Fanfic:"U don't own me"

Когда парень влетает в квартиру, с грохотом захлопывая входную дверь, вуалехвост в аквариуме моргает от резкого звука, и ни его самого, ни его хозяина тем более, не смущает, что у рыб вообще-то нет век. Студент спешно скидывает с себя любимую серую фуражку, что друзья и одногруппники ласково зовут “кепочкой таксиста”, вешает ветровку цвета хаки на один из крючков на стене у входной двери и, схватив с пола рюкзак с брелком ирландского флага, чуть ли не бегом направляется в единственную в этой съемной квартире комнату. Ему нужно успеть всё сделать до того, как его сосед и по совместительству одногруппник придёт домой. Блондин открывает крышку своего ноутбука (на самом деле, общего с тем же одногруппником по совместительству близким другом, которому парень желает всегда только всего наилучшего, запомните это), машинально вводит пароль и, не раздеваясь, принимается за работу. У него такая идея! Ух! Прежде всего, конечно, парень прикрепляет две ссылки, порыскав перед этим в недрах фотопленки своего айфона (шесть плюс, но это так, к слову): https://pp.vk.me/c629425/v629425195/1af87/RJoOkhXD18Y.jpg и https://pp.vk.me/c629425/v629425195/1af8e/JpZiKAJfGN8.jpg. А уже потом, включив в наушниках Jay Z “Venus vs. Mars”, студент принимается за воплощение своей идеи в жизнь, то есть за написание этой идеи. Душа и Джек Дэниэлс говорили ирландцу быть писателем, но он пошел учиться на банкира. Впрочем, не прогадал: сегодняшнее продолжение к его ориджиналу – лучшее тому подтверждение. «Они зашли в его квартиру и-» Нет. Слишком сухо. «Он впился в него своими губами-» Банально. Банально и очень уж скоротечно. Нужно начать чуть раньше, например: «Луи предложил продолжить отмечать удачно завершенную практику у него дома.» Да, вот это лучше. Определенно лучше. «Луи предложил продолжить празднование удачно завершенной практики Гарри у него дома. Жил он недалеко от этого бара, так что Томлинсону даже не пришлось нарушать закон и садиться за руль в нетрезвом состоянии. Они прошлись пешком. По пути, правда, заглянули в магазин и купили бутылочку дорого коньяка. Хотя что-то подсказывало младшему, что этот напиток им не пригодится. Вероятно, тот затуманенный, но искрящийся взгляд Томлинсона, который Гарри то и дело ловил на себе: на своих губах, шее, руках, когда кудрявый поправлял свой галстук. Все же прекрасно понимают, чем всё это закончится. Когда парни доходят до двадцатипятиэтажного здания, с магазином Yves Saint Laurent, занимающим первые два этажа, Гарри вынужден сматериться, потому что. Просто “потому что”. До семнадцатого этажа они едут в тишине. Луи берёт пиджак, который снял ещё в душном баре, в руку с портфелем, а в свободной – вертит бутылку с коньяком, с любопытством рассматривая этикетку. Он помнит её едва ли не наизусть – это его любимый, – только вот Гарри об этом не знает. И без зазрений совести открыто рассматривает запястья старшего парня: утонченные, с выпирающими косточками и синеватыми венками. Гарри облизывает губу, Луи деловито прочищает горло. Ох, эти губы. Грешные-грешные губы, что только Луи не хотел бы с ними сделать. И сделает. Определённо сделает. Лифт останавливается со звуком, напоминающим “дзынь”, на табло красным светом горит “17” и парни выходят, через пару метров тормозя у одной из красных дверей. Луи берет коньяк в занятую руку, зажимая горлышко лишь между двух пальцев, и прощупывает карманы пиджака и брюк, потом находит ключи и кидает их Гарри, который в руках держит только свои пиджак и самообладание. Ключ поворачивается в замке дважды, и Гарри галантно пропускает Луи впереди, как хозяина квартиры. Стайлс успевает бегло оглядеть её: прихожая перетекает в большую гостиную с огромным, поистине огромным телевизором, та – плавно в кухню, где отсвечивает металлом барная стойка, и вокруг одни окна-окна во всю стену от потолка до пола, а из них – панорамный вид на город. Квартира, чертовски дополняющая то впечатление, которое формируется при первом же взгляде на Томлинсона. Луи кладёт портфель и пиджак на узкую тумбочку справа от входной двери, на неё же ставит и бутылку коньяка. Гарри закрывает дверь на ключ изнутри. Томлинсон дважды хлопает в ладоши, и по всей квартире включается мягкий, неяркий голубоватый свет от многочисленных ламп, встроенных в стену. Если в Голливуде кому-нибудь когда-нибудь понадобится помощь в декорациях для квартиры богатого бизнесмена, парень знает, что описывать. Луи расстёгивает белые манжеты своей рубашки, пока Гарри ищет глазами, куда лучше положить ключи. Старший забирает их и кладёт на ту же самую тумбочку, чуть позже забрав из рук парня его пиджак и поместив туда же. Какая разница сейчас, где и как что-то лежит? Расстегнув вторую манжету, мужчина не спеша тянется к шее Стайлса и начинает развязывать его галстук: – Я думаю, это можно убрать, – спокойно говорит Луи. Чёрную полоску ткани сваливают в ту же кучу вещей на тумбочке. Какой бардак, какое безобразие. Томлинсон принимается расстёгивать верхние пуговицы на белой рубашке Гарри. Он всё делает медленно, с достоинством: такому хочется беспрекословно подчиняться. Однако Гарри стоит молча, на его губах даже играет что-то похожее на ухмылку, но Луи будто не видит. Стайлс тоже хочет развязать галстук мужчины. – Не надо, – Луи мягко убирает руку, успев пройтись подушечкой большого пальца по костяшкам парня. – Он нам ещё пригодится. Гарри не протестует. В нём бурлит кровь от близости Луи и алкоголя в организме, а член больно упирается в ткань брюк, но, ради Бога, это же Луи: пусть делает, как ему угодно. До поры до времени. А у Луи, тем временем, возникает проблема с одной из пуговиц, поэтому Гарри просто выправляет рубашку из брюк и стягивает её через голову. Бабочка на подкачанном рельефном торсе, оливковые ветки чуть ниже, на уровне ремня (или это всё же папоротник?), мускулистые руки практически все в мелких татуировках. Какой хорошенький. Луи цепляет Гарри за петли брюк, начинает расстёгивать ремень, одновременно двигаясь спиной и утягивая парня в сторону спальни. Он на вид делает всё так спокойно, будто его стояк не видно в соседнем городе. – Сначала я делаю приятно тебе, – негромкий мальчишеский голос мужчины сладкой патокой растекается по венам. Луи обдаёт горячим дыханием шею студента, потом меняет положение и теперь толкает Стайлса спиной к кровати, – потом – ты мне, – усаживает его; проводит руками по торсу, задевая пуговицей на манжете один из сосков; покусывает мочку уха, – потом снова я, – развязно целует, мокро, посасывая полные губы Гарри, – делаю приятное тебе, – поцелуй в щеку, – себе, – поцелуй в подбородок, – нам, – поцелуй в шею. Луи, наконец, по-лисьи ухмыляется, опускается на колени и стягивает последние предметы одежды с кудрявого. У Гарри замирает сердце, кружится голова и стягивает низ живота. – Я приятно удивлён, – нараспев своим солнечным голосом произносит Луи, очевидно, выражаясь в сторону члена парня. В полутьме Гарри различает прищур и всё ту же ухмылку, потом чувствует, как волосы Томлинсона щекочут живот, а язык мужчины проводит по всей длине члена. Язык шершавый, влажный, тёплый – парню уже хочется застонать, но он лишь протяжно выдыхает. Луи целует головку, слизывает капельку спермы, обхватывает губами у основания и двигается вверх-вниз. Гарри ощущает расслабленную заднюю стенку горла и от осознания того, что ему, Томлинсону, двадцать пять, и он весь такой опытный и успешный стоит в офисной одежде перед ним на коленях, с ещё даже не развязанным галстуком на шее, Стайлсу хочется простонать что-нибудь грязное и пошлое, вроде “да-а, папочка” или “пожа-алуйста, мистер Томлинсон”. Гарри жарко, очень жарко. Тонкие горячие губы всё ещё обёрнуты вокруг его члена, а шустрый язык ласкает со всех сторон, играясь с