Ты должен воспринимать каждый день как войну с самим собой. Фридрих Ницше
Ложилась спать Гермиона как всегда ровно в одиннадцать часов. И, конечно же, перед сном она читала. Взяв книгу, которой на этот раз была «Джейн Эйр», девушка уставилась на напечатанные слова на пожелтевшей от времени бумаге. Первые несколько страниц она прочитала вдумчиво, но с новой главой смысл этих слов стал ускользать от волшебницы, и вскоре она вовсе перестала читать, смотря на чернила. Только сейчас в ее голове началось обоснование того, что произошло между ней и Гарри. О, Мерлин. Ее щеки покрылись алыми пятнами, а пальцы похолодели. Зажмурившись, Гермиона вдруг ощутила на своих плечах призрак прикосновений той ночи. Она будто бы ощутила на себе теплые мужские руки, которые проводили по ее плечам, по рукам вниз; она заправила прядь волос за ухо – так, будто бы это сделала вовсе не она, а призрак. Гермиона вспомнила вкус поцелуя — такой горький, приторный. Прикусив губу, она под закрытыми веками подняла глаза и увидела чью-то улыбку. Знакомую, притягательную. — Бред, бред, бред, — прошептала волшебница и сильно тряхнула головой, откладывая толком не начатую «Джейн Эйр» на прикроватную тумбочку. — Это все ерунда. Ничего не значит. Опыт. Верно-верно, опыт. Она поудобнее легла на постели и укрылась мягким одеялом. Живоглот развалился на кресле около шкафа и мирно посапывал там. Гермиона закрыла глаза. «Нужно уснуть, нужно уснуть!» — программировала себя девушка. Прошла минута, две, пятнадцать. Перевернувшись на другой бок, Грейнджер высунула ногу из-под одеяла и снова попыталась уснуть. Минута, шесть, полчаса. — Да что такое-то?! — воскликнула она разочарованно, резко сев на постели. Ее волосы спутались и спадали на глаза; встав с постели, девушка посмотрела в окно. Снег медленно падал вниз, кружась в замысловатом танце. Она подошла ближе, заглядывая туда — в сумрачный мир темноты ночи, медленных танцев чувствительных снежинок и морозного холода, который проникал в замок, через маленькие щели. Но нужно было уснуть. Гермиона спустилась из комнаты в небольшую гостиную, в которой было темно и едва ли тепло. Поежившись, она дошла до трюмо и взяла с него спички, после чего начала в ручную зажигать свечи, как бывало она делала дома, когда отключали электричество. Она села в кресло и укрылась клетчатым пледом, надеясь уснуть хотя бы сейчас — при свете свечей, остывающем камине, угли которого иногда горят ярче, когда на них устремляется поток воздуха, иногда бледнее. Но в такой романтической обстановке ей тоже этого не удалось. Наоборот, на Гермиону еще с большей силой начали устремляться призрачные ощущения чего-то близкого, теплого, желанного и — для нее — запретного. Призрачные руки перебирали ее волосы, они сжимали ее плечи, гладили ее талию и бедра — они играли с ней так, как она того чувственно желала. — Не спишь? — послышалось со стороны, и Гермиона вздрогнула от такого необыкновенно громкого и реального голоса. Повернув голову, она увидела Блейза. Бодрый и ухоженный, он сушил полотенцем волосы, смотря на нее обычным, не испытывающим взглядом. А он, случаем, не слышал, как они? .. — Не могу уснуть, — ответила она, и парень понимающе кивнул головой. — А ты чего так поздно? — С Драко говорили, да заговорились что-то, — он потянулся, а после сел на подлокотник кресла, в котором расположилась ведьма. — Рассказывай. — Что рассказывать? — удивленно спросила волшебница и отвела глаза в сторону, к почти погасшему камину. — Палочка Драко. Расскажи мне об этом: почему ты решила ее подобрать, как ты это сделала без его присутствия, чего ты хотела добиться этим подарком, есть ли у этого подарка скрытый смысл? Расскажи мне все, — и он испытующим взглядом посмотрел на волшебницу, щеки которой внезапно покрылись стыдливым румянцем. — Это Полумна. Это придумала Полумна, — начала Гермиона неохотно, — чтобы я сделала подарок Малфою. Она сказала, что это поможет закрепить наши более-менее сложившиеся отношения, — она посмотрела на заинтересованного Блейза и, помедлив, продолжила, — просто после того, как мы вернулись сюда, мы начали чаще цапаться и ругаться. Он начал придираться попусту к пуффендуйцам, а когда я просила его не делать пустых замечаний, он переходил на меня. Когда мы в очередной раз ругались, нас заметила профессор