Проект "Зимний солдат"

      На это, особо важное, задание Зимнего не взяли. Ну то есть он должен был курировать ситуацию снаружи, отслеживать выходы. Как капкан или сигнализация. Ждать в укрытии и не обнаруживать себя без приказа.       В первый момент Зимний подумал, что командир не доверяет ему, не полностью уверен. Но тогда его не взяли бы вообще. Рамлоу не стал бы рисковать.       Зимний прищурился в прицел и заметил ряд черных дорогих машин, приближающихся к зданию. Увеличение позволяло разглядеть номера, и Зимний без труда узнал один из автомобилей. Слишком часто он ездил на ней, выпрямившись на заднем сидении, весь напряженный и в то же время трепещущий от близости Александра.       Вот почему его не пустили внутрь. Пирс не хотел этой встречи. Он отрекся от Зимнего, отдал его другому, как передают по наследству любимое оружие.       Снайпер отвел взгляд. Он злился на себя за то, что смеет осуждать Пирса. Директор создал его и имеет право и использовать, и подарить. Он не должен сомневаться в его решениях. Хорошее оружие слушается беспрекословно, исполняет и подчиняется. Ему следует радоваться, что Пирс отдал его достойному. Рамлоу ведь действительно заботился о нем.       Эта мысль заставила Зимнего прищуриться. А что, с замиранием сердца подумал он, если не Пирс, а Рамлоу приказал ему ждать здесь? Что, если он решил, что Зимний не должен видеться с главой Гидры, чтобы не сорваться, не выдать своего состояния?       Стало тревожно. Думать, что кто-то может настолько беспокоиться за него, было страшно. Поднимало внутри волну протеста. Это неправильно. Его эмоции не должны иметь значения.       И все же всё в груди напряглось, когда он услышал в наушнике голос Рамлоу, приказывающий ему перебраться на хэликэрриер и охранять его. А ещё ему показалось, что в голосе командира отряда он услышал сомнение. Как будто он не хотел отдавать приказ.       Капитан Америка. Зимний ждал его. И напал до того, как старый знакомый успел сориентироваться. Один удар, и он уже летит с хэликэрриера. Затем ударить чернокожего агента с крыльями, увернуться от пуль, ударить цепью, оторвать крыло и пнуть в пропасть, всё как учили – быстро, четко, без колебаний.       А потом – мост и капитан. Сначала Стивен дрался, и Зимний снова почувствовал, что его сверхсила не имеет значения. Капитан был силен, опытен и, похоже, решил не давать ему спуску, но потом...       Капитан говорил что-то, называл его тем самым забытым именем, именем погибшего друга, того, кто так настойчиво стремился испортить Зимнему жизнь, разбить все, что осталось от личности. Его Зимний пытался прогнать, потому что это было больнее тока, пронзительней рук Пирса, хуже кресла.       Но потом Капитан Америка перестал сопротивляться. Просто лежал, позволяя наносить удар за ударом, и это не укладывалось в голове Зимнего солдата. В глазах цвета неба не было больше ни злости, ни ярости боя, в них была только спокойная уверенность.       И Зимний отшатнулся, поглощенный внезапным ужасом. Что, если это правда? Если все эти годы, хватаясь за выскальзывающие из пальцев скользкие водоросли реальности, за слова Пирса, он был неправ. Если рано сдался, рано поверил... Что если "Баки" - это он? Если тогда в музее призрак, увиденный им, все ещё жив, и он, как не желающий признавать правды, пытался заткнуть брешь в плотине, не замечая, что стоит по горло в воде. Это было страшно, и вдруг отчаянно захотелось, чтобы Пирс был рядом, чтобы ударил, наказал, заставил снова поверить. Его мир рушился на куски, и за внушенной истиной проступали старые воспоминания. В них лицо Роджерса искажалось. Это его он кутал в одеяло, для него носил какао в постель, это Роджерс слабо кашлял и смотрел на него упрямыми глазами.       