головкой. Гарри почти готов излиться, позволив себе запутаться длинными пальцами в карамельных волосах мужчины, как Луи вдруг медленно выпускает член изо рта, специально издав знакомое причмокивание, и заставляет Гарри сдвинуться к глубине кровати. Покрывало сзади ещё прохладное, соприкосновение с ним вызывает мурашки по коже, но Стайлс сдвигается, ложится под напором требовательных ладоней, опираясь на локти и отчаянно при этом надеясь, что Луи закончит начатое. Вместо этого Томлинсон забирается сначала на колени к Гарри, а затем и вовсе усаживается на него, заставляя парня прошипеть сквозь стиснутые зубы нечто среднее между “чёрт” и “йогурт”. Он в брюках. В грёбаных брюках ёрзает на голом члене Гарри, слегка толкается вперед. Чёрт, самый настоящий. Дьявол во плоти. Луи левой рукой опирается на кровать, чуть склоняясь к зажмуренному лицу Стайлса, а правой начинает развязывать собственный галстук. Томлинсон буквально на языке ощущает одеколон парня. Не приторно-сладкий, не слишком яркий, но свежий и запоминающийся. Гарри открывает глаза и рвано дышит. Приглушенный голубоватый свет падает на лицо Луи, и взгляд парня приковывают скулы: острые, точеные, о которые, вероятно, порежешься, если к ним прикоснуться. Потрясающие. На секунду Гарри забывается, а потом с размаху падает на спину, плечи больно сводит. Луи связал его. Связал его запястья тем самым галстуком. – Я же говорил, что он пригодится, – обжигающе выдыхает Луи где-то за ухом и укрепляет узел. Больно, весьма, но Гарри может выбраться. Только вот не собирается. Ему это даже нравится. – Может, хоть рубашку снимешь? – парень впервые подаёт голос. Хриплый, сексуальный, соблазнительный. Двадцать лет, а сколько обворожительности: растрёпанные каштановые локоны, горящие затуманенные глаза, блеск которых виден даже в полутьме. Если полное страсти физическое влечение, абсолютное желание и можно хоть как-то совместить с чувством сказочно-тёплого очарования, которое вдруг вызывает в груди твой партнер, то это именно тот случай. Луи нарочно совершает толчок, любуясь, как Гарри прикусывает нижнюю губу и хмурится. Томлинсон расплывается в довольной улыбке-ухмылке. – Ты мне нравишься, – выдаёт он, принимаясь расстёгивать белоснежную рубашку и рассматривая парня под собой. – Не сомневаюсь, – усмешка Гарри смешивается с тяжелым выдохом. Со вдохом он улавливает запах мускуса и лёгкий сигаретный шлейф. Гарри не любит запах сигарет, но от Луи пахнет как-то по-другому, как-то менее резко и… более вкусно, пожалуй. – Не сомневаешься? – Луи скидывает верхнюю часть одежды на пол и упирается ладонями в грудь студента. – Ты так в этом уверен? – толчок и вскинутая бровь. С губ младшего слетает стон. – В противном случае, я бы не лежал голым и связанным у тебя в кровати, верно? – говорит он, едва вдохнув воздуха лёгкими. Снова почувствовав эту слабую смесь ароматов. Да. Да, ему определенно нравится. Луи коротко улыбается и встаёт с Гарри, чтобы снять последние предметы одежды: ремень летит куда-то на кровать, а брюки с боксерами всё же падают на пол. Стайлс не дожидается каких-либо указаний от старшего парня и как-то умудряется сползти на колени. Сначала я делаю приятно тебе, потом – ты мне. Луи удивлён: – Я планировал немножко по-другому, – признаётся он, – но так мне даже больше нравится. В отличие от Луи, Гарри сразу вбирает член на всю длину, вытягивает розовые губы и начинает ими двигать. Луи едва ли не теряет равновесие от такой резкости. Он запрокидывает голову и кладёт руку на затылок Гарри. – Чёрт возьми-и, – выстанывает Томлинсон, вплетаясь пальцами и оттягивая мягкие и густые волосы шатена. – Ты меня уже взял, – ухмылка скользит по губам Гарри, когда он выпускает орган изо рта, а затем обхватывает только головку и начинает играться с ней языком. – В следующий раз-а-ах я вставлю тебе кляп. Стайлс пошло постанывает, посылая вибрацию от