МакГонагалл. В итоге мы оба схлопотали минус десять баллов для своего факультета. Я согласилась, хотя и сомневалась, как отреагирует хорек на этот подарок. А подобрала палочку я при помощи заклинания памяти, мистер Оливандер мне в этом помог. — И это все? — Все! Что ты привязался ко мне? — девушка обидчиво вздернула нос и испытывающее посмотрела на второго старосту. — Что еще? — Просто Драко очень, очень удивлен, что подобранная тобой палочка ему так подходит, — Блейз загадочно улыбнулся, а после серьезно посмотрел на ведьму, — и что у тебя с Гарри? Я в курсе, что у вас происходило. Просто уверь меня, потерянного романтика, что ты остаешься в отношениях с Драко, а не переключаешься с него на Гарри. — Потерянный романтик? Ох, Блейз! — воскликнула Гермиона, и ее губы изогнулись в очаровательной улыбке. — Гарри для меня как брат, ты же знаешь. Я не смогу относиться к нему иначе. А отношения с Драко… Блейз, ну нет их – нет! У нас с ним договор, и все это — чистой воды фальшь! Неужели и ты веришь нашей игре? — понизив голос до минимума, спросила Гермиона. И получила кивок со стороны студента змеиного факультета. О, Мерлин. Забини наклонился к уху девушки и, помедлив, тихо прошептал: — Когда вы поймете, что это не игра, будет уже поздно. Встав на ноги, парень закинул на плечо полотенце, которым сушил отросшие волосы, и, пожелав спокойной ночи волшебнице, отправился в комнату. Гермиона уснула далеко за полночь, укутавшись в плед и положив голову на спинку кресла.***
Хотите знать, что такое быть старостой и лучшей ученицей школы? Нет, это не только слышать восхищенные возгласы первогодок и видеть переполненные гордостью взгляды преподавателей своего факультета, и даже не гора разнообразной работы, которая сваливается на твои плечи помимо учебы и которую выполнить нужно тебе-единственной — это не все. Староста школы это как… хождение по острию ножа. Ты всегда на виду, тебе надо за всем следить, и если ты что-то упускаешь это вроде как и ничего страшного (ведь столько всего лежит на твоих плечах!), но в то же время тебе это упущение могут припомнить при каждом удобном случае. Помимо этого, все судачат о твоей личной жизни, о тебе слагают школьные легенды, в тебе подмечают малейшие изменения и спешат приурочить это к чему-нибудь. Быть старостой — это жутковато. И Гермиону от этого всего спасало только то, что она была Героиней Войны и запросто могла взмахом волшебной палочки прирастить тебя ногами к полу библиотеки и заклинание спадало только тогда, когда тобою было прочитано по меньшей мере три свитка. Блейза, на удивление, такая слава просто-напросто обходила стороной. И было это связано с тем, что Забини был выходцем змеиного факультета или же что он был сам по себе парнем-повесой — никто не знал. А может быть и вообще, про Гермиону и таких как она судачить интереснее, чем о парнях, которые за милую душу ущипнут упругую задницу, если она намекнет на это желание. После Хеллоуина в хогвартской копилке легенд и баек появилось немного ни мало историй о некой тайной связи между львицей-Гермионой и змеем-Драко. Все внезапно стали находить в их спорах тайные знаки, а в словах бранящихся старост некую извращенную любовь. Однако все это отсталость лишь байками и легендами, и ученикам по факту не было возможности разжиться чем-то по боле пустых слов. Единожды Полумна слышала, что преподаватели лично-сами судачили о том, есть ли между Гермионой и Драко что-то, но Минерва МакГонагалл и миссис Стебль уверено и в голос заявляли: «Гермиона слишком умная девочка, чтобы быть с Драко; А Драко слишком импульсивный мальчик, чтобы быть с Гермионой». Девушки с горечью друг другу улыбались и закрывали эту тему. Казалось, все возвращалось на круги своя.***