И сейчас именно Роджерс летел вниз через горящую стену хэликэрриера. И словно наяву Зимний увидел самолет и себя, срывающегося вниз, летящего сквозь холод и ужас - вниз, в снег, к долгому непрекращающемуся забвению, холоду криокамеры, пыткам и потере себя. К Зимнему солдату.       Только сейчас это Стив летел вниз. Тогда Баки не мог взлететь, но сейчас он мог прыгнуть.       Он услышал "Помоги", но сейчас его сознание было слишком переполнено, и старое имя сработало как спусковой крючок. Он услышал его, видя перед собой лицо из прошлого. И прыгнул.       Он не знал, почему вытаскивает капитана Америка из воды. В голове шумело, всплывали картины из довоенных времен, и голова раскалывалась.       Он стоял и смотрел на лежащего на берегу капитана, и сознание его металось между прошлым и настоящим, реальностью и мыслями другой личности. Дыхание замерло, а сердце бешено колотилось. Ему казалось, он не выдержит, так и останется здесь статуей... И тут в наушнике, чудом не выпавшем за время боя, раздался слабый, едва различимый хрип. "Прощай, Джеймс Бьюкенен Барнс".       И помехи.       Зимний отступил от капитана, на негнущихся, ватных ногах. Дыхание застревало где-то в горле, а перед глазами мелькали искры.       В груди разлилось чувство пустоты. Командир замолчал. Он не смог ему помочь. Он один. Теперь точно один.       Он подвел его. Он должен был прийти.       Капитан лежал на берегу без движения, но Зимний солдат знал - он жив. Он скоро проснётся. И снова станет говорить.       Это пугало больше всего, Зимний прижал руки к голове, сжал её, пытаясь скрыться. Он не хотел никого слышать. Не хотел знать. Он не выполнил приказ. Не спас человека, которого должен был спасти, единственного, кому был действительно обязан, единственного, кто заслужил его преданность. Он погнался за призраком, за тем, кто давно разбился, упав с самолета, или же умер под пытками в Гидре.       И сейчас призрак настойчиво говорил с ним, и Зимнему хотелось бежать от него на край земли.       Взрыв пришёл внезапно. Странно, но до того самого момента Рамлоу всё ещё не сомневался в возможности победить. Было похоже, что Фьюри, в своей неповторимой манере, всё-таки умудрился вернуться с того света, навербовав малочисленную, но отчаянную горстку героев, во главе, конечно же, с пресловутым капитаном Америка. Но это никак не нарушало привычную сосредоточенность, почти отрешённость, всегда посещавшую его на пороге большой игры. А уж тем более, игры решающей. Тем более, что и у него самого с некоторых пор имелся суперсолдат. Даже уже понимая, что Пирс, переставший выходить на связь, скорее всего, мёртв или выведен из строя, Рамлоу продолжал исполнять приказ, оберегая новое любимое детище Гидры, которое вот-вот должно было перекроить мир по её образу и подобию. Не было больше Пирса. Но и Щ.И.Т.а тоже больше не было. Только разрозненные, растерянные люди, мечущиеся, не знающие уже, где свои, а где чужие. У Рамлоу подобных сомнений не было. Он давно запретил себе колебаться.       Он просто делал свою работу. И то, что в какой-то момент он остался практически один, его не остановило. Его люди были где-то здесь, за стеной или в соседнем коридоре. Странной, азартной какой-то болью отдавалась тишина в ответ на очередной вызов. Бойцы замолкали один за одним, делая его сосредоточенность практически потусторонней. Почти трансом, где оставалась только задача. Впрочем, его последнее оружие всё ещё было с ним и всё ещё подчинялось приказам.       Командир прекрасно понимал, насколько рискует, посылая Зимнего за капитаном, понимал, что собственными руками подталкивает его к краю, вот только выбора у него не было. Остальные верные Гидре бойцы вязли в этой стычке, оставались лежать в коридорах штаб-квартиры Щ.И.Т.