Я ухожу.
Дин смотрит на брата, что согнулся в очередном приступе жестокого кашля. Сквозь пальцы — кровь, капля за каплей отделяющая жизнь от… смерти? Но разве может Сэм умереть? Плечи младшего содрогаются, и сейчас он невозможно похож на сломанную марионетку, у которой некто оборвал все нити. И Сэм уходит. Куда? Дин не знает, как не знает и Сэм. Испытания завершатся, черноглазые твари зароются обратно в землю… а что будет с братом? Героем, что, получается, спас весь мир? Маленькой человеческой душой, изорванной на мельчайшие лоскуты и с таким трудом склеенной Касом? Это никого не волнует. Ни-ко-го. Кроме старшего брата, но, право, кто будет его спрашивать? Вот и Сэм сам уже все решил. Выпрямился, дрожащей от слабости рукой вытер губы и посмотрел на Дина. В зеленых глазах — знакомое упрямство, смешанное с болью. Адский концентрированный реагент, разъедающий младшего изнутри.Я ухожу навстречу судьбе. И там нет пощады для меня.
Первое испытание закончилось платками, запачканными кровью. Кровью его брата — и от этого факта Дину хочется лезть на стену. А Сэм упорно делает вид, что все в порядке. «Да, Дин, меня тут всего лишь выворачивает наизнанку, но не делай из мухи слона, пожалуйста. Ведь я же не умираю. И не собираюсь. Правда, Дин, это всего лишь первое испытание — кто знает, что будет дальше?». «Вот именно. Что, черт его возьми, будет дальше?» Но Сэм, кажется, и правда не собирается умирать. Пока. После второго испытания младший начал валиться с ног и даже терять сознание. Ртутный столбик в градуснике подскакивает настолько, что Дин, забывшись, начинает грешить на неисправность. Сэму уже труднее делать вид, что все хорошо, и он прекращает бесплодные попытки — отчего сердце Дина останавливается. Гораздо спокойнее было тогда, когда брат еще пытался бороться. Когда он не смирился. А сейчас? Третье испытание — последнее, но Дину не хочется думать о том, для кого именно оно окажется таковым. Герои обычно остаются живыми к концу истории — вот только когда у них все шло проторенной и уже изученной кем-то дорогой? Там, впереди, нет пощады для кого-либо. Ни для Каса, ни для самого Дина, ни для его младшего брата. Значит ли это, что он умрет? Но разве Сэм может умереть? Плед накинут на плечи, но брата трясет все равно. Остывший бульон стоит на столе рядом — про него забыли. В стороне книги, что младший даже пытался читать. «Балбес». «Куда ты уходишь?» «Куда ты, дьявол тебя побери, уходишь от меня?» «Сэм». «Сэмми». «Пожалуйста, не уходи».Я — боль.
Кровь. Снова — и как только в нем еще осталось? Воздух вырывается рваными толчками, и на секунду Дин успевает подумать, что наступил конец. Слишком страшно это выглядит со стороны — все это. Боль. Дин знает, что младшему больно. Видит по глазам. Бесконечно глубоким зеленым озерам, которые сейчас так темны, что кажутся черными. Лицо бледно, и лишь кровь на потрескавшихся губах смотрится зловещим контрастом. Кровь. На руке — там, куда младшего ткнул один из этих чертовых демонов. Сэм не успел уклониться, по крайней мере, так он объяснил все брату. Вот только Дин не поверил. Он видел, что произошло на самом деле. Видел, как качнулся брат — еще до того, как черноглазый к нему приблизился. Видел, как побледнело лицо младшего. Уже потом демон, воспользовавшись ситуацией, сделал выпад и прочертил тонкую глубокую линию на коже Винчестера. О чем потом очень сильно успел пожалеть. Очень, очень сильно. Кровь. На губах — от смертельного, ломающего легкие кашля. В глазах — там, где лопнули тонкие сеточки капилляров. Сэм почти не спит уже которые сутки. Просто не может. Кажется, она везде — эта проклятая, вязкая красная жидкость. Утекающая, вытягивающая жизнь из брата. Кровь. Кровь и боль — единственное, что у них теперь осталось.Я — надежда.