Многие ученики поколения войны помнят до сих пор урок поединка со Златопустом и Северусом. Кто-то вспоминает его с улыбкой, кто-то со страхом, а кто-то, как Золотое Трио, и вовсе про него пожелали забыть. С приходом в школу Скалла, показательные уроки для первого-второго курсов возлагались на плечи старших. Поэтому, на долю именно седьмого курса выпал поединок. И отдувались, как всегда, Гриффиндор и Слизерин. Хоть что-то с приходом Юрэя не менялось. — Поединок — это искусство. И как никто лучше это искусство нам продемонстрируют вечные «соперники» — Слизерин и Гриффиндор, — говорил профессор строго, не принимая каких-либо возражений в свой адрес, — и тем более, все ученики этих факультетов немалому научились на войне против Волан-де-Морта. Есть ли желающие? — мужчина едва ли выдержал момент, чтобы кто-то вызвался, как продолжил: — Очень жаль, что никто не стремится показать юному поколению искусство поединка. После этой фразы, сказанной Юрэем, Гермиона потупила глаза и постаралась скрыть грустную улыбку за распущенными волосами. Если бы она вытянула руку, Юрэй бы заметил это? Или как Снейп на первом уроке зельеварения на первом курсе, ничего не увидел и вызвал бы Гарри? Воспоминание о «темном профессоре» погрузили волшебницу в легкую меланхолию, на несколько мгновений унеся ее из класса в то прошлое, уже далекое прошлое. — Значит, со Слизерина Драко Малфой, а с Гриффиндора… Мисс Гермиона Грейнджер, прошу вас, покажите нам на что способны вы. Гермионе ничего не осталось — она спокойно поднялась на подиум и прошла на центр, смотря на своего соперника. Драко будто не интересовало происходящее, и он преспокойно рассматривал носки своих туфель. По кучке первокурсников прошли робкие шепотки: «Леди Золотого Трио против Главы Серебряного Трио!», «Грейнджер против Малфоя? Они поставили их наравне?!» А вот Гарри и утром приехавший Рон переглянулись и явно вспомнили, что в первом поединке кое-что было иначе. И не всезнайка-Гермиона стояла на подиуме напротив хорька-Малфоя, а легенда-Гарри. Как же быстро летит время. — Начнем поединок, Малфой? Или сначала огородим юных волшебников барьером, чтобы в них не попало какое-нибудь заклинание? — спросила Гермиона и улыбнулась. Малфой, явно поняв, что именно подразумевает волшебница, оторвался от созерцания своих начищенных ботинок и усмехнулся. Девочка хотела веселья. Девочка хотела шоу. И мальчик готов помочь ей устроить это шоу. — Не имею ничего против безопасности этих юных дарований. — Impedimentum, — единогласно произнесли волшебники, выхватив палочки из чехлов. Над головами волшебников пронеслись яркие шары магии, которые плавно окутали помещение и легкой пылью осели на студентах. Соперники поклонились и отошли на четыре шага каждый от центра. Поединок был начат. Семикурсники и первокурсники как завороженные смотрели на этот поединок, и лишь Скалл прищуривал глаза с каждым ударом. Малышня восхищалась, старшие удивлялись и что-то старались запомнить. Заклинания летали из угла в угол. То Гермиона, то Драко падали, ударялись, наступали и посылали по несколько заклинаний на одном дыхании. В классе действительно был поединок. Когда кто-то ахал или охал, сосед прикрывал рот рукой, чтобы сдержать свой восторженный вздох. Но несколько пар глаз не отрывались от студентов-соперников, они пристально следили за ними и прислушивались к их иногда громким, иногда тихим заклинаниям. Как будто чего-то боялись или, наоборот, ждали. Империо. Круцио. Авада Кедавра. Гарри, Рон, Полумна, Блейз и Скалл — они не могли оторвать взора от Гермионы и Драко, которые, задыхаясь и смеясь, не могли закончить. И каждый из пятерки понимал, насколько выросли эти двое волшебников, насколько хорошо они друг друга знали, насколько хорошо они друг друга понимали. Эти пятеро видели, что то, что происходит на подиуме, не сражение и не поединок, это шоу. Шоу для первокурсников. И на самом деле ни Малфой, ни Грейнджер не были ранены — это все шоу, магия, которой они научились. А еще профессор видел в глазах юных магов тот неподдельных азарт, который когда-то видел в глазах своих друзей. И чувствовал присутствие в этом поединке невербальной магии. К сожалению, он так и не понял, кто из этих двоих дарований применял столь сильную и не всем подвластную магию: лучшая ученица своего поколения Гермиона Грейнджер или выращенный в кругу Темного Лорда Драко Малфой. Этот поединок окончился, конечно же, ничьей. Не сражаясь, кто мог выиграть?***