а, и шансов достигнуть цели не было ни у кого, кроме его ручного сверхчеловека. И Рамлоу отдал приказ. А потом слушал в наушнике, сквозь грохот и треск, как Зимний его выполняет. Жестко, легко, может, даже изящно. Будто прикипел частью сознания к источнику звука, машинально достраивая, расшифровывая происходящее, насколько позволяло занятое собственной битвой внимание.       Незнакомый враг не казался слишком опасным, но драться с ним было приятно. На равных. Рамлоу даже на несколько секунд интересно стало, кого это притащил одноглазый старик? Рамлоу не помнил этого явно солдата среди агентов. Неужели Роджерс ещё и армию умудрился сюда приплести? Когда только успел?       А в какой-то момент их и правда осталось двое на этом канале. И тогда, будто отовсюду сразу, его смело болью и пламенем, сжало, сбило с ног, протаскивая по полу и накрывая сверху раскалённой лавиной. И только тогда Брок понял, что проиграл. Совсем. К тому же оставил Зимнего без прикрытия. И без приказа. Бросил наедине с его собственным прошлым, готовым поглотить его едва устоявшуюся личность без остатка. Вот только почувствовать по этому поводу ничего не успел. Сознание накрыло болью, мгновенно разодрало на хрипящие, вопящие, бессмысленные ошмётки. Боль заполнила всё его тело, сжигая нервы, заставляя искалеченную плоть конвульсивно содрогаться. Рамлоу пропал в ней, сам становясь болью, и потянулся к единственному, на кого его погибающий мозг всё ещё мог совершенно иррационально надеяться. Вот только привычное "Зимний" отчего-то никак не выталкивалось из едва способного на слабые хрипы рта. Расплавленный мозг выбрал другое.       - Джеймс, - просипел-прокашлял он, не имея понятия, слышат ли его вообще, да и не думая об этом. Ни о чём уже не думая. - Помоги. Ты мне нужен!       Но странным, искаженным эхом услышал на канале чужой, но такой знакомый голос: "я с тобой до конца", и сквозь отступающую боль и приближающуюся бессознательность кое-как скривил сгоревшие, должно быть, губы. Капитан Америка был в своём репертуаре. И явно имел успех у своей в этот раз немногочисленной аудитории. А впрочем, отчего-то улыбка удалась Рамлоу жуткой, но искренней. Он хмыкнул, а потом, слыша в микрофоне лишь странно затруднённое дыхание, да ещё какой-то шорох, будто Зимний угодил в буран, собрал последние силы, посылая их к голосовым связкам.       - Прощай, Джеймс Бьюкенен Барнс.       А потом тишина наступила одновременно с темнотой.       В палате темно. Это первая мысль. А ещё голова кажется очень тяжёлой. Во рту пересохло, и глаза открываются с трудом, словно ресницы слиплись. Из-под двери проникает резковатый свет. Попискивает в тишине монитор, к которому подключен датчик.       Кожу на руке неприятно стягивает пластырь, и от руки по всему телу разносится противный холодок. Игла с подключенной к ней капельницей. Чудится, что в тишине слышен монотонный стук капель. Должно быть, воображение – лекарство капает тихо.       А ещё на обоих запястьях туго застёгнуты наручники. Ну да, если уж его вытащили – то вряд ли свои, не до того им было, да и не осталось во взрывающемся здании никого из "Гидры". А вот Щ.И.Т. после того, как узнал, какую змеюку вырастил в собственной структуре, теперь пытается выглядеть "добреньким". Конечно, теперь-то ещё больше будут пытаться задобрить своего Капитана. После всего, что он для них сделал. Вот же упрямый сукин сын.       Жаль, что у них не получилось тогда, в лифте. А всё этот дурацкий приказ "взять живым". Хотя, если бы Капитан умер тогда, в лифте, не было бы всего остального. И как бы сейчас не было больно, как бы не саднили по всему телу уже заживающие ожоги, Брок Рамлоу ни за что бы не отказался от того, что произошло благодаря побегу Капитана.       Рамлоу обвёл всё ещё слегка плывущим взглядом часть помещения, что попадала в его поле зрения, но ничего примечательного не обнаружил. Исключая наручники – стандартная больничная палата.       