горла, заставляя мужчину жмурить глаза от наслаждения и глубже хватать ртом воздух, и поднимает на Луи свои невинные глаза, в которых за зрачками не разобрать радужки: – С удовольствием, – отвечает он и, не прерывая зрительного контакта, вновь заглатывает член на всю длину, демонстративно при этом простонав. Луи с каждой секундой теряет связь с внешним миром, ему буквально сносит крышу: этот парень с членом во рту – произведение искусства. То, что он вытворяет своими губами и языком – фантастика. А в коридоре стоит бутылка вкуснейшего коньяка: цветочный вкус с нотками сладких пряностей, мёда и ванили. Впрочем, кому теперь нужна эта жалкая стекляшка с коричневой жидкостью? Томлинсон приподнимает двумя пальцами подбородок парня и заставляет того встать с колен, в ту же секунду впиваясь в эти чёртовы губы. Губыгубыгубы. Все мысли Луи занимают только губы Гарри: горячие, припухшие, влажные. Он кусает нижнюю губу, оттягивает её, проводит языком по верхней, мягко целует каждую поочерёдно, с наслаждением. Чёрт, как же Луи этого хотелось. Хочется. Мало. Он запросто мог бы только целоваться с Гарри всю ночь и весь следующий день, но недоведённый до разрядки член требует внимания и доставляет слишком много болезненных ощущений, да и на героическую выдержку младшего уже больно смотреть. Младшего. Пять лет разница. Матерь Божья, Луи хочет видеть Гарри хотя бы через год. Через два. О, нет, он просто хочет его. Стайлс оказывается полулежащим на кровати, а старший парень вновь усаживается к нему в районе паха. – Ты так любишь верховую езду? – из последних сил язвит студент и чувствует, как Луи мягко проводит прохладными ладонями по его плечам и предплечьям, ослабляет узел на запястьях. – Нет, мой хорошенький, – влажный язык старшего проходится по ушной раковине Гарри, – мне просто нравится наблюдать за тобой сверху, – парень крепко сжимает запястья младшего, оставляет поцелуй на щеке и шепчет в губы: – Ты невероятно красивый. В подобных обстоятельствах в искренности комплемента сомневаться не приходится, и не ной низ живота от перевозбуждения, а член – от боли, Гарри бы засмущался и даже покраснел. – Луи, отпусти, – тихо просит он, когда понимает, что мужчина заводит его руки вверх, над головой. Ему очень хочется прикоснуться к Луи. Очень. Провести ладонями по загорелой коже, прижать его к себе как можно ближе. Уткнуться носом в ямочку между ключицами и прикусить вон ту выпирающую венку на шее. Всё так шаблонно, но блять! – Не сегодня, мой милый, – холодный металл изголовья неприятно впивается в стянутые на этот раз тугим узлом запястья, а победная ухмылка в удовольствии расползается по утончённому лицу. Что ж. Хорошо. Гарри запомнит. – Просто кое-кого нужно воспитать. – О, мне стоит называть тебя “папочка”? – Стайлс намеренно говорит последнее слово более низким и хриплым голосом, чем у него есть. Всё ещё сидя практически на члене Гарри, Луи совершает резкий толчок, отчего парень под ним закашливается, а он сам, не глядя на пострадавшего и слегка нахмурив брови, продолжает искать в прикроватной тумбочке заветный тюбик, опираясь при этом правой ладонью на грудь Стайлса. – Папочка? – снова раздается тот же голос с наигранно-детской интонацией. Луи совершает повторный толчок и чуть нажимает ладонью на грудь Гарри, не отрываясь от дела. Ладонь будто жжёт молодую кожу. Как бы парень сейчас хотел резко сжать это запястье с татуировкой браслета, дёрнуть, чтобы мужчина свалился на него сверху, прижать к себе за талию, запустить пальцы в карамель его волос, уткнуться в них носом, почувствовать запах… Но он связан. – Ну па-апоч- – Заткнись, говорю, – цедит сквозь зубы Томлинсон, толкаясь сильнее и бросая быстрый гневный взгляд на самодовольное лицо на подушках. Гарри прикусывает щеку с внутренней стороны, но наглую ухмылку с лица не стирает. – А, может, мне стоит называть тебя “мистер Томлинсон”? Продолжить