ночь, наложив заклятие, чтобы не разбудить бабушку. Знаешь, ты сделала меня сиротой. Ты поселила меня в этот храм одиночества еще с раннего детства. Разве не помнишь маленького ребенка в одном из домов, где сеяла смерть. Твои зерна проросли в моей кроватке. Знаешь, у меня полные карманы фантиков от конфет, которые мне дает мама. А я, черт, храню их, как самую важную ценность. Бессчетное количество пестрых бумажек – вместо семейного фотоальбома, мой детский клад. Ты опускаешь глаза, и тени от длинных ресниц рисуют кружевные узоры на твоих бледных щеках. Знаешь,.. Мне все равно. Я опять забываю своих родителей, я забываю свою бабушку и свое не очень-то счастливое детство. Я выброшу все фантики, я оглохну, чтобы не слышать их истошных криков. Лишь дай мне коснуться твоих волос. Я так хочу словить губами тень на твоей щеке. Ведь даже страх не съедает больше мои мысли. И совесть не режет перочинным ножиком сердце. И ты давно выпила остатки моего разума, как дешевое вино за ужином – залпом, опрокинув бокал. Я уже не думаю ни о чем. Почти блаженство. Не ненавижу себя за свою любовь, не ненавижу тебя за свою любовь. Я просто сдался в один из дней. Мерлин, когда это было, сколько вечностей назад?.. Убей их всех, сожги мой дом, вырви сердца всех тех, кто мне дорог. Смейся, сумасшедшая. Пей мою кровь, рви мою душу. Я все равно приду. Я все равно буду целовать твои колени. Я вспоминаю, как сильно боролся с твоим безумием во мне. Как долго. Почти до смешного прятался, отрицал, убивал себя на этой войне, пытался держать в памяти крик моих родителей от твоих пыток. Перебрал в голове все варианты - империус, зелье, ты влезла в мою голову, ты отравила меня, заставила болеть тобой. Какой-то жуткий план, какой-то опасный маневр во время войны, одно из проявлений твоего безумия. Что-либо. Кончилось тем, что я никогда тебе не был нужен. Тебе не было никакого до меня дела. Я сам сошел с ума. Я сам полюбил тебя. И я уже не корю себя за это. Ты в моих венах течешь вместо крови, я дышу тобой вместо воздуха и пью вместо воды. Ты каждый мой атом. Я состою из тебя. Безумная. Убийца. Сущее зло. Я так люблю тебя. Разве знал я мир иной, кроме тебя. Разве есть смысл в жизни другой, кроме тебя. Пересечь комнату к твоему креслу – девять шагов. Как девять адов перейти по радуге. Так нужно просто осесть на пол у твоего кресла, просто уронить голову на твои колени. Почувствовать твои длинные пальцы у себя в волосах. Почти нежно. Я знаю, как ты улыбаешься сейчас. Даже не видя, ты стоишь у меня перед закрытыми глазами. Бледное лицо, словно вытесанное из мрамора – какие боги тебя сотворили, какие дьяволы. Безумные кудри, словно шипящие змеи, норовят впрыснуть под кожу свой сладкий яд. Острые скулы так напоминают острие ножа, изогнутые брови. Я знаю каждый завиток твоих волос, каждый полутон улыбки – выучил наизусть, как учат в детстве молитву. Чтобы воскрешать каждый миг после, не видя тебя. В очередной раз предавая друзей, обнимая свою девушку, сражаясь на чьей-то войне, - видеть тебя перед глазами. Как крестик на груди, как узелок на память – всегда рядом. Я ловлю твои руки на своих волосах – холодные. Поднимаю голову, смотря на тебя. В омуте твоих глаз, держи крепче мои руки, чтоб я никогда не выплыл. Привяжи всеми якорями, чтоб я камнем пошел на дно. В твоих глазах – творение вселенной. И гибель всех цивилизаций. В твоих глазах полыхает война и умирают дети. Как можно было так обезуметь? Я давно прекратил искать ответы. - Нев… - твой шепот обволакивает, словно объятия. Нет, только не называй меня по имени. Я забыл его. Я оставил его. Только не напоминай мне о том, что есть мир, кроме тебя. Я здесь, я снова у твоих ног – пожалуйста, не бросай меня обратно. Ведь я знаю наверняка, что будет, когда я запру за собой эту дверь с той стороны, что ждет меня там - все мои мысли, все кошмары с непоколебимой верностью дожидаются там, чтобы потом каменным плащом упасть на мои плечи. Мерлин, я уже чувствую их тяжесть. Посмотри на меня – и мне вмиг станет легко, коснись меня и я почувствую чертовы крылья у меня за спиной. Ведь за дверью меня ждет все тот же кошмар. Единственный. Самый страшный из, самый неотвратимый. От которого дрожишь всем телом, от которого покрывается испариной лоб. Двор Хогвартса. Финальная битва, решающий бой. Две стороны и до смешного, словно мелом начерчена, посередине грань - Гарри Поттер и Волдеморт, добро и зло, моя школа, мои друзья и стая убийц и преступников, весь мой мир и ты. И я стою посередине, я должен сделать выбор, хотя он и так очевиден – моя семья, все мои цели и мечты, Луна – здесь нет места сомнениям. Но один твой взгляд – черный шоколад, словно липкая смола, затягивает меня в свою пучину. Я отрекаюсь. Я вижу их лица, каждого из них – непонимание, презрение, ненависть, каждый их взгляд синяком отпечатывается на моем теле. Мне все равно. Я не могу не любить тебя. Я не могу не идти за тобой. И я иду, без сомнений, без мыслей, без совести – я всегда буду идти за тобой. И Невилл Лонгботтом – истинный гриффиндорец, сын родителей, замордованных приспешниками Волдеморта, добровольно и осознанно переходит на сторону Темного Лорда. Один и тот же кошмар. Я иду за твоими глазами. Я падаю к твоим ногам. Не называй меня по имени. Слышишь, мне от этого страшно. Ты касаешься пальцами моих губ, обводишь их контур – так нежно, что я готов поверить в тебя. Найти в твоих глазах свет, в твоих руках – любовь. Нет, не стоит себя обманывать. Я накрываю твои губы своими, чтобы избавиться от мимолетной иллюзии. Тягучая смола, смесь шоколада и горечи, - так хочется тебя целовать. Беллатриса Лестрейндж – твое имя – моя детская травма, кровоточащий шрам на моем сердце. Я знаю, что ты сотворена тьмой, что ты, словно бенгальский огонь, искришься злом и безумием – я никогда этого не забуду. Я чувствую это, словно электрический заряд, пробегающий по кончиках твоих пальцев, с каждым твоим касанием пропуская сквозь меня ток. Так магглы спасают умирающих, так я умираю на твоих руках. Мне давно уже плевать. Я исступленно целую твои руки. - Я люблю тебя. Господи, я так люблю тебя. Ты смеешься. И я начинаю любить твой смех.