И зачем кому-то понадобилось его спасать? Если Брок правильно помнил, то целых костей в его теле наверняка осталось немного, не говоря уже о нетронутой огнём коже. К чему было трудиться, собирая всё это заново? Просто для того, чтобы устроить показательное судебное заседание? Так не слишком-то злодейски он будет смотреться в инвалидном кресле и с обезображенным ожогами лицом. Тут как бы судья с прокурором не разрыдались, обнявшись от невыразимого сочувствия!       Или, может, Щ.И.Т. что-то хочет от него лично? Может быть, не все секреты ныне покойного Пирса им удалось раскрыть?       Ну, тут-то Рамлоу им точно не помощник. Как бы ни выделял глава Гидры перспективного агента, но всё-таки не настолько, чтобы вытаскивать его теперь с того света.       А больше в голову ничего умного не приходило.       Разве что из мелочной мести, замаскированной под благородство? И теперь его красиво и крайне законно приговорят гнить где-нибудь до конца его дней?       Перспектива немедленной смерти порадовала бы его куда больше.       Даже холодок по телу пробежал.       А в следующий момент Рамлоу понял, что расшалившиеся нервы к этому ощущению не имеют никакого отношения. Холодок действительно был. Самый настоящий сквозняк, какой бывает, если нешироко приоткрыть окно.       Только сейчас он обратил внимание на шорох. Совсем рядом, у изголовья его кровати. Вывернуть голову не получалось, но он вдруг остро ощутил, что находится в палате не один.       - Окно-то закрыл бы, - охрипшим от долгого молчания голосом прошелестел-прокаркал он и, морщась от новой, тупой и далёкой какой-то боли, продолжил: - Дует, между прочим.       Неизвестный шевельнулся, скрипнули ботинки, и Рамлоу понял, что он присел возле его кровати. Теперь можно было рассмотреть его лицо, всего лишь повернув голову.       Зимний солдат сосредоточенно смотрел на него, как смотрел на цель в прицел винтовки.       - Вы проснулись, - сказал он. Маски на нем не было, но голос все равно прозвучал приглушенно. Снайпер впился взглядом в экран с показателями и заговорил снова. Фразы были короткими и отрывистыми, будто он вспоминал, как говорить. - Теперь я вас уведу.       Рамлоу прикрыл глаза. Мозг его работал почти в паническом режиме, пытаясь сообразить, что всё это могло бы значить, но мысли ощущались отстранёно, будто чужие. Галлюцинации? Скорее всего, это было именно так. Лучше всего, если это было бы так. Потому что, если нет, то сейчас он находится один на один с наверняка разъярённым, всей душой ненавидящим его сверхчеловеком. И несмотря на всё, что с ним уже случилось, Рамлоу бы вовсе не хотел стать объектом его мести.       Он резко выдохнул, а потом улыбнулся.       - Ну, попробуй. Сам я всё равно не способен даже голову толком повернуть.       - Это слабость. Вы стабильны, - ответил Зимний, отводя фирменно-снайперский взгляд от экрана монитора. - Я вас донесу, - он отточенным движением сдернул пластырь, удерживающий катетер в вене, и почти неощутимо извлек его.       Затем опустился перед кроватью на колени и неожиданно бережно накрыл его кисть живой ладонью. И, прежде чем Рамлоу успел подумать, что это значит, порвал цепь наручников бионической рукой.       - На улице холодно, - раздался в тишине его голос. Зимний огляделся в поисках одежды Рамлоу. Задумался. - В машине есть одеяло. Я быстро. Температура не успеет упасть, - он склонил голову набок, к чему-то прислушиваясь, и снял с пальца Рамлоу датчик. - У нас мало времени. Обхватите меня руками и ногами. Так будет легче, - он наклонился, приподнимая командира.       - Как заботливо, - ошарашенно проговорил Брок, от удивления, не иначе, выполняя нелепые указания. Таким образом его до сих пор никто не транспортировал, и чувствовал он себя до крайности глупо. Даже опасения за собственную жизнь отступили. Вместе с большинством разумных с первого взгляда мыслей.       