Стайлс не успевает, потому что горячий язык старшего парня врывается в его полураскрытый рот, а кулак приподнимает голову на подушках, оттягивая спутавшиеся волосы. Гарри бесстыдно стонет в этот дерзкий поцелуй. Это провокация. Луи падает на локоть, второй рукой ещё крепче сжимая волосы и привлекая лицо ближе к своему, чтобы глубже сплестись языками с Гарри. В следующую секунду он резко отстраняется, тяжело дыша: – Ты невыносим, – полушепотом говорит Луи. Стайлс лишь облизывает губы, собираясь как-то съязвить, когда прищур Томлинсона сменяется удивлением. Он нашёл тюбик. Под соседней подушкой. Брови Гарри забавно выгибаются в саркастическом недоумении: – Под подушкой? Серьезно? – он кидает взгляд на смазку. – Чем ты только по ночам занимаешься. Луи хмыкает: – Думаю о том, как привлечь практикантов из университета к активной работе. Левая бровь Гарри живёт отдельной жизнью: – Мм, мистер Том- – Да заткнись же ты! Луи успевает приложить пальцы к губам парня прежде, чем тот снова начнёт изрекать отвратительно пошлые прозвища. Отдающиеся в ноющем члене. И зачем он только так любит прелюдии? Луи выпрямляется, сидя на Гарри, и до него даже не сразу доходит, когда Гарри начинает обсасывать его пальцы: – Т-ты что… Младший чуть сужает глаза и не разрывает зрительного контакта, глядя прямо на Томлинсона. Глаза тёмные, в них ни грамма зелёного или даже серого – они мутные, неясные, бездонные, желание искрится в них так, что, поднеси к ним спичку, – они загорятся пламенем. Боже, какая романтика. И это для человека с разрывающимся от возбуждения органом. Но Луи взгляд не отводит, только слегка надавливает указательным пальцем на язык во рту парня, получая в ответ полустон и подобие усмешки. – Чёрт возьми, это первый раз в моей жизни, когда я в равной степени хочу как трахнуть кого-нибудь, так и быть хорошенько так, кхм, ладно, – не договаривает мужчина, заворожённо глядя на пухлые губы вокруг своих пальцев. Этот парень просто опьяняет. Не хуже коньяка. – Так что выберешь? – всё той же медовой хрипотцой спрашивает Стайлс, отклонив голову и позволив пальцам Луи по инерции оставить мокрый след на его щеке. Томлинсон хочет его покусать. И вовсе не от злости. Он кривит губы в усмешке, сползает с Гарри и, опустив руку, прикасается ещё влажным пальцем к анальному отверстию парня. – Мой ответ очевиден, – говорит он, надавливая и проникая внутрь. Гарри нервно кусает губу, и значительную часть его нахальства как кистью смывает с лица. – Всё нормально, – успокаивает Луи. – Потерпи немного, – продолжает он, вытаскивая один палец, выдавливая немного смазки и проникая двумя. Гарри ещё больше закусывает губу, передёргивает затекшими плечами, но не жмурится. Ощущения новые, не сказать, что болезненные, но неприятные. Вязкая прохладная субстанция заставляет покрыться мурашками. Взгляд шатена метается по спокойному лицу мужчины, что расположился между его ног. Но когда Луи начинает двигать пальцами внутри, Гарри шипит. Это больно. Достаточно больно. Томлинсон успокаивающе поглаживает свободной ладонью напрягшийся живот парня, большим пальцем проводит по одной из так ему и неясных татуировок-ветвей. – Посмотри на меня. “Да с удовольствием”, – проносится в кудрявой голове. Гарри смотрит на Томлинсона и невольно думает о том, какое красивое у того тело. Аккуратное. Даже маленькое, особенно в сравнение с его собственным. Луи накачан, это видно по тому, как напрягаются бицепсы, когда он совершает движения руками. Как играет татуированная кожа в голубой полутьме. У него нет этой вычурно накачанной груди, этих “банок”, пресс не пестреет кубиками на торсе, но он в прекрасной физической форме. В идеальной. Особенно для человека, проводящего большую часть своего времени в банковском кресле. Луи чуть ерзает на кровати, его живот напрягается, и Гарри хочет завыть от того, как сильно он желает сминать это невообразимое