Испанский танец

— Есть преданье древнее у людей — раз, примерно, в целую сотню лет, ночь на миг лишится своих огней, чтоб оставить в небе кровавый след от заката. Даже не след — тропу, по которой в полночь под бой гитар в мир ступает та, что ведет судьбу. В это верит всякий — и стар, и мал… — Миф занятный, — фыркнул один турист. — Ерунда, — махнул его верный друг, подхватил соседский игривый свист — танцовщИца вышла. И четкий круг из толпы ценивших её талант очертился в зале. И замер люд. Грянул резко струнами музыкант, находя в мелодии той приют. Задрожал, прогретый за целый день, воздух в темном баре. Взошла луна. Танцевала гибкая, словно тень. Улыбалась людям. Как от вина, наблюдая, тихо хмелел народ. И казалось, словно бы в этот час отрекался всякий от бед, забот. Только танец. Музыка. Отблеск глаз, что чернее были самих небес. В них плясала с девой, смеясь, луна. Забывали парни своих невест — забирала сердце с собою та, что сейчас плясала под каждый взор. Ворох юбок, словно живой огонь рисовал в дрожащей ночи узор, оплетал сетями. — Уйди! Не тронь! — говорил смеющейся девы взгляд. Но нельзя не трогать — зовет, влечет. Полночь снимет с девы мирской наряд — далеко не каждый домой уйдет… Это будет после. Потом, потом. А сейчас — гитары и танец-жизнь. Разворот, наклон, повести плечом, чуть припасть, а дальше — быстрее ввысь. Череда движений — за шагом шаг. Ночь теплеет. Жарче. Теснее круг. Забывают люди — кто лютый враг, кто надежный, верный и старый друг.Всё сольется вместе — не различить.Все едины в смерти — простой закон. Льется песня в душной, слепой ночи. Танец девы странной похож на сон. Все быстрей аккорды — гремит, ревет песнь гитары старой. С собой зовет. Полночь близко, слышишь? Идет, идет. На исходе именно сотый год… Знает, знает местный и стар и мал, что бежать бы надо, и не смотреть… Этой странной ночью под бой гитар танцевала в баре красотка Смерть…