Очень хотелось хоть что-нибудь спросить, но отчего-то Рамлоу не решался. Слишком уж похожа была ситуация на внезапный побег, спасение из плена, а он и в самом деле был слишком слаб, чтобы хотя бы на пару минут не вцепиться в эту иллюзию.       - Ближе, - Зимний прижал его к себе здоровой рукой, на манер мамы-обезьяны, перетаскивающей детеныша. Выпрямился, проверяя устойчивость, и направился к окну. - Держитесь, что бы не случилось, - так же бесстрастно сказал он. К счастью, окно в палате было большое, и открывалось внутрь, а не в сторону. Так же придерживая его, Зимний перешагнул через раму и стал спускаться. Видимо, веревку он закрепил заранее. Броку только и оставалось, что вцепиться в него покрепче и прижаться, чтобы поменьше елозить спиной по стене здания.       Каким чудом ему удалось удержаться, Рамлоу не знал, да и не слишком-то размышлял на эту тему. Холода он тоже особенно не чувствовал. Чем дальше они удалялись от окна, тем отчётливее Рамлоу понимал, что всё это не реально. Или сон, или бредовое видение, но точно не реальность. И притуплённая, растянутая какая-то боль во всём теле, и слабость, и ощущение сильного, в подробностях изученного уже тела совсем рядом - всё это свидетельствовало в пользу такого вывода.       Он просто выполнял указания, не думая о том, куда это его приведёт.       Они спустились до второго этажа, там Зимний остановился, нащупал приоткрытое заранее окно, и Рамлоу, наконец, ощутил под ногами твёрдый пол, но Зимний его все ещё придерживал.       Комната, судя по всему, служила местом отдыха персонала, но сейчас, ночью, была пуста. Наверное, немногочисленные дежурные находились на постах.       - Сейчас надо пройти к парковке. Тут есть лифт для персонала, - Солдат окинул Рамлоу пристальным взглядом и, видимо, заключил, что тот не может сейчас идти достаточно долго. - На этом же лифте можно добраться в морг, - он бережно усадил Брока в кресло. - Ждите, - и выскользнул за дверь. Щелкнул замок - теперь дверь была заблокирована.       Рамлоу попытался пожать плечами ему вслед, но натруженное даже такой жалкой нагрузкой тело сопротивлялось и этому, поэтому он только прикрыл глаза и принялся послушно ждать. Выбора-то всё равно не было, и что бы не задумал его похититель, не было никакой возможности ему помешать. Рамлоу даже крикнуть не смог бы достаточно громко. Да и не стал бы кричать. К чему? Что бы Зимний не собирался с ним сделать, он имел на это полное право. Отомстить хоть кому-то. И отчего-то именно эта странная справедливость казалась сейчас единственно верной.       Снаружи раздался зловещий лязг. Замок издал еле слышное пиликанье, и дверь открылась.       Зимний заглянул в комнату и, не говоря ни слова, поднял его на руки.       Снаружи обнаружилась металлическая каталка. Рамлоу уже видел такие - на них обычно доставляли трупы.       - Не шевелитесь, - Брока аккуратно сгрузили на тележку. Он вдруг заметил, что сейчас на Зимнего надет мятый медицинский халат. - Сейчас здесь мало людей, но я не хочу шума. Я вас накрою, но это не должно мешать дышать, - он потянул простыню вверх.       В самом деле, дышать ничего не мешало. Но он машинально затаивал вдохи и выдохи и, разумеется, не шевелился, старательно подыгрывая Зимнему. Как будто они снова были на одной стороне. Как будто солдат всё ещё мог ему доверять. И хотя бы в этот раз он не собирался предавать это доверие.       Тележка прогрохотала по коридору. Остановка. Ожидание. Зимний не шевелился, но и не уходил.       Затем, по звукам, Рамлоу понял, что приехал лифт. Зимний вкатил тележку внутрь, и по глазам, даже через простынь, ударил свет. Двери закрылись, и лифт поехал вниз.       