тело в своих ладонях, прикасаться к нему. Вылизывать пупок, целовать этот очаровательный животик и маленькие, крошечные, аккуратные соски. Господи, почему его так сильно связали? – Тшш, не брыкайся, – раздается шепот над ухом. Мысли о теле Томлинсона отвлекли парня, он даже не сразу почувствовал жгучую боль, когда Луи ввел уже три пальца и начал сгибать их. Какое красивое сосредоточенное лицо. Очень красивое. В следующую секунду Гарри со стоном выгибается вперед, потому что мужчина попадает костяшками точно по простате. – Ты же примешь меня? – Луи оставляет поцелуй там, где шея переходит в плечи. Запах одеколона Гарри ощущается здесь гораздо отчетливее: это точно какая-то свежесть с терпкой ноткой. Луи совсем не знаток по части парфюма, если быть честным. – Ты же будешь хорошим мальчиком, правда? – Ради Бога, Луи-и, пожалуйста! – Гарри не хнычет, с его голосом это невозможно, но Луи вынимает пальцы и ему требуется всего несколько секунд, чтобы подставить головку к разработанному колечку мышц. – Ты же видел, что приглянулся мне, когда пришел тогда со своей сестрой в банк, – говорит мужчина, плавно проникая, затем нависнув на вытянутых руках над тяжело дышащим лицом с абсолютно затуманенными глазами. – Видел всё. Прекрасно видел, – голова Гарри мечется по подушкам, кудрявые волосы безнадёжно спутались. – И когда на свою грёбаную практику пришел, тоже видел, – Луи обводит языком линию челюсти. – Но наставником выбрал всё равно не меня, а Софи, – Луи совершает резкий толчок, с невероятной силой попадая по простате. В темноте видно, как из нижней губы Гарри змейкой скользит тёмная струйка крови. – Нашу очаровашку Софи, – мужчина вновь мучительно замедляет темп. Гарри пытается подтянуться на руках, но у него ничего не выходит, а Томлинсон лишь с усмешкой наблюдает за ним. – А потом ты выбрал Лиама, – мужчина опускается на локти, – и вновь не меня, – Луи повторно толкается, вызывая в уголках зажмуренных глаз слёзы. – Ай-яй-яй, – отчитывает старший, наигранным голосом. – Неужели Лиам лучше меня, м? – Томлинсон обдает горячим дыханием ухо Гарри. – Не-ет, – Гарри открывает глаза, глядя прямо на мужчину и тяжело дыша. – Нет? – Луи ускоряет темп. – Но делал ты всё совершенно наоборот, – он растягивает слова и дышит прямо в губы парня. – Не стоит больше так меня разочаровывать, – его голос снижается до полушепота. Луи сначала слизывает с пухлых губ солёно-металлические капельки, а потом накрывает эти губы своими, тонкими и сухими от горячего дыхания. Движения бёдрами становятся быстрее, из горла Гарри доносится вибрация: он то ли кричит, что ли стонет. Кровь смешивается со слюной, Стайлс жадно отвечает на поцелуй, Луи не в силах разорвать его, но он опускает руку на член студента, подстраиваясь под собственный ритм и ловя губами ещё больше вскриков и стонов. Изголовье кровати всё громче стукается о стену, ритм двух тел всё быстрее и быстрее, всё ближе к пику, а руки Гарри всё больше затекают. Проклятый галстук! Когда младший парень с криком разрывает поцелуй, зажмуривая глаза и пачкая руку Луи и собственный живот в белёсой сперме, Томлинсон меняет позу, выпрямляясь, подхватывая бёдра парня, чтобы потом сжать их в ладонях, кое-где подушечками больших пальцев размазывая вязкие капли по татуировке веток папоротника. Это же папоротник? Луи на самом деле не до этого. Он чувствует приближение разрядки и сильнее сжимает бёдра, оставляя синяки на молочной коже парня. – Ты это специально? – тяжело выдыхает Луи почти на грани. – Ты это о чем? – еле отвечает Стайлс, которому мешает соскребать остатки разума со стенок сознания пульсирующий член Томлинсона в анальном отверстии. – Об этом, – мужчина пачкает в собственной сперме живот Гарри. Тёплые капли теперь покрывают крылья бабочки, где-то стекают по рельефу напряжённых мышц пресса. – Ты специально их набил, чтобы это так смотрелось? – Луи