Hunger.

      Его образ снова расплывался у меня перед глазами, оставляя только тусклую дымку после себя. Где-то глубоко я всё ещё слышал его сладостный голос и не мог избавиться от этого чарующего звука, который заставлял меня буквально проваливаться в забвение. Я всё ещё чувствовал его притворную теплоту, и это мучительно медленно убивало меня изнутри, оставляя только лишь открытые раны.

Это не остановить.       Снова и снова ощущаю остро-наточенный нож спине, которым ты плавно водишь по всему моему телу, рассматривая алые струйки горячей крови у себя под ногтями. Чёткая линия губ расплывается в самодовольной улыбке, когда ты проводишь тонким пальцем по моей израненной шее. Секунда. Твоё холодное оружие красуется у меня в горле, сгустки крови разливаются по холодному полу. Ты улыбаешься. Эта рана вечно будет напоминать мне о твоём существовании в моей жизни, Коичи. О твоём стальном холоде.. О том, что когда-то я был красивой куклой в твоих ледяных руках. Видишь ли ты себя сейчас? Да твои руки по локоть в крови и это то, что согревает твоё тело сейчас.

Забудь.       Грубо касаясь возбуждённых тел, двое парней не могли достаточно насытиться друг другом, двигаясь в такт своего сбитого дыхания. Мягко, но жадно Тсузуку сжимал стройные бёдра басиста, заставляя того дрожать от необъятных ласк и до жути сладкого наслаждения. Своей сильной рукой вокалист сжимал длинные пряди, тем временем розоволосый срывал голос от болезненных стонов, смешанных со стонами неописуемого удовольствия. Коичи поддавался своему искусителю, отдавая себя целиком и полностью, позволяя проворачивать с ним даже самые безумные фантазии. Но являлся ли этот чертёнок таким и в жизни?       Он не игрушка, а самоуверенный игрок в грязном, беспросветном мире, где существует только копоть и слизь. Иной сказал бы, что это и есть мир грехов. Не слишком ли громко было бы сказано?       Он будто бы создан для этой бесконечной игры, для нескончаемого лабиринта из которого нельзя выбраться. Каждую субботнюю ночь в этой неосвещённой спальне раздаются хрипловатые крики, а спустя некоторое время глухой хлопок входной двери и ни единого слова.       Один из них вытер о другого ноги, но всё равно приходит ночным кошмаром каждый выходной, словно испытывает свою жертву каждый раз, снова и снова. Коичи был и ядом, и удовлетворением – микс самых откровенных и невозможных надежд, источник жизни и смерти.. Таким его видел Тсузуку изнутри, а снаружи лишь красивой оболочкой.

Каждый из них терял голову в этот момент. Жарко. Пошло.       ООн и не скрывал, что всё это детская игра. Он знал, что мужчина к нему чувствует, но продолжал свои безжалостные дёрганья за нити опустевшей куклы.       Было сложно контролировать себя, они цеплялись влажными губами друг за друга, прокусывая кожу излюбленного партнёра. Басист выгибался стоя на коленях, без остановки плавно двигая бёдрами, тем самым дразня обезумевшего чёрноволосого мужчину ещё больше. Эмоции смешались с чувствами. С чувствами голода и ничего больше… Голодная марионетка и красиво играющий хищник. Острое сочетание.       Он так тепло на него смотрел, в его глазах сверкала лишь забота и сильнейшая любовь. Но нет. Это была всего лишь игра, он всего лишь поочерёдно тянул за тонкие ниточки, влюбляя ещё больше. Он был очагом внутри пустынного человека, а затем подлил масла в огонь и исчез навсегда. Исчез таким, каким казался долгое время, но остался настоящим.       Последние стоны эхом разлетелись сквозь стены, и парни тяжело отстранились друг от друга, обессилено падая на мокрые простыни. Мучительную тишину разрывали только тяжёлые вдохи и выдохи. Как по расписанию, спустя жалкую минуту, Коичи лениво приподнимался с кровати, дабы перевести наконец дыхание и вскоре покинуть пределы комнаты.       Безмолвный юноша дотянулся до штанов, чтобы достать помятую пачку сигарет и вновь зажать орудие медленного убийства между зубами. Басист долго всматривался в яркий огонёк зажигалки, прежде чем поднести его к сигарете и затянуться ядовитым дымом. Будто бы отыгрывая дешёвый сценарий он проделывает эти пошаговые действия каждую субботнюю ночь, а затем уходит оставляя после себя только душераздирающий холод. И голод…       Сизые кольца дыма веяли над его головой, расплываясь в необычных узорах некого инея в лунном свете. Ядовитый смешок. Такой же ядовитый, как и никотиновый дым в этой забытой людьми комнате, который так туго сдавливает горло. - Ты же не думаешь, что это всерьёз? – голос громом раздался по пространству, Коичи снова говорил с больной усмешкой. Тсузуку приподнялся на локтях, но ничего не ответил своему демону во плоти, только замысловато хмыкнул сам себе ни о чём не думая. Привык ли он? Да. И очень давно. Его идеал играет с ним ежесекундно, а тот лишь ломается в его ледяных цепях. – Оу, Тсу… В темноте глаза басиста горели победными искрами, а пальцы ещё сильнее и жестче сжимали почти докуренную сигарету. Он снова ликует, смотрит сверху на обезумевшего вокалиста от безобразной любви к демону и казалось, мурлычет от очередной победы. - Ты сам знаешь ответ на этот вопрос. – глухо бросил черноволосый куда-то сквозь тёмную пелену вокруг него, рассматривая горящий пепел. Сейчас он тоже догорал, оставляя после себе только пустой серый крах. - Да. Но из твоих уст ответ звучит красивее. – Коичи подвинулся к обнажённому животу Тсузуку и с издевательской ухмылкой пристально смотрел в оба глаза, туша фильтр о кожу своей жертвы, заставляя того сдержанно зашипеть. – Серьёзно, терпишь? - Терплю. - Спускайся с небес, Тсу. Каждый раз ты с таким желанием впускаешь меня, будто бы рассчитываешь на что-то, поддаёшься, а затем просто молчишь? Тебе так нравится быть игрушкой? – ухмылка не сходила с его уст, а глаза не прекращали гореть. Ситуация его только забавляла, доставляла садисткое удовольствие от происходящего. Только Коичи собрался поднести руку к подбородку мужчины, как тот крепко накрепко перехватил тонкое запястье своего наркотика и дерзко прошипел ему прямо в лицо: - Я, чёрт возьми, ненавижу тебя. – злость смешалась с жалостью к этому потерянному человеку, которому он предпочёл отдать своё почерневшее сердце. Хотелось убить так же самого себя за такую отвратительную слабость к жестокому и властному существу – к демону, к нескончаемой боли, к острому лезвию и голоду.

Голод – то, что движет Тсузуки. Азарт – то, что движет Коичи.       Два разных чувства танцуют бесконечный танец огня, обжигая своими языками пламени каждого из них. Эта игра никогда не прекращается. - Ты жалок. – выплюнул басист, поспешно подобрав все вещи с пола, не забыв в последний раз усмехнуться своей маленькой удаче. Он ушёл, захлопнул дверь.. Но ушёл не навсегда, ведь он вернётся в следующую субботу, чтобы удовлетворить голод своего «раба» и заключить свою игру сигаретой.

***

Изысканно приторный вкус собственной крови растворялся у меня на языке. Я снова удовлетворил свой голод. Он ушёл, оставив после себя горькое послевкусие..