То, что было необходимо

Однажды Кэрол тяжело заболела. Когда Кенни вызвала директриса посреди урока в свой кабинет, он встал с парты уже напуганным. Виктория сказала, что ещё не сообщила Карен и Кевина, и освободила Кенни от занятий. Пятнадцатилетний, напуганный и отчаявшийся подросток, который думал, что его семья в жизни не подхватит серьёзной заразы из-за иммунитета, который они достигли живя в вечной грязи, тут же метнулся в больницу. Он впервые в жизни так переживал за кого-то из родителей, а не только за старшего брата или младшую сестру. До окончания уроков школе Кенни пытался дозвониться отцу, но противный и холодный женский голос повторял, что абонент является вне зоны действия сети. Тогда он смог дозвониться лишь до Кевина, сказав, чтобы тот привёл Карен в больницу. В тот день они не отходили от койки матери. Кэрол спала с открытым ртом и несколькими капельницами вокруг себя, а кардиограмма противно пищала, застревая в голове Кенни на всю ночь. Стюарта дома не было, в больницу он так и не явился. А Карен плакала. Много. Кенни и Кевин в ту ночь спали вместе, прижимаясь друг к другу, согревая младшую сестру и успокаивая её, хотя оба и сами были на грани того, чтоб не зарыдать друг другу в плечо. Стюарт вернулся лишь под утро, уснув на кухне под столом. Перед выходом из дома Кенни кинул на него озлобленный взгляд и ушёл в школу. Он прогулял первые два урока, сидя в одиночку на заднем дворе, выкуривая одну за другой сигареты, которые его отец обронил вчера в гостиной. Настроение было паршивое и общаться ни с кем не хотелось, хотя и остался на последующие четыре урока, после чего вновь пошёл с братом и сестрой к матери. На второй день Кэрол было немного лучше. Она уже могла говорить и двигать руками, но медсестра просила её не волновать, дабы её состояние оставалось стабильным. Карен положила голову на её постель, а мать мягко поглаживала её по голове, перебирая волосы. Дышала она тяжело, да и вовсе двигаться ей было затруднительно. Кэрол кинула взгляд на спящего на стуле около неё Кевина, после чего медленно повернула голову к Кенни. — Где… Где ваш отец? – Просипела она, делая тяжёлый вздох. Блондин смотрел в её зелёные глаза, которые будто иссохли из-за болезни и казались серыми, и на тяжело опускающиеся веки, понимая, чего хочет мать и что она жаждет услышать. — Не волнуйся, мама. – Он выдавил из себя улыбку, взяв мать за похолодевшую ладонь. — Отец пошёл работать, чтобы заработать тебе на лечение. Как он освободится, так сразу придёт. Кэрол вымученно улыбнулась уголками губ, прикрыв глаза, засыпая. Кенни крепко держал её ладонь, стискивая зубы от досады и вранья. Конечно же этот мудак не работает, а напивается в каком-то захолустном баре. Ему вообще на всё плевать. В ту ночь он снова не ночевал дома, вернувшись лишь когда дети уже были в школе, но уйдя вечером, перед их приходом. И так несколько дней он их избегал. Кенни перекашивало от злости. Он прогуливал уроки, ходя на низкооплачиваемую работу, пытаясь заработать хоть какие-то деньги на непозволительные для них лекарства. Одалживал у друзей, которые с пониманием хлопали его по плечу и давали столько, сколько могли себе позволить отдать. Он всегда носил деньги с собой, пока в один день не забыл их дома, что было глубочайшей ошибкой. У Кенни были короткие ногти, но его злости хватило настолько, что на ладонях образовались небольшие царапины от того, что он так сильно сжимал руки в кулаки. На виске вздулась вена, пульсируя, а дыхание было тяжёлым, создавая впечатление того, что Кенни – бык, на которого наложили чары, и вот-вот он кинется на красную тряпку, которой размахивают ему перед носом, вызволяя свою истинную сущность наружу. — Ты… мерзкий… Сукин… Сын… - Выдавил из себя блондин, чувствуя, как ярость кипит в крови всё сильнее. — Как ты, блять, мог пропить эти деньги?! Ты совсем ебанутый на всю голову ебанат?! — Не разговаривай так с отцом, мелочь! – Рыкнул Стюарт, но не успел он опомниться, как судорога скрутила его живот, а колени подкосились. Кенни подхватил его за ворот рубашки, приближаясь к его лицу, смотря