После того, как студенты вернулись в стены Хогвартса, Драко кое-что понял. Точнее, вынужден был понять, после очередного разговора с темнокожим другом. Иметь невесту в лице Грейнджер не так уж и плохо! Несмотря на происхождение, девушкой Гермиона была неплохой. Она — умница, красавица и наверняка любит орущих карапузов, которых вскоре после свадьбы затребует мать. И если смотреть здраво, разве такая невеста-жена будет следить за его любовницами? Наверняка сама зароется в работе, что в Мэноре и носа не покажет до очередного праздника, на который будет вынуждена поехать. Но и это не все плюсы иметь Грейнджер в невестах. Если она будет таковой, он сможет отвязаться от чертовой дюжины навязчивых поклонниц, от которых его уже начинает тошнить. В этом плане магллорожденная умница и по совместительству Леди Золотого Трио была идеальной партией для него. «Золотая партия? Гермиона-то?» — усмехнулся Драко и вновь посмотрел на себя в зеркало. Как бы он не пытался себя накручивать и искать себе оправдания, ему приходилось раз за разом признавать: той ненависти, что и раньше, он к гриффиндорской волшебнице уже не испытывал. Между ними было какое-то удивительное спокойствие, к которому они пришли при устном договоре, которому внятных объяснений Драко дать не мог. Может, это проведенные ночи в одной постели? Может, разговоры с матушкой по вечерам? Может, привычный Живоглот, снующий под ногами туда-сюда каждое утро? Что их так успокоило между собой? Бред, — юноша выдохнул и еще раз заглянул в зеркало. По его лицу скатывались капельки воды, стекающие с пожелтевших от воды волос. Аристократически-бледная кожа приобрела нездоровый оттенок, а серые глаза смотрели так по-странному. С умиротворенным гневом. Они смотрели в зеркальную поверхность, отражая Малфоя, с таким чувством, что… — Ты долго любоваться собой собираешься? Сегодня суббота! Малфой, если мы хотим выпить и не спалиться, то нам лучше начинать сейчас! — поторапливал друга Блейз, то и дело сверкая глазами. — Или о ненаглядной невестушке думаешь? Она мне, кстати, едва ли разрешила много пить сегодня! Нам дежурить допоздна, так что давай! Малфой усмехнулся и опустил голову, оторвав взгляд от зеркальной поверхности. Ну да. Грейнджер-дежурство-минусбаллы. ГрейнджерГрейнджерГрейнджер. Всюду она! Как же хорошо, что он облажался на Прорицании и не стал лучшим учеником школы, а то сейчас сам бы вот так вот под ее взором ходил…***
Гермиона оторвалась от пергамента по ЗОТИ из-за сильнейшего грохота в гостиной. Сначала волшебница хотела этот шум списать на Живоглота, но когда она посмотрела на кровать, то увидела там кота спящим и ни о чем не подозревающим. Спустившись вниз, ей осталось только застыть с непонимающим выражением лица и приоткрыть рот. Дело все в том, что на полу, рядом с диваном, развалились Блейз и Драко.И если пребываение первого здесь обоснованно, то что тут делал второй было не совсем ясно Гермионе. Прокашлявшись, девушка привлекла внимание к своей персоне. Более трезвый Забини поднял голову и прищурил глаза, а после вновь головой рухнул на ворсистый ковер. — Ох, чёрт. — Объяснись, — коротко потребовала гриффиндорка и подошла к юношам ближе; ее взгляд метнулся в сторону часов на стене и ее гнев сменился недовольством — их со слизериновцем дежурство начиналось через полчаса. Промычав, юноша сел, а после поднялся на ноги и, сложив ладони вместе, произнес: — Перебрали. — Что вы перебрали я вижу, но почему ты приволок Малфоя сюда? — Сегодня Юрэй наведается с проверкой. Он три, а то и больше шкур сдерет с Драко, если учует его перегарище. Помилуй, пусть он ночь у нас поспит. Диван же есть. Гермиона выдохнула и покачала головой. — Нет дивана. Кто-то накормил Глотика дрянью, и его стошнило на диван. Я все замыла — как следствие — диван мокрый и еще не просох. Парень, стоя на ногах, пошатнулся и потер глаза. Мысли от него ускользали, и он едва понимал, что от него сейчас хочет староста с львиного факультета. Забини взглянул на Драко, развалившегося на полу. Тот спал, слегка приоткрыв рот. — Ко мне его нельзя, я буду не один после обхода. Может, у тебя положим? — предложил темнокожий юноша и поднял глаза на гриффиндорку. Ту, как показалось, такая новость как минимум ошарашила. Она подняла на Блейза такой удивленный взгляд, что тот, на всякий случай, прокрутил свою фразу в голове еще раз. Может, он что-то не то сказал? — Что? — голос Гермионы сорвался на легкий писк. — Гермиона, давай он ляжет спать у тебя. Когда он спит, он не буйный. Да и вы спали бок о бок сколько времени… — Ладно. Заноси этого алконавта в спальню. Слизеринец улыбнулся и принялся поднимать блондина с пола. Гермиона вновь обратила глаза к часам. До дежурства оставалось пятнадцать минут. Катастрофа.