Остановка. Тележка снова покатилась. Свет сменился темнотой, и потянуло холодом.       - Уже скоро, - шепнул Зимний, наклонившись к нему. - Вот, уже можно, - он откинул простынь, и Рамлоу увидел, что они остановились возле машины скорой помощи. Зимний открыл задние двери и, вернувшись к Рамлоу, взял его на руки.       - Я буду за рулем. Я привяжу вас, чтобы вы не упали. И запру дверь. Если что-то случится - я услышу.       Брок усмехнулся. Мысли путались, и он никак не мог сообразить - это забота и обещание прийти на помощь или угроза и приказ не делать глупостей? Не пытаться освободиться? Да и что ещё с ним может случиться в машине? Со связанным и слабым? Только собственная попытка спастись.       Но и все эти пояснения, и слишком уж аккуратные прикосновения, и голос, спокойный, без тени злости, не позволяли искренне рассчитывать на худший вариант. Да и зачем вообще разговаривать с пленником? Зачем предупреждать о своих действиях?       Но он снова только слабо кивнул, давая понять, что услышал и понял.       Зимний умело пристегнул его ремнями поперек туловища. Порылся в приготовленных в машине медикаментах.       - В вашей карте значились антибиотики и физраствор. Но это потерпит до прибытия, - сообщил он. - Через полчаса мы сменим машину, - и вышел.       Скоро машина двинулась с места.       Рамлоу чувствовал, как они проехались по ровной дороге парковки, задержались на выезде, а затем покатили по ночному шоссе. Окна не пропускали света, и оставалось только рассматривать внутреннюю обстановку. Впрочем, ему не впервой было оказываться в карете скорой помощи.       Было тихо, и время тянулось медленно.       Он уже начал проваливаться в дрему, когда машина затормозила.       Щелкнул замок, и Зимний заглянул внутрь. Халата на нем уже не было.       - Дальше придется на мотоцикле, - в его голосе прозвучала извиняющаяся нотка. - На машине там не проедешь. Хотите, я привяжу вас к себе?       - Да что вообще происходит-то? - не выдержал всех этих противоречий Рамлоу и слабо возмутился, наконец потребовав хоть каких-то пояснений. - Куда "дальше"?       Зимний чуть нахмурился.       - В безопасное место, сэр. Одна из тайных квартир Гидры.       Рамлоу прикрыл глаза. От этого его "сэр" подобралось всё внутри. Он будто вновь оказался в самом начале их знакомства. Тогда это обращение действительно что-то значило. Вот только тогда Рамлоу не понимал, что именно.       Но сейчас-то? Безопасное место? Для кого безопасное?       Он снова кивнул, хотя ничего не понял. Но привычная настороженность не позволила затормозить побег лишними вопросами.       - Думаю, я смогу удержаться сам, - предположил Рамлоу слегка неуверенно.       Зимний некоторое время смотрел на него, прикидывая что-то в уме, потом кивнул и помог Рамлоу подняться, практически принимая на себя его вес.       Дорогу на мотоцикле Брок запомнил плохо, но факт оставался фактом - они добрались до места.       Рамлоу словно в дежа вю слышал, как Зимний отпирает дверь, затаскивает его внутрь, запирает дверь и только потом укладывает его на кровать, во внутренней комнате.       Бионическая рука обожгла кожу холодом, а затем Зимний укрыл его одеялом.       - Вам надо отдохнуть, - снайпер склонился над ним, трогая лоб. - У вас жар. Я сейчас дам лекарство, - он вышел из комнаты.       На месть это точно не было похоже. Брок провёл ладонями по постели под одеялом, будто изучая гладкую ткань. Жара он почти не ощущал, слишком уж много всевозможных сигналов подавало его разбитое и кое-как склеенное тело.       Оставалось лишь ждать, что будет дальше. На какие-нибудь внятные объяснения он уже не рассчитывал.       Зимний вернулся со стаканом, наполненным какой-то мутноватой жидкостью. Поставил его на тумбочку, усадил Рамлоу и протянул стакан ему.       - Пейте. Когда поспите, станет лучше.       - Куда уж лучше? - всё-таки высказался он, принимая стакан и делая первый глоток. Вкуса он так и не почувствовал. - И так всё просто прекрасно.       Казалось, он начинал заговариваться.       Отогнанная было сонливость вернулась, наваливаясь с удвоенной энергией, и обессиленный Рамлоу сдался, снова закрывая глаза, стоило коснуться головой подушки. Он понятия не имел, что ждёт его при пробуждении, но снова ему никто не оставил выбора.       Проснулся он с ощущением, что выспался. Не просто не мог больше спать, а именно чувствовал себя отдохнувшим. Судя по тому, как солнце освещало комнату, было около девяти.       Слабость ещё ощущалась, но тело было наполнено приятной истомой, как бывает после хорошего отдыха.       Обстановка в комнате была простой и незнакомой, а вчерашний день вспоминался с трудом. И он не мог бы с уверенностью сказать, что из воспоминаний было правдой, а что - горячечным бредом.       Неловко ёрзая и кое-как опираясь на слабые руки, он сумел приподняться, сесть, опираясь на подушку спиной, а потом, собравшись с силами, негромко позвал:       - Эй! Есть кто живой?       Дверь приоткрылась почти сразу, с едва слышным шорохом. Одетый в обычные штаны и футболку, и почему-то босой, Зимний остановился на пороге. Его взгляд скользнул по лицу Рамлоу, и Броку показалось, что глаза солдата потеплели, а губы дрогнули.       - Вам лучше, - констатировал он и, словно справившись с собой, подошёл ближе и присел рядом с кроватью. Живая рука легла на запястье, чуть сжала, считая пульс.       Рамлоу в первый момент даже вздрогнул от его прикосновения. Просто от неожиданности. Но потом снова расслабился, ожидая, что будет дальше.       - Так ты скажешь мне, что происходит? Зачем ты меня сюда привёз? - спросил он, когда Зимний получил от его сердца всю нужную информацию.       Зимний на какой-то момент замешкался, его лицо дернулось, он закусил щеку изнутри и отвел взгляд.       - Ваш приказ, сэр, - справившись с собой, ответил он. - Я не имел возможности выполнить его раньше.       - Какой приказ? - искренне удивился Рамлоу, а потом едва не застонав досадливо, припомнив, что и правда звал Зимнего, думая, что умирает. Сам не знал, для чего, но звал. И вот теперь стало по-настоящему страшно. Жутковато от мысли, что Зимний всё ещё считает его своим командиром. Что он всё ещё просто чужое оружие. Рамлоу точно не смог бы сейчас его контролировать. - А, вспомнил. Да. Был приказ.       А ещё накатило вдруг совершенно непонятное разочарование. Даже смутная надежда выбраться из этой истории живым и более-менее здоровым не могла пересилить того факта, что Зимний вернулся за ним только потому, что не смог не подчиниться приказу. Уж лучше бы и правда собирался замучить его, мстя за собственную сломанную личность.       Зимний опустил глаза, словно почувствовав его разочарование.       - Вы были нетранспортабельны. И прямой угрозы от тех, кто забрал вас, не было.       Было заметно, что сейчас он чувствовал себя не в своей тарелке.       - Ясно, - кивнул Рамлоу, стараясь сосредоточиться, хоть примерно сообразить, что же теперь делать. Перспективы открывались слишком уж разнообразные. - И что будет дальше? У тебя был какой-то план?       - Сначала вы должны выздороветь.       Такая лаконичность слегка раздражала, но и успокаивала одновременно. Перед ним был прежний Зимний солдат. Его солдат. Наследство сгинувшей Гидры. И он готов был принять этот неожиданный подарок выкинувшей такой замысловатый фортель судьбы. Значит, его, Рамлоу, игра ещё не окончилась. И только что он получил в свои руки немалый козырь.       Но он всё равно заглянул в это спокойное лицо, как будто надеялся рассмотреть там хотя бы намёк на вернувшуюся жизнь. Или опасался? Поразмыслив пару секунд, Брок решил считать именно так.