Второе испытание позади. Сэму становится хуже с каждой минутой, секундой. Отчаяние накатывает волнами, угрожая в конце концов сорвать плотину окончательно — и утопить все. Вот только даже сейчас есть место надежде. Маленькому ростку, пробивающемуся сквозь твердый асфальт реальности. Кевин расшифровал оставшуюся часть скрижали. Они знают, в чем заключается третье испытание. Дин держит руль, поглядывая на младшего. Тот по-прежнему выглядит не очень (все еще так невозможно близко к собственной смерти. Готов ли ты к такой потере, Дин?), но температура спала, и брат больше не похож на раскаленную печку. Может ли подобное являться поводом к надежде? Могут ли они позволить себе небольшую передышку? Дин молчит, но продолжает искоса смотреть на Сэма. Тот, привалившись к спинке сидения, разглядывает пейзаж за окном — мрак. Темные облака, нависающие свинцовой громадой. Деревья, похожие на скрюченные, искалеченные тени. А в глазах, уже более светлых, не таких черных — надежда. Разве может Сэм умереть? Конечно, не может. Глупости. Глупости ты думаешь, Дин. Вот наберется сил младший, и возьметесь вы за третье испытание. Закроете врата. А дальше… Об этом задумаешься позже. Главное — это надежда. Единственное, что теперь у вас осталось.Я — страдание.
Так вот он какой — конец света. Не вырванные адским ветром деревья. Не выжженная пеклом земля. Всего лишь тихая, неприметная церковь. Прохладный вечер. Звезды на небесах. Прикованный к стулу король Ада. И — брат. Самый близкий человек на свете, готовый совершить непоправимую глупость. «Если испытания завершатся, Сэм умрет». Остановившееся мгновенно сердце. И рефлекс, вечный, вырезанный некогда еще отцом — в душе. Спасти Сэма. Беречь младшего. Разве может Сэм умереть? Мученик. Герой, принявший на себя непосильный крест — такой не под силу никому из рода человеческого. Всего лишь песчинка в масштабе вселенной — впрочем, оказавшаяся настолько важной, что Небеса и Ад грызутся за обладание ею. И Дин бежит, бежит так, как, кажется, еще никогда прежде. Врывается внутрь, секунда — видит брата. Вот сейчас, сейчас он все объяснит, расскажет, и тогда Сэм обязательно остановится. «Ведь, Сэмми, пойми, если ты завершишь испытания, случится то, о чем твой старший брат не хочет даже думать. Понимаешь, Сэмми? Ты умрешь, если закончишь их. Умрешь».И что?
Сэм сейчас — одно сплошное страдание. Жертва, положенная на чашу весов во имя спасения мира. И Дин понимает, что все слова — тщетны. Не более чем пылинка на дороге разогнавшегося во всю свою мощь внедорожника. Страдание. Страдание и больше ничего. Это единственное, что осталось у них обоих.Я шел по своему пути.
И он завел меня сюда, в этот виток моей личной вселенной. Возможно, в какой-то момент я не туда свернул — все может быть, Дин. Я этого не отрицаю. Вот только… вдруг так и было задумано? Нечистый мальчик с кровью демона возьмет и спасет мир. Смешно звучит, правда? Особенно если взять в эту формулу такой важный множитель — когда-то очень давно (хотя можно ли говорить о сроках, ведя речь о страданиях человеческих?) этот самый мальчик чуть его не разрушил. Я завершу испытания, Дин. Завершу, несмотря на то, как ты отнесешься к моей смерти. Завершу. Упеку в темницу всю эту нечистую братию. Сделаю хоть раз что-то по-настоящему правильное. Прими мой выбор, Дин. Хотя бы один раз. Последний раз. Похоронишь ты меня, когда я уйду? «Или сожжешь, как сожгли мы тело отца? Решишься ли покончить со всем раз и навсегда или оставишь для себя маленькую лазейку — как и я когда-то?» Будешь учить, пока я здесь? «Учить любви, храбрости, самоотверженности. Всему тому, чему ты учил меня всю жизнь». Пока я все еще здесь. Перед глазами — мутная пелена. Ноги дрожат, тело колотит. Сил осталось ровно на то, чтобы влить в Кроули последние порции крови. А что будет дальше? И будет ли что-нибудь вообще? Рай. Ад. Вариантов масса, но сводятся они лишь к тому, что он умрет. Потом. Через несколько секунд, минут. Пока же он все еще здесь. Еще здесь. Пока не настанет время мне исчезнуть. И Дин говорит, говорит — вкладывая в свои слова все то, что наболело за это время. Чтобы этот невозможный, упрямый, единственный такой на свете младший брат наконец понял. «Что никогда, слышишь, никогда не было того, что бы я ставил выше тебя. Никогда». Дин спешит, выплескивая свои боль и эмоции. Кроули, возможность закрытия врат Ада — все сразу стало неважным, съежившимся до размеров десятицентовой монеты, одной из тех, что лежат сейчас в его кармане. Главное — успеть. Черт возьми, успеть до того, как Сэм сделает то, что запланировал. Дать ему понять. Нет. Ничего. Важнее. Сэма. В одну секунду вселенная становится одновременно бесконечно огромной и бесконечно маленькой — такой, что вмещает теперь лишь их двоих. Дин должен. Должен успеть. Успеть до того, пока Сэм не уйдет. Пока не настанет время ему исчезнуть.