на него будто покрасневшими от злости глазами. — Ты, сука, понимаешь, что это были деньги на блядское лечение нашей матери?! – Рявкнул он, ударяя со всей силой лбом лоб отца, и тут вскрикивает. Блондин встряхнул его, после чего отпустил и пнул два раза со всей силы, но злости от этого не убавлялось. — На лечение твоей жены, пизданутый ты дегенерат! Ты её даже не навестил, а продолжаешь проёбывать все деньги на бары! Да чтоб ты сдох от цирроза печени, пока мать твоих детей умирает в больницы, выблядок ебучий! Кенни бьёт его ещё раз по рёбрам, пытаясь унять желание разбить лицо Стюарта об угол стола. Убийство ему сейчас не поможет. Он единственный работоспособный в этой семье. Поэтому сейчас он пойдёт к Стэну и будет выпрашивать у него позволение убрать их двор от снега за умеренную плату. Стэн хороший, Стэн поможет. На выходе Кенни пинает мусорный бак, пытаясь хоть на чём-то сорвать остаток злости. Снега намело много, что было на руку, так как и заработать можно было больше. Кенни еле перебирал ногами, не чувствуя сил даже на закурить, а от темноты вокруг желание лечь спать прямо в снег нарастало всё быстрее. Карен и Кевин ждали его в больнице. Они уснули в коридоре на скамейке, опираясь друг на друга и мирно посапывая. Блондин осторожно положил свою сумку около них и зашёл в палату, но тут же замер на выходе, после чего прижался к стене. Около кровати Кэрол, на коленях, стоял Стюарт. Его кепка валялась на полу, обе его руки держали ладонь жены, а плечи подрагивали. Кенни сосредоточился на словах, доносящиеся из палаты. —…да, я был тогда не прав. Прости меня за это, Кэрол. Нет. – Послышался всхлип. – Прости меня за всё. Я чёртов эгоистичный сукин сын, который просто не знал, что делать. Я не знаю иного способа… Прости. Прости, прости, прости… Я люблю тебя, Кэрол. – Кенни задержал дыхание. – И детей наших люблю. Из меня дерьмовый отец и муж, мне не место рядом с вами… Вы достойны лучшего. Пожалуйста, прости меня… Кенни медленно выдохнул, хватаясь руками за ворот своей парки. Стоило пару раз врезать этому ублюдку, чтобы он зашёл сюда и сказал это всё. И Кенни ему верил. Он ему, чёрт возьми, верил. Просто потому, что Стюарт говорил это, думая, что он один, а Кэрол спит. Он не стал бы врать самому себе. Блондин выглянул за угол и увидел, как Стюарт встаёт на ноги, убирает волосы с лица Кэрол и целует её в лоб несколько раз, после чего надел кепку на голову. Кенни вновь прижался к стене, ожидая, пока опустивший голову отец не выйдет из палаты. — Тебе придётся хорошо поработать, чтобы она и я тебя простили, - сказал Кенни, когда Стюарт вышел. Тот удивлённо на него глянул, после чего состроил злое выражение лица. — Отвали, мелочь. Меня не ебут твои желания. Стюарт суёт руки в карманы и идёт к выходу, но тут же останавливается, когда чувствует, как к его спине прижались, а руки его сына обхватили грудь. МакКормик замирает, кидая взгляд через плечо на Кенни. — Мелкий, ты… — Я всё слышал. – Пробурчал блондин, сжимая ткань рубашки отца в руках. — Я тоже её люблю и волнуюсь, не надо этого скрывать. Твою мать, мы же… Тоже тебя любим. Не будь ты таким мудлом, то заметил бы. Кенни поднял голову, показывая грустную улыбку и слёзы на щеках. У Стюарта, впервые за долгое время, внутри щёлкнул отцовский инстинкт, и стоило его сыну сказать давно забытое «папа…», как тот тут же разворачивается, прижав Кенни к груди. — Не волнуйся, с вашей мамой всё будет хорошо, - говорил он с нетипичной для него заботой. Последний раз Кенни слышал этот тон когда ему было девять, а они хотели завести ребёнка. Блондин прижимался к груди отца, чувствуя, как он сам вздрагивает и слыша его всхлипы, впервые за долгое время ощущая, как он его поглаживает по голове. Кто бы мог подумать, что болезнь Кэрол сможет открыть такую его сторону? — Я люблю её. – Сказал Стюарт. – Правда люблю. И не дам умереть, обещаю. — Если дашь… - Кенни всхлипнул. — Я тебя на корм челмедведосвину пущу. Отец и сын стояли посреди больницы, крепко обнимаясь. Кэрол уже на следующий день стало значительно лучше. Возможно, это то, что было необходимо.