вскидывает одну бровь и оценивающе обводит взглядом парня с головы до… до сомнительного вида творчества на животе. Гарри закатывает глаза, уже отдышавшись: – Конечно, я же всю жизнь готовился к тому, что меня трахнет горячий банковский работник и кончит мне на живот. Луи фыркает: – Ты слишком дерзкий для человека, только что получившего оргазм. Это заставляет Гарри выгнуть брови и усмехнуться: – Боль в запястьях отрезвляет, знаешь ли. Томлинсон излюблено хмыкает, перекидывает ногу через парня, возвращаясь в своё полюбившееся положение на Гарри, и развязывает тугой узел галстука. Луи рассматривает полоску чёрной ткани, прокручивая её в руках. – Хорошая вещица, – заключает он. Гарри садится на кровати, заставляя Луи немного съехать у себя на ногах, и растирает побелевшие запястья, на которых остались отчетливые красные полосы. О да, несомненно хорошая. Внезапно между парнями возникает тишина, когда Гарри зачарованно смотрит на Томлинсона, а тот не совсем понимает, что означает взгляд кудрявого. Упс, нет, уже лохматого. – Луи? – Да? Парень медленно тянется к старшему, опуская взгляд на приоткрытые губы. Луи чувствует, как большая ладонь Гарри ложится ему в районе поясницы. – Ты кое о чем забыл… – Что? – Томлинсон даже не понимает смысла фразы, уставившись на эти губы. Святая Дева Мария, этот парень знает, как очаровывать. Луи сглатывает ком в горле, выпуская из рук деталь гардероба и позволяя Гарри зачем-то массировать его предплечья. За спиной. Стоп. – Об этом, – в следующее мгновение ряд ровных зубов показывается в хитрейшей улыбке, которой Гарри награждает мужчину, больно затягивая у того на запястьях что-то гораздо более плотное и широкое, чем просто шелковый галстук. – Он мозолил мне глаза, всё это время валяясь на кровати. Я решил, что не могу не воспользоваться им. Да, чёрные шелковые галстуки – несомненно хорошая вещь, но чёрный кожаный ремень гораздо, гораздо лучше». “Сохранить”. Хорошенько подумав, студент меняет саундтрек на “You don’t own me” Grace feat. G-Eazy. – Привет, юный Найл, – голос сожителя совершенно внезапно раздается где-то в комнате. Найл еле успевает свернуть вкладку с вордом. Высокий шатен кидает свою коричневую сумку на кровать, что стоит у правой стены, взъерошивает больше лохматые, чем кудрявые волосы своими длинными пальцами и склоняется над студентом. – Что пишем? – Курсовую, – отвечает Хоран. – Ну, помнишь, по дебетам и кредитам? – А, точно! – Гарри кивает головой и выправляет черную, как ночь, шелковую рубашку из узких чёрных джинс. – Покажешь мне потом? Я просто так и не успел из-за этой нашей недельной практики в банке. – Ну, э, она немного личная. Стайлс вскидывает бровь, снимая кольца с тонких пальцев и расстёгивая манжеты: – Личная? Курсовая? – он усмехается. – Если не хочешь показывать, так и сказал бы. – Не, ну если очень хочешь- – Да ладно, забей, – шатен заменяет рубашку обыкновенной домашней белой футболкой и направляется на кухню. – Пиццу будешь? “Сосед от Бога”, – проносится в ирландской голове. – Ага. Пипперони можно? – Окей, я тогда приготовлю тебе. – Стой, а ты? – А я, это, поужинал, – кудрявый пытается сдержать улыбку. Найл вскидывает бровь. – Ну, Луи встретил меня – у него выходной – и мы поели в кафе, – Гарри сдаётся, и розовые губы всё-таки расплываются в застенчивой улыбке. Надо же было попасть под распределение на практику именно в это, центральное, отделение Midland Bank в городе. – Я понял, – с самым бесстрастным видом отреагировал Хоран. В этом ирландце пропадают таланты, сейчас – актёра. – Мне минут через двадцать подойти? – Да, – отвечает Стайлс уже с кухни. “Копировать текст”. “Вставить текст”. “Отправить пост”. “Tumblr: пост успешно загружен”. – Отличненько, – Хоран потирает ладони и улыбается, выключая ноутбук. – Как хорошо, что Гарри иногда бывает чересчур болтливым. – Найл, ты что-то сказал? – Я чую запах пиццы, говорю!